Боги и не боги

– Да нет, я не о том. Мы поговорили.

Дэвлин немного помолчал, продолжая аккуратно полировать лезвие турнирного меча.

– И?

– И не знаю. В чем-то он прав. Особенно на счет расставления декораций.

Мэтр Купер улыбнулся, кивнув.

– Такие, как я, расставляют декорации. А такие, как он, заставляют людей чувствовать ответственность за весь окружающий мир. И взваливать ее себе на плечи. Демоны создают императоров и завоевателей также часто, как маньяков и убийц. А ангелы создают только фанатиков или мучеников. И то, и другое чаще всего приводит к смерти человека. Но вы ведь и так смертны?

Я кивнула. Желания говорить на какие-то пафосные темы не было абсолютно. Хотелось сидеть тихо и смотреть, как он затачивает меч и проверяет что-то на доспехах для пешего боя, просто и обстоятельно. А больше всего хотелось обнять его и не отпускать, но его ждали форт и белый рыцарь. А я могла только пожелать удачи.

– Я повторю тебе одну вещь, – вырвал меня внезапно из созерцательного настроения голос Дэвлина, – и больше не буду возвращаться к этой теме. Мы уже говорили об этом. Добро и зло, надуманная ловушка дуализма – бессмысленна в реальном мире. Нет плохого и хорошего.

– Разве?

– Ты отпустишь попавшуюся в паутину бабочку – с голоду умрет паук. Чтобы спасти крестьянина с семьей, нужно перестрелять разбойников.

– Плохой пример. Разбойники… как бы…

– Первые начали? Да. Но ты, тем не менее, принимаешь решение, что чья-то жизнь важнее. А у лихих людей остаются любовницы или жены, дети, которых надо кормить.

Я усмехнулась.

– Хочешь сказать, что любой мой поступок или даже бездействие кому-то причинит зло?

– Не зло. И не только твой. Любое событие происходит в чьих-то интересах и кому-то во вред. Одновременно. Ангелы…

Он отложил оружие, подошел ко мне и сел рядом.

– Ангелы хотят, чтобы и бабочка была жива, и паук не умер с голоду. А это невозможно. Идеальная картина существует только, если останавливается время. Замирает, как картинка. Поэтому их миры называются мирами Застывшего Света. Паук и бабочка навечно застывшие в тот момент, когда все еще хорошо.

– Иногда мне хочется того же, – призналась я.

– Потому что ты не представляешь, какой это кошмар.

– Наверное.

– А для людей «мораль», это всего лишь ответ на простой вопрос: симпатизируешь ты жертве или хищнику? Сильный человек говорит, мне нужна свобода поступать, как я считаю нужным, а о своей безопасности я сам буду заботиться. А слабый отказывается от свободы ради иллюзии безопасности, придумывая для этого мораль. Хищнику нужны принципы, чтобы договариваться с другими хищниками. Жертве нужна мораль, чтобы доказать хищнику, что охотиться на нее – плохо.

– Можно подумать, что те бандиты на дороге имели хоть какие-то принципы, – покачала я головой.

– Нет, это как раз жертвы, волей случая попробовавшие чужой крови и подсевшие на нее.

Я потерла лоб рукой, укладывая услышанное в голове.

– И еще одно. Таким как я нужны души и сильные отрицательные эмоции или страсти, а таким как этот ангел нужны души и вера. Это просто – полезные ресурсы. И мы, и они легко пожертвуем человеком ради своих интересов. Но вы, смертные, обладаете свободой воли. Иначе бы вы просто не выжили. И для ангела свобода воли означает «добровольное повиновение свету», другую свободу они просто не воспринимают.

– А что это значит для вас? – спросила я.

– Делай то, что тебе хочется. Но всегда осознавай последствия. Выбор зачастую – очень непростая вещь, но это и величайший дар наравне с индивидуальной душой. Твои поступки должны устраивать тебя и твои представления о том, что приемлемо, а что – нет.

