В сердце Каменных гор

- Вот это вы тут устроили!

Фёдор появился за моей спиной так неожиданно, что я вздрогнула.

- Я хочу, чтобы мне стёрли память! – прошептала я, борясь с желанием расплакаться. – Из-за меня одни проблемы! Отпустите меня, пожалуйста! Я хочу исчезнуть!

- Разбежались, - фыркнул рында. – Да, князь?

Ярдай кивнул, строго глядя на меня.

- Тебе придётся пройти через всё это, - тихо проговорил он. – Иначе так и не поймёшь кто друг, а кто враг. Посмотри на них – они не презирают тебя. Им просто любопытно. Но этого мало, чтобы узнать их всех. Не опускай головы, если хочешь, чтобы они склонили свои перед тобой.

Я попыталась высвободить руку и убежать. Но не тут-то было!

- Играйте! – громко обратился к музыкантам Ярдай. – Честной народ желает веселиться! Виночерпии! Больше вина и мёда гостям!

Вновь зазвучала музыка, вновь загомонили гости, вновь раздался смех, вновь заплясали.

Ярдай повёл меня за собой прочь из зала. Я видела краем глаза, как разочарованный Рюен проводил нас тяжёлым взглядом, но следом не пошёл. Он двинулся было к Нельге, но девица неожиданно повернулась к стоявшему позади неё Басману, нежно улыбнувшись. А молодой гридень уж сообразил позвать её плясать.

Мы молча поднялись на дозорную вышку, где нёс караул Бус, отпустивший всю молодую половину добрых молодцев на пир.

- Видишь вон те огни? – спросил меня Ярдай, указав куда-то в сторону леса.

Я молча кивнула.

- Днём там побывал Эртине со своей дружиной, - Бус широко зевнул. – Пытался через свою ворожбу перетянуть сюда ещё воинов. Зря старался. Жалко подснежники на той поляне год расти не будут.

- Хоть Ярилко и ослушался, оставив тебя одну, всё же из вашей с ним затеи вышло верное решение, - продолжил Ярдай. – В тебе живёт природное чутьё, которое позволяет избежать новых проблем.

- Ага, - вырвалось у меня. - Чутьё на неприятности.

- Ты зря так думаешь, - покачал головой Ярдай. – Я не издеваюсь над тобой, если тебе так показалось. Я просто хочу, чтобы ты поняла, что то, что с тобой происходит – не просто так. Рано или поздно нынешние события приведут к одному единственному итогу. Но только прежде, чем это случится, ты должна научиться видеть тех, кто тебя окружает, чтобы не быть обманутой. Сейчас ты доверяешь чувствам. Ты не просто избегаешь Эртине, потому, что он тебе не нравится, а потому что чувствуешь, что он сделает тебе больно. Ты ненавидишь Ошима с самой первой встречи, даже ещё не зная его, только потому, что твои чувства говорят с тобой. И ты права, что веришь себе, веришь тому, что чувствуешь. И сейчас я хочу тебя попросить, чтобы ты продолжила доверять себе, какими бы лестными словами не распылялись вокруг тебя те, кто хочет твоего внимания. А внимание будет, потому что они тоже чувствуют, что ты другая. Ты не Весея, ни Нельга. Внутри тебя живёт маленький воин, которому не безразлична судьба нашего мира. Пусть с моей стороны будет наглостью и жестокостью, но да, я хочу, чтобы ты прошла через всё это. Только тогда ты сможешь всё понять, и мои нынешние слова тоже. Я не прошу тебя доверять мне. Я прошу тебя научиться доверять себе. Ты всё скоро поймёшь. И я сдержу обещание рассказать, почему это всё происходит с тобой. Даже Бус вызвался помочь мне в этом. Но не сейчас. Слишком опасно. Давайте все просто переживём этот проклятый пир.

Я пристально посмотрела на него. Уж чего-чего, а этих слов я не ожидала от него услышать. Многое в них мне было непонятно, но… Я верила ему! Просто слепо верила в то, что он прав! Наверное, от Фёдора заразилась.

- Я попробую. Ведь больше ничего не остаётся, - отозвалась я. – Только если неприятностей у тебя от этого станет больше, не списывай их на меня.

Ярдай улыбнулся. И это была настоящая улыбка, мягкая, как луч рассветного солнца морозным утром.

- Неприятности не за горами. Они уже происходят, - отозвался он. – Но не потому, что ты пришла. А потому что настало время всему случиться. Жаль, что тебе придётся прожить это. Но такова, видимо, судьба, если ты в неё веришь.

