Цветы зла

Обреченные женщины

Лежа как тихое, задумчивое стадо,Они не сводят глаз с безбрежности морей,И дышат томною и горькою усладойДрожащие тела обнявшихся теней.Одни, чье сердце ждет бесхитростныхпризнанийВ тени зеленых рощ, под пение ручьев,Читают по складам младой любви преданьяИ режут вензеля подруг в коре кустов.Другие, парами, склоняя долу взгляды,Проходят медленно меж жутких, темныхскал,Где дух Антония от злых посланниц АдаИ наглых их грудей спасения искал.Одни, при пламени их факелов смолистых,В святилищах глухих языческих богов,Зовут тебя залить огонь страстей нечистых,Вакх, усыпляющий боль древнюю грехов.Другие же, давно взлюбившие мученья,Под складками одежд сокрыв ремни бичей,Слезу кровавую и пену исступленьяСливают в мертвенном безмолвии ночей.О девы, демоны, страдалицы и звери,Кому земную явь отвергнуть удалось,Искавшие небес то в страстных снах,то в вере,То криков полные, то безнадежных слез,Жалею и люблю я вас, родные сестры,О вы, кому вослед душа стремилась в путь,За жажду вечную, за жало боли остройИ сладкий мед любви, наполнивший вамгрудь!

Славные сестры

Продажная Любовь и Смерть людишек сноваВлекут к себе на грудь для страстного труда,Но лоно их, маня сквозь рваные покровы,Осталось, как у дев, бесплодным навсегда.Поэта мрачного, кого семьи оковыТомят, кому дана лишь нищенская мзда,Зовут сады кладбищ и грешные альковыНа ложе, где душа не ведает стыда.Могила и постель, умов отрада дерзких,Подносят в свой черед, как славных две сестры,Нам яд ужасных ласк и жуткие дары.Меня похорони, Любовь, в объятьях мерзких!О Смерть, соперница ее, скорей явисьИ с миртом гнусным свей свой черныйкипарис!

Фонтан крови

Мне кажется подчас, что кровь течет рекой –Фонтан с певучею и грустною волной.Хоть слышу, как течет она с размерной песней,Но я не нахожу следов своих ранений.Везде, как по песку арены боевой,Бежит она, залив булыжник мостовой,Струями утоля земные все твореньяИ мир весь омрача уныло-красной тенью.Я часто пробовал дурманами винаХоть на день усыпить тот страх, что силы точит;Но тоньше слух от вин, и зорче смотрят очи!Я стал искать в любви забвения и сна;Но ранит иглами мучительное ложеИ кровью напоить подруг жестоких может!

Аллегория

То женщина с главой и грудью горделивой,В вине ночных пиров купающая гриву.Укус любовников, притонов едкий ядНа коже мраморной тупятся и скользят.Разврат не страшен ей; она смеется Смерти;И те чудовища, что косят всё на свете,Не смеют посягать жестокою рукойНа тело, полное могучею красой,И прелесть дивных ног и царственногостана.Она, для страстных нег приняв законКорана,В свои объятия, к волнам крутых грудей,Глазами жгучими сзывает всех людей.И ведомо тому бесплодному кумиру,Но всё же нужному для жизни и для мира,Что Красота – святой, незаменимый дар,Способный отвратить удары грозных кар.Она Чистилища, как Ада, не страшится,И в час, когда над ней Ночь чернаясгустится,В лик Смерти ясный взор вперит она тогда,Как новорожденный – без злобы и стыда.

