Кровь и струны

В нос ударил запах крови и земляная пыль. Живот дернулся от отвращения, но Марита запретила себе думать. Это просто кукла. Одеяло. Мешок соломы. Пальцы слепо зашарили по земле, уперлись в колесо кареты, царапнув дерево. Марита стиснула зубы. Сохранять видимость того, что она неподвижна, оказалось сложно. Она протянула руку ниже, и пальцы вновь ткнулись в землю, а потом в липкую кожу, прежде чем наконец сомкнуться на холодном металле.

Послышалось лошадиное ржание, потом шелест и звук шагов. Пальцы дернулись, но чужая конечность не поддалась, будто одеревенела. Ну же! Марита выдохнула и в последнее мгновение сумела содрать с пальца перстень и зажать в кулаке, прежде чем ее схватили за шиворот и дернули вверх. Мир смазался, ткань с треском порвалась, оголив часть спины.

Марита дернулась, пряча руки за спину, и огляделась. Перед ней стояли двое, и отличались они так разительно, словно пришли из разных миров.

Первый был с юга, наверно, из Измовии – это выдавала и золотистая кожа, и длинные каштановые волосы, перекинутые на одно плечо. Он разглядывал Мариту с живым любопытством, придерживая старую широкополую шляпу. Второй, здешний, тоже смотрел на нее, но скорее холодно, оценивающе. Жилистый, весь напряженный, как натянутая струна, он был одет в разы проще первого, по-воински скупо. Но при этом словно возвышался над остальными.

Похоже, именно урниец и дернул Мариту за платье – он задумчиво вертел в пальцах кусочек желтой ткани. Ветер трепал неровно обкромсанные рыжие волосы.

– Смотри, Яс, она в цветах Реплихов, – негромко сказал измовец, погладив аккуратную бородку.

Даже его голос звучал мягко и певуче, будто лютня.

– Без тебя вижу, – отозвался урниец и повернулся к Марите. На его правой щеке кляксой мелькнуло бледное родимое пятно. – Кто ты?

Смерив Мариту взглядом, он помахал перед ней обрывком ткани. Та раскрыла рот – и тут же его захлопнула. От страха перстень едва не выскочил, пришлось поспешно натянуть его на палец. Мысли хаотично заметались в голове, как вспугнутые птицы. Ничего не получится. Стоит подробнее расспросить, и Марита расколется, будто гнилой орех. Мелко задрожали губы. Неужели все кончится так?

Пока она молчала, терпение Яса кончилось. Мужчина прищурился и неуловимо шевельнул рукой. В следующее мгновение его меч уже уткнулся в горло Мариты острием. Чуть-чуть – и коснется кожи. Все произошло так быстро, что она даже не сразу осознала грозящую опасность, а только уставилась на лезвие глупо распахнутыми глазами. По спине потянуло холодком.

Измовец наклонился и что-то негромко сказал Ясу на ухо, но тот не отреагировал.

– Кто ты? – повторил он.

Под кожей пробежали мурашки. Марита сжалась, абсолютно беспомощная. Нужно сдаться, пока не поздно, и может с ней только позабавятся и все… Кулак сам собой стиснулся, впечатав ободок перстня в ладонь, и в голове вдруг краткой вспышкой мелькнуло воспоминание: отец и фокус с монеткой. Та то появлялась, то исчезала в его кулаке, и маленькая Марита с восторгом хохотала и хлопала в ладоши, радуясь увиденному волшебству. Только когда отец повторил медленнее, стало заметно, что тот прячет монетку между пальцами.

«Люди поверят в то, что ты им покажешь, Марита».

Она незаметно прикусила кончик языка. Всегда так делала перед выступлениями, сработало и в этот раз. Плечи сами собой распрямились, а подбородок горделиво вздернулся. Верно, сейчас она должна играть роль. Мариты не осталось, вместо нее на земле сидела напуганная, но не растерявшая достоинство молодая леди.

