Мой красный дневник

– Недоспалось. – Ответила ему и перевернулась к стенке носом.

Не знаю, на сколько секундочек мне удалось закрыть глаза, но вдруг я ясно почувствовала запах кофе, а теплая рука нагло щекотала мою шею. Замычав, я снова разлепила глаза и, сквозь прищур, разглядела хитрую физиономию Бориса.

– Опять всю ночь события записывала? – Кивнул он на дневник.

Я молча утянула тебя, моя тетрадочка, под одеяло.

– Вставай, соня, я тебе кофе в постель принес!

И он снял со столика подносик с дымящейся чашкой ароматного напитка.

– Спасибо! – Наконец, пришла в себя я. – Как ты?

– Хорошо. Уже созвонился с Фаддеем, он обещал прислать к часу в ресторан всю смену, которая тогда дежурила. Будем говорить еще раз.

– Борь, мама звонила, просила привезти продукты… Там соседи все подчистили. Так что ты давай сам, без меня. А я в магазин, потом в деревню.

Глаза Бориса на секунду накрыла неуловимая тень, но потом он улыбнулся.

– Если ты поторопишься, мы все успеем. Пей кофе, позавтракаем в ресторане. Я заказал столик и блюда на свой, извини, тебя не добудился, вкус. Быстро проведем опрос, а потом поедем в магазин. Давай, вставай! А не то…

Он протянул руку под одеяло и пощекотал мою ногу.

– Борь! – Завопила я. – Кофе горячий!

– На то и расчет! Допивай, умывайся… – Он критически оглядел мое лицо и прическу. – Причешись хотя бы… Только губы ярко не крась. Хоть вампиры – существа мифические, но неподготовленные мужские организмы могут испугаться.

Сунув ему в руки недопитый кофе, я вылезла из одеяла и пошлепала в душ. Ну да, белки глаз снова красные. А лицо – белое.

Через пятнадцать минут я уже стояла в прихожей в куртке, джинсах и сапогах. Синяки под глазами скрывали тональный крем и пудра. Аристократическую бледность лица – розовые румяна.

– Ну что, Елена Прекрасная, в путь?

Борис открыл дверь, выпустил меня и, вытащив ключи из моих ручек, сам запер дверь. Соседка в двери напротив изнемогала от любопытства и невозможности узнать, насколько серьезны наши отношения. Но, думаю, ее воспаленный мозг уже самостоятельно дорисовал картинки на определенную тему из серии 18+ и Камасутры.

– Здравствуй, малыш! – Поздоровалась я с мерседесом. – Ты еще не успел соскучиться?

Борис хмыкнул, закрыл дверь и включил зажигание. И мы снова отправились искать истину.

Ресторан господина Гройсмана уже работал. В вестибюле мне улыбнулся тот самый пожилой гардеробщик, повесивший наши куртки к чужим пальто и шубам. А расторопный молодой официант с любопытством в глазах и профессиональной предупредительностью провел нас в отдельный кабинет к накрытому столу.

– Спасибо, – поблагодарил его Борис. – Фаддей здесь?

– Нет, не его смена, но охранники готовы ответить на Ваши вопросы.

– Приглашай по одному. И начни, пожалуйста, с Якова.

Маленький и щуплый Яков Бойко вошел в дверь и смущенно остановился, не зная, куда девать вылезающие из форменной рубашки большие кисти рук.

– Садитесь. – Борис снова изменился. Его тон был любезен, но холоден. – Я Вас надолго не задержу.

– Да, да. Я отвечу, спрашивайте!

– Тридцатого числа Вы заступили на смену в…?

– Девять утра. У нас сутки. С девяти до девяти.

– Не тяжело?

– Нет. С утра вообще спокойно. Пик приходится на время с семи вечера и до двенадцати. После часу ресторан закрывается. Тогда, если все тихо, можно вздремнуть.

Он испуганно заозирался по сторонам.

– Хорошо. – Продолжил Борис. – Давайте вернемся к тридцатому декабря. Расскажите, пожалуйста, в какой точке объекта Вы дежурили и что делали.

