Кровь и струны

– Командир!

Тот обернулся, резко дернув за поводья, отчего конь взбудоражено заржал.

– В чем дело? – спросил Яс спокойным, но требовательным тоном.

Расим посмотрел на Мариту, словно колеблясь, но та старательно глядела в другую сторону. Измовец кратко побарабанил по краю телеги пальцами.

– Отряд, возвращающийся из города, поймал лазутчика. Он ничего не успел сделать, только одного из наших в плечо ранил, – четко, будто солдат, докладывающий генералу, сообщил Расим. – Ребята его связали, но послать бы кого на всякий, предупредить…

– Псы? – кратко спросил Яс.

Измовец кивнул. Яс досадливо цыкнул и ударил коня в бока, направляясь в хвост процессии. Вскоре от них отделилась пара воинов и скрылась далеко впереди, быстро превратившись в маленькие точки. По отряду прошлась волна шепотков. Псы, значит? Марита попыталась прислушаться. Не вышло – но голоса были слишком тихими, чтобы что-то разобрать. Но под ложечкой все равно неприятно засосало.

После прилета птицы лошади ускорились, и вскоре впереди показался лес. Узкие серо-зеленые листья засушниц шуршали на ветру, а меж их тонких стволов высились заросли кустарников и сорной травы. Все же для такого края само существование лесов – уже чудо. Отец говорил, засушниц берегут корни: уходят очень глубоко под землю, почти выгрызая себе право на жизнь. Впрочем, даже это не спасало места, покинутые аквалами надолго.

Телега резко завернула вбок, выбив все мысли разом – пришлось упереться в бортик ногами, чтобы удержаться самой. Обогнув лес так, чтобы стало не видно тракта, кони остановились. Сонливое спокойствие, до того стоявшее над отрядом, рассеялось без остатка – люди принялись спешиваться и брать лошадей под узды. Мариту сняли последней, и она поморщилась от такого обращения совершенно искренне.

Продолжили путь почему-то пешком, ведя животных за собой. Впрочем, далеко идти не пришлось – лес прятался у подножия холмов, скрытых за сплошными колючими зарослями. Кусты вперемешку с деревьями разрослись так плотно, что земли за ними видно не было. Это было странным, неестественным, почти пугающе чуждым. Такая живая стена никак не могла вырасти без помощи магии.

Марита остановилась, не желая к ней приближаться, и только потом поняла, что так же поступили и остальные. Разбойники застыли, словно каменные статуи, и все взгляды устремились в спину Ясу. Тот вышел вперед, почти уткнувшись в стену носом, забрался пальцами за шиворот и вытянул наружу круглую пластину на цепочке. Перехватив ее поудобнее, мужчина протянул медальон перед собой, словно демонстрируя зарослям.

Вспыхнуло. Глаз едва уловил узоры сложной измовской схемы, прежде чем переплетения ветвей вдруг совершенно беззвучно разошлись в стороны, обнажив зеленый коридор, переходящий в темный подземный ход. Пахнуло сыростью и плесенью. Где-то там, в глубине слабо замерцали огни факелов.

Что за?.. Марита попятилась. Мимо нее скользнуло несколько разбойников и нырнуло в лаз, ведя за собой совершенно спокойных лошадей. Их фигуры почти сразу пропали в темноте прохода, как в огромной чудовищной пасти. По спине пробежались мурашки, и Марита отступила вновь, но кто-то грубо толкнул ее в спину. Марита не поддалась, и толчок тут же повторился. Проклятье. Глубоко вздохнув, она нырнула внутрь.

В коридоре стояла влажная, почти зябкая прохлада. Она прильнула к коже, успевшей покрыться тонким слоем пыли, забралась за шиворот, заставив поежиться. Мерный свет факелов едва достигал высокого свода. Проход раздавался и вверх, и вширь – хоть на телеге проезжай.