Кончик меча намекающе ткнулся под подбородком, царапнув кожу. Кольнуло болью. Мариту бросило в жар, но вместе со страхом пришло и решение. Ее не расколют, если попросту не смогут допросить. Марита вытянулась, отклонившись назад насколько могла, и отчаянно зажестикулировала. Указала на уши, потом на рот. Вновь покачала головой. И в конце концов уверенно выставила вперед руку с перстнем.

– Немая? Или язык от страха отнялся? – удивленно спросил измовец. – Если перстень настоящий, то она из благородных. Можно выкуп потребовать. Как думаешь, Яс? – поймав предостерегающий взгляд, мужчина исправился. – То есть, командир.

– Я тебе что, гадалка? Сейчас посмотрим.

Яс с тихим лязганьем спрятал меч обратно в ножны. Не успела Марита выдохнуть, как он вдруг резко наклонился и, стиснув ее запястье, поднес перстень ближе к глазам. Руку прострелило болью, и Марита клацнула зубами, сдержав вскрик.

Яс был настолько близко, что носа коснулись запахи пота, дыма и трав. Он рассматривал перстень долго и тщательно, даже ковырнул металл ногтем, прежде чем наконец цыкнул, удовлетворенный. Чужие пальцы разжались и вдруг ловко стянули перстень. Марита машинально взмахнула руками в воздухе, словно стараясь его удержать. Измовец звонко рассмеялся, а по губам Яса скользнула едва различимая ухмылка.

– Свяжите ее, а то еще поцарапает, – сказал урниец и перестал обращать на Мариту внимание.

Воины завозились, принялись спешиваться с коней, переговариваясь. Марита так и осталась сидеть, восстанавливая дыхание. Только сейчас она позволила себе слегка расслабиться, хотя сердце продолжало пытаться проделать в груди дыру. Да, трюк с монеткой удался. Вот только какую цену придется заплатить?

Прежде чем тронуться воины стащили все тела в одну кучу и подожгли. Пламя вышло странным, бело-золотым и будто бы более плотным, чем обычно. К гнили примешался совершенно чуждый здесь запах мороза и перца. Марита наблюдала за костром, как завороженная: впервые видела очищение, о котором слышала не раз. Словно легенда ожила. В Урносе мертвецов никогда не хоронили, их предавали огню. У местных это было в крови: наткнулся на труп – обрати его в пепел. Отец говорил, что одно поднявшееся умертвие могло уничтожить целую деревню.

И теперь где-то там, в куче мертвецов, сгорала леди Бланка, а вместе с ней одна из нитей, способная разрушить легенду Мариты. Глядя на белесый дым, она постепенно осознала одну странность: те, кто убил леди Бланку, тела не сожгли. И даже лошадь не забрали. Почему? Ответа не было.

Отряд выдвинулся, только когда костер прогорел дотла. И тогда Марита малодушно пожалела, что все-таки не рванула прочь. Веревки, стянутые на запястьях, неприятно натирали руки. Телега, в которую ее почти что забросили как мешок с картошкой, была завалена грудами оружия и доспехов, снятых людьми Яса с павших воинов.

Марита напряженно крутила мысль про мародерство в голове. Урнийцы относились к смерти с трепетом и уважением, и человек, покусившийся на вещи мертвецов, по меркам местных – чудовище. Впрочем, чего вообще ожидать от разбойников? Теперь-то Марита была уверена, что попала именно к ним. Она даже поискала собачьи головы на шеях, но ни одной не увидела. Да и Аделла что-то говорила про города… Если не Псы, то кто? Кости? Или обычный сброд? Хотя лошади в Урносе удовольствие дорогое… Оставалось только гадать.

