Цветы зла

Волосы

Руно волнистое, нависшие покровы!О кудри! Аромат и томный, и густой!Восторг! Чтоб населить сегодня мрак альковаЗаснувшим в волосах дыханием былого,Я ими, как платком, повею пред собой.Ленивой Азии и Африки бессоннойДалекий мир и зов почти забытых водЖивут в твоей тени, лес странно благовонный.Как у других плывет по звукам ум плененный,Так мой, любовь моя, по запахам плывет.Уйду я в те края, где люди под горящейЛазурью соками и негою полны.О косы, будьте мне вы зыбью, в даль стремящей!Ты, море темное, содержишь сон слепящийВетрил, гребцов, и мачт, и пламенной волны:Там гавань шумная, где дух мой пьет глоткамиБольшими запахи, и звуки, и цвета,Где корабли скользят багряными струями,Объятия раскрыв пред жгучими лучамиНебес, где синева от века разлита.Я погружусь лицом в дурманящий и черныйТот океан, в себя вмещающий другой,Мой изощренный ум под ласкою повторнойЗыбей вас вновь найдет, дни лени плодотворной,Качанье вечное и сладостный покой!Ночь синяя волос, раскинутые тени,Вы возвратили мне лазурный небосклон.Прильнувши к локонам в безмолвном упоеньи,Я слышу мускуса и дегтя дуновеньеИ слитым запахом их сладко опьянен.Склоняясь без конца над гривою густою,Я жемчуг и рубин рассыплю щедро в ней,Чтоб никогда к мольбам ты не была глухою!Ведь ты оазис снов и чаша, что пороюПоит меня вином моих прошедших дней!

Как небо я тебя ночное обожаю…

Как небо я тебя ночное обожаю,Сосуд печальных грез, красавица немая.Ты от меня бежишь, но я тем горячейЛюблю тебя, мой друг, краса моих ночей,Чем ты насмешливей скрываешься за дали,Которые рукам обнять лазурь не дали.Иду на приступ я и лезу смело в бой,Как жадный хор червей на труп идет войной,И даже полюбил, зверь сумрачно-жестокий,Холодность я твою, как дар прекрасный Рока!

Всё человечество зовешь под сень алькова…

Всё человечество зовешь под сень алькова,Жена нечистая! И каждый вечер сноваТы сердце новое должна зубами рвать,Чтоб вероломную игру не забывать.Глаза, горящие, как факелы гулянийНародных иль витрин зазывное сиянье,Себе присвоили чужие им права,Не знавши никогда, в чем смысл их торжества.Слепое существо, глухое к состраданью,Кровь мира пьющее, жестокое созданье,Ужель пред зеркалом не ведаешь стыдаИ в нем твои красы не меркнут никогда?Ужели всё то зло, которому все годыТы служишь, не страшит тебя, когда ПриродаДля тайных замыслов своих тебя берет,Греховная жена, и власть тебе дает,– Тебе, презренная, – чтоб мог родиться гений?Величье подлое! Державное паденье!

Sed non satiata

Богиня странная, как ночи – ты темнаИ дышишь мускусом и пряною геранью;Тропических лесов, должно быть, ты созданье,Колдунья черная, и в полночь рождена.Мне слаще опия, алоя и винаТвоих горячих уст пьянящие лобзанья;Когда к тебе летит толпа моих желаний,В колодце глаз твоих тоска утолена.Из этих черных глаз, сверкающих и жадных,Лей меньше пламени, мой демон беспощадный;Не Стикс я, чтоб тебя раз девять обнимать,Увы, и не могу, распутная Мегера,Несть Прозерпины дар, чтоб пыл твой обуздать,На ложе адское, взамен даров Венеры!

Одежды светлые ее текут волной…

Одежды светлые ее текут волной,И шаг размеренный похож на танец сонный,Как пляска длинных змей, которых пред толпойФакиры на жезлах качают монотонно.Как грустные пески и даль степей нагих,Людскому чуждые страданию и стону,Как сеть широкая безбрежных волн морских,Она живет без грез душой непробужденной.Шлифованной рудой блестит прелестный глаз,И в этом существе таинственно-ленивом,Где ангел девственный слит с сфинксоммолчаливым,Где всё лишь золото, блеск стали и алмаз,Сияет навсегда, как звездный свет холодный,Ненужною красой лик женщиныбесплодной.

