В сердце Каменных гор

За границей нёрных княжеств, окружённых четырьмя стихиями, есть мир. Заокраиной зовётся. Там другие боги живут, да герои, свои порядки и князья. Пришёл в ночь, когда умирает солнце, в наш мир чародей, и назвался Самхельмом. Поговаривают, что изгнали его боги заокраинные за жестокость и чрезмерную жажду власти. Обратился он к правящему на тот момент Сменой времён князю Русу с просьбой сделать его тринадцатым князем на нашей земле. Но князь ему отказал. Тогда решил колдун этот показать Русу, что достоин быть ещё одним правителем нёрного мира. Опалил он землю нестерпимым жаром, от которого погиб весь урожай да леса и деревни горели. Наслал Самхельм дожди, от которых все реки вышли из берегов, а моря потопили множество кораблей. Лютым морозом сковал он землю, что даже прах мёртвых в недрах земли обледенел. И ветром беспощадным пронзил княжества славные. Его сила была столь разрушающей, что на какое-то время границы между всеми мирами стёрлись. Живые и мёртвые встретились, Колесо года сменило свой привычный бег, правда и ложь вступили в борьбу. Смешались времена года, правители и календари. Само время сменилось со старого на новое.

Видя, что от Самхельма не так-то просто избавиться, князь Рус призвал князей на защиту наших миров. Встали они с ним под знамёна. Но сила колдуна-чародея была ужасной, никто из князей не мог сдержать его стихийную магию, растрачивая свои силы до последней капли. Наступили дни Безвременья, когда Колесо года совершило множество оборотов, как вперёд, так и назад, разорвав единую цепочку времени, которую когда-то прочно сковали между мирами, твоим и моим, Круголяд и Дара. Прошлое и будущее перепуталось. Но Рус остановил этот бег, пусть и дорогой ценой. Слишком дорогой.

От безвременья Самхельм слабел. Мёртвые, которых он выпустил из Заокраины, жаждали жизни. Но не бывать тому, чтобы время в путанице двигалось. Видя, что конец близок, стал колдун обличия разные принимать, да князей ссорить между собой. А сам их дни себе забирать, силы накапливать, чужими жизнями свою продлять, обряды страшные с жертвами проводить. Сильнее всего Шой пострадал, больше всех он чародеем обманут был в силу некоторых личных обстоятельств. Подговорил Самхельм звездочёта в Смене времён Коловорот запустить, где бы и он стал тринадцатым князем, главным над Временем. Да отец Ярдая узнал об этом раньше. Предупредил он князя Руса, вместе с ним против колдуна встал, после он принял первенство в Коловороте. Да только нашлись у Самхельма соратники не только среди простых смертных, но и среди князей. Ошиму обещал он сына исцелить, который силу свою в потешных забавах по дурости собственной растратил. Качиму и жене его рождение новых детей даровать, а тем, кто в битве близких потерял – вернуть их из мира мёртвых живыми.

Но князь Рус, не смотря на то, что князья на него войной пошли, не побоялся и не уступил Самхельму. Пока отец Ярдая и другие оставшиеся ему верные воины усобную войну мечом и словом решали, да границы между мирами восстанавливали, запер он врата Времени изнутри Смены времён, дабы никто извне не смог остановить задуманного им. Говорят, Рус сразился с Самхельмом прямо в главном зале крепости, где Колесо времени стоит. Но погиб вместе со своей женой. Их дитя исчезло, точно и не было его никогда, а с ним и главная реликвия, дарованная Небом – ключ, отпирающий врата Смены времён для каждого князя, когда наступал его черёд править. Коло больше не являлось. То ли в мир людей попал младенец, то ли в Заокраину, а может и вовсе сгинул – никто не знает. Только с его исчезновением время стало настоящим, а чародей оказался заточён в крепости, ведь нет для него иного выхода, как через те врата. Круголяд был искусным мастером, будто знал наперёд, что такие события станут твориться. Духи мне говорят, что ключ тот силу особую приобрёл. А вот какую – только Небу и известно. Молчат духи, не говорят мне более того, что мне следует знать.