- Будет война? – спросила я, зная ответ.

- Будет, дочка, - ответил за князя Бус. – Мы уж заждались её. Неизвестно только, кто же первым развяжет бойню. А желающих много.

- Я могу помочь не дать этому случиться? – с надеждой спросила я у Ярдая.

- Когда определишься с выбором, кому ты можешь доверять, я буду верить, что ты задашь мне этот вопрос снова, - тихо ответил он. – Это твоё решение.

- Но ты ведь его знаешь, - удивилась я.

- Я хочу, чтобы ты со всем разобралась прежде, чем давать какие-то обещания, - вновь улыбнулся Ярдай.

- Тогда научи меня всему, что сможешь дать, - с вызовом ответила я. – Научи, чтобы я поняла тебя. Бус ведь тоже знает, что я не из вашего мира. Но коль мне выпало быть в нём, научите жить в нём. Я без вас не смогу.

Бус довольно закряхтел, переступая с ноги на ногу.

- Завтра охота, Мира, - распрямил плечи Ярдай. – Я научу тебя стрелять из лука.

- Чего-чего? – я отшатнулась от него. – Стрелять? Из лука? Я не это имела в виду!

Бус рассмеялся.

- Мишень будет деревянная, - успокоил меня Ярдай.

- Тогда ладно, - неуверенно отозвалась я. – А это обязательно?

Князь кивнул.

Ладно. Я готова пройти все испытания, которые мне уготовила судьба. Возможно, только после этого я смогу вернуться домой. А если нет, то хотя бы смогу постоять за себя, когда мир рухнет.

- Не бойся, дочка, - подбодрил меня Бус. – Князь тебя в обиду не даст.

Ярдай лишь покосился на своего гридня.

- А если что, можешь мне пожаловаться, - добавил тот.

- Хорошо, - рассмеялась я. – Ты уж с ним тогда построже.

- Даю слово, - подмигнул мне Бус и ласково погладил по голове.

Может быть, однажды я пойму всё то, что случилось со мной в этот вечер и смогу принять верное решение. А пока что хотелось верить, что в Просини мне ничего не грозит. Даже то дурное наваждение казалось не таким страшным, когда рядом были люди, поддерживавшие меня просто потому, что я была для них хорошим человеком. Они верили мне. Как теперь я могла предать их? Они делили со мной кров, хлеб, тепло… Всё то, что было бесценным даром человечности. И именно с этого начинается любовь в моём понимании. Да, за это короткое время я полюбила Просинь, полюбила всех тех, кто окружал меня. Случилось бы со мной это чувство, попади я в другое княжество? Сейчас я не была в этом уверена. Убедить меня в обратном смогло бы только чудо. Но здесь не бывает чудес. Вернее, они бывают, но не в том смысле. В Просини я действительно была госпожой, и не потому, что меня привёз князь и поселил в хоромах. А потому что они увидели во мне ту, которая переживала за них, хоть и была гостьей. После тех событий, что случились перед приездом Эртине, они признали меня своей. А я? Я просто жила собственными чувствами. И Ярдай понял это. Меня впервые в жизни поняли. Могло ли такое случиться в моём мире? Вряд ли. Я впервые в жизни перестала быть пустым местом! Может быть я зря думаю, что здесь чужая? А ещё – улыбался ли Ярдай кому-нибудь так искренне, как мне сегодня? Если нет, то я не просто так прожила эти дни в его мире.

- Завтра будет трудный день, - сказал князь Бусу. – Охота всегда повод проверить друг друга на прочность. Пусть дружинные не горячатся, да за Эртине присмотрят. А сокольничему передай, чтоб не выпускал Бурана, даже если Рюен на колени встанет. Тревожно мне за сокола.

- Вечером приедут остальные гости? – кивал Бус головой в такт словам князя.

- Если метель их не застанет в пути, - Ярдай зорко вглядывался в темноту. – Но то моя воля. Пусть не забывают, чьё время сейчас в Колесе. Чем больше снега, тем крепче колос.

Мне лишь в который раз осталось подивиться его мудрости, заставляющей ценить то многое, чему раньше не придавалось значения. И я улыбнулась, украдкой глядя ему в глаза, серые и холодные, точно зимнее небо, где за облаками скрывается яркое, тёплое солнце.

Ворота в княжеский двор открылись и въехали сани, запряжённые четвёркой оленей. К приехавшему подбежал конюх, низко поклонившись.