Пляшущая змея

Как я люблю, о друг мой томный,Наблюдать, когдаУпругий стан твой кожей темнойБлещет, как звезда.По волосам твоим смолистым,Черным и густым,По знойным их морям душистым,По волнам живым,Как ветром утра пробужденныйПризрак корабля,Я ухожу душою соннойВ дальние края.Твои глаза, где мысли скрытойНе дано гореть,Два зеркала, в которых слитыЗолото и медь.Когда мелькаешь обнаженнойМерною ступней,Ты кажешься мне прирученнойПляшущей змеей.И голова младая, леньюОтягощена,Напоминает мне движеньяЮного слона.А тело плавно подражаетКачке кораблей,Когда они в волнах ныряютКраем тонких рей.Когда ты влагой уст влюбленныхСмочишь край зубов,Как водами рек, напоенныхСнегом ледников,Тогда душа моя вкушаетТерпкое вино,И небо звездное стекаетК сердцу мне на дно.

Падаль

Ты помнишь ли, мой друг, что видел я с тобоюВ один из теплых летних дней:Ту падаль гнусную, у горки под сосноюЛежавшую, среди камней?Задравши ноги вверх блудницею позорной,Ядами жгучими полна,Валялась без стыда она, дыша тлетворно,И будто ласкам отдана.И солнца луч сиял над падалью гниющей,Чтоб, растопясь, она моглаВернуть сторицею Природе всемогущейВсё, что в одно она слила.Глядели небеса на труп, их сердцу милый,Цветком готовый расцвести.Зловонием таким несло, что поспешилаТы, вся бледнея, отойти.Над вздутым животом летали мухи тучей,И выходили чередойПолки червей, слюной стекающих тягучейПо этой ветоши живой.То восходило всё, то падало, как волны,И труп сухим огнем трещал.Казалось нам, что он, дыханьем слабым полный,Всё разрастался и вспухал.И мир тот издавал невнятный шум упорный,Как дождь и ветер средь ветвейИль рожь сыпучая, когда крестьянин зернаБросает веялкой своей.Всё становилось сном, стирались очертанья,Как будто образы картинЗаброшенных, чей смысл в своем воспоминаньиТворец воссоздает один.За скалы убежав, скрывался пес голодныйИ ждал, поджавши хвост меж ног,Ухода нашего, чтоб оторвать свободноИм недоеденный кусок.– И всё же будешь ты такой, как мерзость эта,В которой всё – чума и гной,Звезда моих очей, луч солнечного света,Ты, моя страсть и ангел мой!Да, будешь ты такой, царица вожделений,Когда, заслыша Смерти зов,Уйдешь ты, под травой и зеленью растений,Тлеть одиноко средь гробов.Тогда, моя краса, скажи толпе проворнойТебя съедающих червей,Что образ я храню и лик нерукотворныйУж разложившихся страстей!

De profundis clamavi

Молю о жалости, единая Отрада,Со дна угрюмых бездн, где сердце пленено.То мрачный мир, кругом всё сыро и темно,И в сумраке плывут неведомые гады.Шесть месяцев царит там солнце без тепла,Других шесть месяцев земля покрыта тенью:В полярной той стране одно лишь оскуденье;– Ни зелени, ни струй, ни птичьего крыла!На свете ничего ужасней быть не можетТой ночи, с Хаосом первоначальным схожей,И злой холодности тех ледяных лучей;Завидую судьбе последних я зверей,Могущих в сне тупом забыть земное бремя,Так медленно клубок разматывает время!

Вампир

О ты, которая ножомМне сердце скорбное пронзилаИ, словно стадо бесов, в немВсё размела и истребила.Ты, для кого душа мояПостелью стала и владеньем,К тебе навек прикован я,Как каторжник к своим мученьям,Как игрока упрямый взорК столу, как пьяница к стакану,Как падаль к червю, и не стануСкрывать проклятый мой позор!Я попросил кинжал проворныйВернуть мне волю прежних дней;Я захотел, чтоб яд тлетворныйПомог трусливости моей.Увы! от яда и кинжалаМне был презрительный ответ:«Судьбе ничтожный раб не жалок,И для тебя свободы нет.Безумец! – Если мы, оковыРазбив, тебя освободим,Ведь поцелуем ты своимТруп воскресишь вампира снова!»