– Как с тем городом? – спросила я, радуясь, что могу поговорить, наконец, на эту тему более-менее спокойно, когда он встал и принялся одеваться.

– Я мог закрыть трещину в Хаос. Тогда тварь, которая пробивается в наш мир, лезла бы куда-то еще. И не факт, что там был бы кто-то способный с ней справиться. А могла и не лезть. Могло бы быть жертв в сотни раз больше. А могло и вовсе не быть. Наш ожидаемый гость мог бы не полезть наружу. В городе могло не найтись достаточно испорченных людей, чтобы их извратил Хаос и с них начался Культ.

– Зачем ты сейчас мне это говоришь?

– Чтобы ты об этом подумала. И не пыталась взваливать на себя больше, чем сможешь унести. Выбор – всегда за тобой. Пора идти, время.

Он протянул мне закованную в хищно-алую перчатку руку, помогая подняться. – Далеко-далеко, – проговорил тихо Дэвлин, направляясь к выходу, – существовал орден. Они сформулировали все это кратко. В виде девиза.

– Какого девиза?

Он чуть обернулся через плечо, уже сделав первый шаг из шатра, и я увидела едва заметную усмешку на его лице.

– «Ничто не истинно. Все дозволено».

Полог скользнул, скрывая от меня его фигуру, и я бросилась его догонять.

Форт представлял собой собранную из бревен двухэтажную башню. Вокруг насыпали просто гору опилок. А на плоской крыше был флаг. Первая команда – защищает форт, вторая должна срубить флаг с древка. Надо ли говорить, что вселенный командовал защитой, а Дэвлин был одним из нападающих.

Рубка была жуткая. Упавших выносили, и с обеих сторон было уже полно раненых. Ничего более жестокого я не видела на всем турнире. Когда шестеро защищающих встали на крыше у флага, а двое нападающих только прорубились наверх, капитан защиты предложил поединок один на один.

Разумеется, почти прорвавшийся к цели демон не мог отказаться. Ему бы просто инстинкты не позволили, как я понимаю. Алые с золотом доспехи были все в крови, не знаю – его или чужой? Но вот в каком он был сейчас состоянии? На изукрашенную священными символами броню и оружие ему было явно наплевать. Белый рыцарь получил пока гораздо меньше повреждений. Честно ли было предлагать поединок сейчас? Тем не менее, остальные спустились, освобождая верхнюю площадку башни. И рядом сейчас не было ни одной живой души, чтобы сказать, что все будет хорошо. Оставалось только молиться Да Ки Нэ, да звать мысленно Шаггората.

Символично, мертвяки их обоих. Демон прорывается на небо, а ангел закрывает ему путь. Твою ж мать. А Договор они не нарушают этими своими играми? Или по самому краю ходят?

Рядом со мной встала какая-то темноволосая женщина в ослепительно-белом платье и тоже пристально и как-то напряженно смотрела на арену. Откуда она интересно? Я раньше ее не видела. Подруга вселенного что ли?

Тут раздавшийся рев толпы отвлек меня от брюнетки, заставляя уставиться на арену. Посыпался град ударов, да, тут было, на что посмотреть. Мне казалось, что прошло одно мгновение и вся вечность. Ангел был сильнее, а демон быстротой и ловкостью компенсировал усталость. Они дрались так, будто на кону был не дурацкий флаг, как минимум – врата на Небеса. Внезапно Дэвлин увеличил скорость атаки еще больше, и начал продвигаться к древку, тесня противника и не обращая внимания на приходящиеся вскользь удары меча. Да он совсем обезумел! Я, кусая палец от волнения, досмотрела почти до конца.

Почти, потому что внезапно давешняя женщина в белом повернулась ко мне с горящими ненавистью глазами и замахнулась, а в руке у нее был тонкий длинный кинжал.