Теперь в княжестве Смены времён всегда царит туман, а князья и княжны продолжают искать того, у кого остался ключ. Ведь пропало то дитя, забрав у них надежду. Одни ищут для того, чтобы Самхельма освободить, силу ему вернуть, дабы он их желания исполнил, другие же, чтобы отомстить за смерть любимых. А третьи – вернуть правителя, который бы порядок меж ними навёл, Коло явил миру, первого из них выбрал. Нету среди князей теперь того мира, что был ранее. Да и лишились они возможности в мир людей по желанию своему и завету Дары приходить без силы, которая была у них до войны той. От того и развоплощение происходит, когда сила иссякает, если истратить её, как случилось это с Подзимком, да с княжной Юней. Правда ей повезло, что Ярдай рядом был и остановил её. Повезло, да. Так и враждуют все у нас, обвиняя в бедах то одного, то другого, отчего у людей всё время погода не в ладах с самой собой, а среди наших народов кровь проливается, появляются новые племена под знамёнами Самхельма. Лишь с возвращением наследника Руса да мирно зажжённым костром от Кола восстановится порядок в двенадцати княжествах. Тогда и Самхельм в свой мир уйдёт, не место ему среди нас, чужой он. Да и не бывать тринадцати среди нёрных, несчастливое это число. А Ярдай получит то, что Рус ему перед гибелью своей завещал. Секрет у них какой-то был. Бродячие барды Смены времён поют о том, что с возвращением ключа Ярдай счастье своё обретёт, и иные князья признают в нём истинно первого князя, равного по силе которому не будет среди них. А осознав это – вернут то, что потеряли, лад душевный и покой обретут, да и возможность приходить к людям в своём стихийном воплощении, как прежде это бывало.

Ырке замолчал, вновь набирая полный котелок снега и вешая его над костром.

- Значит, мой ключ – ключ от крепости Смены времён? И он нужен Ошиму, чтобы освободить Самхельма? – онемевшими губами спросила я.

- Им всем нужен твой ключ, Мира, - печально вздохнул шаман. – Поэтому князь и не хотел, чтобы кто-то узнал о нём. Я обещал ему, что расскажу свою часть знаний о том прошлом, что объединяет тебя с нашим миром. Но есть то, о чём тебе может рассказать только он.

- Меня готовила к возвращению бабушка, которая не родная мне по крови? – руки дрожали.

- Я лишь смутно догадываюсь, кем является та женщина, что растила тебя, - Ырке неоднозначно качнул головой. – Думаю, она служит кому-то, потому и берегла тебя так сильно, как только могла. Тебя здесь не ждали. Вернее ждали, но совсем в иное время и при других обстоятельствах. У нас тут, как ты могла заметить, худо-бедно пока ещё некий мир между князьями.

- Что это означает? – поморщилась я.

- Тебе придётся взять на себя ношу, груз которой тяжелее, чем ты могла бы поднять, появись в другое время, - припечатал шаман.

- Я всё ещё ничего не понимаю. - Голова стала кружиться.

- Барды пророчили твоё появление после смерти сына Ошима, - голос Ырке становился тише. – С его смертью оставшаяся в нём сила открыла бы проход между нёрным миром и людским. Но кто-то явно этого не хотел. Чья-то сила пробудила проклятый лес, разбудила мёртвых, что остались здесь. Теперь нити этого зла ведут к Смене времён. Будь готова, что однажды чья-то смерть станет чьей-то жизнью, а пророчество бардов исполнится. Ты должна быть готова ко всему. Только в тебе течёт кровь Круголяда и Дары. Ты – та самая золотая нить, соединяющая два наших мира. Разорвётся она – исчезнет всё. И Коло больше не явится миру, а Время истлеет, уничтожив нёрный мир.

Голос шамана сменился пением и ударами бубна. Меня окружили пляшущие звери. Они склоняли ко мне свои головы.

- Ключ от сердца – ключ для смерти, - шептали звери. – Умрёшь ты – умрёт и он. Воскреснешь ты – очнётся он. Погибнешь ты – погибнет всё. Смерть коснётся тебя, когда ты её попросишь. Береги ключ.

- Я не понимаю! - закричала я от отчаяния.

Но проклятый лес заволокло золотистым туманом, в один миг ставшим чёрным дымом с запахом гнили.