– Ну, на смене нас трое и старший, у которого несколько объектов. Мы здесь постоянно, а он объезжает и проверяет. Заступили в девять, как я говорил, втроем. Кроме меня, Антон Силуянов и Павел Ковин. Антон – на складе, я – у служебного входа, Паша – у парадного. Все было тихо и спокойно. В зале сидели гости. За вечер приехали три машины с продуктами. Там, на вахте журнал, где записываются все приезды и отъезды, а также приходы и уходы персонала.

– Значит, Вы неотлучно сидели на вахте весь день?

– Нет, отходил в туалет, покушать. Но, если уходишь больше чем на пять минут, надо вызванивать охранника со склада, чтобы посидел за меня.

– Скажите, после девятнадцати часов и до момента происшествия мимо Вас кто-нибудь проходил на улицу? Или, может, заходил внутрь? Ориентировочно в это время разгружалась газель из Поволжска.

– Да, газель… Алексей – водитель, он всегда болтает с Феликсом. Мне в это время звонила жена. Знаете, ведь у нас ребенок заболел. Маленький. А у жены здесь, кроме меня, и посоветоваться не с кем. Пришлось неотложку вызывать!

– Вы вышли из здания, разговаривая по телефону, ходили по двору…

– Да, точно! Из служебного хода, когда я звонил в неотложку, вышла женщина в белой шубке и длинном красном платье. Губы красные. Волосы белые. И грудь…

Взгляд охранника скользнул по мне. Сравнивать было не с чем.

– Так это та, что… – До Якова, наконец, дошло, кого он видел.

– И что она делала, когда вышла?

– А ее у ворот ждала другая женщина. Они разговаривали, а потом эта, в красном, пошла обратно.

– Долго они разговаривали?

– Нет. Минут пять. Не больше. И эта, в красном, улыбалась, когда шла в ресторан.

– А Вы помните ту, что с ней разговаривала? Описать сможете?

– Нет, она стояла боком. Помню белую куртку, высокий рост, худая. Джинсы и белые сапоги. С молнией, модные такие.

– А лица или волос не видели?

– Так на ней капюшон был!

– Женщина в красном, когда шла обратно, была здорова?

– Конечно! Я же на нее, – Яков покраснел, – смотрел…

– И она на ваших глазах зашла обратно в ресторан?

– Да. И больше живой ее не видел. только там, на полу.

– А женщина в куртке за ней не заходила?

– Нет, она села в такси. Коричневая семерка с шашечками на крыше. Кто-то подрабатывает.

– Спасибо, зови Павла Ковина.

Яков неловко согнулся и выскользнул наружу. А через пару минут появился тот самый парень, который не выпускал меня за дверь.

Впрочем, он меня тоже узнал.

– Здрассте. Я – Павел Ковин.

И без разрешения опустился на поставленный отдельно стул.

– Расскажите о Ваших перемещениях тридцатого декабря с девятнадцати часов и до инцидента.

– Стоял у двери. Даже в туалет не отлучался. Гардеробщик может подтвердить. В это время самый поток гостей, поэтому надо строго быть на месте.

– Кто-нибудь с того момента, когда поднялся шум, выходил из двери?

– Нет, дали команду никого не выпускать. В фойе стояли две пары и вот, – он кивнул на меня, – дамочка. Потом к ней подошел адвокат. Он наш частый гость.

Павел немного подумал и продолжил.

– И за полчаса до этого никто не выходил. Курительная комната у нас сразу за залом. Да и в зале курят. Если никто не возражает. Здесь хорошая система очистки воздуха.

– Значит, никого?

– Нет. Вот только дамочка, – взгляд в мою сторону, – подозрительной показалась.

– Хорошо. Свободен. Зови Антона.

И вот на стул напротив сел паренек из нашего двора. Сразу в Борисе определив офицера, выпрямился и стал спокойно смотреть только на него, не ссылаясь на наше знакомство.

– Антон Силуянов. – Представился он.