Благодатная

В полях без зелени и зноем опаленных,Когда я как-то раз, по воле грез влюбленных,Природе жалуясь, уныние влачил,И горьких дум кинжал на сердце я точил,Я в полдень яркий вдруг увидел над собоюГустое облако, грозившее грозою,Где мерзостно кишел развратных бесов ройТолпою карликов, шумливою и злой.Оглядывать меня они с презреньем стали;Я слышал, как они смеялись и шептали,Кивая на меня, средь брани и острот,Как над юродивым глумящийся народ:– «Давайте поглядим на жалкое созданье.Гамлета хочет он изобразить страданья,Ерошит волосы и взорами поник.Досадно ведь смотреть, как славный тот шутник,Забавный скоморох, оставшийся без дела,Лишь потому, что роль наскучить не успела,Решил разжалобить слезой своей тоскиОрлов, кузнечиков, цветы да ручейкиИ даже нам, творцам той старой мелодрамы,Заученную речь выкрикивать упрямо».Я мог бы (гордый дух, превыше гор взлетев,Парил над тучами, бесовский крик презрев)Спокойно отвернуть свой лик туманногрустный,Когда б не видел я, что средь толпы тойгнусной– Затмивший солнца блеск неслыханныйпозор! –Царица грез моих, склонивши дивный взор,Над мукою моей, как бесы, хохоталаИ ласки грязные порой им расточала.

Превращения вампира

Мне женщина соблазн раскрыла губ пунцовых;Ее вздымалась грудь в плену одежд шелковых,И, корчась, как змея на медленном огне,Душистые слова она шептала мне:«Уста мои влажны, и мне дано уменьеНа ложе усыплять все страхи и сомненья;Все слезы осушу на бархате грудейИ старцам подарю смех радостный детей;Для тех, пред кем хоть раз красу я обнажила,Я заменю моря, и небо, и светила;Я, милый мой мудрец, так опытна в страстях,Когда мужчин душу в объятьях, как в сетях,Иль груди отдаю укусам сладострастья,Развратна и скромна, пленяя хрупкой властью,Что я сумела бы на ложе, полном нег,Бессильных Ангелов поработить навек».Когда весь мозг костей моих уж иссосалаОна, и повернул я к ней свой взор усталый,Чтоб страстный поцелуй вернуть, лежалсо мнойТруп омерзительный, сочивший липкий гной.Закрыл тогда глаза я в ледяном испуге;Когда ж я их раскрыл под утро, от подругиВчерашней, что на грудь свою меня влекла,В чьих жилах кровь рекой обильною текла,Остался лишь скелет, разбитый и скрипящий,Дрожавший жалобно, как флюгер, дух щемящий,Иль вывеска, когда томит ее БорейДыханием своим в часы глухих ночей.

Поездка на остров Цитеру

Свободной птицею витая вкруг снастей,

Душа моя легко и радостно парила.

Под небом голубым качалися ветрила,

Как будто пьяные от золотых лучей.

Что за чернеющий там остров? – То Цитера,

Сказали нам, страна любимая певцов

И рай, обещанный мечтам холостяков.

Убоги, видите, владения Венеры.

Страна волшебных тайн и страсти край святой!

Киприды древний лик и царственное имя,

Как аромат, плывут над волнами твоими

И наполняют ум любовью и мечтой.

Растет зеленый мирт в твоих блаженных кущах;

От века преданы тебе все племена;

Ты вздохами сердец молитвенных полна,

Как ладаном от роз, в садах твоих цветущих,

Иль воркованием немолчным голубей!

Но стала в наши дни землею ты бесплодной,

Пустыней каменной, где бродит зверь голодный.

И странный мне предмет стал виден сквозь ветвей.

То не был древний храм, куда в часы молений

Шла жрица юная, влюбленная в цветы,

Отдавши грудь во власть таинственной мечты

И пеплум распахнув ночному дуновенью.

Но вот мы к берегу поближе подались,

Птиц сонных белыми ветрилами пугая,

И виселица там означилась тройная

На синеве небес, как черный кипарис.

Птиц хищных несколько на трупе там сидело,

Деля зловонную добычу меж собой,

И каждая, как нож, вонзала клюв кривой

В кровавые куски сгнивающего тела.

Глаз больше не было. Из паха мертвеца

Тяжелые кишки стекали на колена,

И злые вороны, наевшись вдоволь тлена,

Успели оскопить ту падаль до конца.

У ног покойника завистливые звери,

Задравши морды вверх, ходили всё кругом;

Один, крупней других, казался вожаком,

Как будто там палач стоял и подмастерья.

Цитеры гражданин, дитя святых холмов,

В молчании терпел ты смертные обиды

За ночи мерзкие на праздниках Киприды,

И гроба ты лишен в отмщение грехов.

