скачать книгу бесплатно
«Либо я его найду – и тогда будь, что будет. Либо забуду без всяких колебаний, потому что невозможно жить в аду!»
И в голове сам собой созрел чёткий план: поехать на Ломоносова, спросить в любом общежитии, где живут студенты сельхозакадемии, агрохимики, а там спросить у дежурной, в какой комнате живёт Кунди из Эфиопии. Жаль, что не спросила фамилию… Если на каком-нибудь этапе произойдёт сбой, и она не сможет его отыскать – значит, всё это ерунда и больное воображение. Тогда всё забыть и перестать себя мучить! А если же случится чудо – иначе не назовёшь, – и она снова его увидит, – значит, это судьба, и пусть она решает.
«Господи, ты знаешь, я верю Тебе. Я всё предаю в Твои руки. Если Кунди только случайность, то помоги мне его забыть. А если это Ты послал мне его, Господи, то сотвори чудо! Пусть я снова его увижу! И тогда пусть всё будет так, как Ты хочешь… Если это случится, если возможно такое чудо, и Ты захочешь его для меня сделать, то я поверю в Тебя навсегда, без сомнений и колебаний, бесповоротно и окончательно. Прошу, Тебя, Господи!»
И она повесила на шею крестик, который купила во Владимирском соборе.
Вот как получилось, что около пяти часов Надя снова оказалась на Ломоносова, узнала, что студенты-агрохимики живут в общежитии номер пять, но дальше этого дело не пошло. Она просто не могла заставить себя войти в общежитие. Ей вдруг сделалось невыносимо стыдно. Мимо проходили студенты, весёлые парни и девушки, обменивались приветствиями и репликами, и Наде казалось, что все они видят в ней чужачку и догадываются о цели её приезда. Войти в общежитие, начать расспросы было выше её сил. И что она ему скажет? А вдруг она всё себе придумала, тогда как он уже и думать о ней забыл?
«Всё. Не могу! Постою здесь пятнадцать минут, до пяти, и уеду… Господи, если моё сердце не обманулось, если моя боль в самом деле означает, что я теряю дорогого человека, – пошли его ко мне навстречу. Я не оттолкну его, я не буду такой, как прежде… Но если я не увижу его сейчас, то прости… И спасибо, что Ты уберёг меня от соблазна. Я никогда об этом не пожалею, даже если потом, спустя время, он позвонит или…» – закончить она не успела.
8.
Было около пяти. Оба телефона возле магазина опять оказались сломаны, а аппарат возле входа осаждала целая толпа желающих позвонить. Может, попросить у дежурной? Или улучить момент? Хайле, его высокий друг, всё говорил и говорил. Кидан, погружённый в свои мысли, не забывал кивать в нужных местах, – не хватало только расспросов! Но внезапно и Хайле, и всё вокруг куда-то поплыло – и земля закачалась под ногами. Опять галлюцинация? Как вчера вечером, когда он возвращался от друзей. Но вчера они пили, а сейчас…
Удивлённый голос Хайле вернул его к действительности:
– Hey, Kidany, she’s like the baby I saw with you some days before, yes! Quite right!.. which you locked! – и Хайле прыснул в кулак. – And I told you – remember?
Кидан вздрогнул. Нет, этого не может быть! Но сердце заколотилось, как бешеное; кровь бросилась в голову, и на несколько мгновений он лишился способности соображать, и только переставлял ноги, боясь споткнуться.
Да, это она – её фигура, её голубая куртка и забавная шапочка. Но что она здесь делает? Сомнения нахлынули с новой силой. Что ей здесь нужно? Для порядочной девушки это не место. Выходит…
Краем глаза держа её в поле зрения, он медленно прошёл мимо; остановился возле входа, смешавшись с группой, сражавшейся за телефон. Хорошо, Хайле догадался оставить его одного – и без вопросов, только хитро подмигнул на прощание. Да, он прекрасно помнил слова Хайле: «Если она тебе не подойдёт, дай мне знать!» – сказал тот, покидая комнату Менгисту. И вот она здесь – за новой жертвой?!
Надя тоже смотрела на него, хотя из-за своей близорукости не видела лица, но эти полосатые брюки, заправленные в белые сапожки – она не могла ошибиться. Неужели, это он – стоит там и смотрит, просто стоит и смотрит? И она медленно, боком, слегка передвинулась и спряталась за ствол старой яблони, прекрасно сознавая, как глупо всё это выглядит со стороны.
Он отделился от толпы и сделал шаг навстречу, потом ещё один робкий, неуверенный шаг. Фигурка в голубом вынырнула из-за дерева и тоже сделала шаг по направлению к нему. «О, что за огромные синие глаза!» – и уже не в состоянии размышлять, Кидан направился прямо к ней.
– Привет! Кого ти ждёшь?
– Тебя.
– Меня?… Нет, не верю.
– Почему ты не пришёл в воскресенье?
– Я биль! Я биль там, но тебя не нашёль.
