скачать книгу бесплатно
Кровать Кидана под синим бархатным покрывалом стояла справа от окна. Такого же стиля, как и покрывало, коврик висел над ней. Точно такая же, как у Менгисту, полочка с парфюмерией и портретом хозяина.
– Это ты? Совсем не похож… Без усов.
В первой половине на кроватях сидели два русских мальчика, занятых своими делами. Но Надя знала, что они всё равно слышат каждое слово, и чувствовала себя неловко.
– Я готовиль обед. Всё бросал, боялся, что опоздаю к тебе, – он взглянул на ней с упрёком во взгляде и улыбкой на губах. Надя впервые встретилась с ним взглядом, и сердце её учащённо забилось. Как хорошо, что они были не одни! – Не знаю, что полючилось.
Получилось очень вкусно – рис с мясной подливкой и невероятным количеством перца и пряностей.
– Ты так хорошо готовишь.
– Я научилься здесь… Студенческий зижнь… Дома я даже никогда не заходиль на кухню!
Надя с аппетитом ела кушанье и осматривалась.
– А это чья кровать?
– Тоже земляк.
– С тобой учится?
– Нет, он учится юноверситет. Ми просто хотели жить вместе.
– А где он?
– Он сейчас Этьопия… Когда он вернуль, я тебя познакомлю…
В этот момент двое молчаливых слушателей оставили свои книги и потихоньку покинули комнату.
– А с этими ребятами у вас хорошие отношения?
– С советскими? А ти как думаешь?
– Откуда я знаю? Ты же с ними живёшь, а я – первый раз вижу.
– Да, хорошие, – и на лице его расцвела довольная улыбка. – Если би они меня не уважали, э? они би сейчас не ушли.
Кидан встал, подошёл к дверям и щёлкнул замком…
Какая странная началась жизнь – я вступила в совершенно новую для меня сферу, и то и дело попадала впросак. Даже в интимной жизни существуют определённые стандарты; стандарты, о которых я не знала и не собиралась придерживаться…
Кидан подсел к ней, и Надя сделала то, что ей давно хотелось сделать: запустила руку ему в волосы, с любопытством исследуя густую курчавую растительность, так знакомо пахнущую – хной? А он, как котёнок, подставлял голову ей под руки, поворачивась то так, то этак, зажмурив глаза и улыбаясь. Оставалось только замурлыкать.
– Ты как котёнок, – засмеялась Надя.
– Нет, я – как он, – Кидан гордо выпятил нижнюю губу, и без того выступавшую вперёд, и кивнул на стену, где поверх ковра было приколото несколько открыток, в том числе тигр и лев.
– Тигры, львы какие-то…
– Да, я лев!.. Я родиль в июле.
– А какого числа?
– По-вашему… по-вашему…
– А у вас что, по-другому?
– Да, у нас свой календарь, – он достал календарик и что-то подсчитал. – Примерно двадцать третьего июля. А ти?
– А я в мае, двадцать шестого. Я – близнец… Твои волосы пахнут хной.
На его лице промелькнуло встревоженное выражение.
– Что это – хной?
– Это краска такая.
– Я не красишь краска! – воскликнул он с возмущением. – Это – хороший волос, качественна!
Надя заливисто рассмеялась. Какой забавный! Конечно же, не краска – хна рыжая! Говорит о себе как о какой-то вещи. Она всё ещё продолжала смеяться, когда поймала его взгляд – он смотрел на неё с таким волнением, с такой неутолённой жадностью, что смех застрял у неё в горле. Тут же его руки крепко обняли её и потянули вниз.
– Кидан, подожди… Подожди!
– Надя! – в его голосе послышалась скрытая угроза.
– Скажи мне, зачем я тебе?
На минуту он задумался, полуприкрыв глаза, а затем спросил осторожно:
– А если я не отвечу?
– Конечно! Тебе просто нужна женщина!