Нелепый висельник, у нас одни страданья!

При взгляде на твое бессилие в тот час

К моим зубам опять, как рвота, поднялась

Рекою горькой желчь моих былых терзаний.

И пред тобой, бедняк мне близкий, я опять

Почувствовал всю злость зубов и клювов жадных

Жестоких воронов и тигров беспощадных,

Любивших плоть мою так больно раздирать.

– Сияли небеса, и море было сине.

Но было для меня отныне всё в крови

И тьме. – Как в саване тяжелом, я свои

Надежды хоронил в томительной картине.

На острове твоем, Венера, ждал меня

Лишь виселицы столб да тень моих мучений.

Господь мой, силу дай Ты мне без отвращенья

Взирать, как мерзостны душа и плоть моя!

Любовь и череп

Старинная концовка

На черепе людского рода,Трон воздвигши свой,Любовь сидит из года в годыНаглой госпожойИ в воздух весело пускаетМыльные шары,Что, рея, словно улетаютВ дальние миры.Взвился блеск радужного шараПо стезе крутой;Но лопнул он – исчезли чары,Словно сон златой.И череп каждый раз гневнееГоворит любви:«Когда ж нелепые затеиКончатся твои?Убийца! То, что так жестокоТы вокруг себяРазвеяла – мой мозг и соки,Кровь и плоть моя!»

ВОЗМУЩЕНИЕ

Отречение Святого Петра

Привык уж Бог к волнам угроз, что в исступленьи

Бьют каждый день о брег им недоступных стран.

Как мясом и вином упитанный тиран,

Он сладко спит под шум тех яростных хулений.

Должно быть, музыкой пленительной полны

Для них стон узников и крики жертв несчастных,

Коль мало для небес тех звуков сладострастных,

И кровью истекать поныне мы должны.

Ты Гефсиманский Сад воспомни, о Спаситель,

И час, когда взывал Ты в простоте своей

К Тому, Кто тешил слух ударами гвоздей,

Которые вбивал в ладони Твой мучитель.

Когда оплеван был небесный образ Твой

Тупою солдатней и кухонною чернью,

Когда почувствовал укол жестоких терний

Твой череп, в этот миг вместивший род людской;

Когда вытягивал, средь бешеных мучений,

Вес тела кисти рук, и медленно текла,

Сливаясь с потом, кровь вдоль бледного чела,

И плоть Твоя живой соделалась мишенью, —

Ты вспомнил ли тогда о блеске дивных дней,

Когда назначил Бог Тебе царем явиться,

И шествовал в толпе на белой Ты ослице

Тропою из цветов и пальмовых ветвей;

Когда, исполненный надежд и веры смелой,

Ты яро бичевал, из храма их гоня,

Презренных торгашей? – Вошло ль, острей копья,

Раскаянье тогда в Твое святое тело?

– Я мир, где во вражде деянья и мечта,

Покину без труда, презреньем насыщенный,

Пусть я, поднявши меч, паду, мечом сраженный!

Был прав Апостол Петр, отрекшись от Христа!

Авель и Каин

Род Авелев, живи ты в славе.Бог улыбается тебе.Род Каинов, ютись в канаве.Никто не вспомнит о рабе.Род Авелев, твоим моленьямОхотно внемлет Серафим.Род Каинов, когда ж мученьямКонец увидишь ты своим?Род Авелев, твой скот не знаетВолков, и зреет твой овес.Род Каинов, кишки взвываютТвои от голода, как пес.Род Авелев, согрей утробуОгнем родного очага.Род Каинов, узнаешь злобуЗимы и хладные снега!Род Авелев, плодись обильно.Твоя казна родит детей.Род Каинов, страшись всесильнойМечты и пламенных затей.Род Авелев, тебе питатьсяИ размножаться, как клопам.Род Каинов, тебе скитатьсяС семьей по девственным тропам.IIРод Авелев, твой труп смердящийУдобрит дымные поля.Род Каинов, труд настоящийТебе назначила земля.Род Авелев, в руке убогойБулатный меч слабей дубин.Род Каинов, восстань на БогаИ свергни Господа с вершин!