- Ырке, - с облегчением вздохнул Ярдай. – Я ждал его раньше.

- Шаман всегда вовремя, - Бус хлопнул князя по плечу. – Иди, я отсюда полюбуюсь.

Ярдай

Шаман был моим старым другом. Настолько старым, что мне казалось, что я знал его до сотворения мира. Последние несколько лет он жил отшельником на краю деревни, стоявшей в трёх вёрстах от Просини. До этого кочевал по всем закуткам северных земель, всё искал что-то. Его дар не позволял вести привычный образ жизни, но Ырке принял свою болезнь. Только после этого смог осесть на одном месте и доставать меня всевозможными посланиями духов. Иногда мне казалось, что они знали лазейку из нашего мира, оттого все их наставления были туманными и бессмысленными. Но шаман всегда знал обо мне больше, чем я о себе. Словно наизнанку выворачивал. А ещё любил долгие беседы посреди леса.

Теперь же ему предстояло провести обряд задабривания духов леса перед княжеской охотой. Признаться, мне было не по себе в этот раз. Какое-то дурное предчувствие присутствовало в самом воздухе. Последние события лишь подлили масла в огонь, который Ырке предстояло разжечь.

- Смурной ты сегодня, - вместо приветствия сообщил мне он, бодро шагая навстречу и почти не опираясь на посох из яблоневой ветви, срезанной три года назад в моём же саду. – Не спится, чай? Знаю, знаю. Прошлой ночью всё разглядел. Такие звёзды яркие были! Ты не заметил?

Без того узкие глаза и вовсе превратись в щёлочки, будто нацарапанные иглой на плоском лице. Поправив мохнатое одеяние из шкурок самых разных зверей, водившихся в двенадцати княжествах, он зацокал языком.

- Задобришь духов – отзовутся, - посоветовал он мне.

- Спрошу у Неба, - кивнул я, удивляясь тому, как мирно уживались между собой небесные боги и вездесущие духи, в отличие от нас.

Двери гридницы распахнулись и во двор, обходя шамана по широкому кругу, стали выходить гости. Ырке, точно никого не замечая, занялся костром, подгоняя отроков, подоспевших с дровами. Вскоре двор заволокло одуряющим дымом, от которого не спасал ни платок, ни воротник, ни шапка.

А потом Ырке ударил заячьей лапой в верхнюю часть бубна. Из горла шамана полилась песнь, простая, задушевная. Её знал каждый. Песнь, говорящая о рождении человека, о его слабостях, силе и выборе.

Я видел блаженные улыбки на лицах многих гостей. Они медленно раскачивались в такт ударам шаманского бубна, пели знакомые строки. Параскева и вовсе расплакалась, когда добрались до слов о важности оставить после себя след в сердцах других людей, которые бы сделали твоё имя бессмертным. Другие же гости наоборот стояли хмурые, поглощённые мыслями о собственном предназначении. Их глаза были неподвижными, а губы намертво сомкнутыми.

Камлание Ырке нарастало. Что-то изменилось в его пении. Он упал перед костром, стали извиваться, ломая тело в неестественных позах. Но никого больше не волновало поведение шамана, все были в своих самых разных потаённых мыслях.

Пространство вокруг гудело могучим северным рёвом сотен диких зверей, визжало криком множества птиц, стонало голосом ледяного океана, шипело прибоем солёных морей и гремело осыпающимися камнями в горах. Ырке то падал, то вставал, то пытался лететь, то бился на снегу в жуткой агонии.

А потом он вскрикнул, ухватился за голову, завизжал пронзительным голосом. Огонь вспыхнул так ярко, что на мгновенье мне показалось, будто сам Ырке горит. Но шаман вдруг одним прыжком пересёк пространство, отделяющее его от гостей, и рухнул на колени, склонив голову до самой земли. Я лишь запоздало понял, что перед ним стоит Мира, обомлевшая от всего, что видела, напуганная.

- Спаси…! - зашипел Ырке. – Спаси…нас. Гореть!...Гореть!... Горе…

И рухнул без чувств, выпуская из рук бубен.

Мой взгляд встретился с перепуганным взглядом девушки.

Ырке, чтоб тебя! Как мне ей потом всё объяснить? О, Небо! Всё было так сложно! Распутывай теперь это сам!

Глава 9. Княжеская охота

Мира

Спаслось мне в ту ночь плохо. Из головы никак не хотел идти ни разговор с Ярдаем, ни выходки Эртине, ни слова Леденя, будь он неладен. И уж тем более – шаман. При одном воспоминании о случившемся, меня бросало в жар, а зубы начинали фотбивать чечётку.