Лета

На сердце мне приляг, душа глухая,Любимый тигр, ленивый, томный зверь.Я погрузить ладонь хочу теперьВо тьму волос, их трепетно лаская.В душистые одежды я твоиВновь погрузить главу хочу больную,Вдыхая вновь, как розу неживую,Дух сладостный былой моей любви.Я спать хочу! Мне жизнь уж надоела!В пленительном, как Смерть, глубоком снеСвой поцелуй прижму я в тишинеК холодному, сверкающему телу.Чтоб заглушить мой утомленный стон,Я падаю к тебе в изнеможеньи,В твоих устах река течет забвенья,И Летой ласк твоих я упоен.Моей судьбе, отныне мне желанной,Я предался, принявший свой уделПокорный раб, который захотелРазжечь огонь, ему на пытку данный.Я буду пить, чтоб горе без следаЗалить, яды снотворные, подруга,Припав к концам груди твоей упругой,Сердечных мук не знавшей никогда!

С Еврейкой гнусною на ложе засыпая…

С Еврейкой гнусною на ложе засыпая,Как рядом с трупом спит другой застывший труп,Я стал мечтать вблизи продажных этих губО женщине родной, желанием сгорая.Предстала предо мной краса ее святая,Взор, весь исполненный огня и нежных грез,Благоуханный шлем ее густых волос,—И память их я звал, для страсти оживая.О, как бы целовал я стан упругий твой,От свежих ног твоих до кос смолисто-черныхЗапасы истощив ласк жгучих и повторных,Когда бы, ввечеру, невольною слезойТы раз один могла, жестокая царица,Затмить блестящие, холодные зеницы.

Посмертное раскаянье

Когда ты будешь спать, красавица родная,Под черным мрамором и грудою венков,И заменять тебе и замок и альковДождливый будет склеп и яма ледяная;И камень, грудь твою пугливую сжимаяИ бедра томные под тяжестью оков,Не даст тебе дышать и жаждать новых снов,И в даль не убежит нога твоя младая,Могила, друг моей мучительной мечты(Могила ведь всегда поймет мечту поэта),Шепнет среди глухой и вечной темноты:«Какая польза в том, что вы ушли со света,Не испытавши нег и сердце погубя?»– И жадный червь войдет раскаяньем в тебя.

Кошка

Прекрасный зверь, иди ко мне на грудь.Не выпускай когтей пока ты,И дай ты мне глазами потонутьВ зрачках из стали и агата.Когда рукой ласкаю долго яИ голову твою, и спину,С отрадою всё новою скользяПо искрометной шерсти длинной,В уме жену я вижу. Взор ее,Как у тебя, мой зверь любимый,Пронзителен, как жала острие.И с ног до головы родимойПьянящий дух, опасный ароматВкруг тела смуглого дрожат.

Duellum

Схватились два врага; оружье засверкалоИ в душном воздухе уж заблестела кровь.– Те игры, тех мечей звон яростный —началоБорьбы, когда царит над юностью любовь.Мечи, как молодость, разбиты! Мы устали,Подруга! Но зубов нам хватит и ногтей,Чтоб заменить клинки, с предательскойих сталью.– О бешенство сердец и язвы злых страстей!В овраг, где средь кустов скользят ночныезвери,Уж падают враги. Мириться им нельзя,И кровь их обагрит сухие иглы терний.– Та пропасть темный ад, где наши вседрузья!Покатимся туда, мой враг бесчеловечный,Чтоб ненависти яд томил нас мукой вечной!