Литании Сатаны

О ты, всех Ангелов затмивший красотою,Молитв лишенный Бог, обманутый судьбою!О Сатана, избавь меня от долгой муки!О Князь изгнания, чей горестен удел,Кто победителя признать не захотел,О Сатана, избавь меня от долгой муки!О Царь всеведущий, кому подвластны тени,Целитель опытный глухих людских томлений,О Сатана, избавь меня от долгой муки!Кто прокаженному и париям землиО Рае говорит уроками любви,О Сатана, избавь меня от долгой муки!О ты, Надежду – дочь безумную – родившийОт Смерти, на груди твоей не раз почившей,О Сатана, избавь меня от долгой муки!О ты, кто узнику спокойный взор дает,Смущающий на казнь собравшийся народ,О Сатана, избавь меня от долгой муки!О ты, кто ведает, в каких местах заветныхРевнивый Бог сокрыл клад камней самоцветных,О Сатана, избавь меня от долгой муки!Чей видит светлый глаз подвалов тайных ряд,Где медь и золото зарытые горят,О Сатана, избавь меня от долгой муки!О ты, скрывающий обрыв своею дланьюОт глаз лунатика на скользких крышах зданий,О Сатана, избавь меня от долгой муки!Дарящий пьяницу упругостью костей,Когда он весь помят подковами коней,О Сатана, избавь меня от долгой муки!О ты, кто подарил селитру нам и серу,Чтоб смесью их прервать страданья жизни серой,О Сатана, избавь меня от долгой муки!Ты, ставящий клеймо рукою палачаНа лбу жестокого, тупого богача,О Сатана, избавь меня от долгой муки!Ты, кто зажег в очах и сердце дев презренныхМечту о бедности и ранах вожделенных,О Сатана, избавь меня от долгой муки!О посох беглецов, лампада в час ночнойИ заговорщиков поверенный немой,О Сатана, избавь меня от долгой муки!Отец приемный тех, кого, за грех карая,Суровый Бог Отец лишил земного рая,О Сатана, избавь меня от долгой муки!

Молитва

О Сатана, святись и славься в небесах,Где раньше ты царил, и в темных глубинахГеенны, где, разбит, мечтаешь ты в молчаньи!О, дай моей душе под Деревом ПознаньяС тобою отдыхать, когда над головойТвоей оно, как Храм, шатер раскинет свой!

СМЕРТЬ

Смерть любовников

Будет аромат в наших ложах таять.На диванах спать будем, как в гробах.И цветы, для нас средь земного раяВыросши, цвести будут на столах.Пламенем живым радостно сгорая,Двое возблестит факелов в сердцах,Яркие лучи разом отражаяВ душах наших двух, братских зеркалах.В вечер сказочный, розовый и синий,Мы обменимся молнией единой,Как разлуки стон, долгий и глухой.А потом, раскрыв двери перед нами,Ангел оживит, с верою благой,Тусклое стекло и погасший пламень.

Смерть бедняков

Смерть утешает нас, увы, и в жизни сиройОна вся наша цель, и вся надежда в ней!Она пьянящая могучесть эликсира,Что силу нам дает вечерних ждать теней.Сквозь иней, и снега, и злые бури мираОна дрожащий свет на фоне черных дней.Она убежище извечного трактира,Где хлеб есть, и вино, и скамьи для гостей.Смерть – Ангел, и в руке ее лежат два дара:Невозмутимый сон и сновидений чары.Она постель нагих, озябших бедняков.Она венец Богов и тайные амбары,Казна убогого, очаг его и Лары,Врата, раскрытые в лазурь иных краев!

Смерть художников

Мне долго ли еще гремушками бряцать,Как жалкий скоморох, толпе на посмеянье?И, чтоб хоть раз попасть в цель тайнуюжеланий,Колчан мой, сколько стрел я должен растерять?Нам душу суждено в попытках истрепатьИ не один кумир снести до основаньяПред тем, как видеть нам великое Созданье,О ком со стонами привыкли мы мечтать.Иные не сорвут покрова со Святыни,И тем ваятелям, в беспомощной борьбеС тобой чело и грудь калечащим себе,Одна надежда есть, суровая Твердыня:Что Смерть, парящая, как солнце новых дней,Цветам их мозга даст раскрыться перед ней!