Марита повела плечами, стараясь снять сковавшее их напряжение, и опять устремилась взглядом вдаль, на земли проплывающие мимо дороги. Ей нужно было успокоиться, примирить с происходящим мечущееся в груди сердце. Урнос не сильно к этому располагал. Блеклый, с редкими вкраплениями розоватых кустов и багровых листьев, он будто излучал собой недружелюбие. То тут, то там виднелись колючие заросли, а земля и вовсе напоминала лоскутное одеяло: вполне обычные куски перемежались с иссушенными, будто мертвыми. Марита слышала, что вода ушла из Урноса много столетий назад, спрятавшись в недрах земли, и только аквалы, дети Сиро, не давали стране погибнуть. Ни за что бы не сунулась сюда, имей выбор.

Телега все ехала, покачиваясь и иногда подпрыгивая на кочках. Сперва Марита перестала молиться Тенрису о подмоге, а потом – вообще в нее верить. О случившемся никто из людей Бланки не знает. А если б и узнали, какое дело господам до служанки? Наверное, другая на месте Мариты попыталась бы сбежать, но что она всегда умела хорошо, так это оценивать шансы. Связанная, в платье, непонятно где… Как ни посмотри, побег был бы безумием. Только и оставалось, что играть выбранную роль до конца.

Проносящиеся мимо виды не менялись, и Марита принялась разглядывать сам отряд. Здесь были и матерые мужчины, и совсем еще зеленые юноши, и местные, и чужаки. Они негромко переговаривались и обменивались шутками, обсуждая улов, кто-то хвастался раздобытым шлемом или новым мечом. Телегу окружили со всех сторон: всадники ехали спереди и сзади, словно маленький конвой. Лошади у разбойников были местные, пепельно-серые, с узкими, изогнутыми ноздрями и тонкими ногами. Марита слышала, что пьют они намного реже и меньше, чем обычные. Интересно, правда ли?

Яс ехал чуть в отдалении, будто вожак волчьей стаи. Его темно-рыжий затылок явственно выделялся цветным пятном на фоне местности. Марита сощурилась, приметив и единственную на весь отряд кольчугу, и одежду, более добротную, чем у остальных. Даже не знай Марита уже, что он командир, поняла бы теперь. Слишком отличается от остальных.

Рядом раздалось тихое сопение и шелест ткани. Марита скосила глаза. Измовец, оказавшийся Расимом, дремал, закинув ноги на груду вещей и спрятав ладони под мышками. Шляпа сползла ему на глаза и теперь отбрасывала широкую тень. Вот уж кто не походил ни на разбойника, ни на воина вообще. Под землистой туникой было не разобрать фигуры, как и под складками широких на южный манер штанов. Плетеный пояс на талии покосился и съехал, а из многочисленных карманов распахнутого балахона торчало всякое барахло. В отличие от Яса, измовец не пугал совсем. Сложно бояться человека, который носит с собой рогатку.

Рядом вдруг хлопнуло, и на край телеги опустилась маленькая серая птичка. Расим заворочался и сел, сонно глядя по сторонам. На удивление, птица не улетела, даже когда тот полез в поясную сумку и вынул продолговатый уголек для письма. Что он творит? Марита склонила голову, озадаченно наблюдая, как измовец закатал рукав, уселся и принялся выводить на тыльной стороне ладони замысловатые узоры. Они ложились один за другим, и вскоре глаз стал подмечать вырисовывающийся круг, разбитый на сектора. Тогда Марита все и поняла. Но все равно удивилась. Схемарий, тут? Так далеко от родных песков?

И она все время сидела с ним рядом?

Самый нестрашный, как же. Марита опасливо поежилась. Измовские маги могли и стену крепости сломать, а уж маленькую дурочку пополам переломить – и подавно.

От ее резкого движения птичка испуганно вспорхнула в воздух. Расим кинул на Мариту быстрый взгляд и дорисовал последнюю линию. Круг вспыхнул и засиял мерным светом. А Расим, широко распахнув рот, вдруг зачирикал. Марита совсем неблагородно вытаращила глаза. Измовец ничуть не изменился лицом, но из его глотки вырывались такие звуки, какие человеческая гортань была просто неспособна породить.