Балкон

Владычица моя, о мать воспоминаний,О ты, все радости и долг единый мой!Ты вспомнишь красоту медлительных лобзаний,И негу очага, и вечера покой.Владычица моя, о мать воспоминаний!Вечерние часы в сиянии огня:Часы, когда балкон весь в розовом тумане.Как грудь твоя цвела и сердце жгло меня!Мы молвили не раз бессмертные признаньяВ вечерние часы, в сиянии огня!Как солнца хороши в час теплого заката!Как небо глубоко! Как властен сердца бой!Царица и кумир, я крови ароматы,Казалось мне, вдыхал, склонившись над тобой.Как солнца хороши в час теплого заката!Сгущалась ночь кругом, как черная стена.Я в ней твои зрачки угадывал глазами.Я уст пил сладкий яд и чашу пил до дна,И ноги обнимал я братскими руками.Сгущалась ночь кругом, как черная стена.Умею воскрешать счастливые мгновеньяИ вновь хочу в мечтах колена целовать.Ведь красоту твою и страстное томленьеВне тела милого и сердца не сыскать.Умею воскрешать счастливые мгновенья.Те клятвы, аромат и ласки без концаВосстанут ли из бездн, неизмеримых оком,Как солнца юные плывут на небеса,Омывшись перед тем на дне морейглубоком?– О клятвы, аромат и ласки без конца!

Одержимый

Покрылось солнце мглой ненастья. Как оно,Луна моей души, закутайся ты в тени.Безмолвствуй иль грусти, предайся снамиль лени,Жестокой Скукою томимая давно;В печали глаз твоих мне счастие дано.Но если, как звезда, чье кончилось затменье,Сиять захочешь там, где страсти и томленье,То выйди из ножон, кинжал! Мне всё равно.Зажги огонь в зрачках от люстр алмазно-ярких;Зажги в глазах мужчин огонь желаний жарких;В тебе всё дивный дар, то сонный, то живой.Будь всем, чем хочешь ты, тьмой ночи ильденницей.Всё тело, задрожав от страсти роковой,Кричит: «Хвала тебе, мой Демон и Царица!»

Тень

I. Мрак

В тюрьме моей, в стране тоски бездонной,Куда мой Рок давно меня изгнал,Куда рассвет златой не проникал,Где я один остался с Ночью сонной,И предо мной на черном полотнеПроходит ряд бесформенных видений,Где осудил я сердце на мученьяИ жгу его на медленном огне,Тень царственно-младая временамиБлестит, скользит и реет предо мнойВо весь свой рост, а я, следя глазамиЗа гостьею и томной, и немой,Вновь узнаю тот призрак сладострастный.Она! Мой друг, хоть темный, но прекрасный.

II. Аромат

Читатель мой, скажи, вдыхал ли тыВ медлительном и сладком упоеньиВздох ладана среди церковных тенейИль хрупкие, засохшие цветы?Глубоких чар немое опьяненье!Мы видим в нем прошедшего черты.Так прежние, забытые мечтыРождает в нас родной груди томленье.Из вьющихся, густых ее волос– Из ладанки и сонного кадила –Во тьме волна душистая всходила,И пряный дух всё ширился и росВокруг одежд, с их шелком и парчою,Пропитанных невинностью младою.

III. Рама

Как рама вкруг картины, хоть рукоюХваленою написана она,Холст оградив от мира, как стена,Ей придает вид странного покоя,Так роскошью, казавшейся родною,Ее краса была окружена.Не выдала теней ее весна,И всё кругом служило ей каймою.И мнилось ей, я помню, раз иной,Что всё ее любило; предо мнойОна белью и шелку отдавалаНагую грудь, под ласкою немойТо вдруг дрожа, то млея, и красойЗвериною и детскою дышала.

IV. Портрет

Болезнь и смерть испепеляют пламяСветло для нас пылавшего огня.От этих глаз, с их блеском и слезами,От этих уст, восхитивших меня,От этих ласк, властительно целебных,От этих нег, с их яростным лучом,Остался лишь, по воле сил враждебных,Повыцветший портрет карандашом.Он, как и я, забытый умираетВдали людей, и Время, злой старик,Его – что день – крылом седым стирает.И жизнь и сны ты косишь каждый миг,Но не убьешь в душе, палач лукавый,Той, кто была мне радостью и славой!

Даю мои стихи тебе, и если звон…

Даю мои стихи тебе, и если звонИх счастливо дойдет до предков отдаленныхИ вновь зажжет мечты в мозгах их утомленных– Корабль, которому попутен аквилон,—То память о тебе, преданье муз плененных,Вновь утомит сердца, как гуслей мерный стон,И цепью братскою и тайной сопряженТвой образ будет вновь с напевом рифмвлюбленных.Отверженное всем на свете существо,Признавшее родным меня лишь одного,О ты, которая, летая легкой тенью,Привыкла попирать в презрении немомРод смертных, для кого ты горькое мученье,

Богиня властная с бестрепетным челом!