Конец дня

Под мертвенным и мутным сводомЖизнь буйно пляшет и поетШумливым, дерзким хороводом.Но лишь над краем дальних водНочь сладострастная восстанет,И даже голод утолен,И даже стыд души не ранит,Поэт мечтает: «Близок сон!Мой ум и кости, в изнуреньи,Покоя просят у богов.Я, с сердцем, полным привидений,Улечься на спину готовИ завернуться в ваш покров,Всеосвежающие тени!»

Сон мечтателя

Ты ведал ли, как я, отрадное томленье,И был ли иногда ты прозван чудаком?– Я умирал. Сплелись испуг и вожделеньеВ душе мечтательной запутанным клубком.Надежда и тоска, безмолвное смиренье…Почти был пуст сосуд с безжалостным песком,И горше и пьяней казался яд мученья.Всем сердцем покидал я мир, что мне знаком.Скучал я, как дитя, когда, забавам радо,Оно не хочет ждать, и в тягость все преграды,Но вдруг луч истины прорезал бытие.Я понял: я был мертв. Меня уж окружалаУжасная заря. – Но разве это всё?Был поднят занавес, а я всё ждал начала.

Путешествие

Когда дитя глядит на карты и эстампы,Вселенная вместить способна идеал.Как велика земля при ярком блескелампы!При свете памяти как мир ничтожно мал!Мы отправляемся, в мечтах сгораясмелых,Обидой горькою и грезами полны,И беспредельный дух в чужих морскихпределахБаюкаем мы в лад размеренной волны:Одни хотят порвать с отчизной и позором,Другие с ужасом дней юных, а иным –Астрологам любви, плененным женскимвзором,Постыл дурман Цирцей с их ложемроковым.Дабы животными не стать, они впиваютПространство, небеса горящие и свет.Мороз кусает их, и солнце их сжигает,Стирая медленно лобзаний прежних след.Но те лишь странники по духу и призванью,Кого в любую даль мечтание влечет.Они обречены на вечные скитанья,Хоть цели нет у них, и всё зовут: «Вперед!»Те, чьи желания напоминают тучи,Чей ум привык мечтать, как рекрут о штыке,О странной радости, неведомой и жгучей,Без имени еще на нашем языке!IIВолчкам мы и мячам становимся подобныВ их беге и прыжках, и даже в нашем снеНас жажда нового кружит, как Ангел злобный,Бичами мечущий светила в вышине.Судьбою лишены мы цели постоянной.Ей можно быть везде, но нет туда пути.И человек, всегда надеждой новой пьяный,Без устали бежит, чтоб отдых обрести.Душа – как парусник, к родной стране влекомый.Там голос с палубы кричит: «Близка ли цель?»А с мачты слышен глас, безумный и знакомый:«Любовь… удача… честь!» Увы! Там только мель.Так каждый островок, увиденный в тумане,Обещанный судьбой край давних наших грез,Но там безмерное и буйное мечтаньеВ сиянии зари находит лишь утес.Мечтатель, в сказочный вотще влюбленный берег!Нам бросить ли за борт иль в цепи заковатьМатроса пьяного, искателя Америк,От чьих безумных слов еще больней страдать.Так грязной улицей усталый нищий бродит,Но чудится ему блаженная страна;Глаз очарованный везде дворцы находит,Где только конура свечой освещена.IIIСкитальцы смелые! Чудесные сказаньяЧитаем мы в глазах, глубоких, как моря.Раскройте нам ларцы своих воспоминаний,Где в яхонтах горят светила и заря.Нам ездить хочется без паруса и пара.Чтоб скуку разогнать сужденной нам тюрьмы,Далеких стран для нас вы воскресите чары,Пленяя повестью покорные умы.Что видели вы там?IVМы видели светилаИ волны; видели мы также и пески.И хоть нас не одно несчастье посетило,Но мы по-прежнему страдали от тоски.