Он мгновенно опустил глаза и быстро спросил:
– Как это?
– Послушай меня, я для тебя говорю – ну, у нас так получилось, ладно… но я не подхожу для таких отношений, тебе нужна не я, тебе нужна другая, кото…
– Не советовай мне других! – воскликнул он запальчиво и снова набросился на неё, зажав рот поцелуем, ясно показывая, что говорить он больше не намерен. «Тигр, настоящий тигр», – промелькнуло у неё в голове.
– Нет! Пусти! Не хочу!
– Ти что – ненормальный! – вскипел он. – Теперь, когда ми так касались! Мне же больно!
– Я боюсь. Мне тоже будет больно.
Взгляд его близких глаз смягчился и потеплел.
– Вот и пусть нам будет больно вместе, – произнёс он, освобождая себе путь и подавляя последние слабые попытки сопротивления.
В первый момент боль заполнила всё – она выгнулась дугой и вцепилась ногтями в его плечи, но уже через секунду в её широко распахнутых глазах отразилось удивление, хватка ослабла, голова мягко опустилась на подушку, а глаза тихо закрылись…
Я думала: я хотела знать, что это такое – теперь я знаю. Моё любопытство удовлетворено. А теперь – хватит.
Я уйду от тебя, исчезну насовсем… Но я хочу оставить след в твоей душе – ясный и чёткий, такой же, как этот рубец от моих ногтей на твоём лбу – рана зажила, а след остался.
Запомни меня, слышишь! Просто запомни навечно – это всё, что мне от тебя нужно.
Это всё.
И слёзы на глазах. Почему? Я не понимаю…
Я уйду от тебя, обязательно… но мне жаль. Безумно жаль.
Чего?
V
Говорят, дурные вести разносятся быстро, но и хорошие – тоже. Я был очень удивлён тем, что все мои друзья уже знали о тебе – при встрече подмигивали мне, подшучивали, расспрашивали меня о тебе, хотя сам я ни с кем о тебе не говорил.
Но они знали.
Сам, своими ушами, я услышал, что ты «хорошенькая, как куколка» – и мне понравились эти слова. Все хотели тебя видеть.
8 марта 1989 года.
Кидан позвонил ровно в четыре.
– Жду тебя через час – центральный стадион, знаешь?… Да… Я тебя жду.
Удивительно медленно тянулось время. Кидан, наученный горьким опытом, пришёл слишком рано, и теперь стоял, продрогший и недовольный, ёжась под порывами ледяного ветра, провожая очередной автобус хмурым взглядом. И всё больше и больше мрачнел. И только когда она вдруг выпорхнула, всё голубая – в голубой куртке, голубых брюках, с голубым бантом в волосах, с сияющими голубыми глазами, и озиралась по сторонам, не зная, что делать, – он шагнул навстречу, и губы сами собой разулыбались, хотя он и сердился на неё.
– Опаздываешь! Сегодня ти меня проверяла, да?
– Нет, извини, я просто не знала, сколько времени сюда добираться, а тётя Лида сказала: минут двадцать. Я так и вышла, – радостно защебетала она, и её бант подпрыгивал на каждом шагу. Он не выдержал – тронул рукой, потом взял её руку – ладошка была тёплой, мягкой. Она и впрямь казалась ему красивой куклой – из детства, с витрины магазина – с бантом, кудряшками и длинными серёжками в ушах.
– Ми будем гулять, – сказал он, и Надя весело засмеялась. Он и сам засмеялся вместе с ней, не зная, чему.
– Какой ты! Сегодня такой холод!
– Ти сама говорила: хочу гулять, – произнёс он с упрёком.
– Да, и хочу, только бы не превратиться в сосульку.
– В сосульку, – повторил он, – старательно выговаривая буквы непривычного слова. – Что это «сосульку»?
– Как ты! – она опять беззаботно расхохоталась, теребя его замёрзшие руки. Кидан уже вспомнил, что такое это «сосульку» – и тоже развеселился.
