Полная версия:
Жизнь Будды. Согласно традиции Палийского канона
И когда я шёл, страх и трепет овладели мной, но я не останавливался, не садился и не ложился, пока не усмирил этот страх и трепет. Когда я стоял, страх и трепет овладели мной, но я не шёл, не садился и не ложился, пока не усмирил этот страх и трепет. Когда я сидел, страх и трепет овладели мной, но я не шёл, не стоял и не ложился, пока не усмирил этот страх и трепет. Когда я лежал, страх и трепет овладели мной, но я не шёл, не стоял и не садился, пока не усмирил этот страх и трепет.
МН 4– И тут мне на ум пришли три сравнения, которые я никогда раньше не слышал.
Вообрази, что в воде лежало бы мокрое, напитанное влагой полено и пришёл бы человек с палочкой для розжига, думая: «Я разожгу огонь, я получу тепло». Как ты думаешь, смог бы этот человек разжечь огонь и получить тепло посредством трения палочки для розжига о мокрое, напитанное влагой полено, лежащее в воде?
– Нет, господин. И почему нет? Потому что это мокрое, напитанное влагой полено, и, помимо этого, оно лежит в воде. Таким образом, этот человек обрёл бы лишь усталость и разочарование.
– Точно так же, пока монах или брахман живёт, ещё не отрешившись телом и мыслями от чувственных желаний, пока его вожделение, привязанность, страсть, жажда и лихорадочная тяга к чувственным желаниям внутри него всё ещё не полностью оставлены и успокоены, то даже если этот почтенный монах или брахман испытывает болезненные, мучительные, пронзающие чувства, вызванные стремлением, он в любом случае не способен к знанию, видению и высшему Пробуждению. Это было первое никогда раньше не слышанное сравнение, которое пришло мне на ум.
Далее, вообрази, что на сухой земле, вдали от воды, лежало бы мокрое, напитанное водой полено и пришёл бы человек с палочкой для розжига, думая: «Я разожгу огонь, я получу тепло». Как ты думаешь, смог бы этот человек разжечь огонь и получить тепло посредством трения палочки для розжига о мокрое, напитанное влагой полено, лежащее на сухой земле, далеко от воды?
– Нет, господин. И почему нет? Потому что это мокрое, напитанное влагой полено, хотя оно и лежит на сухой земле, вдали от воды. Таким образом, этот человек обрёл бы лишь усталость и разочарование.
– Точно так же, пока монах или брахман живёт, лишь телесно отрешившись от чувственных желаний, пока его вожделение, привязанность, страсть, жажда и лихорадочная тяга к чувственным желаниям внутри него всё ещё не полностью оставлены и успокоены, то, даже если этот почтенный монах или брахман испытывает болезненные, мучительные, пронзающие чувства, вызванные стремлением, он в любом случае не способен к знанию, видению и высшему Пробуждению. Это было второе никогда раньше не слышанное сравнение, которое пришло мне на ум.
Далее, вообрази, что на сухой земле, вдали от воды, лежало бы сухое полено и пришёл бы человек с палочкой для розжига, думая: «Я разожгу огонь, я получу тепло». Как ты думаешь, смог бы этот человек разжечь огонь и получить тепло посредством трения палочки для розжига о сухое полено, лежащее на сухой земле, далеко от воды?
– Да, господин. И почему да? Потому что это полено сухое и лежит на сухой земле, вдали от воды.
– Точно так же, пока монах или брахман живёт, отрешившись телом и мыслями от чувственных желаний, пока его вожделение, привязанность, страсть, жажда и лихорадочная тяга к чувственным желаниям внутри него полностью оставлены и успокоены, то, независимо от того, испытывает ли этот почтенный монах или брахман болезненные, мучительные, пронзающие чувства, вызванные стремлением, он в любом случае способен к знанию, видению и высшему Пробуждению. Это было третье никогда раньше не слышанное сравнение, которое пришло мне на ум.
Я подумал: «Что, если я стисну свои зубы, прижму язык к нёбу и сломлю, удержу и сокрушу свой разум своим же разумом?». Подобно тому как сильный человек может схватить более слабого за голову или за плечи и сломить его, удержать его, сокрушить его, так и я стиснул свои зубы, прижал язык к нёбу, и сломил, удержал и сокрушил свой разум своим же разумом. Когда я сделал это, пот полился по моему телу. Но, хотя во мне пробудилась неутомимая энергия и было установлено неослабное памятование, тело моё было напряжено и утомлено из-за моего изнурительного устремления. Однако эти болезненные чувства не имели власти над моим умом.