Сияние зари над влагою морскою,Сиянье городов в закатный ясный часЗажгли в сердцах огонь, лишивший нас покоя,И в сказочную даль всё увлекали нас.Равнины пышные и гордые столицыНе затмевали чар таинственной страны,Которая порой нам в тучах вольных снится,И были мы навек желаньем смущены!Еще сильнее власть желаний утоленных.Желанье, дерево, на тучной почве негВозросшее, сплело ты сень ветвей зеленых,И новый с каждым днем ввысь тянетсяпобег.Всё будешь ли расти вершиной вековою,О Дерево? – Но всё ж для вас мы занеслиНабросков несколько заботливой рукою,Поклонники всего, что манит вас вдали:Мы принесли богам звероподобным дани.Мы видели престол из радужных камней;Дворцы прозрачные, чьи сказочные зданьяСон разорительный для ваших богачей;Наряды яркие, для взоров опьяненье,На женщинах, и блеск их крашеных ногтей;И прирученных змей послушные движенья.VА дальше, что еще?VIНаивней вы детей!Да, чтоб не позабыть нам самой главнойвещи,Хоть не искали мы нигде его улик,Мы видели везде, как на картине вещей,Бессмертного греха наскучивший намлик!Повсюду женщина, влачащая оковы,Влюбляется в себя, позора не сознав;Мужчина же тиран блудливый и суровый,Сам раб своих рабынь, и муть на дне канав;На шумных праздниках и вкус, и запахкрови;И мученика стон, и хохот палача;Отрава для владык в их всемогущем слове;Толпа, влюбленная в удары их бича;Как водится у нас, там несколько религийВсем обещают рай, и предпочел СвятойУколы власяниц и ржавые веригиГреховной прелести постели пуховой.Людской болтливый род, свойосквернивший генийБезумствует теперь, как в прежние года,И Господу кричит в беспомощном хуленьи:«Владыка мой и брат, будь проклятнавсегда!»Безумие избрав, все те, кто поумнее,От стада пленного в обитель отошли,Где опиум царит, живыми снами вея.– Вот в чем вся летопись извечнаяземли.VIIВ скитаньях нас томит ряд горькихвпечатлений.Однообразен мир. Сегодня он таков,Как завтра и вчера. В нем наше отраженьеОазис ужаса средь мертвенных песков.Что ж? Ехать или нет? – Живи, коль можешь,дома.Коль надо, поезжай. Один стремглав бежит,Чтоб Время обмануть, дорогой незнакомой.Другой же прячется. Одни, как Вечный Жид,Скитальцы на всю жизнь. Для них напрасновеютВетрила легкие. От гибельных сетей,Увы, им не спастись. Другие же сумеютПреодолеть врага средь родственных полей.Когда ж он наконец ногой придавит спину,Блеснет надежда в нас. Мы закричим: «Отчаль».Как плыли мы в Китай в прошедшие годины,Под ветром радостно вперяя взоры вдаль,Так пустимся мы в путь в глухом полночномморе,Веселые пловцы, без думы и забот.Слышны ль вам голоса, в которых чары горя,Поющие: «Сюда! Для вас давно растетДушистый Лотос. Здесь волшебными плодамиНасыщены навек голодные сердца.Идите, опьянят вас сладкими мечтамиЧасы вечерние, которым нет конца».Мы голос узнаем родимых привидений.Возносят руки к нам забытые друзья.«Плыви скорей ко мне, обнять мои колени,—Сестра нам говорит, – Электра здесь твоя».VIIIСмерть, старый капитан! Пора поднять ветрила!Наскучил этот край, о Смерть! Плывем скорей!Хоть небо и вода темнее, чем чернила,Сердца, знакомые тебе, полны лучей!Налей ты нам свой яд! Он силы снова будитИ пламенем таким жжет мозг, что мы должныВ пучину броситься, пусть Ад иль Рай то будет –В неведомую глубь, в надежде новизны!

Примечания

1

Перелешин переехал из Пекина в Шанхай 2 ноября 1943 года (там же, с. 88).