– Антон, Вы дежурили на складе и при Вас разгружали грузовик из Поволжска тридцатого декабря?

– Да. Я принял документы и груз. Грузчик Филиппов разгрузил. Водитель считал вместе со мной, затем отогнал машину в угол двора и ушел поговорить с Феликсом. Поваром.

– Вы во дворе видели Вашего коллегу Якова?

– Да, он разговаривал по телефону. Жена заболела. Но объект был у нас под контролем.

– Кроме Якова и водителя, кто-то еще находился во дворе?

– Из персонала – нет, но вот та девушка, которую…

– Я понял.

– Она прошла из служебного выхода к воротам. Там минут пять разговаривала с другой девушкой, в белой куртке и белых длинных сапогах. Потом, живая и невредимая, скрылась в ресторане. Та девушка, вторая, за ней не ходила. Она села в такси и уехала.

– Вы не видели ее лица?

– Капюшон и темные очки на пол-лица. Но одежда дорогая, фирменная.

– Случайно номера машины не видели?

– Случайно я знаю водителя. Мы в одном классе учились. Тасин Вениамин, Коллективная, 17. Частный дом под металлочерепицей. Вдвоем крыли.

– Спасибо, Антон, Вы очень помогли. Больше никого не видели?

– Нет. Скажите, – Антон уже встал, – а Елене Михайловне ничего не будет?

Мы с Борисом рассмеялись.

– Как самое подозреваемое лицо, активно помогаю следствию. – Успокоила его я. – Нет, Тош, все хорошо.

– Вы уж ее не обижайте. – Кивнул Борису Антон и вышел в дверь.

– Не слишком ли юн для тебя мальчик? – Поинтересовался Борис.

– Ревнуешь? – С радостью вернула ему его же слова.

– Конечно. – Согласился мужчина. – Вдруг ты меня бросишь?

– Скоро сам меня бросишь. – Как можно равнодушнее сказала я, упихивая в себя маленькую пироженку.

Тот пожал плечами.

– Если звезды отклоняются от своей орбиты, то сгорают. Не так ли, Елена Михайловна?

Это что, он читал мой дневничок, пока я спала? Некрасиво. И я снова вернула его внимание к Антону.

– Этот мальчик вырос на моих глазах и живет в доме напротив. Мы во дворе все друг друга знаем… и про всех. Будем искать таксиста?

– Да. Но, догадываюсь, кем была та девушка в белом. И Светлану она не убивала. Но зачем она приехала в ресторан?

– И, конечно, сейчас ты мне ее имя не скажешь. Но, если следовать твоей логике, и здесь замешаны служащие нашей конторы, то вычеркиваем Ирину и меня. Остаются наши дамы – Ксения, Надежда Викторовна и Татьяна Петровна.

– Ты пришла после танца с моим братцем в кабинет, а после ушла в раздевалку. Так? И уже оттуда услышала вопли Костиковой. Так? Кто точно находился в кабинете?

– Оксана выходила танцевать со своим котиком. Потом вернулась. Ира тоже танцевала, а потом пошла в туалет. А про наших гранд-дам сказать ничего не могу. Твой брат отнимал мое внимание. Знала бы, что произойдет, смотрела бы по сторонам.

– А так ты неотрывно глядела в его страстные очи?

– Отбивалась от его шарящих ручек. – Зло сказала я. – Давай не будем терять время, мне еще к маме ехать.

– Нам.

Борис положил на стол деньги и повел меня на выход. Ни за что больше не пойду в этот поганый ресторан!

Коллективная улица была практически за углом. Так что через пять минут мы уже стояли у калитки частного дома, где к воротам приткнулась семерка темно-малинового цвета с шашечками на крыше, и звонили в звонок.

На шум вышла полная пожилая женщина и нелюбезно поинтересовалась, какого черта мы забыли у их дома. На что Борис вежливо ответил, что Тасина Вениамина, и показал красную книжечку. Тетка захлопнула дверь. Я засмеялась. За забором надрывался хриплым лаем цепной кобель.