Спуск быстро кончился, и Марита замедлилась, боясь упасть. Ее сердце то и дело заходилось в тревожном ритме, стоило вспомнить, что над головой лишь толща глухой земли. Потолок давил, удерживаемый одними только балками, а извне не проникало ни звука, и собственное дыхание, как и шаги окружающих людей, усиливались стократно. Красно-оранжевые облачка света перемежались с островками темноты. Откуда-то спереди то и дело тянуло потоком свежего воздуха, и от этого мысли в голове только множились. Что там, дальше? Замок? Другой лес? Змеиная пасть? И сколько уже они шагают по проклятому тоннелю? Он хоть когда-нибудь кончится?

Марита прошла мимо еще одного факела, прежде чем терпение кончилось и она обернулась. Входа отсюда разглядеть не удалось, зато была видна вся процессия. Яс шел последним, но теперь рядом с ним невесомо скользил второй человек. Она могла поклясться, что не видела его прежде, будто незнакомец возник из воздуха. С такого расстояния удалось приметить только грязно-красный отлив его волос и легкий, почти невесомый шаг. Судя по яростной жестикуляции Яса, они двое о чем-то спорили.

Марита со вздохом отвернулась, откладывая очередной кусочек головоломки на потом, и сосредоточилась на ходьбе. Каждый новый шаг давался все с большим трудом. Драное платье цеплялось за пол, туфли натирали стопы, и вскоре она перестала даже глазеть по сторонам. Только угрюмо шагала вперед, молясь Тенрису об отдыхе. Но коридор все не кончался.

Разбавляли дорогу лишь разговоры немного расслабившихся воинов. Правда, они не упустили шанса пройтись и по Марите.

– Смотрите-ка, даже не ноет! – сказал патлатый парень в грязно-белой стеганке. – Я-то думал, придется ей рот заткнуть, чтобы все зверье не распугала.

Раздался гогот.

– Дак она ж немая, – ответил ему плешивый мужик.

– Да ну? Не завирайся.

– Сам слышал, как командир говорил.

В Мариту уткнулись любопытные взгляды, и она невольно вжала голову в плечи.

– Вот те раз! А что, я б от такой жены не отказался, – мечтательно закатил глаза патлатый. – И личико ничего.

Взгляды заострились, и по спине Мариты пробежал холодок. Зараза, как она могла забыть, с кем имеет дело!

– У тебя денег не хватит. У нее платье стоит дороже, чем награда за твою голову, – одернул его Расим, беззлобно улыбаясь.

Все вновь расхохотались, потешаясь над толщиной кошелька патлатого и других его интересных дамам величинах. Тот погрозил шутникам кулаком.

– У кого там язык до колена? – донеслось в разгар веселья со стороны Яса. – А то я укорочу, чтоб в ногах не путался.

Все мгновенно замолчали, будто заколдованные, и дальше шли тихо, только расходилось вдаль эхо, заставляя двоиться стук копыт и звуки шагов. Когда Марита уже не чувствовала рук, проход вдруг начал плавно задираться наверх. Она принялась подниматься, едва переставляя ноги. В голове маячили мысли о теплой ванной и постели, и оттого подъем показался вечным. Кончится он или нет?!

Но в этот самый момент чуть посветлело, и туннель вновь сменился зеленым коридором. Кроны деревьев в нем переплелись, сливаясь в сплошное, будто идущее волнами от ветра полотно. Потом коридор чуть загнулся вправо, вокруг еще сильнее посветлело, и Марита вышла наружу.

Впереди раскинулась огромная прогалина, которую со всех сторон стеной обступали деревья и колючие заросли. Вдали виднелось нечто, похожее на небольшую деревню: грубо сколоченные деревянные дома, частокол, ворота. Не иначе мираж. Марита запнулась, не вполне веря своим глазам, и в спину тут же кольнул тычок, заставив болезненно выдохнуть сквозь сомкнутые зубы. Она понурила голову и из последних сил поплелась вперед.