– Подарок повелительнице смерти! «Долгий Зов»! – пафосно прошипела она мне в лицо, и только длительность этой фразы позволила мне активировать с курка сон. Так что лезвие вошло не слева, а справа. Не в грудь, а чуть ближе к плечу. И, спасибо, не на всю длину, хотя и полыхнуло чем-то зеленым в момент, когда еще только пробило кожу. Зар-раза, да как же больно! Глаза женщины остекленели, и она повалилась на трибуну. Впрочем, при отсутствии навеса тут часто кому-то из дам становилось дурно. Люди не особо обращали на это внимание в такой-то толпе. К тому же сейчас все внимание было приковано к поединку. Мне было наплевать, что с ней будет. Я, зажимая рану рукой, повисла на перилах, с ужасом понимая одну куда более важную штуку. Печать. Ранение. Дэвлин наверняка снова почувствовал момент удара и отвлекся…

Почти синхронно с кинжалом почитательницы Хэль меч вселенного пробил алые доспехи.

Я висела на перилах, пока меня кто-то не подхватил под локти, заставляя подняться. Дышать было дико больно, а говорить не получалось вообще. Горло издавало какое-то хрипение. Дэвлин покачнулся вбок и, уже падая с площадки вниз, успел дотянуться и рубануть древко. Флаг спикировал вниз. Мэтр Купер ухватился за край крыши и спрыгнул на опилки. Потом поднял флаг и взмахнул им, приваливаясь на пару секунд к стене форта, видимо, с трудом стоя на ногах. Трибуны заревели, а белый рыцарь выглядел несколько обескураженно.

В этот-то момент меня и утащили обратно в шатер люди Эрика, оказывается, приглядывающие все это время за мной. Платье стало бурым от крови. Жаль, на основе жреческих принципов я не могу лечить себя. Кто-то взял меня на руки и требовал, чтобы я не закрывала глаза. Еще кто-то прижимал к ране кусок ткани, пытаясь ее зажать. Казалось, будто мы не дойдем до шатра никогда. Я все время повторяла себе мысленно: еще вот несколько шагов, и все будет хорошо. Надо просто потерпеть. Вот и на пять шагов меньше. Еще немного. Совсем немного.

Через пару минут после того, как меня аккуратно положили на шкуры, подсунув под голову подушку, еще двое практически принесли мэтра Купера.

Какой-то солдат кинулся искать Эрика. Следующая троица притащила уже скрученную по рукам и ногам даму в белом платье.

Мы валялись рядом, положив головы на одну подушку, лицом к лицу. Дэвлин усмехнулся, мне же было больно даже дышать, а внутри что-то противно булькало.

– До выхода – сможешь? – просипела я, глядя в побледневшее лицо.

– Куда?

– К Наргину.

– Мысль неплоха. Снаружи все ужинают или пьяны. Глазам не поверят. Открой портал. Только быстро. Сможешь?

– Да.

Игнорируя привыкших уже ко всему солдат, мы кое-как-таки доползли до выхода из шатра, я открыла свою красную арку, и мы вывалились во дворе замка мэтра Даро. Спасибо тебе Эрик, поделился координатами. Встать не получилось ни у кого. После третьей попытки Дэвлин с коротким смешком откинулся спиной на серый камень стены.

– Графиня, помочь вам сесть? Или предпочитаете истекать кровью в более комфортных условиях?

– Да чтоб тебя! – прохрипела я, кое-как принимая относительно вертикальное положение и приваливаясь к его плечу. – А я думала, это Эрик – безумен!

– Не хочешь рассказать, что с тобой произошло?

– Позже. Мне больно говорить.

Он поднял ладонь к лицу, посмотрел на красные капли, срывающиеся с пальцев, и негромко рассмеялся непонятно чему, а потом взял меня за руку.

– Что-то господа маги не торопятся, – безмятежно проговорил он, – надеюсь, ты не умрешь здесь. Это был бы очень неудачный поворот событий.

– Надеюсь, благословленный клинок тебя не смертельно ранил, – фыркнула я, отвечая в том же тоне, – мне слишком нравится жить в твоем Замке.