Но вот дверь открылась снова. Но на этот раз к нам спешил сам водитель.

– Здравствуйте, – он открыл калитку, – проходите, пожалуйста, что-то случилось? Вроде, не нарушал… Лицензия у меня в порядке.

– Нет, спасибо. Просто я веду расследование одного дела, в котором, возможно, Вы – свидетель.

– Да, спрашивайте.

– Тридцатого декабря в районе двадцати одного часа вы подвозили женщину в белой куртке. Где Вы ее взяли и куда привезли обратно?

– Вызов пришел из диспетчерской. Взял я ее у ворот закрытого поселка. Довез до ресторана «Искорка». Она просила подождать. Я ждал десять минут. К ней вышла женщина, они поговорили, и я поехал с ней обратно. Все.

– Спасибо. Это не та, кто нам нужен. Извините.

И мы снова сели в машину.

– Неужели все-таки Люда Синельникова?

У меня не хватило смелости назвать ее Панкратовой.

– Да. Людочка. А жизнь все чудесатее. Нам надо с ней поговорить. Ты едешь тоже, и это не обсуждается!

– Борь, а вдруг они меня…?

– Не глупи. Это не Сашка. У него кишка тонка. Но многоходовку вполне мог организовать именно он. Осталось узнать, кто был исполнителем.

– Бо-орь, у меня – ребенок! Они же останутся на свободе! Меня прибьют!

– Не прибьют. Дело не возбуждалось, а ты будешь молчать именно из страха за сына.

– Ну ты и гад!

Он весело рассмеялся.

Мое увлечение Борисом выветрилось, словно душу основательно прочистило потоком воздуха. Оба братца хороши: делят между собой детские обиды, вмешивая в разборки совершенно посторонних людей!

– Так ты же все равно решила уходить из конторы. Или передумала?

– Да я от вас обоих хоть в Испанию бы уехала. Если бы там меня гарантированно трудоустроили, а Сережку взяли учиться.

– Не бойся, Лен. Уверяю, трогать тебя никто не будет, да и не Сашка это. Просто повода нет. И потом, я хочу, чтобы Люда говорила при тебе. Чем-то ты ей понравилась. А нам она может ничего не сказать.

Я отвернулась и стала смотреть в окно. Все равно Борис, пока ему надо, меня не выпустит. И если действительно, кроме поиска убийцы, сюда примешались и межличностные взаимоотношения братьев, то Борис постарается прижать младшенького с азартом гончей, вот-вот поймающей добычу.

Элитный квартал за веселеньким металлическим забором и КПП при въезде в который раз порадовал меня высокими соснами и асфальтовой, совершенно очищенной от снега, дорожкой. Комфортабельная тюрьма, куда богатенькие нашего города заточили себя, отгородившись от собственного вороватого, хамоватого и нищего народа, радовала глаз идеально вписанными в ландшафт невысокими зданиями.

Борис, остановив машину перед опущенным шлагбаумом, набрал номер Александра.

– Здорово. Нормально. Продвигается. Ты дома? Отлично. А Люда? Отдыхает? Надо поговорить. Елена Михайловна? Да, со мной. Сам окунул, чего теперь за голову хвататься? Звони, я перед воротами.

– Это он из-за меня за голову хватается? – Поинтересовалась я. – Боится за свое бельишко с дырками для вентиляции?

Борис хохотнул.

– Причем тут вентиляция?

– Последние мозги выдуло. Надо же быть таким идиотом, чтобы подставить весь коллектив… Или сукиным сыном… – Вдруг осенило меня. – Слушай, а твой брателло часом не собрался на ПМЖ в Израиль или Канаду? Может, его целью было нас всех посадить, а он бы с денежками клиентов тю-тю… погоди-ка…

Мысли, словно листочки отрывного календаря, зашуршали с непривычной скоростью.

– Боря, а я знаю, кто убил Свету… Какой талантливый у тебя брат!