Морок в виде деревни не спешил пропадать, даже когда они достигли плотного частокола, перетянутого кое-где веревками. Сидящий над воротами паренек махнул рукой, и створки разъехались, пропуская процессию внутрь. Мариту тут же окружила феерия звуков и запахов. Запахло сеном и дымом, вонь отходов мешалась с ароматом каши, от которого до боли свело живот. Кричали дети, блеяла коза, кто-то смеялся, рядом кололи дрова. После тишины леса это оглушило, ударив по ушам, и Марита оцепенела, растерянная.

А вокруг закипела суета, в которую она не вписывалась. Воины повели лошадей прочь, кучка женщин принялась разбирать телегу. Рядом остались только Яс с Расимом и тот, третий. Преодолевая усталость, Марита прислушалась, но трое переговаривались совсем тихо, склонив друг к другу головы. Она скользнула взглядом по копошащимся вокруг людям. На нее глядели в ответ с любопытством и опаской, но подходить не спешили.

Марита чуть повернула голову, продолжая осматриваться, и удивленно распахнула глаза. Посреди разбойничьего логова высилось странное строение, состоящее из разноцветного, идущего кругом бортика и плоской деревянной крыши. Оно было большим – наверху легко умостилось бы стадо коров – но совершенно непонятым. Что это? Какое-то хранилище? Марита озадаченно нахмурилась и сделала пару шагов, норовя подойти поближе.

Сбоку громко хлопнуло – будто дверью треснули о стену. Марита обернулась и едва успела отскочить от пестрого кома, скатившегося по ступеням. Он с рычанием пронесся мимо, распавшись надвое и вновь слившись воедино. Мелькнула чья-то рука и рот, оскаленный звериной пастью. Послышались глухие звуки ударов. В воздух взметнулись клубы пыли, и мечущиеся за завесой силуэты показались очертаниями чудовищ.

Марита прыгнула за спину Яса прежде, чем успела о чем-то подумать. Только недавно успокоившееся, сердце вновь беспокойно заколотилось вспугнутой птицей. Рычащий ком с размаху ударился о бортик, но драчуны не остановились, только завозились еще яростнее. В воздухе замельтешили чьи-то волосы и кулак с выдранным клоком. Яс отвлекся от разговора и спокойно выступил вперед.

– Хватит, – негромко сказал мужчина, но в его тоне проскользнула сталь.

Воздух мгновенно сгустился, казалось, еще чуть-чуть – и можно будет резать ножом. И, хотя выражение лица Яса не изменилось, его прозрачные синие глаза ощутимо потемнели, как грозовое небо.

Куча дрогнула и мгновенно распалась на двух драчунов, уважительно склонивших головы. Марита невольно восхитилась этой разительной переменой. Вот оно, настоящее чудо, рядом с которым меркнут измовские схемы.

Провинившиеся заговорили, перебивая друг друга:

– Простите, командир, виноват. Но эта девка первая меня ударила, я не мог…

Это был кряжистый, невысокий мужчина, зажимающий рукою нос. На его рубашке виднелись пятна крови.

– Еще раз на меня пасть распахнешь, и на тебя ни одна, как ты сказал, девка не посмотрит! – вклинился второй драчун – а точнее, вторая, оказавшаяся молодой загорелой женщиной.

Незнакомка встала, будто спружинив от земли. Крепкое тело выдавало в ней воина, а под мужскими одеждами перекатывались мышцы. Женщина откинула с лица выбившуюся из хвоста прядь. Ее густые волосы ложились крупными волнами и цветом напоминали горячий шоколад. Но в глаза бросилось не это, а уродливые шрамы, испещрившие все лицо. От тонких белых полос до крупных рубцов – кожа незнакомки напоминала жуткую маску.

– Не слушайте ее, командир, – поморщился мужчина и сплюнул слюну вперемешку с кровью. – Я просто рассказывал парням, как мы Мекрика чуть не упустили из-за Ревки, а эта полоумная вдруг накинулась! Где ж это видано, чтоб баба…

Говоря это, он обвиняюще ткнул в женщину со шрамами пальцем. Яс махнул мужику рукой.