В тишине постоянно мерещились какие-то странные звуки, доносившиеся из сеней, соединяющих гостевые покои с гридницей. Точно кто-то из приехавших шастал туда-сюда. Уж не Эртине ли? От греха подальше я подперла дверь сундуком, да только после этого сон окончательно ушёл. Сейчас бы чашечку кофе. Да только где его здесь взять? Тут только травяные отвары подавали, да взвар из сухофруктов.

Подышав на окно, чтобы растаял морозный рисунок, я выглянула во двор. Никого. Только на караульной вышке мелькала фигура дозорного. Неожиданно окно вновь стало узорным, закрыв мне весь обзор. Я нахмурилась. Вот это мороз там! Вновь подышала, чтобы лёд растаял. Но ничего не вышло – стекло вновь покрылось красивым узором.

- Ну, Ярдай! – простонала я, догадываясь, чьи это проделки. – Не спрячешься от тебя нигде!

Рядом с моими покоями послышались чьи-то шаги. Я так и застыла возле окна с поднятой рукой, которой хотела протереть окошко. Шаги замерли у моей двери. Кого там принесло в такую рань?

Лёгкая возня, и шаги стали быстро удаляться.

Сердце тут же зачастило. Меня разрывало от желания открыть дверь и узнать, кто за ней был. Но здравый рассудок был иного мнения. Кусая губы в растерянности, я всё же отодвинула сундук и выглянула за дверь.

На полу лежал, скреплённый сургучной печатью, свёрнутый пополам лист тонкой бумаги и прикрепленный к нему дубовый лист. Не подснежники, уже радует. Осторожно подняв послание, я прислушалась, в надежде, что посланник выдаст себя и покажется где-то в тени перехода. Но в хоромах стояла сонная тишина, лишь изредка доносились завывания ветра и чей-то удалой храп.

Подойдя обратно к окну, я взглянула на печать. Витиеватая «Р» в обрамлении дубовых листьев и желудей.

- Рюен, - усмехнулась я. – И почему я не удивлена?

Сломав печать, нетерпеливо развернула письмо.

Летящие буквы с завитками складывались в слова, заставившие меня удивиться.

«Почитая тебя, как госпожу мою, не взирая на краткий миг знакомства, шлю добрый привет и желаю здравия тебе, прекрасная Мира.

Торопится новый день, и душа моя ликует от близящейся встречи с тобой. С покорностью готов служить тебе, госпожа моя Мира. Но терзают сомнения и тревоги прошедшего вечера. Хочу от всего сердца верить, что в душе твоей нету обиды на слабость, проявленную мною перед лицом князя Эртине. Даю тебе слово, милая Мира, что впредь и всегда остаюсь на твоей стороне, вручая сердце своё тебе, служу твоей милости вопреки всем трудностям.

Пусть солнце коснётся твоих рук, как если бы это мог сделать я. Тороплюсь, дабы не потревожить твой нежный сон. С нетерпением жду наших будущих бесед и крепкой дружбы между нами.

Покорно твой,

Рюен».

Хорошо, что никто не видел меня в этот момент! Жар ударил в голову, а из груди рвался безумный хохот, который я едва успела подавить, прижав ладонь к губам. А потом волна отхлынула.

Прислонившись лбом к спасительно холодному стеклу, я пыталась собрать разбежавшиеся мысли воедино. Как всё это понимать? Вот это я удачно к бабушке не доехала!

- Видишь, Ярдай, что творится? – дохнула я на стекло. – А ты из лука собрался меня учить стрелять! Лучше бы ты научил меня держать удар по нервам! Легко тебе с непроницаемым лицом ходить! Мне-то как этому научиться? Признаюсь, встреча со Страхом была душевной, в отличие от всего происходящего теперь.

В ответ на мои слова морозный узор разбежался в разные стороны, пропуская первый луч утреннего солнца, который заставил меня зажмуриться. И я улыбнулась.

- Справлюсь, - твёрдо заявила я самой себе. – Со всем этим справлюсь. Крепкая дружба? Ну, посмотрим, каков ты будешь друг. Больше на признание в любви похоже. С ума сойти можно.

Запрятав письмо подальше в сундук, я вновь подумала о чашке кофе, а после стала собираться – во дворе уже загомонили конюхи, готовя лошадей для княжеской охоты и подгоняя сонных отроков.