Я подумал: «А что, если я буду практиковать медитацию без дыхания?». И я прекратил дышать носом и ртом. Подобно тому как из мехов кузнеца раздаётся громкий свист – так и тогда, когда я прекратил дышать носом и ртом, через мои ушные раковины прорвался громкий звук ветра.
Я остановил дыхание через рот, нос и уши. Когда я сделал это, яростные ветры пронзили мою голову, как будто сильный человек расколол мне голову острым мечом. А потом жестокая боль охватила всю мою голову, как будто сильный человек затягивал на моей голове тесный обод из кожи. А потом свирепые ветры стали разрезать мой живот, как будто умелый мясник или его подмастерье разрезали бы живот быка острым ножом. А потом в моём животе возникло сильное жжение, как будто два силача схватили щуплого человека за руки и ноги и стали поджаривать над ямой с раскалёнными углями.
И каждый раз, хотя во мне пробуждалась неутомимая энергия и устанавливалось неослабное памятование, тело моё было напряжено и утомлено из-за моего изнурительного устремления. Однако эти болезненные чувства не имели власти над моим умом.
Когда божества увидели меня, некоторые из них воскликнули: «Монах Готама мёртв». Другие сказали: «Монах Готам не мёртв, но он умирает». А другие божества ответили: «Монах Готама не мёртв и не умирает; он арахант, святой, – именно так и пребывают араханты».
Я подумал: «Что, если я полностью откажусь от принятия пищи?». Тогда несколько божеств приблизились ко мне и промолвили: «Господин, не отказывайся полностью от принятия пищи. Если ты сделаешь это, мы ниспошлём тебе небесные яства, которые проникнут в твои поры и будут поддерживать твоё тело изнутри». Я подумал: «Если я заявлю, что полностью отказался от принятия пищи, а божества ниспошлют мне небесные яства, которые проникнут в мои поры и будут поддерживать моё тело изнутри, то я стану лжецом». И я отклонил предложение этих божеств, сказав: «В этом нет нужды».
Я подумал: «Что, если я буду есть очень мало, каждый раз принимая в пищу всего лишь пригоршню бобовой, чечевичной или гороховой похлёбки?». Так я и сделал. И когда я сделал это, моё тело достигло крайней степени измождения. Из-за того, что я ел так мало, мои конечности стали напоминать сочленённые части побегов винограда или стеблей бамбука. Мои ягодицы стали похожи на верблюжьи копыта, позвоночник выпирал, словно ожерелье из бусин, рёбра торчали наружу подобно трухлявым балкам ветхого сарая без крыши. Блеск моих глаз, казалось, потух в глазницах, как блеск воды гаснет в глубоком колодце, кожа на голове иссохла и сморщилась, как иссыхает и морщинится от солнца и ветра зелёная горькая тыква. Кожа моего живота словно прилипла к позвоночнику: если я касался живота, то задевал и позвоночник; а если я касался позвоночника, то задевал и живот. Если я испражнялся или мочился, то просто падал лицом вниз. Из-за того, что я ел так мало, мои истлевшие на корнях волосы выпадали клочьями, если я пытался получить облегчение, растирая тело руками.
Когда люди видели меня, некоторые из них говорили: «Монах Готама чёрный». Другие отвечали: «Монах Готама не чёрный, он коричневый». Третьи же замечали: «Монах Готама не чёрный и не коричневый, у него золотистая кожа». Настолько сильно испортился цвет моей светлой, золотистой кожи из-за того, что я ел так мало.