– Свободен.

Тот поспешно подскочил и удрал. Ревка ухмыльнулась, продемонстрировав ряд чуть заостренных зубов, и наполовину почтительно, наполовину шутливо склонила перед Ясом голову. Только теперь Марита обратила внимание на россыпь синяков и подтеков почти на всех открытых участках ее тела.

– Все в порядке, командир. Так, поцапались, кровь разогнали, – сказала Ревка.

– Я что-то не заметил, когда Кости превратились в балаган. Может, стоит снять тебя с должности офицера? Похоже, шут подойдет больше, – жестко отрезал Яс и вдруг улыбнулся очень многообещающе: – Или нянька. Вот что: будешь следить за баронессой, пока мы не решим, что с ней делать.

Слова хлестнули в воздухе, будто кнут, но Марита даже не вздрогнула, осененная осознанием. Кости. Ну конечно, разве могло быть иначе? Если что-то могло пойти не так, оно, мать его, шло! Все рассказанные служанкой страшилки мгновенно ожили, но больше не казались ни смешными, ни глупыми. Мариту пробрало, так что смысл последней фразы дошел не сразу. А когда дошел, пробрало еще раз. Следить, за ней? Эта дикарка? Да она даже кота угробит!

Ревка растерянно отступила на пару шагов.

– Не нужно, командир, этого не повторится, – виновато заговорила она, но остановилась и гордо задрала подбородок. – Я воин, а не нянька. Придумайте другое наказание.

Шрамы на ее лице зашевелились от смены эмоций, как живые. Мариту передернуло. Яс приподнял бровь.

– С чего бы мне это делать? Я не твоя мамочка, чтобы потакать капризам.

Спокойный, размеренный голос таил в себе даже не угрозу, а словно бы констатацию неприятного, но правдивого факта. Если ты сунешь руки в огонь, то обожжешься, детка, – в этом роде.

– Но…

Яс поднял в воздух ладонь, почти рубанув ребром.

– Хватит, Ревка. Ты знаешь правила. Если я приказываю прыгать, ты спрашиваешь, как высоко. А если не прыгаешь…

Ревка дернула губой, но продолжила:

– То ноги мне не нужны.

По лицу Яса скользнула улыбка – холодная и острая, как осколок зеркала.

– С баронессы пылинки сдуваешь и задницу подтираешь, если понадобится. Чуть что – спрошу с тебя. Поняла?

Мрачная тень пробежала по лицу Ревки, и та кивнула, а потом повернулась. Янтарные глаза впились в Мариту, и от дурного предчувствия похолодело в животе. Яс только что поручил волку охранять кролика и запер их в одной клетке. Это просто не могло хорошо кончиться.

Когда выжившая в сражении Реплихов с каким-то сбродом девка ушла вместе с Ревкой, Яс невольно выдохнул – как лошадь, с телеги которой сняли лишний груз. Сейчас хватало и других забот помимо свалившейся ему на голову аристократки и решивших устроить склоки раздолбаев. Например, что за чужаки охотились на их территории?

– Ты узнал, кто напал на солдат Реплихов? – задумчиво спросил Яс у Тэкито.

Тот скупо покачал головой.

– Пока нет, командир. Без нашивок и родовых цветов это будет сложно. Но это не Псы. Либо кто-то из баронов начал шифроваться, либо наемники. Для местных слишком хорошо одеты, мы бы не пропустили.

Яс поскреб ногтем родимое пятно. Чутье твердило, что они упускают что-то важное. Это чувство было сродни неприятному зуду, от которого так и хотелось избавиться.

– Узнай. Не нравится мне это. Не знаю даже, что больше: то, что в наших угодьях мог завестись хищник, или что баронская война перешла на новый этап, а мы не в курсе.

– Понял. Кстати говоря, не знал, что одна из дочерей Реплихов глухонемая, – проронил Тэкито, глядя вслед удалившейся парочке.