– Нет, неправда! Я была ровно в три, а тебя там не было.
– Да, я опоздал, немножко, пять минют, а ти даже пять минют меня не ждала!
– Ну, хорошо. А почему ты не позвонил?
– Я звониль.
– Да? Мне не передавали.
Надя взглянула на него – и вдруг он показался ей таким красивым, таким желанным. «Боже мой, где раньше были мои глаза!»
– Наверное, так и надо, наверное, не надо било передавали, – продолжал он обиженным голосом. – Спортила мою настроению!
– И моё.
– И твоё?… Нет, я не верю, – и добавил удивлённо: – Я би всё равно тебе позвониль… Давай зайдём.
Они зашли в маленькое невзрачное кафе и стали в очередь. Надя уже не чувствовала себя здесь чужой и отверженной и с любопытством осматривалась, иногда мельком взглядывая на Кидана. Она не могла понять, как он? Молчит. Не смотрит. С трудом сглатывает слюну. То ли недоволен её появлением, то ли слишком взволнован?
– Чего ты молчишь? Ты не рад, что я приехала? – она уже не чувствовала ни малейшего смущения от своей «проделки», ей важно только было знать правду.
Он протянул ей стакан с её любимым томатным соком и направился к столику. Почему-то сейчас он выглядел более молодым.
– Если не рад, то так и скажи!
Поверх стакана с соком он впервые посмотрел ей прямо в глаза. Щёки её мгновенно вспыхнули.
– Пей.
Короткое это слово прозвучало так, что дальнейших разъяснений не потребовалось – в нём была и нежность, и радость, и настойчивая просьба не спрашивать больше ни о чём. Надя почувствовала себя на седьмом небе.
И вот уже то, о чём она молилась как о чуде, эта невероятная долгожданная встреча, показалась ей самым естественным делом.
«Значит, судьба. Так тому и быть!»
Больше она не сомневалась. Теперь всё происшедшее обрело свой истинный смысл и место в её жизни. И ещё нечто новое, сверкающее на миг зазвенело в её душе: «Господи, значит, Ты действительно существуешь!? И Ты сделал это – для меня?! Благодарю!»
Но снова что-то непонятное происходило с ней: три дня она сходила с ума, три дня жила в каком-то кошмаре, три дня непрерывно молила о встрече и так тосковала по этому человеку, точно он стал частью её самой. И вот он перед ней, рядом с ней, она легко может к нему прикоснуться, но вместо этого стоит, отстранённая, и с недоумением спрашивает саму себя: а что, собственно, происходит? Что это со мной было?
От её лихорадки не осталось и следа. Но хотя Надя и не могла объяснить самой себе странные происходящие с ней перемены, она была очень довольна, что он снова обретён.
Жизнь прекрасна!
Кидан о чём-то раздумывал.
– У тебя сейчас есть время? – спросил он, и Наде сразу же стал ясен ход его мыслей. Ну, нет, так далеко они ещё не продвинулись. Ей необходимо было всё хорошенько обдумать и попытаться разобраться, что к чему, наедине с собой.
– Нет, мне сегодня ещё надо в поликлинику, я и так опаздываю.
– Обязательно сегодня?
– Да, обязательно.
Он посмотрел на неё испытующе, и Надя на всякий случай вздохнула.
– Хорошо. Пойдём, я тебя провожаю.
Вместе они пришли на остановку, и почти сразу же подошёл автобус.
– Завтра тебе позвоню шесть часов. Ну, пока.
– Пока.
– Чао!
Он простился, не вынимая рук из карманов, не сделал попытки ни обнять, ни поцеловать. Но Надя была слишком умиротворённой, чтобы обращать внимание на такие мелочи. Как только автобус тронулся, на губах её появилась счастливая улыбка. Она так и сидела всю дорогу, глядя прямо перед собой на одной ей видимые картины, с сияющей улыбкой на губах.
«А чудеса всё-таки бывают!»
9.
Так всё решилось. Надя только очень жалела, что не спросила у него ничего об этих трёх днях. Как он их провёл? Не было ли с ним того же, что и с ней?
День прошёл на редкость удачно – и по настроению, и по результатам. Необходимая справка была у неё в руках. Вот только с работой всё не складывалось: уже первое марта, а обещания пока так и остались обещаниями. Но Надя не падала духом. Наоборот, летела как на крыльях и чувствовала себя счастливейшей из смертных. Встречные мужчины всех возрастов усиленно оказывали ей внимание, водители уступали дорогу и сигналили вслед. Но чем ближе стрелка часов подходила к шести, тем больше она нервничала. Без двадцати шесть она была дома – сидела с тётей Лидой на диване, пытаясь весело рассказывать о своих делах, но с ужасом замечала, что симптомы этих трёх кошмарных дней возвращаются: снова гулко стучало сердце, ломило виски, голос не слушался, а руки начинали дрожать. Когда же стрелка часов долго-долго простояв на цифре шесть, двинулась, наконец, дальше, Надя больше не могла усидеть на месте, – вскочила, пересекла комнату по диагонали, вернулась, и, схватившись за батарею – так надёжней – пристально уставилась в окно.