- Мира!

Голос Буса приплыл ко мне точно издалека. А потом перед моими глазами замелькали сначала проездные ворота с оленьими рогами, затем расступающиеся толпы жителей Просини, княжеское знамя во дворе, знакомые лица, различить которые я не могла. Чей-то настойчивый голос звал меня, ему вторил другой, третий. Но мои мысли были заняты лишь тем, что я корила себя за то, что не успела предупредить князя, не успела ничего сделать, чтобы изменить ход времени, не поняла слов Ырке, не спросила его о многом. Грудь нестерпимо горела, а ключ взволнованно пульсировал, обиженный тем, что стрела Ошима ужалила его. Но он позволил мне жить дальше, отняв меня у смерти. Смерти…«Она коснётся тебя, когда ты её попросишь».

- Не нужно, - оттолкнула я от себя знахаря, который попытался дать мне какое-то вонючее варево, отрезвившее моё сознание.

- Да ну как же ненужно? – возмутился он, пытаясь прислонить к моим губам чашку. – Крови много потеряла, силы надо восстановить.

- Где князь? – с отчаянием спросила я, осознавая свою уязвимость без него.

Но знахарь не успел ответить.

Со двора донёсся страшный гомон. Какофония голосов, конское ржание, скрип полозьев саней – всё смешалось в один тревожный мотив неизвестности.

Шатаясь, точно стебель на ветру, на нетвёрдых ногах и с плывущими перед глазами стенами, я бросилась на гульбище, где уже было полно народу.

Князья Качим и Грябор громко раздавали какие-то поручения суетившимся повсюду отрокам. Ляна, бледная, как луч убывающей луны, тихо плакала в окружении притихшей Параскевы и мрачной Румяны, по щекам которой тоже струились слёзы. Стоявшая рядом с ними Рябинка голосила во всё горло, что раненая выпь. Поодаль чёрной вороной темнела фигура Хмуреня, взгляд княжича был прикован к воротам, через которые въезжали какие-то всадники.

Замерев на верхней ступеньке, я вглядывалась в лица мужей, пытаясь отыскать знакомые глаза.

- Басман!

Стоявшая внизу Нельга вскрикнула так громко, что у всех вздрогнули спины.

Гридень, всегда уверенный и с гордо вскинутым подбородком, с трудом сполз со спины своего коня, подхваченный дружинными. Нетвёрдой походкой он направился в гридницу, ухватившись за протянутую к нему руку Нельги.

Все собравшиеся на гульбище ринулись к нему. Но он лишь кивнул в сторону ворот, тяжело поднимаясь по ступеням, которые явно плыли пред его глазами.

Во двор въехали охотники, при виде которых княжны заголосили ещё громче. Сначала Сепей со своими дружинными, злой, как голодный волк. За ним – гридень Качима и Рюен в разодранном плаще и перемотанным какой-то тряпкой коленом. Следом ехал Эртине в залитой кровью одежде, но судя по выражению лица – не его.

- Мира! – громко воскликнул он, приметив меня. – Какое счастье, что я могу вновь тебя видеть!

Он спрыгнул с коня и, прихрамывая, заторопился к крыльцу, по которому сбегали княжны и все, кто был на гульбище. Его улыбка вышла болезненной, хоть он и старался казаться непобедимым героем.

Но я ничего этого не видела. Мой взгляд замер на лицах тех, кто последними въехали во двор.

Щербатка и Плишка с дружиной, раненый Молчан, с трудом сидевший верхом. И Фёдор. Лицо и одежда рынды были залиты почерневшей от мороза кровью, как будто он с головой нырнул в неё, а ноги выглядели так, как если бы их пустили через мясорубку вместе с одеждой. Бешеный взгляд, в котором ещё не угасли после охоты чувства, рыскал по лицам собравшихся, ища кого-то.

А позади него сидел Ярдай.

Мне хватило одного взгляда, чтобы понять – только сила духа не давала ему лишиться чувств. Он был ранен. В глазах, ставших настоящей ртутью, полыхал такой огонь, что одной искры хватило бы сжечь всё дотла. Князь был измождённым и злым, непокорённым и не имеющим права сейчас показать свою слабость, свою боль и усталость. Он исполнял свой долг до конца.