Яс с деланным безразличием пожал плечами. Он должен был держать лицо, хотя голова полнилась мыслями одна тяжелее другой. Но тут как у волков: стоит вожаку оступиться, и он больше не встанет. Поэтому Яс не собирался оступаться.

– Я тоже, мы ведь только с бароном дело имели. Вот и проверь по своим источникам. Колечко-то похоже на подлинное, – сказал он, продемонстрировав перстень. – И кого-то из своих отправь в городе уши погреть. Только пусть сопровождение возьмут, чтоб не ждать, – и, чуть подумав, добавил: – Главное – не Ревку.

Тэкито, который в этот момент внимательно разглядывал перстень на свету, поднял голову. Солнечный луч коснулся его волос, но те все равно остались блеклыми и тусклыми, несмотря на красноватый отлив. Невзрачные, как и весь Тэкито.

– Как сегодня? Опять в кустах ждать, пока кто-то придет и откроет проход?

Зубы скалит? Ну надо же. Что-то все расслабились, непорядок. Яс медленно вздернул бровь.

– Именно.

Он спокойно и прямо уставился в чужие глаза. Ну-ну, попытайся. Но Тэкито не выдержал и отвернулся, будто невзначай вновь обратившись к перстню. Верно, этот кусок тебе не по зубам.

– Если бы у меня был ключ… – негромко начал мужчина, не отрываясь от своего занятия.

Яс заметил, как чужие ноздри затрепетали от гнева.

– Как изучишь перстень, верни. Доложись, если узнаешь что-то стоящее. Но не тяни – чем раньше объявим о выкупе, тем лучше. Ах, то есть, награде за то, что вернем дочь безутешному отцу, – он сделал вид, что не услышал последние слова, и принялся разворачиваться.

Губы Тэкито едва заметно побледнели. На его невыразительном лице даже сильные эмоции проявлялись едва-едва – будто приходилось разглядывать их сквозь толщу воды.

– Если бы у меня был ключ, все вышло бы быстрее. Командир, может, вы пересмотрите решение? – уже громче спросил Тэкито.

Яс остановился. Проклятый ублюдок, и надо ему заводить этот разговор именно сейчас.

– Тэкито, ты мой казначей, я все равно не отпущу тебя без сопровождения.

– И глава разведки.

– Тем более, – начал раздражаться Яс. – Я не собираюсь поливать мясной пирог медом, чтобы стало еще больше желающих его откусить. Разговор окончен.

– Но…

Между ним и Тэкито вдруг мелькнула матово-белая фигура. Проклятье! Яс отшатнулся, но тут же поспешил взять себя в руки, сделав вид, что просто резко повернулся к собеседнику спиной.

– Разговор окончен, – отрезал Яс, радуясь, что не видно, как нервно дрогнули его губы.

Зря он позволил себе проявить эмоции. Но почему Свечница появилась так скоро? Обычно хмари с поля боя хватало, чтоб она надолго насытилась. Ошибся?

Тэкито подвоха не заметил и потому принял произошедшее на свой счет, посчитал, что перешел черту. Поспешно поклонившись, он ретировался, вжав голову в плечи. Трус, как и всегда. Яс украдкой вытер взмокший лоб.

– Смотри, однажды проснешься с кинжалом под ребрами, направленным рукой этого мальчика, – пропели в ухо. – Жду не дождусь.

Белая рука с капельками застывшего воска, сделавшего пальцы похожими на когти, прошлась по плечу. Яса будто молнией ударило, но он даже не вздрогнул, лишь невозмутимо двинулся вперед мимо домов. Свечница поспешила следом – фигура, похожая на оплавленную свечу, то и дело искажалась все сильнее. Уродливое лицо с горящими провалами глаз плавилось, плача воском. Мерзкая тварь.

– Я знаю, что ты слышишь, – довольно мурлыкнула она. – Слышишь и боишься.