Птица, немного повисев над телегой, неохотно села обратно. Пригладила нахохлившиеся перья и уставилась глазами-бусинками на Расима. Когда тот замолк, птица наклонила голову набок и вдруг застрекотала в ответ. Марита почувствовала себя ребенком на выступлении фокусника, но к восторгу примешался страх. Кто знает, что еще измовец мог сотворить.

Тот тем временем полностью погрузился в одному ему понятный разговор. И чем дольше Расим слушал птичье чириканье, тем сильнее залегали морщины на его лбу и темнело лицо. Наконец, он кивнул птице, будто благодаря, и быстро стер одну из линий. Схема погасла. Он привстал, окликая Яса:

– Командир!

Тот обернулся, резко дернув за поводья, отчего конь взбудоражено заржал.

– В чем дело? – спросил Яс спокойным, но требовательным тоном.

Расим посмотрел на Мариту, словно колеблясь, но та старательно глядела в другую сторону. Измовец кратко побарабанил по краю телеги пальцами.

– Отряд, возвращающийся из города, поймал лазутчика. Он ничего не успел сделать, только одного из наших в плечо ранил, – четко, будто солдат, докладывающий генералу, сообщил Расим. – Ребята его связали, но послать бы кого на всякий, предупредить…

– Псы? – кратко спросил Яс.

Измовец кивнул. Яс досадливо цыкнул и ударил коня в бока, направляясь в хвост процессии. Вскоре от отряда отделилась пара воинов и скрылась далеко впереди, быстро превратившись в маленькие точки. По отряду прошлась волна шепотков. Псы, значит? Марита попыталась прислушаться. Не вышло – голоса были слишком тихими, чтобы что-то разобрать. Но под ложечкой все равно неприятно засосало.

После появления птицы лошади ускорились, и вскоре впереди показался лес. Узкие серо-зеленые листья засушниц шуршали на ветру, а меж их тонких стволов высились желтые шапки кустарников. Все же для такого края само существование лесов – уже чудо. Отец говорил, засушниц берегут корни: уходят очень глубоко под землю, почти выгрызая себе право на жизнь. Впрочем, даже это не спасало места, покинутые аквалами надолго.

Телега резко завернула вбок, выбив все мысли разом – пришлось упереться в бортик ногами, чтобы удержаться самой. Обогнув лес так, чтобы стало не видно тракта, кони остановились. Сонливое спокойствие, до того стоявшее над отрядом, рассеялось без остатка – люди принялись спешиваться и брать лошадей под узды. Мариту сняли последней, и она поморщилась от такого обращения совершенно искренне.

Продолжили путь почему-то пешком, ведя животных за собой. Впрочем, далеко идти не пришлось – лес рос у подножия холмов. Кусты вперемешку с деревьями разрослись удивительно плотно. Это было странным, неестественным, почти пугающе чуждым. Такая живая стена никак не могла вырасти без помощи магии.

Марита остановилась, не желая к ней приближаться, и только потом поняла, что так же поступили и остальные. Разбойники застыли, словно каменные статуи, и все взгляды устремились в спину Ясу. Тот вышел вперед, почти уткнувшись в стену носом, забрался пальцами за шиворот и вытянул наружу круглую пластину на цепочке. Перехватив ее поудобнее, мужчина протянул медальон перед собой, словно демонстрируя зарослям.

В воздухе вспыхнуло. Глаз едва уловил узоры сложной измовской схемы, прежде чем переплетения ветвей вдруг совершенно беззвучно разошлись в стороны, обнажив зеленый коридор, переходящий в темный подземный ход. Пахнуло сыростью и плесенью. Где-то там, в глубине слабо замерцали огни факелов.