Semper eadem

«Откуда странные, сказали вы, печали,Разлившиеся в вас, как черный вал морской?»– Когда мы все плоды сердечных нег сорвали,Жизнь наша зло, и дух насыщен наш тоской.Тут тайны нет, и боль легко понятна эта.Для всех она ясна, как ваш счастливый вид.Мой любопытный друг, не ждите вы ответа,И голос нежный ваш пусть лучше промолчит.Не надо слов, дитя! Душа, всегда младая!Веселые уста! Жизнь в сердце побеждая,Смерть может тайными нас узами связать.О, дайте, дайте мне забыться ложью властной,На дно прекрасных глаз как в сон уйтипрекрасныйИ в сумраке ресниц надолго задремать.

Вся

Дух зла мой кров уединенныйСегодня утром посетилИ, чтоб смутить мой ум влюбленный,С улыбкой хитрою спросил:«Средь всех волшебных проявленийЕе пленительных красот,Средь бликов розовых и тенейМладого тела, что влечетСильнее?» – С верою живоюДуша ответила Врагу:«В ней всё бальзам, и ничего яЛюбить особо не могу.Когда пленяет всё, не знаю,Чем очарован больше я.Она как ночь покоит МаяИ ослепляет, как заря.Такой гармонией священнойВ ее красотах дышит всё,Что недоступно мысли бреннойОтметить каждый звук ее.О тайна дивных превращенийИ чувств властительный обман!Ее дыханье – словно пенье,А голос – сладостный дурман!»

Что скажешь ты, душа, скорбевшая напрасно…

Что скажешь ты, душа, скорбевшая напрасно,Что скажешь, сердце, вновь восставшееот сна,Подруге благостной, желанной и прекрасной,Чей взор вас оживил, как дивная весна?Мы громко воспевать хвалы ее желаем;Власть кроткую ее ни с чем мы не сравним;Ее святая плоть благоухает Раем,И глаз нас осенил сиянием своим.Будь это в час ночной, в глухом уединеньи,Будь то на улице, средь шумного движенья,Как факел, в воздухе плывут ее черты.И слышно: «Возлюбив меня, мои законыПрими и будь рабом одной лишь Красоты;Я Страж небесный твой, я Муза, я Мадонна».

Живой факел

Они мои вожди, глаза те молодые,Которым Ангел дал блеск сильный, как магнит,Святые близнецы и братья мне родные.Алмазный их огонь в глазах моих горит.Спасая от сетей и тяжких прегрешений,Они меня ведут путями Красоты!Они мои рабы, у них я в услуженьи;Живому факелу покорны все мечты.Прелестные глаза, вы светите лучамиСвечей церковных днем – их яркий солнца светТомит, но всё горит их сказочное пламя;Они возносят Смерть, вы славите Рассвет;Вы славите мою воскреснувшую душу,Светила, чьих лучей и солнце не затушит.

Той, что слишком весела

Твоя краса с ее огнем,Как вид прекрасный, взор ласкает;Смех на лице твоем играет,Как свежий ветер ясным днем.Тебя увидевши, прохожийВдруг соблазнен, в миг ярких встреч,Здоровьем рук твоих и плеч,С их ослепительною кожей.Сияют радугой цветаНарядов, на тебе надетых;В ответ рождается в поэтахСветло цветущая мечта.Убор безумных одеяний –Твоей эмблема пестроты.Безумная, внушаешь тыИ ненависть, и обожанье.Бывали дни – среди садов,Где я влачил свое бессилье,По мне насмешливо скользилиЛучи с небесных берегов;И блеск земли в начале годаБыл так обиден, что в сердцахЯ мстить пытался на цветахВысокомерию природы.Так, в час ночной, хотел бы я,Покорный страсти сердцем пленным,К твоим красотам вожделеннымСкользнуть бесшумно, как змея,И тело наказать младое,Грудь синяками всю покрыть,А в лоно острый нож вонзить,Чтоб кровь из раны шла рекоюИ в упоеньи до утраЯ мог сквозь губы те немыеНежней и ярче, чем другие,В тебя свой яд вливать, сестра!