– Он, Леночка, дурак. И им сыграли вслепую. Если бы не Савин и Гройсман, сел бы наш Сашенька на долгие годы за убийство. Или соучастие. Впрочем, сейчас все поймешь сама.

Мы снова припарковались у подъезда и по ковровой дорожке поднялись на первый этаж к приоткрытой квартирной двери.

– Саша! – Позвал Борис. – Где твой хладный труп?

По длинному подсвеченному коридору из кухни нам навстречу двигался мой начальник, красавец Александр Александрович Панкратов.

– Слава Богу, ты жив. – Серьезно сказал Борис. – Иди, поднимай свою Люду, нам срочно надо с ней поговорить.

– Да что случилось-то? – Бархатный баритон обволакивал невероятным мужским обаянием, под которое подпадали все особы дамского пола без исключения. Но у меня уже выработался иммунитет. – Леночка, я по вам соскучился!

– Спасибо за лестные слова, Александр Александрович. Только давайте пока без них.

– Саша, вот скажи мне, как ты умудряешься находить таких женщин, которые вляпывают тебя в неприятности по самые уши?

– Перестань стращать. Не все совсем так плохо, как кажется. Лучше проходите на кухню. Няня пирожков напекла. Сейчас попьем кофе.

– Потом. Иди, поднимай Люду. Это очень важно. Саша, вопрос стоит о твоей жизни или смерти.

– Так хотели убить меня?

Губы высокого и холеного мужчины посерели.

– Вы пообщайтесь пока, я сама Люду подниму.

И я, по-хозяйски, прошла через гостиную во внутренние покои. Где-то здесь спальня той хрупкой, угасающей женщины… Я толкнула дверь и заглянула внутрь.

Белый и спокойный синий цвет. Плазменная панель напротив кровати. Высокая и узкая напольная ваза с белыми лилиями. «Как на похоронах!» – про себя подумала я. На кровати, под синим пледом, лежала Людмила. Распущенные черные волосы волной раскинулись по белым подушкам и ссыпались вниз. Черные ресницы на закрытых глазах слегка дрожали.

– Людочка! Это Лена в гости пришла! Вставайте! А в кухне сидит Борис и ждет Вас.

Людмила, словно механическая кукла, без единого звука села в постели. И только потом посмотрела на меня. Стало как-то не по себе.

– Люда, Вы меня помните?

– Да, – улыбнулась она, – Елена Михайловна. Офис-менеджер в конторе моего мужа. Вы говорите, пришел Боря?

– Да, он ждет Вас на кухне.

Людмила встала, расчесала свои красивые волосы, поправила белую, абсолютно немятую, блузу, глянула на свое отражение в зеркале и выплыла в коридор. Я бегом за ней. Хоть женщина я достаточно высокая, но Люда казалась выше и, увы…тоньше. Мне было к чему стремиться.

Братья снова сидели за столом у окна. Войдя вслед за Людмилой на кухню, я потихоньку взгромоздилась на табуретку у бара и замерла, стараясь не пропустить ни одной минуты этого представления. Женщина же, напротив, остановилась словно королева, посреди комнаты, не подходя к Панкратовым.

– Здравствуй, Людочка! – Борис поднялся и подошел к ней. А потом поцеловал тонкую руку.

– Ты галантен, Борис, как никогда. – Ответила она с иронией.

– Просто мои глаза открылись, и я смог оценить тебя по достоинству.

– Приятно слышать, хоть и это – ложь.

Женщина подошла к столу и села на стул, подставленный Борисом.

– Не ложь. Констатация факта. Леночка, иди к нам. Получается, благодаря моему брату, ты тоже лицо заинтересованное.

Раз приглашают… Я подошла и села между Борисом и Александром.

– Вот ее вы оценили оба… – Как-то горько сказала Людмила.

– Нет-нет, спасибо, но я – сама по себе. – Поспешила откреститься от собеседников.

– Люд, у нас всех серьезная проблема. И мы пытаемся в ней разобраться. – Это начал разговор Борис.

– Вы сами в нее влипли. Зачем теперь пытаетесь замешать в свои дела меня и эту женщину?