Что за?.. Марита попятилась. Мимо нее скользнули несколько разбойников и нырнули в лаз, ведя за собой совершенно спокойных лошадей. Их фигуры почти сразу пропали в темноте прохода, как в огромной чудовищной пасти. По спине пробежали мурашки, и Марита отступила вновь, но кто-то грубо толкнул ее в спину. Марита не поддалась, и толчок тут же повторился. Проклятье. Глубоко вздохнув, она прошла внутрь.

В коридоре стояла влажная, почти зябкая прохлада. Она прильнула к коже, успевшей покрыться тонким слоем пыли, заставив поежиться. Мерный свет факелов едва достигал высокого свода. Проход раздавался и вверх, и вширь – хоть на телеге проезжай.

Спуск быстро кончился. Марита попробовала замедлиться, боясь упасть, но ей не дали, пихнули снова. Пришлось идти быстрее. Сердце заходилось в тревожном ритме, стоило вспомнить, что над головой лишь толща глухой земли. Потолок давил, а извне не проникало ни звука, и собственное дыхание, как и шаги окружающих людей, усиливались стократно. Красно-оранжевые облачка света перемежались с островками темноты. Откуда-то спереди то и дело тянуло потоком свежего воздуха, и от этого мысли в голове только множились. Что там, дальше? Замок? Другой лес? И сколько уже они шагают по проклятому тоннелю? Он хоть когда-нибудь кончится?

Марита прошла мимо еще одного факела и все-таки обернулась. Входа отсюда разглядеть не удалось, зато была видна вся процессия. Яс шел последним, но теперь рядом с ним скользил второй человек. Она могла поклясться, что не видела его прежде, будто незнакомец возник из воздуха. С такого расстояния удалось приметить только грязно-красный отлив его волос и плавность движений. Судя по яростной жестикуляции Яса, эти двое о чем-то спорили.

Марита со вздохом отвернулась, откладывая очередной кусочек головоломки на потом, и сосредоточилась на ходьбе. Каждый новый шаг давался все с большим трудом. Драное платье цеплялось за пол, туфли натирали стопы, и вскоре она перестала даже глазеть по сторонам. Только угрюмо шагала вперед, молясь Тенрису об отдыхе. Но коридор все не кончался.

Разбавляли дорогу лишь разговоры немного расслабившихся воинов. Правда, они не упустили шанса пройтись и по Марите.

– Смотрите-ка, даже не ноет! – сказал патлатый парень в грязно-белой стеганке. – Я-то думал, придется ей рот затыкать.

Раздался гогот.

– Дак она ж немая, – ответил ему плешивый мужик.

– Да ну? Не завирайся.

– Сам слышал, как командир говорил.

В Мариту уткнулись любопытные взгляды, и она невольно вжала голову в плечи.

– Вот те раз! А что, я б от такой жены не отказался, – мечтательно закатил глаза патлатый. – И личико ничего.

Взгляды заострились, и по спине Мариты пробежал холодок. Зараза, как она могла забыть, с кем имеет дело!

– У тебя денег не хватит. У нее платье стоит дороже, чем награда за твою голову, – одернул его Расим, беззлобно улыбаясь.

Все вновь расхохотались, потешаясь над толщиной кошелька патлатого и других его интересных леди величинах. Тот погрозил шутникам кулаком.

– У кого там язык до колена? – донеслось в разгар веселья со стороны Яса. – А то я укорочу, чтоб в ногах не путался.

Все мгновенно замолчали, будто заколдованные, и дальше шли тихо, только расходилось вдаль эхо, заставляя двоиться стук копыт и звуки шагов. Когда Марита уже не чувствовала рук, проход плавно устремился наверх. Она начала карабкаться, едва переставляя ноги. В голове маячили мысли о теплой ванной и постели, и оттого подъем показался вечным. Кончится он или нет?!

Но начало постепенно светлеть, и вскоре туннель вновь сменился зеленым коридором. Кроны деревьев в нем переплелись, сливаясь в сплошное, будто идущее волнами от ветра полотно. Потом коридор чуть загнулся вправо, и Марита вышла наружу.