Под звук охотничьего рога и лай псов, предвкушавших веселье, я покинула Просинь вместе с князем и Фёдором, возглавлявших процессию. Мне было неуютно от неизвестности. Но они были спокойными и говорили на обычные темы, которые не имели никакого отношения ни к охоте, ни к гостям.

- Бурмот прикатил бочку солёных грибов, - вещал Фёдор, причмокивая губами. – Уж прости, князь, я не успел и слова им сказать, чтоб придержали. Умяли в два счёта!

Ярдай усмехнулся, зорко поглядывая в сторону вырвавшихся вперёд всадников, среди которых был Эртине и его рында.

- А что хоть за грибы были? – спросил он, проявляя интерес.

- Так грузди, - вздохнул Фёдор. – Малашкиного посола.

- Тогда и ногами на тебя можно потопать, - покачал головой Ярдай, а потом, подумав, спросил: - Не видел, кто утром бродил по переходам?

- А то ты сам не знаешь, князь, - Фёдор многозначно посмотрел в сторону Эртине. – Полночи бренчал на своей лютне, все собаки выли в псарне. Я опять не выспался. Будь моя воля – придушил бы струнами, чтоб они ему поперёк горла встали.

Ярдай лишь зацокал языком.

Я покосилась на Фёдора. Выглядел он и вправду сонным и жутко уставшим, точно не только эту ночь не спал. А потом, подумав, вспомнила, что на пиру вчера его, считай, и не было. Засветиться-то он засветился, а куда потом делся, прямо перед приездом шамана – неизвестно. Вряд ли он добровольно отказался от веселья. Может, князь его по каким-то делам направил? Интересно, каким?

Въехав в лес, я ощутила новую волну тревоги. Что ж такое-то со мной творится в последнее время?

По сигналу Ярдая пустили собак, залившихся счастливым лаем. Охота на зайца началась.

Как объяснил мне потом Ярилко, что в этой забаве участвовали все – и женщины, и младшие княжичи, и старшие из князей. Но потом оставались только сильные и умелые охотники, среди которых обычно был Ярдай с Фёдором, Молчаном, Басманом и Щербаткой, Рюен с одним из гридней отца, Эртине со своим рындой, Сепей с двумя своими дружинными, и ещё не приехавшие Громобой и Чадым со своими лучшими охотниками. Вот тогда начиналась самая настоящая и опасная охота на широкорогого оленя или красного лося, требовавшая отваги и силы.

- Кто-нибудь погибал на такой охоте? – осторожно спросила я, наблюдая, как заливаются смехом Златоцвет и Дождезвон, когда одна из гончих принесла им пойманного зайца.

- На моей памяти нет, - нахмурил лоб Ярилко. – Но старшие говорят, что последним, кто погиб на княжеской охоте на лося, был рында Качима. Теперь-то он сам не охотится, и даже Рюена отговаривает всякий раз. Но княжич неплохой охотник, так что, если судьба будет к нему благосклонна, то ничего с ним не случится.

- А князь? – спросила я вновь. – Недавняя рана не помешает ему? Может быть ему лучше в этот раз отказаться?

- Даже если бы он хотел, то не смог бы, - Ярилко перевёл взгляд на князя. – Ты ведь и сама понимаешь, что это дело чести.

- Понимаю, - кивнула я. – Да только боязно за него.

- Не тревожься, госпожа, - ободрил меня отрок. – Он землю зубами грызть будет, но слабости своей не покажет.

Ярдай повернул голову к нам, точно подслушал разговор. В глазах – небесная хмарь, так ясно отражающая мою тревогу.

А мне и вправду было тревожно, точно я ждала чего-то, что вот-вот должно было случиться. Слова Ырке мерещились мне в каждом шорохе.

На большой поляне развели костры, на них стряпчие принялись готовить разную снедь для охотников. Раскрасневшиеся от мороза Ляна Подзимовна и Румяна Багряновна заливались звонким смехом, слушая байки неугомонной Параскевы Студёновны, точно барыни на базаре, давно не перемывавшие кости всем знакомым.

Часть охотников, оставшаяся на поляне, предпочла гонке за зайцем по лесу стрельбу из лука по привезённым с собой мишеням – четыре деревянных щита и несколько соломенных чучел разного размера. Вторая же половина вскоре унеслась в лесную чащобу стяжать себе славу лучшего охотника.

Мы с Ярилкой, проехавшись по безопасному маршруту, вскоре вернулись на поляну, чтобы согреться и дождаться окончания охоты.