МН 36, 85, 100Декламатор:
Пока я стремился ум свой укротить,Усевшись на берегу Неранджары,Раздумьям о Ниббане предаваясь,Непревзойдённой свободе от оков;Ко мне приблизился злой дух Намучи[9],Слова участья изрекая:– Как изморён и истощён ты,Смерть близится к тебе,Из тысячи частей твоих одна лишь знаменует жизнь,Другие на погибель отданы.Живи, почтенный! Милее смерти эта жизнь,Твори добро, питай огонь священный,Зачем тебе к подвижничеству рваться?Сей путь мучителен и труден.Произнося слова такие, подходил всё ближе МараИ вскоре рядом с Буддой встал.И тут сказал ему Благословенный:– О Злобный! Напрасно ты пришёл сюда.Я добрые деяния свершил давно,Их больше не алкаю,О них рассказывай другим;Исполнен мудрости и сосредоточения я,Я облечён и верой, и энергией,Я полностью подвижничеству предан,Какую жизнь ты предлагаешь мне?Эти бушующие ветры иссушили даже речные потоки,Как же не иссохнуть моей крови, пока я свой разум укрощал?Иссохли кровь и жёлчь,Однако разум успокоен стал,Моё сосредоточенье и мудрость возросли лишь.Ибо, живя так, я познаюПределы, коих достигают чувства.Мой ум свободен от желаний,Взгляни на чистоту мою!Чувственное желание – названье твоего первого войска,Скука – второго,Третье войско – голод и жажда,Четвёртое же – страстное стремление.Пятое войско – лень и сонливость,Шестое – трусость,Сомнение – седьмое,Восьмое – злоба в сочетании с упрямством;Кроме того, приобретение, почёт, известность,Обманом получаемая слава, самовосхваление и очернение других —Всё это армия твоя, Намучи,Темнейшего отряды боевые!Никто не победит их, кроме храбрецов,Что с той победой обретут блаженство.Я несу ленту, отрицающую отступление[10].Позор здешней жизни!Для меня милее пораженья смерть.Не ведать моего пути отшельникам и брахманам,Во мгле погрязшим.Теперь я вижу легионы Мары.Я оседлал слона и выхожу на бой, чтобы не сдать свои позиции.Твои сомкнувшие ряды отряды, что мирСо всеми дэвами не может победить,Теперь я с обретённым пониманьем разобью,Как камнем глиняный сырой горшок![11]Снп 3:2Первый голос. Я подумал: «Какие бы болезненные, пронзительные, терзающие чувства, связанные с устремлением, монахи и брахманы ни испытывали в прошлом, испытывают сейчас или будут испытывать в будущем, это – наивысшее, нет ничего сильнее этого. Однако, несмотря на своё самоистязание, я так и не обрёл сверхчеловеческого различения в знании и видении, которое достойно благородных мужей. Возможно, существует какой-то иной путь к Пробуждению?».
Я подумал о том времени, когда мой отец работал, а я сидел в прохладной тени розовой яблони: полностью отстранённый от чувственных желаний, отстранённый от всего неблагого, я вошёл в свою первую медитацию[12], сопровождавшуюся размышлением и изучением, а также счастьем и удовольствием, рождёнными уединением. Я подумал: «Может быть, это и есть путь к Пробуждению?». И затем, после этого воспоминания, пришло осознание: «Да, это и есть путь к Пробуждению».
Тогда я подумал: «Отчего я страшусь этого счастья, не имеющего ничего общего с чувственными удовольствиями и неблаготворными состояниями?». Тогда я подумал: «Я не страшусь этого счастья, не имеющего ничего общего с чувственными удовольствиями и неблаготворными состояниями».
Я подумал: «Нелегко обрести подобное счастье со столь истощённым телом. Хорошо бы мне поесть какой-то твёрдой пищи – варёного риса и хлеба».
В то время пятеро бхиккху ожидали меня с мыслью: «Если монах Готама чего-то добьётся, он расскажет нам об этом». Но когда я съел твёрдую пищу – варёный рис и хлеб, эти пятеро бхиккху испытали отвращение и оставили меня, говоря: «Монах Готама стал потакать своим желаниям, он отказался от борьбы и вернулся обратно к жизни в роскоши».
МН 36, 85, 100Первый рассказчик. Пять снов, явившихся Бодхисатте.
Второй рассказчик. Эти сны привиделись Бодхисатте в ночь перед его Пробуждением, поэтому их можно назвать предчувствием того, что скоро он достигнет своей цели.
Первый голос. Перед тем как Благословенный, полностью и в совершенстве пробуждённый, достиг Пробуждения, ему явились пять знаменательных снов. Какие пять?