Превратность

Веселый Ангел мой, знакомы ль вы с томленьем,Раскаяньем, стыдом, и стоном, и тоской,И смутным ужасом в глубокой тьме ночной,Стесняющим нам грудь под тягостным давленьем?Веселый Ангел мой, знакомы ль вы с томленьем?Незлобный Ангел мой, знакомы ль вы с враждою,Сжимали ль кулаки вы с желчною слезой,Когда нас Месть зовет на гибель за собойИ властвует, как вождь, над нашею душою?Незлобный Ангел мой, знакомы ль вы с враждою?Цветущий Ангел мой, знакомы ль вам недуги,Которые вдоль стен немых госпиталейТолпой слепцов идут, ища скупых лучейИ с шепотом держась неясным друг за друга?Цветущий Ангел мой, знакомы ль вам недуги?Прекрасный Ангел мой, знакомы ль вам морщины,И страх пред старостью, и тот ужасный час,Когда лишь преданность видна нам в блеске глаз,Сиявших перед тем любовию единой?Прекрасный Ангел мой, знакомы ль вам морщины?Мой Ангел, полный грез, и радости, и света,Давид пред смертию здоровия и силУ тела твоего младого бы просил,Но жажду от тебя, мой Ангел, лишь привета,Мой Ангел, полный грез, и радости, и света!

Признание

Гуляли только раз мы с вами, друг желанный,И ваша гладкая рукаЛежала на моей (в снах памяти туманнойТа ласка всё еще ярка).Был поздний час; как лик сверкающей медали,Светила полная луна;И, как река, часы ночные заливалиПариж, забывшийся средь сна.В тени домов, скользя в ворота их немые,Шли кошки, слух насторожа,Иль шагом бархатным, как призраки родные,Нас провожали, не спеша.И средь той близости, расцветшей под луною,Среди свободы той ночной,У вас, живой орган, звучащий лишь одноюЛучистой радостью младой,У вас, сияющей и счастливой, как зориИ как трубы веселый зов,Вдруг нота странная, исполненная горя,Тут вырвалась, как из оков.Угрюмое дитя, тупое и больное,Позор в глазах семьи своей,Как пленник жившее за темною стеноюИ далеко от всех очей.Мой ангел, пел тот звук, напитанный тоскою:«Нет постоянства на земле,И черствый ум сквозит, под маскою любою,На человеческом челе.Неблагодарный труд считаться записноюКрасавицей и быть простойПлясуньей площадной, застывшей пред толпоюВ улыбке скучно неживой.Построить на сердцах – напрасное стремленье.мВсё вянет, юность и любовь,Пока не заберет их хладное забвенье,Чтоб Вечности вернуть их вновь!»Я часто вспоминал луны златой сиянье,мВ тот час и томный, и немой,И шепот горестный ужасного признанья,Вдруг прозвучавший предо мной.

Духовная заря

Когда к развратникам войдет заря златаяИ синий Идеал нарушит их покой,То под таинственной и мстительной рукойВ скотине дремлющей проснется Ангел Рая.Небес Духовных даль и девственный эфир,Пред жертвами страстей во мраке жизни тесной,Всё углубляются и дух влекут, как бездна.Богиня светлая, сияющий Кумир.Так реет без конца пред сонными глазами,В угаре и дыму, к исходу злых ночей,Твой лик, еще светлей, и чище, и нежней.Луч солнца погасил свечей дымящих пламя;Так призрак твой, Душа, сильнее суеты,И на бессмертное походишь Солнце ты.

Гармония вечера

Приходит час, когда волной святых куренийДыхание цветов уносится в эфир,И звуки вечера витают, как зефир;Вальс грустно-медленный и нежное томленье!Дыхание цветов уносится в эфир,И скрипка вся дрожит, как сердце от мучений;Вальс грустно-медленный и нежное томленье;Прекрасны небеса, как вечный синий пир.А скрипка всё дрожит, как сердце от мучений,Как сердце нежное, взлюбившее весь мир!Прекрасны небеса, как вечный синий пир;Луч солнца потонул в густой кровавой тени.На сердце нежное, взлюбившее весь мир,Прошедших светлых дней ложится отраженье!Луч солнца потонул в густой кровавой тени…Но память о тебе сияет, как потир!