А он снова смеялся, прижимаясь своим лбом к моему, совершенно сводя меня с ума своим поведением.

Наргин и Ганн, найдя нас сидящими возле стены в луже перемешавшейся крови, развели бурную деятельность. Даро посмотрел, выругался в сердцах, что опять бардак начинается, и ушел к себе.

– Ее сначала, – проговорил мэтр Купер.

– Да вижу уже, – хмыкнул серьезный Наргин, – кинжал и какое-то жреческое проклятие, да? Куда ты на сей раз встряла?

– Вы сможете помочь? – спросил Дэвлин, которому Ганн помогал избавиться от покореженных остатков доспехов.

– Да. Кто тебя так? – принялся заговаривать мне зубы лекарь.

Я лежала на узкой кровати, в лаборатории кого-то из почтенных мэтров, чувствуя, как отступает от выпитого зелья боль, и становится приятно и спокойно. В этот раз ранение уже не воспринималось, как что-то ужасное. Главное – все будет хорошо, Наргин все исправит. Хорошо иметь на своей стороне талантливейшего и опытного целителя.

– Я не знаю, – проговорила я, – какая-то женщина.

– Какая-то? Да ты, я вижу, популярна. Сколько прошло с тех пор, как тебя принесли практически без кожи на спине? Луна?

– Кстати, – встрял Ганн, – а какого мертвяка лысого вы так одеты? Вы вообще – откуда?

– Из-за Хребта, – глухо проговорил мой спутник, вытягиваясь на соседней кровати.

– Н-да? И что там? – алхимик принялся лить что-то на багровое от синяков и крови плечо.

– Рыцарский турнир. Мэтр. Что это?

– Это? Новая разработка. «Слеза вампира». От ожогов для всякой нежити и нечисти. Но тебе тоже сойдет. Больно? Больно, знаю. Терпи. Тебя, парень, раскаленной кочергой лупили что ли?

– Меч.

– Огненный.

– Почти.

Через полчаса мы с Дэвлином, перемотанные бинтами и напичканные клеверной эссенцией, сидели бок о бок на диване мэтра Наргина, которому мэтр Купер с упорством, достойным лучшего применения доказывал, что завтра ему совершенно необходимо сесть в седло и взять в руки копье. Мэтр Наргин бегал по комнате, воздевая руки, и едва ли не матерился. Мэтр Ганн откровенно ржал над ситуацией и обзывал мэтра Купера безумцем и самоубийцей. Я рассказала целителю про недавний разговор с моим куратором, на тему того, что Наргина больше не считают мертвым и будут искать. Тот поблагодарил и снова переключился на демона.

На шум зашел мэтр Даро и велел всем заткнуться или хотя бы не вопить на всю округу, а уходя, хлопнул дверью так, что со стола упал пузырек с каким-то эликсиром Ганна. Все замерли, в этот момент в колокольчике прорезался голос Эрика, с вопросом, какого мертвяка лысого случилось. Тут-то и рванул упавший элексир. К счастью, несильно, а все мы инстинктивно вскинули щиты, вышло очень весело на мой взгляд. Хотя сейчас, мне все казалось веселым, что-то опять мне Ганн дал такое. Эдакое. Экспериментирует он на мне что ли?

Эрик явился через пару минут, злой, как сотня упырей. Посмотрел на два забинтованных тела, на пятна крови, расцветившие белую рубаху и белое же нижнее платье, и схватился за голову. Пока он в голос матерился, не стесняясь старших магов, ввалился снова мэтр Даро и велел всем, кого больше не надо лечить, убираться к демонам на рога. Чтобы духа здесь не было. Иначе лечить нас придется по второму разу. Уже всех троих.