В ночь перед Пробуждением Бодхисатте приснилось, что великая земля была его ложем; Гималаи, властители всех гор, – его подушкой; его левая рука покоилась в Восточном океане; его правая рука – в Западном океане, а его стопы – в Южном океане. Это был первый сон, явившийся Бодхисатте, и он предвещал открытие им наивысшего и полного Пробуждения. Бодхисатте приснилось, что из его пупка выросла лиана и устремилась к самым облакам. Это был второй сон, явившийся Бодхисатте, и он предвещал открытие им Благородного восьмеричного пути. Бодхисатте приснилось, что белые личинки с чёрными головками вылезли из его стоп на колени и покрыли их. Это был третий сон, явившийся Бодхисатте, и он предвещал, что многие миряне в белых одеждах обратятся к Благословенному за прибежищем при его жизни. Бодхисатте приснилось, что разноцветные птицы прилетели с четырёх сторон света, и когда они опустились к его ногам, то стали полностью белыми. Это был четвёртый сон, явившийся Бодхисатте, и он предвещал, что люди всех четырёх сословий (брахманы, кхаттии, судды и вессы) смогут понять высшее освобождение, когда Благословенный провозгласит Дхамму и Дисциплину. Бодхисатте приснилось, что он, не запачкавшись, прошёл по огромной горе из грязи. Это был пятый сон, явившийся Бодхисатте, и он предвещал, что, хотя Благословенный будет получать пищу и лекарства, поданные как милостыню, он будет использовать их без жадности, заблуждения и цепляния, осознавая их опасность и понимая их назначение.
АН 5:196Первый рассказчик. Само Пробуждение в различных суттах описывается с разных точек зрения, подобно тому как на дерево можно смотреть сбоку, снизу, сверху; или подобно тому как путешествовать можно по земле, воде или воздуху[13].
Второй рассказчик. Существует описание Пробуждения в виде открытия трёх высших Знаний, которое следует за взращиванием сосредоточения в медитации. Помимо этого есть описание в виде открытия структуры обусловленности в изменчивом процессе бытия, описание с точки зрения поиска безупречной интерпретации, истинной шкалы ценностей в запутанном мире идей, поступков и вещей, вероятностей и определённостей.
Мы приводим его описание в терминах медитации, ведущей к открытию Четырёх благородных истин.
Первый голос. После того как я отведал твёрдой пищи и восстановил свои силы, отстранившись от чувственных услад, отстранившись от неблаготворных состояний, я вошёл и стал пребывать в первой медитации, которая сопровождается размышлением и изучением, наполненный восторгом и счастьем, рождёнными уединением. Но я не позволил этим приятным чувствам наводнить мой разум и остаться в нём. Успокоив размышление и изучение, я вошёл и стал пребывать во второй медитации, в которой присутствуют внутренняя уверенность и собранность ума и в которой нет размышления и изучения, а есть восторг и счастье, рождённые сосредоточением. Но я не позволил этим приятным чувствам наводнить мой разум и остаться в нём. С утиханием восторга, в беспристрастии созерцания, осознанности и ясном постижении, всё ещё испытывая счастье во всём теле, я вошёл и стал пребывать в третьей медитации, о которой благородные говорят: «Приятно пребывание того, кто созерцает с беспристрастием и осознан». Но я не позволил этим приятным чувствам наводнить мой разум и остаться в нём. С отказом от телесных удовольствия и боли и с предыдущим исчезновением умственной радости и печали я вошёл и стал пребывать в четвёртой медитации, в которой нет ни боли, ни удовольствия, в чистоте памятования, очищенного беспристрастием. Но я не позволил этим приятным чувствам наводнить мой разум и остаться в нём.
Когда мой разум стал столь собранным, очищенным, ярким, незапятнанным, лишённым изъянов, податливым, гибким, ровным и достигшим непоколебимости, я направил и склонил его к знанию воспоминаний о прошлых жизнях. Я вспомнил множество своих разнообразных прошлых жизней: то есть одно рождение, два, три, четыре, пять рождений, десять, двадцать, тридцать, сорок, пятьдесят рождений, сто рождений, тысячу рождений, сто тысяч рождений, множество циклов разворачивания мира, множество циклов сворачивания мира, множество циклов разворачивания и сворачивания мира: «Меня звали так-то, я был из такой-то семьи, с такой-то внешностью, такой была моя пища, таким был мой приятный и болезненный опыт, такой была продолжительность моей жизни; уйдя оттуда, я возродился в другом месте; и там меня тоже звали так-то, я был из такой-то семьи, с такой-то внешностью, такой была моя пища, таким был мой приятный и болезненный опыт, такой была продолжительность моей жизни; уйдя оттуда, я вновь возродился здесь». Вот с такими подробностями я вспомнил свои многочисленные прошлые жизни. Это было первым высшим Знанием, обретённым мной в первую ночную стражу. Неведение было изгнано, возникло истинное знание; тьма была изгнана, воссиял свет, как случается с тем, кто усерден, ревностен и владеет собой. Но я не позволил этим приятным чувствам наводнить мой разум и остаться в нём.