Так, так! Ну и дела!
Кидану казалось, что ключик уже у него в руках. Так вот, что надо было делать! Вот как надо было вести себя с ней с самого начала! Не пороть горячку, не обнаруживать своих чувств, так открыто и сумасбродно, а совсем наоборот. Случайность – он немного опоздал; случайность, что когда он звонил, в трубке всегда слышался мужской голос, и он молчал, а она, видимо, решила… решила… Но что же она могла решить после всего, что он говорил и делал?! Неважно, не в этом суть, но именно этой цепочке случайностей он был обязан тем, что крепость близка к сдаче. Спокойно! Придержи коней! Теперь он всё понял и знал, что надо делать.
В 18.10 зазвонил телефон, и этот звонок эхом разнесся по всей квартире. Сердце на миг остановилось – и вновь заколотилось как бешеное.
– Алло-у! Привет! Как деля?
О, этот чарующий голос, но какой спокойный, почти равнодушный.
– Сегодня я биль занят… Ми тут с ребятами ходили. Сегодня, наверное, тебе будет поздно?… Алло-у? Надя!
– Да, наверное, – она с трудом справилась со своим голосом.
– Устретимся завтра, хорошо?
– Во сколько?
– Шесть часов. Там, где ми устретились раньше, ти помнишь?
– Да.
– Шесть часов, – повторил он. – Ну, пока, я тебя селюю.
– И я тебя.
На секунду на том конце провода воцарилось озадаченное молчание, а потом, точно он не был уверен, что его правильно поняли, снова:
– Я тебя селюю.
– Да. И я тебя.
– И ти меня??
В его голосе прозвучало столько удивления, что Надя невольно рассмеялась и, сказав ещё раз: «Пока», положила трубку.
10.
2 марта 1989 года.
– Не понимаю, почему мне никто не сказал, что ты звонил?
– Ува! Как он знает?
– А что ты говорил?
– Ничего…
Надя остановилась и посмотрела на него с изумлением.
– Как? Ты звонил – и ничего не говорил? Ни слова?
– Да.
– Почему?
Снова он выбрал какой-то новый маршрут. От Большевика они проехали одну остановку на другом автобусе, и Надя не могла сообразить, в какую сторону отправиться. Теперь она просто стояла посреди бетонной дорожки и ждала ответа.
– Пошли?
– Почему ты ничего не говорил?
Он поднял голову и посмотрел на неё, как-то странно прищурившись.
– Тогда они знают, что ти встречаешься с иностранцем.
– Ну и что? Они и так знают, я сама сказала.
– Ува! Ти сказала? И они тебя пустили?
– А почему они должны были меня не пустить? Что здесь такого?
Он не ответил и быстро пошёл вперёд, что-то бурча себе под нос.
Эта встреча не была похожа на остальные…
У Менгисту оказался гость, и пока они сидели все вместе, разговаривая и делясь новостями, Кидан не выпускал Надину руку из своих рук. От этих прикосновений жаркие волны пробегали по его телу, отзываясь в сердце, в самых интимных точках, и снова возвращаясь к ней.
Как только они остались одни, он потянул её за руку, и был поражён той готовностью, с какой девушка села ему на колени. Её точно подменили! Он не успел опомниться, а её губы уже прильнули к его губам.
Всё. Больше сдерживать себя он не мог.
Она совсем не ожидала… Она думала, они наконец-то поняли друг друга, и то, что они сейчас делают, просто игра, просто более близкое и доверчивое знакомство друг с другом. Она столько всего сказала ему за эти дни в своих мечтах, она была откровенна до глупости, а с этим она вполне могла бы повременить, даже хотела бы повременить, но он всё повторял: «Мне так неинтересно! Мне так неинтересно!» – помогая ей освободиться от блузки и брюк. Ну, пусть, если ему так нравится. Она старалась не возражать, только вздрагивала пугливо в ответ на его через чур откровенные ласки. И тут же его руки успокаивающе гладили её, точно упрекая. В комнате был полумрак, тихо играла музыка. Она немного расслабилась, пытаясь прислушиваться к своим ощущениям. Это не было неприятно. Но и приятно тоже не было. Наверное, потом, позже, она научится что-то чувствовать, находить удовольствие в этих прикосновениях… месяц, может быть, два… за это время они получше узнают друг друга, и тогда… Вдруг – без слова, без звука, точно сорвавшись с тормозов он оказался сверху, придавив её своей тяжестью, и жгучая, нестерпимая боль пронзила всё её тело снизу-вверх; что-то чужеродное, как острый клинок, вонзилось, ворвалось в неё, раздирая пополам. Дикий крик – и ногти впились ему в лицо, оцарапали шею, грудь. Она забилась… Всё было кончено.
