Пустое море

− Кто это приходил? − Анька внезапно появилась у нее за спиной.

− А− а− а… Соседка, − Марина махнула рукой, показывая своим видом, что это такая мелочь, которая даже не заслуживает внимания. − Анют, посмотри телек, я сейчас вернусь. Она попросила к ней подняться, я ненадолго…

Марине было очень стыдно, отчего она упорно не смотрела в глаза подруги. Она даже не могла ничего вразумительного придумать, чтобы оправдать свой неожиданный уход.

− Хорошо, − просто ответила Анька. − Иди, конечно.

Марина одела тапки и открыла дверь.

− Ты так пойдешь? − Анька даже рассмеялась.

Ее позабавил Маринин наряд, атласная пижама и пушистые тапочки на пороге холодной лестничной площадки.

− Сойдет. Я быстро.

Марине было неприятно за свою ложь, возможно, Анька ей не поверила, но никто из них, не попытался глубже разъяснить эту ситуацию.

Перешагивая через две ступеньки, и ловко удерживая большие тапочки на ногах, Марина поднялась к Таньке, вошла в открытую дверь и защелкнула замком. Танька стояла в прихожей и ждала ее, мрачно выпуская дым через ноздри.

− Есть новости? − спросила она.

− Какие?

Танька фыркнула.

− На счет Антона!

− Нет.

− И что?

− Что?

− Что делать собираешься?

− Завтра пойду в милицию…

− Что скажешь?

− Как что? Пропал человек. Больше трех, нет четырех дней ни слуху, ни духу.

− Если допытываться будут о взаимоотношениях, не выдашь себя?

− А что мне выдавать? Он же по собственному желанию ушел.

− Все равно будут спрашивать обо всем. Вы же вдвоем живете, ты главный…

− Подозреваемый?

− Свидетель.

− Скажу, были на грани развода.

− Вот и правильно, а о покушении ни слова.

− Зачем ты напоминаешь об этом? К чему этот разговор, если Антон живой и невредимый?

− А медик?

− А это не на моей совести.

− Хочешь сказать, на моей?

Марина вздохнула и солгала.

− И не на твоей тоже. Он сам виноват.

− Если Антон вернется, будем продолжать? Передумала?

− Зачем? − в страхе спросила Марина.

− Как зачем? Ты хотела от него избавиться или нет?

− Я и так от него избавлюсь. Я уйду от него, как только узнаю, что с ним случилось.

− Марина. − Танька подошла вплотную и сказала. − Может не надо рубить сгоряча? Ты что? Напилась?

− Нет, я не пьяна. И причем тут горячка? Я люблю другого человека. Я уйду от Антона ни в никуда, а к любимому.

Танька была поражена. Казалась, она даже обрадовалась такой новости, ее глаза заблестели, а на лице заиграла улыбка.

− Маринка, всегда восхищалась тобой. Ты из любой ситуации умеешь грамотно вывернуться. Талант, да и только. Мужа, который день нет, а она уже веселится из-за новой любви.

− Никакого таланта нет. Этот человек не спасительная шлюпка. И я не веселюсь. Пьют еще с горя, не слышала?

− Да какое у тебя горе? Такие новости выдаешь. Рассказывай, кто же он? − Танька сделала шаг в сторону, выкинула окурок и снова закурила сигарету, не предложив Марине.

– Это неважно. Все решено и точка.

− Антон тебе ничего не отдаст при таком раскладе. Забыла, тебе же нужны будут деньги на новую жизнь.

− Мне ничего от него не надо. Знаешь, а это к лучшему, что у нас с тобой ничего не получилось. Я слишком поздно приняла решение о своем уходе, но лучше поздно, чем слишком поздно или никогда.

− Начнешь все с нуля? − хитро сощурила Танька свои глаза. − Или у тебя любовник богаче Антона?

Марина разозлилась.

− Какой любовник? Что ты знаешь о наших отношениях?

− Только то, что ты сказала, − невинно парировала Танька. − Что ты уходишь от мужа к другому.

− Это не просто любовник, к твоему сведению, − процедила сквозь зубы Марина. − Этого человека я всегда любила больше жизни.