Яс угрожающе сложил пальцы в изгоняющий знак – коснулся указательным большого, формируя треугольник, а остальные прижал к ладони. Свечница ухмыльнулась – рот, похожий на прожженный лист бумаги, разошелся в стороны. Застывшие капли воска на волосах напоминали молочно-белые жемчужины.

– Ты бы еще папочке пожаловался.

В ушах задребезжал смех. Тем не менее, как и обычно, Свечница чуть отступила. Яс отвернулся и попытался больше не обращать на нее внимания – как дети, играющие на земле прямо у покрытых восковыми подтеками ног. Впрочем, им легче – кроме Яса эту тварь все равно больше никто не видит.

Глава 2. Клетки и ключи

«Вот и все» – думала Марита, пока шрамолицая женщина тащила ее за собой.

Чужие пальцы больно стискивали плечо, будто стальные. Мимо летели дома, жмущиеся друг к другу, как котята, шестиугольные окна в выгоревших стенах и двери, окаймленные цветными узорами. То тут, то там виднелись грубо сколоченные загоны с курицами и свиньями и небольшие огородики с зеленью. Наметанный глаз Мариты сразу зацепился за черепицу на крышах, почти не сколотую, и крепко сбитые доски. Похоже, деньги у разбойников водились. Она попыталась рассмотреть ближайший дом получше, но Ревка не дала.

Зенийка неслась, ни на мгновение не останавливаясь. Кометой облетела спорящих женщин, проскочила мимо режущихся в карты мужиков, рыкнула на дерущихся мальчишек – и все это на бегу. Марита еле за ней поспевала, давясь рваными вздохами. Подол платья уже давно истрепался, а руки затекли, заставляя безвольно плестись следом, как овца на привязи.

Обойдя очередной огородик, Ревка ускорила шаг, и впереди будто из ниоткуда выросло высокое двухэтажное здание, единственное на все поселение. Его крыша пугающе нависала острым козырьком, а стены из черного вентонского дерева словно поглощали солнечные лучи. Не иначе – мрачный злодейский замок. Низ здания был выложен бело-желтым камнем, складывающимся в геометрический узор. Такой же бежал по краю шестиугольных окон. Нет, деньги не просто водятся, в них можно искупаться. Черное дерево даже Верис не мог себе позволить.

Не дожидаясь, пока Марита отдышится, Ревка взлетела по крепким ступеням. Марита чуть не запнулась и привалилась к проему. Ее взгляд скользнул по резным панелям вокруг двери и застыл. В животе похолодело, словно кто-то воткнул в него ледяную сосульку. Искусная рука мастера покрыла дерево изящной вязью из переплетенных позвонков, увенчанных ухмыляющимися черепами. Казалось, пустые глазницы глухо мерцают, следя за чужачкой. Проклятье, куда она попала?

– Пошла! – гаркнула Ревка на ухо, заставив испуганно вздрогнуть, и пропихнула Мариту внутрь, в темный просторный зал.

Огромный, почти необъятный из-за высокого потолка, он весь пропах вином и подгорелым жиром. Большую часть зала занимал широкий стол в виде буквы «п», повернутой «ногами» ко входу. На лавках валялись шлема и пара сапог. Лампы, висящие на цепях меж толстых потолочных балок, сейчас не горели, и пробивающийся снаружи бледный свет плясал на кубках бликами. Конечно, никаких человеческих черепов – только металл.

Зато был один звериный. Он венчал пожелтевший медвежий скелет, расположившийся прямо за троном во главе стола. Зверь стоял так, что массивные лапы словно ложились на плечи сидевшего. Правда, сейчас трон пустовал. Белесый медвежий череп щерился оскалом, как живой. Вот-вот кинется. Марите стало не по себе, и она отвернулась.

Быстро оглядев зал, Ревка потащила ее дальше, мимо разномастных гобеленов, мимо черных от смоли очагов и венчавших их барельефов. Пришлось быстро переставлять ноги, цепляя подолом разбросанную по полу солому. У трона Марита все-таки запнулась и чуть не вскрикнула: прямо на полу дремал огромный хряк. Даже не проснулся, и она поспешно обошла его стороной. Рядом тихо фыркнули. Ревка не скрывая ухмыльнулась и шагнула на лестницу.