Когда мой разум стал столь собранным, очищенным… я направил и склонил его к знанию об уходе и появлению существ. Своим божественным оком, превосходящим человеческое, я узрел, как существа уходят и появляются вновь, высшие и низшие, красивые и уродливые, счастливые и несчастные в той жизни, которая была им предначертана. Я понял, как они пожинают плоды своих деяний: «Эти почтенные, кто дурно вёл себя телом, речью и умом, кто бранил благородных, придерживался ложных воззрений и действовал, полагаясь на них, – с распадом тела, после смерти вновь появляются в мирах скорби, в тёмных уделах, даже в аду. Однако те почтенные, которые хорошо вели себя телом, речью и умом, не бранили благородных, придерживались истинных воззрений и действовали, полагаясь на них, – с распадом тела, после смерти вновь появляются в мирах счастья, в светлых уделах, даже в небесных мирах. Своим божественным оком, превосходящим человеческое, я узрел, как существа уходят и появляются вновь, высшие и низшие, красивые и уродливые, счастливые и несчастные в той жизни, которая была им предначертана. Я понял, как они пожинают плоды своих деяний. Это было вторым высшим Знанием, обретённым мной в среднюю ночную стражу. Неведение было изгнано, возникло истинное знание; тьма была изгнана, воссиял свет, как случается с тем, кто усерден, ревностен и владеет собой. Но я не позволил этим приятным чувствам наводнить мой разум и остаться в нём.
Когда мой разум стал столь собранным, очищенным… я направил и склонил его к знанию об уничтожении загрязнений. Я познал напрямую, как оно есть: «Это страдание. Это возникновение страдания. Это прекращение страдания. Это путь, ведущий к прекращению страдания». Я познал напрямую, как оно есть: «Это загрязнения. Это возникновение загрязнений. Это уничтожение загрязнений. Это путь, ведущий к уничтожению загрязнений». Когда я узрел и познал это, моё сердце освободилось от загрязнения чувственными усладами, от загрязнения существованием и от загрязнения неведением. С освобождением явилось знание: «Это освобождение». Я познал: «Рождение исчерпано, прожита святая жизнь, совершено то, что необходимо было совершить, больше ничего из этого не будет». Это было третьим высшим Знанием, достигнутым мной в последнюю ночную стражу. Неведение было изгнано, возникло истинное знание; тьма была изгнана, воссиял свет, как случается с тем, кто усерден, ревностен и владеет собой. Но я не позволил этим приятным чувствам наводнить мой разум и остаться в нём.
МН 36Второй рассказчик. Ниже последует описание Пробуждения в терминах открытия структуры обусловленности – другими словами, закона зависимого возникновения (paṭicca-samuppāda)[14]. Позднее мы подробнее рассмотрим эту тему.
Первый голос. Перед моим Пробуждением, когда я был лишь непробуждённым Бодхисаттой, я подумал: «Этот мир погрузился в трясину; он погряз в рождении, старении и смерти, он уходит и появляется вновь, и всё же он не знает выхода из этого страдания. Когда же отыщется спасение от этого страдания?».
Я подумал: «Что должно присутствовать, дабы старение и смерть появились? Что является необходимым условием для них?». И благодаря основательному вниманию[15] я пришёл к пониманию: «Рождение должно присутствовать, дабы старение и смерть появились; рождение является необходимым условием для них».
Я подумал: «Что должно присутствовать, дабы появилось рождение? Что является необходимым условием для него?». И благодаря основательному вниманию я пришёл к пониманию: «Бытие должно присутствовать, дабы появилось рождение; бытие является необходимым условием для него».