- Всё хорошо, Мира, - донёсся до моего слуха тихий голос Эртине. – Все живы.

Живы. Мне большего и не нужно было знать.

Покачнувшись от страшной слабости, я ухватилась за перила. Взгляд Ярдая коснулся меня, помрачнел, и в нём всколыхнулась новая боль. А я? Я чувствовала, как по щекам бегут слёзы, обгоняя друг друга. Все чувства, превратившие душу в натянутую тетиву, сорвались, превращаясь в безмолвные рыдания. Но мне не суждено было расплакаться подобно Ляне или Рябинке. Я закрыла глаза, и полетела в бездну, подхваченная Эртине.

- Мира!

Голос Фёдора был последним, что я услышала, прежде чем сознание окончательно погасло, давая мне возможность отдохнуть от пережитых волнений и страха. Разговор с шаманом накрыл меня тем осознанием, на которое он и рассчитывал. Я должна была принять себя той, кем мне пришлось стать в три года – пропавшим ребёнком правителя Смены времён, которому предстояло либо погибнуть, либо попытаться помочь нёрному миру выстоять и не захлебнуться кровью. Удержать золотую нить. Любой ценой.

«Иди ко мне, Мира!».

Мой полёт стал быстрее, если бы кто-то проткнул воздушный шар. Цепляясь за какие-то размазанные образы, я силилась прекратить падение, цепляясь за темноту в поисках опоры. Мной овладел страх. Страх увидеть глаза чудовища, чьё дыхание становилось всё ближе.

«Не хочу!» - крикнула я в пустоту.

В ответ раздался безжалостно холодный смех.

«Ты всё равно придёшь ко мне. Ты сама пожелаешь этого».

«Не слушай, Мира. Возвращайся. Давай руку. Сражайся, маленький воин».

Была глубокая ночь. Сначала мне показалось, что я ослепла, что тьма поглотила меня. Но потом темнота стала видимой. Свет догоравшей свечи заставлял тени на стенах устало качаться.

Я попробовала поднять руку, но ощутила такую тяжесть, что едва ли смогла пошевелить пальцем.

- Ты очнулась?

И источник моей тяжести оторвал свою буйную златокудрую голову от моей руки.

Эртине!

Да чтоб его куль задрал! Что он здесь забыл?! Уж кого-кого, но точно не его я здесь ожидала увидеть! Убью Весею с Нельгой! Это они должны были сидеть у моей постели и шить погребальную рубаху, да причитать над моим бездыханным телом, а не этот сумасшедший сумасброд! И зачем я рукой пошевелила? Прикинулась бы спящей до самого его отъезда!

- Что ты здесь делаешь, князь? – воскликнула я.

- Я не мог оставить тебя одну в таком состоянии, - затараторил он скороговоркой, точно от скорости его говорения зависело то, лопнет моё терпение или нет. – Ты была ранена, потеряла много крови. Кто-то должен был за тобой присмотреть, пока ты была без чувств. Ах, Мира! Это всё моя вина! Если бы я был немного расторопнее, чем Ярдай, то охота закончилась бы гораздо быстрее, и никто бы не пострадал. Но, увы, я тоже ранен. Но эта рана ничто по сравнению с моим страдающим сердцем! Шрамы украшают воина, я с гордостью буду носить их, как напоминание о том, что твоё пожелание удачной охоты позволило мне выйти из смертельного боя с диким оленем гораздо более успешным, чем Ярдай.

- Постой, князь, - я подняла ладонь, в надежде, что он замолчит.

- Я слишком утомил тебя своей болтовнёй? – Эртине ничуть не смутился. – Я был слишком взволнован и не мог ждать утра, чтобы навестить тебя. Не буду скрывать, я был счастлив провести это время с тобой. Даже когда твои глаза закрыты, ты выглядишь настолько прекрасной, что я теряю дар речи.

- Сейчас мои глаза открыты, но дар речи не потерян тобою, князь, - проворчала я.

- Я никогда не встречал красавицы, подобной тебе, - Эртине прорвало, не хуже чем реку в период ледохода. – Я ослеплён твоим очарованием! Впервые в жизни я испытываю чувства, которые окрыляют меня.