Дэвлин шел сам, чуть хромая на правую ногу, а меня нес на руках Эрик, требующий немедленных объяснений. После краткого совещания было принято решение вернуться в турнирный шатер, а меня отправить пока в Красный Замок – отлежаться. Я запротестовала и напомнила мэтру Куперу его же лекцию на тему свободы воли. В итоге меня аккуратно уложили на шкуры и укрыли одеялами, оставив рядом фляжку воды и бутылку сухого красного вина, которую нужно было выпить хотя бы наполовину.

Я уже засыпала, когда услышала какое-то шевеление.

Дэвлин и Эрик двигались к выходу, причем Эрик тащил ту самую тетку в белом на плече. Она была связана, с кляпом во рту и с распухшей щекой. Глаза ее, уставившиеся на меня, горели ненавистью.

Я чуть приподняла голову.

– Мы скоро, – пообещал мэтр Купер, обернувшись, – ты спи. Охраны у входа достаточно.

– А куда вы?

– До Замка и обратно. Мне… надо подлечиться. Заодно узнаем, чего она от тебя хотела.

На этом они ушли, оставив меня фантазировать на тему: что именно они с ней сделают? Опять крюки в подвале? Я зевнула, повернулась на бок и укуталась поуютнее. Мне было абсолютно все равно, что будет с женщиной, из-за которой во время боя с ангелом отвлекся Дэвлин. Она и капли его крови не стоила.

Зато вместо мага и авантюриста явились хорошо так нетрезвые Десятый с Вэлем. Принялись громким шепотом выяснять, что со мной, у оставленной охраны. Выяснили. Похватались за головы, что оставили меня одну. Разбудили окончательно. Принялись вливать в меня сухое вино и все-таки заставили допить бутылку. Вэль держал меня за руку, а Десятый пытался укутать поплотнее. Я отмахивалась, говорила, что мне жарко, но нетрезвое чудовище было неумолимо.

«Что ж, по опыту знаю, нет в мире проблемы, которую нельзя было бы решить, основательно напившись!»

Вернулись Эрик с Дэвлином. Мэтр Купер перестал хромать, казался уставшим, но вполне здоровым, только глаза были странные. Шальные напрочь. Эрик – единственный из всех отвратительно трезвый и полностью вменяемый, и от того злющий, чуть ли не пинками разогнал всех спать. Бурно прошел вечер, ничего не скажешь. Что-то меня начинает утомлять этот турнир, а впереди были еще два дня.

Утром Эрик сказал, что мы все – полные отморозки. Сегодня вечером он намеревается напиться, что бы мы не творили. Ангелы, хаоситы, Хэль, да хоть конец света – ему все равно. Его очередь. Я докапывалась до Дэвлина на тему «тебе нельзя сегодня выезжать на эту общую свалку», он отмахивался. Десятый докапывался на меня, убеждая «вернуться в Красный замок и подождать конца там, на случай если убийц – несколько». Я отмахивалась от него. Все были дерганые, одним словом. И только Вэль сладко дрых, закопавшись в подушки и одеяла в самом дальнем углу шатра, вызывая острые приступы зависти у всех присутствующих.

В итоге, мэтр Купер таки занял свое место на арене, я сидела на наших местах на трибуне. На этот раз пришлось укутаться в какую-то накидку поверх платья, чтобы скрыть бинты. Сидеть прямо было еще больно, поэтому я висела на перилах. Справа от меня черной горой блестящего на солнце металла высился Десятый, а слева и позади торчали трое его новых приятелей огров из гвардии. Они вообще то ли как-то очень серьезно восприняли вчерашний инцидент, то ли просто ждали продолжения движухи уже сегодня. Не знаю.

Я была бледная и даже слегка зеленоватая после вчерашнего, а на фоне этих громадин казалась вообще – беглым преступником под охраной. Издерганным и изможденным голодом и бессонницей. Я с раздражением поинтересовалась у химерика, не хочет ли он посадить меня для надежности в клетку, и он нехорошо задумался.