– Затем, что ты, тридцатого декабря, когда у служащих твоего мужа в ресторане «Искорка» был банкет, встречалась на задворках этого ресторана со Светланой.

– Встречалась. – Равнодушно сказала прекрасная Людмила. – Она об этом попросила сама.

– Как?

– По телефону. Позвонила, сказала, что это – Света, сама знаешь кто. Я сказала, что в курсе. Тогда она сказала, что беременна от Александра.

Людмила метнула взгляд на супруга. Тот с изумлением в глазах и отвисшей челюстью сидел и слушал.

– И что дальше, Люда?

– А дальше она попросила меня встретиться. Вроде как ребенок ей не нужен, но аборт она делать не хочет. Поэтому предложила мне усыновить их дитя. Но, чтобы обсудить подробности, надо встретиться прямо сейчас. И она уже заказала мне такси, которое ждет у проходной. Я собралась и поехала.

– Стоп! – Стукнул кулаком по столу замороченный Панкратов-младший. – Я же приказывал начальнику охраны не пропускать тебя на улицу!

– Мало ли что ты приказывал. – Пожала худыми плечами его супруга. – Думаешь, если посадил под замок, то я из клетки не выберусь? Договориться можно со всеми, особенно если у тебя есть деньги.

– Откуда у тебя деньги? Нянька перетряхивает каждое перышко твоей подушки!

– Кто из нас больной? – Синие глаза на секунду задержались в моих карих, а потом уперлись в Борины. Мне стало жутковато. – Боря, на протяжении всей нашей совместной жизни он пичкает меня таблетками, после которых я ничего не помню. Рассказывает все подробности своей интимной жизни со своими любовницами. Саш, на кого ты взобрался для старта карьеры?

– Замолчи! – Заорал Александр.

Но старший брат только зыркнул на младшего, и тот сник.

– Дело жизни и смерти. – Для верности напомнил Борис. – Продолжай, Люда.

– Итак, – женщина откинулась на спинку стула и по ее бледному лицу зазмеилась довольная улыбка. О, да! Это было сладкой местью. И била она сразу по двоим. – До того, как Сашенька приехал в наш городок, у него была начальницей Татьяна Петровна. Дама солидная во всех отношениях. Деньги так и липли к ее загребущим ручкам. Но вот с мужичками… Облом-с…И тут к ней на практику приходит студент-старшекурсник Панкратов Саша. Высокий, голубоглазый, светловолосый. Обаятельный и привлекательный. Но профан. Стажер. И тут Татьяне Петровне в ее умную голову приходит замечательный план. Не знаю как, но одно из первых порученных дел Панкратов заваливает с треском. А ведь это – преддипломная практика! Красный диплом грозит превратиться в синий! Стыд и позор! Что скажет папенька!

Я посмотрела на Панкратовых. Сашенька сидел, сжав голову руками. Борис, наоборот, восхищенно улыбался. Придурки! До сих пор делят машинки и формочки, а умные бабы этим пользуются. Людмила была умна. Факт. Из разрозненных разговоров сложить такую картину!

– И Татьяна Петровна, в обмен на помощь в завершении дела, предложила свидания. Не частые. На съемной квартире. Сашенька готов был пообещать женщине что угодно, лишь бы получить заветные корочки красного цвета. И честно отработал помощь. А дальше, вероятно, включился легкий шантаж. И Саша все отрабатывал и отрабатывал. Потом подвернулась я с этой наркотой. Когда мой отец, рассыпаясь в благодарностях, пригласил Панкратова запросто приезжать, молодой адвокат еще не знал, что скоро побежит из столицы, теряя клиентов и деньги. У Татьяны Петровны есть дочь, Сонечка. – Это она рассказывала уже для меня. – Юная, наивная барышня. Которая неожиданно влюбилась в красавца Александра, уже работавшего по распределению в юридической конторе своей матери. Женщина смогла убедить начальство, что этот молодой специалист им жизненно необходим. Соня ходила к маме на работу, встречала Сашеньку у его дома, объясняя встречи случайными совпадениями. Но он был неколебим, словно айсберг. Ведь девочка была несовершеннолетней. А потом она придумала, как обратить на себя его внимание. Ты, Боря, в этом участвовал, помнишь? Ты девочку вытащил, сдал экзамены и опять куда-то уехал. А Сашенька, пока мама девочки была в командировке, неожиданно понял, что молодая и нежная плоть вкуснее старой и жирной. И они стали встречаться на той самой квартире, где, до этого, и с мамой.