Я подумал: «Что должно присутствовать, дабы появилось бытие? Что является необходимым условием для него?». И благодаря основательному вниманию я пришёл к пониманию: «Цепляние должно присутствовать, дабы появилось бытие; цепляние является необходимым условием для него».
…«Жажда должна присутствовать, дабы появилось цепляние…»
…«Чувство (болезненное, приятное или нейтральное) должно присутствовать, дабы появилась жажда…»
…«Контакт должен присутствовать, дабы появилось чувство…»
…«Шесть опор чувств должны присутствовать, дабы появился контакт…»
Я подумал: «Что должно присутствовать, дабы появились шесть опор чувств? Что является необходимым условием для них?». И благодаря основательному вниманию я пришёл к пониманию: «Имя-и-форма должны присутствовать, дабы появились шесть опор чувств; имя-и-форма являются необходимым условием для них».
Я подумал: «Что должно присутствовать, дабы появились имя-и-форма? Что является необходимым условием для них?». И благодаря основательному вниманию я пришёл к пониманию: «Сознание должно присутствовать, дабы появились имя-и-форма; сознание является необходимым условием для них».
Я подумал: «Что должно присутствовать, дабы появилось сознание? Что является условием для него?». И благодаря основательному вниманию я пришёл к пониманию: «Имя-и-форма должны присутствовать, дабы появилось сознание; имя-и-форма являются необходимым условием для него».
Я подумал: «Это сознание возвращается к самому себе, оно не выходит за пределы имени-и-формы. И именно так это происходит, независимо от того, рождается человек, стареет или умирает, уходит из жизни или появляется вновь. Иначе говоря, с именем-и-формой как условием возникает сознание; с сознанием как условием возникают имя-и-форма; с именем-и-формой как условием возникают шесть опор чувств; с шестью опорами чувств как условием – контакт; с контактом как условием – чувство; с чувством как условием – жажда; с жаждой как условием – цепляние; с цеплянием как условием – бытие; с бытием как условием возникает рождение; с рождением как условием возникают старение и смерть, а также печаль и причитания, боль, скорбь и отчаяние; так возникает вся эта груда страдания». «Возникновение, возникновение» – таковым было прозрение – знание, понимание, видение, свет, – возникшее во мне, о вещах, о которых я никогда раньше не слышал.
Я подумал: «Что должно отсутствовать, дабы старение и смерть не появились? С прекращением чего происходит прекращение старения и смерти?». И благодаря основательному вниманию я пришёл к пониманию: «Рождение должно отсутствовать, дабы старение и смерть не появились; с прекращением рождения происходит прекращение старения и смерти».
…«Бытие должно отсутствовать, дабы рождение не появилось…»
…«Цепляние должно отсутствовать, дабы бытие не появилось…»
…«Жажда должна отсутствовать, дабы цепляние не появилось…»
…«Чувство должно отсутствовать, дабы жажда не появилась…»
…«Контакт должен отсутствовать, дабы чувство не появилось…»
…«Шесть опор чувств должны отсутствовать, дабы контакт не появился…»
…«Имя-и-форма должны отсутствовать, дабы шесть опор чувств не появились…»
…«Сознание должно отсутствовать, дабы имя-и-форма не появились…»
Я подумал: «Что должно отсутствовать, дабы сознание не появилось? С прекращением чего происходит прекращение сознания?». И благодаря основательному вниманию я пришёл к пониманию: «Имя-и-форма должны отсутствовать, дабы сознание не появилось; с прекращением имени-и-формы происходит прекращение сознания».
Я подумал: «Это путь к Пробуждению, которого я сейчас достиг, а именно: с прекращением имени-и-формы происходит прекращение сознания; с прекращением сознания происходит прекращение имени-и-формы; с прекращением имени-и-формы происходит прекращение шести опор чувств; с прекращением шести опор чувств происходит прекращение контакта; с прекращением контакта происходит прекращение чувства; с прекращением чувства происходит прекращение жажды; с прекращением жажды происходит прекращение цепляния; с прекращением цепляния происходит прекращение бытия; с прекращением бытия прекращается рождение; с прекращением рождения прекращаются старение и смерть, а также печаль и причитания, боль, скорбь и отчаяние; таково прекращение всей этой груды страдания».
«Прекращение, прекращение» – таковым было прозрение – знание, понимание, видение, свет, – возникшее о вещах, о которых я никогда раньше не слышал.