Впереди раскинулась огромная прогалина, которую со всех сторон стеной обступали деревья и колючие заросли. Вдали виднелось нечто, похожее на небольшую деревню: грубо сколоченные деревянные дома, частокол, ворота. Не иначе мираж. Марита запнулась, не вполне веря своим глазам, и в спину тут же кольнул тычок, заставив болезненно выдохнуть сквозь сомкнутые зубы. Она понурила голову и из последних сил поплелась вперед.

Морок в виде деревни не спешил пропадать, даже когда они достигли плотного частокола, неровно перетянутого кое-где веревками. Отряд медленно въехал в ворота. Мариту тут же окружила феерия звуков и запахов. Запахло сеном, кукурузой и дымом, вонь отходов мешалась с ароматом каши, от которого до боли свело живот. Кричали дети, блеяла коза, кто-то смеялся, рядом кололи дрова. После тишины леса это оглушило, ударив по ушам, и Марита оцепенела, растерянная.

А вокруг закипела суета, в которую она совершенно не вписывалась. Воины повели лошадей прочь, кучка женщин принялась разбирать телегу. Рядом остались только Яс с Расимом и тот, третий. Перебарывая усталость, Марита прислушалась, но трое переговаривались совсем тихо, склонив друг к другу головы. Она скользнула взглядом по копошащимся вокруг людям. На нее глядели в ответ с любопытством и опаской, но подходить не спешили.

Марита чуть повернула голову, продолжая осматриваться, и широко распахнула глаза. Посреди разбойничьего логова высилось странное строение, состоящее из разноцветного идущего кругом бортика и плоской деревянной крышки. Оно было большим – наверху легко уместилось бы стадо коров – но совершенно непонятым. Что это? Какое-то хранилище? Марита озадаченно нахмурилась и сделала пару шагов, норовя подойти поближе.

Сбоку громко хлопнуло – будто дверью треснули о стену. Марита обернулась и едва успела отскочить от пестрого кома, скатившегося по ступеням. Он с рычанием пронесся мимо, распавшись надвое и вновь слившись воедино. Мелькнула чья-то рука и рот, оскаленный звериной пастью. Послышались глухие звуки ударов. В воздух взметнулись клубы желтой пыли, и мечущиеся за завесой силуэты показались очертаниями чудовищ.

Марита прыгнула за чью-то спину быстрее, чем успела о чем-то подумать. Только недавно успокоившееся, сердце вновь беспокойно заколотилось вспугнутой птицей. Рычащий ком с размаху ударился о бортик, но драчуны не остановились, только завозились еще яростнее. В воздухе мельтешили чьи-то волосы и кулак с выдранным клоком. Тут вперед выступил подоспевший Яс.

– Хватит, – негромко сказал мужчина, но в его тоне проскользнула сталь.

Воздух мгновенно сгустился, казалось, еще чуть-чуть – и можно будет резать ножом. И, хотя выражение лица Яса не изменилось, его прозрачные синие глаза будто потемнели, как грозовое небо.

Куча дрогнула и мгновенно распалась на двух драчунов, уважительно склонивших головы. Марита невольно восхитилась этой разительной переменой. Вот оно, настоящее чудо, рядом с которым меркнут измовские схемы.

Провинившиеся заговорили, перебивая друг друга:

– Простите, командир, виноват. Но эта девка первая меня ударила, я не мог…

Это был кряжистый, невысокий мужчина, зажимающий рукою нос. На его рубашке виднелись пятна крови.

– Еще раз на меня пасть распахнешь, и на тебя ни одна, как ты сказал, девка не посмотрит! – вклинился второй драчун, оказавшийся молодой загорелой женщиной.