Сегодня Дэвлин и вселенный были очень осторожны: они не встречались друг с другом и методично вышибали других противников, пока сидящих в седле не осталось четверо. Кроме этих двоих еще – огромный парень в зеленой броне и с плюмажем из конских волос на шлеме и рыцарь в простых железных доспехах. Но финалы будут завтра. А сегодня предстояло что-то такое, народно-хороводное. Мэтр Купер вернулся в наш шатер – приводить броню в порядок к завтрашнему дню. Он тоже был слегка бледен, но держался гораздо лучше меня. Десятый вздумал ему помогать, параллельно обсуждая оставшихся участников. К процессу с охоткой подключились набившиеся к нам огры и эриковская стража. Выполз из своего угла неожиданно причесанный и аккуратный Вэль в своей белой лисьей маске, чтобы не возникло лишних вопросов. Эрик явился уже навеселе в компании каких-то женщин и бочонка местного вина – он в этом смысле был человек слова. Шатер враз стал очень тесный. Откуда-то взялась гитара. К нам начали заглядывать любопытные, и Дэвлин выгнал всех на свежий воздух, где эриковские ребята уже разложили костер и украли откуда-то стол с несколькими лавками. Загул набирал обороты. Осторожничала только я, ввиду отвратительного самочувствия, Дэвлин и Вэль, так как завтра их ждал финал, да один огр, давший какой-то зарок. Хохотали девицы, пела нетрезво гитара. Потом явилась Клеменсия с кем-то. А потом зашел на огонек Септим, любопытствуя – что вчера произошло на трибунах. Я пожала плечами и честно изложила про несостоявшуюся убийцу, заменив только деталь с заклинанием сна на неопределенное «а потом ее толкнули». Септим очень быстро осознал, что добиться чего-то вменяемого в этом бедламе нельзя, выпил со всеми и ушел.

Вечером мне стало совсем нехорошо, так что я уползла спать пораньше, оставив остальных продолжать и желая только, чтобы все это побыстрее закончилось.

Чуть позже приполз Эрик, сграбастал меня в охапку и уснул, щекотно сопя в макушку. Уютный и совсем родной. От него пахло чьими-то чужими духами, но мне было абсолютно на это наплевать.

Утро четвертого дня выдалось пасмурным. Ночью прошел дождь, но все трибуны были забиты. Я таки уговорила Дэвлина не лезть ни в пеший мечный бой, ни в «пара на пару», и ограничиться только основным финалом.

Вэль был неподражаем. Выиграв у лучников, он принялся развлекать трибуны, подкидыванием в воздух предметов и прошибанием их стрелами влет. И как эффектный финал: выпущенные подряд семь стрел с горящими наконечниками в мишень в форме буквы «Л» – Лис, ему явно понравилось купаться в чужом восторге. Не подсел бы. Одни, блин, наркоманы вокруг.

Вокруг меня снова, как и вчера, торчали огры и эриковские ребята, все слегка страдали от похмелья и выглядели от этого еще страннее. Думаю, теперь окружающие списывали зеленый цвет моего лица (а ходить в вуали сил моих больше не было) на то, что я пью вместе с этими ребятами. Поглядывали, надо сказать, слегка удивленно. По уровню охраны на текущий момент, я догнала князя.

Неожиданно на трибуне слева мелькнуло знакомое лицо с серебристыми волосами и такого же цвета бородкой. Ни ничего себе! Шаггорат помахал мне рукой, показал большой палец и пропал в толпе.

А еще на какой-то момент мне показалось, что я вижу Хитреца-Дируса, друга Николаса. Я пригляделась, но похожий на него парень уже затерялся в толпе, скорее всего, я просто обозналась. Не мог же ангел перенести его зачем-то сюда? Или мог? Если да, то это именно Дирус связан с Эмпиреями и стоит за всеми последними событиями в Найсе. Ну, кроме убийства Энзора. Надо будет обязательно сказать своим.

А после обеда начался основной финал: три последних поединка. Не буду останавливаться на первых двух, но в итоге, на ристалище выехали два рыцаря: белый и алый.