Флакон

Есть крепкие духи; они проходят всюду,И не преграда им стеклянные сосуды.Открыв привезенный с Востока сундучок,В котором жалобно скрипит тугой замок,Иль в доме нежилом раскрывши шкаф старинный,Дышащий затхлостью и полный паутиной,Находят иногда заброшенный флакон,Где всё еще жива душа былых времен.Дремали думы там, как бабочек рой сонный,Легко дрожа во тьме, уныньем насыщенной.Расправив крылья вновь, летят они толпойЛазурной, розовой и ярко-золотой.Воспоминание порхает легкой теньюВ смущенном воздухе; взор меркнет, и томленье,Наш полонивши ум, его изо всех силТолкает к пропасти, где ряд родных могил.Душа повалена у бездны, век зиявшей,Где, Лазарь тлеющий, свой саван разорвавший,Проснувшись, движется, как призрачный мертвец,Любовь увядшая давно немых сердец.Так я, когда мое забудут люди имяИ в шкаф я сумрачный заброшен буду ими,Надтреснутый флакон, ненужный и пустой,Покрытый пылью весь и плесенью густой,Став гробом для тебя, желанная проказа,Свидетель буду чар твоих и злой заразы!Отрава Райская! Пьянящее вино,В котором жизнь и смерть найти мне суждено!

Яд

Вино скрывает грязь в любезных нам притонах,Под шелком и под парчой,И светят портики волшебные поройСквозь злато паров червленыхЕго, как солнца круг во мгле вечеровой.Дым опия раскрыл неведомые дали,Безбрежность мечтам дает,Вневременный кумир для страсти создаетИ негу, острей печали,В измученную грудь нам свыше меры льет.Не стоит это всё ядов, сокрытых в зельиЗеленых твоих очей,Озер тех, где душа дрожит в сетях лучей…К ним грезы толпой слетели,Чтоб жажду утолить, в часы глухих ночей.Не стоит это всё мучительного чудаСоленой твоей слюны,Дарующей душе забвение и сныИ властно ее отсюдаВлекущей к берегам безрадостной страны.

Пасмурное небо

Твой взор как будто бы туманами одет;Твой глаз загадочный, меняющий свой цвет,То вдруг мечтателен, то грустен, то влюблен,Ленивый отразив и бледный небосклон.Ты как слепые дни с их теплой пеленой,Когда сердца полны невольною слезой,И, чувствуя в себе неведомый недуг,Взволнованная кровь тревожит спящий дух.Походишь ты порой на светлый край небес,Когда горит закат сквозь пасмурных завес…Заплаканный простор, как ярко светишь тыПод пламенем лучей, сверкнувших с высоты.Жена опасная, желанные края!Твой снег и ваш мороз любить сумею ль я;Смогу ли из зимы безжалостной извлечьЯ наслаждения острей, чем лед и меч?

Кошка

IНочная кошка, словно дома,Гуляет у меня в мозгу,Мяуча тихо. Чуть могуРасслышать голос я знакомый,Так нежен он и заглушен.Но, равнодушный иль сердитый,В нем власть и ласка вечно слиты,И зовом я заворожен.Как струи, звуки те запелиНа дне угрюмых дум моих,Наполнив грудь, как плавный стих,И веселя меня, как зелье.Тот голос лечит боль и страхИ все содержит наслажденья.Для самых длинных он реченийНужды не чувствует в словах.Нет, никакой смычок не можетТак струны сердца задевать,Заставив их затрепетатьСтоль упоительною дрожью,Как чудный голос кошки той,В котором, силою могучей,Всё слито в тайное созвучье,Как в песне ангелов святой!IIТак сладко пахнет мех звериный,Что надушил всего меня,Когда под вечер как-то яЕго погладил раз единый.Моя душа – ее чертогИ нераздельное владенье.Подвластно всё ее веленью.Она, быть может, дух иль бог.Когда покорно обращаюГлаза я к кошке той, чей видМысль привлекает, как магнит,И взгляд в себя я погружаю,Мой удивленный видит взорОгонь зениц ее зеленых,Как фонари во тьме зажженных,Глядящих на меня в упор.