- Рябинка та ещё охотница, - услышала я голос Параскевы. – Уж какая бы партия князю была. И ловкая, и сильная, и дитя родить сможет здоровым.

И все три княжны посмотрели в мою сторону.

- Миланка, будь она жива, и сама бы с невестушкой на охоту выехала, - продолжила Параскева. – Из лука бить умела. Как моя Рябинушка-голубушка. А как она вчера с Хмуренем плясала! Ой! Я, право слово, не могла налюбоваться! А уж когда Рюен её пригласил, так счастью моему не было конца!

Я взяла у Ярилки кружку с горячим взваром.

- Рюену давно пора жениться, - заговорила Румяна. – Уж Эртине и тот надумал невесту себе сыскать. Со всех княжеств красавиц к себе пригласил. Да только ни одной даже слова не сказал. А тут… Даже на колени упал! Кто бы мог подумать!

- Да что в ней особенного? – голосила Параскева. – Будь она умнее, не вела бы себя так.

Я повернула к ним голову. Вот ведь бабы базарные!

Параскева уминала жирный блин, громко прихлёбывая из кружки, неприлично рассматривая меня с самым презрительным выражением лица, на какое была способна. Румяна была беспристрастна, точно уверенная, что ни один из её сыновей не посмотрит на меня. А вот Ляна, выглядевшая одного со мной возраста в силу той природы, что одарила её вечной юностью, выглядела слегка взволнованной – слышала, небось, как Рюен вступился за меня, да стихи читал.

Заметив, что я смотрю на неё, она улыбнулась и двинулась в мою сторону.

- Дивный сегодня день, не правда ли, Мирослава? – мягко спросила она.

- Сегодня очень тепло, - ответила я ей, снимая с руки варежку, чтобы погреться о кружку.

- У тебя чудесный наряд, - добавила она, рассматривая воротник моего кафтана.

- Благодарю, ты тоже выглядишь прекрасно, княжна, - кивнула я.

Господи! Как бы не наговорить чего лишнего и не напутать со словами, чтобы не выдать себя с головой! А то я могу!

- Узнаю работу лучшей вышивальщицы в княжестве Ярдая, - Ляна указала пальцев на мой ворот. – У меня есть только одни наручи, подарок Миланки на княжение Качима. До сих пор храню и надеваю по особым случаям. Тонкая работа.

- Мне тоже нравится, - согласилась я. – Точно дивная песня.

- Как хорошо ты сказала, - просияла Ляна. – Я бы лучше и не вымолвила. Точно дивная песня. Ведь и вправду. Я вот когда прошу свою вышивальщицу сделать для меня что-то, то она всегда подробно уточняет, куда и для какого повода буду надевать наряд. А я потом удивляюсь, как точно всё сделано. Вот, смотри, этот кафтан она мне сшила именно для охоты. А ведь я раньше и не задумывалась, почему здесь птицы, да заячьи следы изображены.

Ляна показала мне рукав своего кафтана, что-то вдохновлёно болтая о вышивке. Хвала небу, хоть тут я могла поддержать беседу, не зря корпела над конспектами по росписи в универе! Ляна была удивлена тому, как много я прочла по узору на её кафтане. Вряд ли она не знала этого раньше, зато меня ей было не одурачить – не такая уж я и дура, как орал перед всеми Ледень. В итоге княжна сделала какой-то свой вывод и охотно поведала мне о своём пути от дома к Просини. За этой приятной болтовнёй нас и застали вернувшиеся Ярдай и чуть отставший от него Рюен с другими охотниками.

Эртине приехал последним. Выглядел он весёлым и довольным собой, рассказывая, как ловко подстрелил нескольких зайцев. Потом его взгляд замер на мне. Князь тронул повод и двинулся в нашу сторону. В руках у него был венок из берёзовых ветвей, распускавших свои листья прямо на глазах.

- Это тебе, Мира, - мягко улыбнулся он, протянув мне зелёный венок, от которого пахло весной. – Как белое деревце расцветает от тёплого солнца, так и я от твоей улыбки.

Что ты будешь делать? Пришлось взять, а то ещё опять на колени упадёт, тогда Параскева ещё громче голосить будет.

Жена Грябора действительно всеми силами зазывала к себе Рюена, выехавшего из леса вместе с Рябинкой, Хмуренем и Леденем.

- Ой, соколик! – взывала истошной горлицей она к княжичу. – Да какой же ты славный охотник! И Рябинушку мою одну в лесу не оставил! Она ж, погляди, робкая какая!

Все головы повернулись к Рябинке.