– Если ти замёрзла, давай бежим – кто бистре.
– Давай! – охотно согласилась она и начала быстро высвобождать карманы. – Только положи это к себе – у тебя молния, а то я потеряю, тут ключи и…
Он остановился, крепко сжав её руки, и спросил удивлённо:
– Ти что – правда хотела бежать?
Они поднялись по лестнице и вышли на бульвар Леси Украинки, к остановке троллейбуса.
– Куда это мы?
– Гулять, ти сказала: «гулять».
– На троллейбусе?!
– Нельзя гулять на троллейбусе? – спросил Кидан, точно поддразнивая. После истории с бегом Надя уже не знала, шутит он или говорит серьёзно, – и отвернулась. Кидан притронулся указательным пальцем к её подбородку, развернул к себе её лицо и объяснил с улыбкой:
– Ми идём в гости общ…жите институт культури. Ти знаешь, где это?… Мне надо что-то взять, если… он привёз. Ну, будем посмотреть…
В вестибюле общежития было тепло, но сидела бдительная дежурная.
– У тебя есть какой-нибудь документ?
– Ну, только пропуск.
– Давай… проспуск.
По сравнению с тем, что Наде доводилось видеть, общежитие института культуры было новым и чистым. Перед входом в лифт, в маленьком закоулке, где они были одни, Кидан неожиданно прижал Надю к себе, приник губами. Глаза его закатились. По её телу пробежала дрожь. Впервые вкус его губ показался знакомым, её потянуло навстречу, и она впилась в его губы с такой силой, что Кидан вскрикнул – и тут же рассмеялся.
– Всё против, всё против, эре, – прошептал он. – Когда ми комнате: не хочу, не хочу! Сейчас… – он не договорил – они снова целовались.
Комната на одного человека – просторная и хорошо обставленная – была полна народа. Надя растерялась от обилия чёрных лиц, среди которых промелькнуло и два женских. Она поздоровалась. Кидан помог снять куртку, и они присели на кровати в углу, пока другие суетились – накладывали им еду в одну тарелку, отыскивали ложку для Нади (остальные ели руками, очень ловко помогая себе двумя кусочками хлеба). Еда снова была очень наперчённой, но кто-то заботливо налил сметаны с Надиной стороны тарелки. Смех, разговоры, музыка не смолкали ни на минуту, и хотя Надя не понимала ни слова, её было весело. Она с интересом рассматривала гостей и обстановку, хозяина комнаты – мужчину зрелых лет в роскошном атласном халате, – как вдруг почувствовала, что горячая, – точно раскалённый уголь! – рука Кидана осторожно легла ей на спину и принялась медленно поглаживать. Никто из гостей не мог этого видеть, зато не одни внимательно наблюдавшие за «новенькой» глаза заметили, как вдруг вздрогнула её недонесённая до рта рука с ложкой и стремительно безвольно опустилась на колени, как вдруг затуманились её глаза, а выражение лица сделалось беспомощным… Надя с ужасом почувствовала, что не может себя контролировать – здесь, в людной комнате эта вполне невинная ласка подействовала на неё невероятно, точно пропущенная через мощный усилитель.
Она повернулась к Кидану и умоляюще шепнула ему в самое ухо:
– Не надо.
Теперь пришла его очередь вздрогнуть, даже волосы зашевелились на голове – так живо и горячо прозвучало слово. Он не рискнул взглянуть на Надю, только покорно убрал руку. Пришли ещё гости, среди них парень, которого он ждал.
– Одна минютка!
Кидан встал.
Как интересно они приветствовали друг друга – обнимались, прикасаясь щекой к щеке и похлопывая друг друга по плечам. Потом Кидан ненадолго скрылся в противоположном углу с одним из гостей, а вернулся, неся в руках какой-то свёрток.
– Пошли!
В обществе ещё нескольких парней они вышли на улицу.