Марита из последних сил преодолела ступени. Второй этаж в сравнении с первым показался голым: пустые стены, ряды дверей – и свет, очень много света. Он резанул привыкшие к полумраку зала глаза, и Марита невольно зажмурилась. Ревка не стала ждать, пока она привыкнет, потащила дальше и остан,овилась, только когда коридор кончился. Тогда зенийка разжала пальцы. Плечо заныло, но Марита не шевельнулась, оцепеневшая под хищным взглядом.

Спина покрылась холодным потом.

Зенийка сощурилась и, наклонившись, с шелестом вытащила из-за голенища нож. Движение вышло резким и смазанным. Только остро блеснуло лезвие в лучах солнца. Нет! Марита вздрогнула и испуганно вжалась в дверь спиной, не в силах отвести от ножа взгляда. Ревка растянула губы зверином оскале.

– Не думай, что я буду с тобой возиться. Мне плевать, кто ты: хоть принцесса, хоть сам бог, – выплюнула она, не заботясь, будет ли услышана.

Марита растерянно захлопала глазами. Поджилки тряслись уже совсем не наигранно. Надо вырваться, поднырнуть под руку, сбежать по лестнице… Но она так и продолжала стоять, оцепеневшая.

Ревка подступила совсем близко, почти уперевшись в грудь, и просунула руку Марите за спину. Запахло мускусом и мхом, зашелестело. Что-то узкое и холодное, будто обломок льдинки, коснулось запястий, повело вверх по коже – и пропало. Одновременно с этим кисти вдруг обдало жаром. Веревки… они пропали? Марита попыталась шевельнуться, и руки свело от волны болезненного покалывания. Не дав опомниться, зенийка втолкнула ее в комнату и захлопнула дверь. Щелкнул замок, и стало тихо.

Марита кинулась назад и стиснула ручку, но было поздно. Дверь лишь шумно дернулась, но не поддалась – ни в первый, ни во второй, ни в третий раз. Только издевательски поскрипывали петли. Как же так?.. Марита выпустила ручку и бездумно уставилась на собственные испещренные царапинами и пятнами грязи ладони. Замызганные. Некрасивые. Хоть перстень надень, хоть дудочку возьми – такими и останутся. Чужая личина надтреснулась, расползлась, словно бумажная маска. Занавес опущен, некому больше смотреть. Марита с тихим стоном пошатнулась и сползла по двери, уткнувшись лицом в колени.

Ее никто не будет искать. Некому. Это в Вентонии стража сбивала сапоги и загоняла лошадей, только лишь бы поймать беглянку за хвост. А тут, в мертвых землях, Марита просто чужачка, бездарная дурочка, решившая поиграть в шпионов. Уродливая замарашка. Вот бы пришел отец и спас ее, как спасал всегда… Она тихо всхлипнула и тут же зажала ладонью рот. Отец не придет. А даже если б мог – не стал бы. Он никогда не прощал предателей. По щекам покатились слезы, закапали на блузку и подол. Горло болезненно стиснулось, словно в него впились невидимые иглы. Марита плакала тихо и горько, будто скорбящая вдова. А мысли все продолжали жалить.

Ну и что она будет делать, когда правда вскроется? Когда все узнают, что Марита самозванка и просто сняла перстень с хозяйки? Перстень… Зилай, она ведь стащила его прямо с трупа, прямо… Мерзость, какая мерзость. Марита содрогнулась, давясь всхлипами, и перед глазами всплыло другое лицо, тоже мертвое. Покрытые пеной губы зашептали в такт мыслям. Никчемная. Никому не нужная. Сгинешь, сгинешь. Страх, животный и безжалостный, подобрался к горлу тошнотой. Казалось, Марита шла по канату без страховки, отдаваясь лишь на волю ветра, и тот со злостью трепал ее скрюченное тело.