Незнакомка встала, будто спружинила от земли. Крепкое тело выдавало в ней воина. Женщина откинула с лица выбившуюся из хвоста прядь. Ее густые волнистые волосы цветом напоминали горячий шоколад. Но в глаза бросилось не это, а уродливые шрамы, испещрившие все лицо. От тонких белых полос до крупных рубцов – кожа незнакомки напоминала жуткую маску.

– Не слушайте ее, командир, – поморщился мужчина и сплюнул слюну вперемешку с кровью. – Я просто рассказывал парням, как мы Мекрика чуть не упустили из-за Ревки, а эта полоумная вдруг накинулась! Где ж это видано, чтоб баба…

Говоря это, он обвиняюще ткнул в женщину со шрамами пальцем. Яс махнул мужику рукой.

– Свободен.

Тот поспешно подскочил и удрал. Ревка ухмыльнулась, продемонстрировав ряд чуть заостренных зубов, и наполовину почтительно, наполовину шутливо склонила перед Ясом голову. Только теперь Марита обратила внимание на россыпь синяков и подтеков почти на всех открытых участках ее тела.

– Все в порядке, командир. Так, поцапались, кровь разогнали, – сказала Ревка.

– Я что-то не заметил, когда Кости превратились в балаган. Но это мы обсудим позже. Зайдешь ко мне потом, – жестко отрезал Яс и вдруг улыбнулся очень многообещающе: – А пока… Будешь следить за баронессой, пока мы не решим, что с ней делать.

Слова щелкнули в воздухе, будто кнут, но Марита даже не вздрогнула, осененная осознанием. Кости. Наверное, на самом деле она поняла это еще давно, но не хотела признаваться сама себе. Ведь если это не Псы, то оставался всего один вариант. Все рассказанные Аделлой страшилки мгновенно ожили, но больше не казались ни смешными, ни глупыми. Мариту пробрало, так что смысл последней фразы дошел не сразу. А когда дошел, пробрало еще раз. Следить, за ней? Эта дикарка? Да она даже кота угробит!

Ревка растерянно отступила на пару шагов.

– Не нужно, командир, этого не повторится, – виновато заговорила она, но остановилась и гордо задрала подбородок. – Я воин, а не нянька. Придумайте другое наказание.

Шрамы на ее лице зашевелились от смены эмоций, как живые. Мариту передернуло. Яс приподнял бровь.

– С чего бы мне это делать?

Спокойный, размеренный голос таил в себе даже не угрозу, а словно бы неприятный, но правдивий факта. Если ты сунешь руки в огонь, то обожжешься, – в этом роде.

– Но…

Ревка запнулась, сама замолкнув под чужим взглядом. По лицу Яса скользнула улыбка – холодная и острая, как осколок зеркала.

– С баронессы пылинки сдуваешь и задницу подтираешь, если понадобится. Чуть что – спрошу с тебя. Поняла?

Мрачная тень пробежала по лицу Ревки, и та кивнула, а потом повернулась. Янтарные глаза впились в Мариту, и от дурного предчувствия похолодело в животе. Девица явно была не в восторге от приказа. Это просто не могло хорошо кончиться.

Когда Реплихова девка ушла вместе с Ревкой, Яс невольно выдохнул – как лошадь, с телеги которой сняли лишний груз. Хватало и других забот помимо свалившейся ему на голову аристократки и решивших устроить склоки раздолбаев. Например, что за чужаки охотились на их территории?

– Ты узнал, кто напал на солдат Реплихов? – задумчиво спросил Яс у Тэкито.

Тот скупо покачал головой.

– Пока нет, командир. Без нашивок и родовых цветов это будет сложно. Но это не Псы. Либо кто-то из баронов начал шифроваться, либо наемники. Для местных слишком хорошо одеты, мы бы не пропустили. Да и трупы…

Верно. Странно все как-то. Яс поскреб ногтем родимое пятно. Чутье твердило, что они упускают что-то важное. Это чувство было сродни неприятному зуду, от которого так и хотелось избавиться.