Я просто устала бояться. Мне хотелось, чтобы все это поскорее закончилось, и Дэвлин остался в живых – все. Огры и эриковские стражники принялись обсуждать предстоящий поединок. Все сходились на том, что Дэвлину досталось больше, и то, что он вообще дошел до финала – это исключительная сила духа. С другой стороны, все видели, с каким маниакальным упорством он пробивался к флагу при штурме импровизированного форта. Десятый шикнул на бойцов, когда все началось.

Первый разбег, удар! И оба копья разлетаются вдребезги. Разворот, новые копья, разбег, еще удар! У Дэвлина осколками взрывается щит, а вселенный пропускает хороший такой удар в плечо. Трибуны переглядываются. Менять щиты нельзя. И нормальный человек без щита просто не выйдет. Все? А где же зрелище?!

Я выдохнула, что ж, такой проигрыш – не обидный. До финала дошел, и хватит, а нам пора домой. Дел полно, а мы торчим черте-где.

Но Дэвлину было, похоже, наплевать сегодня на разум, на логику и на всю свою хладнокровную практичность. Он развернулся и отсалютовал копьем. Продолжим, мол, и так, «дарагой дыруг».

Люди вокруг ответили дружным ревом одобрения, а я со стоном опустила голову на руки, все так же вися на перилах. Без щита! Под наверняка освященное оружие. Жить ему надоело.

Вселенный, надо сказать, не возражал.

– Слушай, – потянулась я к Десятому, зашептав на ухо, – а мы как-то можем его остановить?

– Нет, – покачал головой химерик, – да и не стали бы, если б и могли.

– Это же – безумие!

Десятый, как всегда в такие моменты, не удержался и погладил меня по голове.

– Дэвлин – в первую очередь воин, он всегда будет рисковать, – тихо ответил полудракон, – твоя задача, если не можешь помочь, не мешать, не паниковать и спокойно ждать. Не показывай ему, что ты за него боишься. Ему это не нужно и будет только отвлекать. Просто верь, что у него все получится, это лучшее, что ты можешь сделать.

– Да? А если мне страшно?

– Тогда бойся, но так, чтобы он этого не видел.

Разговор прервался, и мы снова уставились на сцену. Разбег, третий удар! Мэтр Купер подныривает под копье противника совершенно неуловимым жестом, дергает его на себя, и… они вместе кубарем катятся на землю. Какой, мать его, пассаж.

И вот теперь алая и белая фигуры с мечами в руках кружат друг вокруг друга. Присматриваются, оценивают. А потом одновременно кидаются на противника. Звон металла, разбитые наплечники, изломанные нагрудники, вмятины на шлемах. Все еще проще и ее страшнее, чем тогда на крыше башни. И снова льется кровь, особенно заметная на белом и совершенно теряющаяся на алом. Кто-то из огров бурчит сквозь зубы «А они, похоже, до смерти решили…» Я уже не дергаюсь, я вообще сижу в полной прострации. Не может же человек убить демона, пусть даже с вселившимся в смертную оболочку ангелом, пусть на освященной земле и с освященным оружием в руках, и пусть демон – совсем мальчишка по меркам Инферно. Повторяем это, как заклинание.

Наконец, что-то происходит, Дэвлин медлит на долю секунды, будто бы у него не хватило дыхания или закружилась голова. Вселенный резко бьет по колену опорной ноги. Алый рыцарь делает вынужденный шаг назад, открывается, чего вполне хватает белому. Но снова происходит что-то непонятное, потому что меч на долю секунды замирает уже в руках вселенного, и этого хватает Дэвлину. Он пинком отшвыривает от себя противника, заставляя тяжело упасть на спину, одним рывком оказывается сверху, сшибает ударом бронированного кулака шлем с противника, и кончик меча замирает перед искаженным от боли лицом, по которому стекает кровь с разбитого лба. Демон выглядел воплощением ярости.