Борис в изумлении смотрел на брата.

– Секс с малолеткой? Офигел?

– Зато ты у нас герой! – Неожиданно зло выкрикнул Александр. – Дома только и слышалось: Боря, Боря… И чего ты своим геройством получил от жизни? Два ранения и инфаркт?

– Леночка, – Людмила обратилась ко мне. – Тебе интересно, что было дальше?

– Да, потрясающая история! – Поддержала женщину. – Я внимательно слушаю!

– Вот. Потом приехала мама, и Саша сделал расписание встреч. Но Соня как-то поняла, что кроме нее у возлюбленного есть еще женщина. И она решила узнать, что за стервь отнимает Сашенькину любовь… Что сделаешь? Молоденькие девушки не умеют ценить небрежную мужскую ласку, и требуют не только тело, но и душу. Понимаешь, Лен, какой там был грандиозный скандал? Любимую дочушку срочно выслали за пределы Российской Федерации «на доучивание». Потом там же ее устроили на работу. Чтобы глаза маменьке не мозолила. А на Сашеньку наехали бандиты. Не понравилось им, как он защищал их кореша. Кстати, приятеля Сонечки. Может, и мамочки тоже? Тогда ваш Александр Александрович не придумал ничего лучше, как сбежать сюда, под крыло моего папеньки. И в голове у него созрел план. Ведь там, в Москве, клиентура приходила к нему через контору и Татьяну Петровну. А здесь, без поддержки влиятельного лица, когда бы он раскрутился? И они с папочкой договорились: Сашенька женится на мне, а приданным – вот эта квартира, беспроцентная ссуда на бизнес и клиенты.

– Люд, а чем ты мешала отцу? Я слышала, что он души в тебе не чаял…

– Лен, моя мать была из рода графов Серебрянских. У меня польские корни, несмотря на черные волосы. Ее прабабка, перед самой революцией девятьсот пятого года уехавшая за границу, смогла во время смут и войн сберечь наши семейные ценности, переправив их в швейцарский банк. А сама переехала жить в Штаты. Так что моя родня по материнской линии – довольно состоятельные американцы. Проценты с основного капитала, по распоряжению прабабушки, наследовались только по основной женской линии. Отец, когда умирала моя мать, не знал об этом условии завещания. И долго психовал, что не может добраться до золота и бриллиантов, поскольку я вступаю в права наследования только после совершеннолетия. Если я, как крайняя наследница, умираю до этого возраста, деньги переходят в руки фонда помощи нуждающимся или остальным наследницам. Да, мой отец надо мной трясся. Но только в этом смысле. Когда я потребовала продолжения образования, он сначала наотрез отказывал, но потом неожиданно согласился. И я поступила на экономический факультет. Математика мне давалась с трудом, но вокруг были искренние и честные люди, пытающиеся мне помочь. Но, когда осенью меня снова повезли на учебу, я поразилась тому, что институт неожиданно поменялся. И теперь я должна была учиться на актрису. Я не обманывала тогда тебя, Лена. Так все и было. У меня случилось сильное психическое расстройство. По городу поползли слухи, что я – шизофреничка. Мне было очень плохо. Ведь отец добился своего – снова запер меня дома. Чтобы на глазах. Чтобы не убежала. И тут подвернулся Панкратов. И меня выдали замуж. Я подписала бумаги. Отец, наверное, теперь один из богатейших людей нашей страны. А Панкратов за то, что стережет меня и травит таблетками, получает круглую сумму и жирных клиентов. Да, Сашенька?