− И где же он раньше был? − Танька стряхнула пепел прямо на пол. − Что же он сразу тебя не забрал? Не надо было мудрить с убийством твоего мужа…

− Это ты меня надоумила на убийство…

− Я!? − казалось Танькиному возмущению не было предела. − Так значит это я тебя заставила желать смерти Антону?

− Перестань, − вдруг почувствовала усталость Марина.

Танька сдалась, она помолчала, потом сказала.

− Мне телефон наконец поставили.

− Правда? А что не позвонила?

− Не знаю. Непривычно.

− Дай свой номер, − потребовала Марина.

Танька нацарапала на обрывке газеты свой номер и протянула Марине.

− Запросили много, но телефон был давно необходим.

− Еще бы, − подтвердила Марина. − Слушай, а ты что с работы ушла?

− Ты знаешь?

− Я звонила к тебе на работу, тебя искала. Дома тебя не было, на работе тоже, я забеспокоилась даже.

Танька улыбнулась и сказала.

− Бегала, искала работу, пока горячо.

− А, теперь понятно почему такой наряд соответствующий, − улыбнулась Марина, кивая на красивое платье. − А что случилось, почему ушла?

− Да, − она махнула рукой. − Не захотели предоставить не своевременный отпуск, пошла на принцип.

− Если за квартиру нужны будут деньги, скажи, найду.

− Опять продадим золото?

− А.., его навалом. Зачем оно мне? Ладно, я пойду. Пойдешь завтра со мной в милицию?

− Пойду. Только не с утра.

− Да, наверное, так лучше будет, − Марина подумала, что с утра, у нее сильный перегар будет. − Ладно, созвонимся.

Танька кивнула, и Марина вышла на лестничную площадку. Ей стало на минуту жаль Таньку. Одна в городе, родители живут очень далеко, сама борется за свое существование. Понятно, почему она пошла с Мариной на такой шаг. Деньги – властелины мира… Они всем нужны.

Анька встретила ее с вопросительным выражением лица.

− Да, − махнула рукой Марина. − Ничего серьезного. Просила помочь, в поисках работы.

Она скинула тапочки, прошла в гостиную и залпом выпила остатки коньяка в бокале. Потом закурила и посмотрела на подругу.

− Анют, хочется тебе сделать что-нибудь приятное.

− Что, например?

− Сейчас, − Марина встала, прошла в свою комнату, открыла шкатулку и начала придирчиво осматривать содержимое. К золоту она была равнодушна, ей нравились красивые драгоценности, но она больше любила ими любоваться в шкатулке, чем одевать на себя. Марине непременно захотелось подарить что-то Аньке, даже не взирая на то, что все эти золотые украшения были подарены ей, Антоном.

Слишком дорогие, она сразу отвергла, зная Анькин характер, она была уверена, что та не примет такой подарок. Где-то в углу, она нашла маленькие сережки с мелкими бриллиантами, самый первый подарок Антона, когда он еще набирал обороты в бизнесе. Серьги ей нравились, они были красивыми и простыми, ей не нравилось только одно, сам даритель. И хорошо, что они были не слишком дорогими, это было именно то, что она искала.

Как Марина и предполагала, Анька наотрез отказалась принимать этот подарок и была, в какой-то степени права. Но Марина, с силой зажала в ее кулаке сережки и умоляюще сказала.

− Ну, пожалуйста. Как память обо мне. Они, правда мне очень нравятся, и я все-равно все распродам скоро. Ничего не оставлю, поэтому, хочу, чтобы они были у тебя.

Анька от таких слов сдалась, одела серьги и несмело улыбнулась. Серьги были и вправду превосходны. Они обнялись, и Марина снова наполнила бокалы. С пьянство, она подружилась быстрее, чем предполагала.

− Завтра я познакомлю тебя с моей соседкой, мы с ней пойдем в милицию. Она тоже хорошо знала Антона.

– Значит будешь писать заявление?

− Дальше ждать нельзя. Иначе будет очень много упреков и подозрений на этот счет. Хотя я, до последнего утверждаю, зная Антона, я уверена, что он где-то сидит и мучается от своей глупости. На другие, более радикальные поступки, типа самоубийства в укор мне, он не способен. Умереть, это значит потерять меня, а на это он не пойдет.

– Значит, ты должна выманить его. Как только он будет в розыске, он сам объявится.

− Резонно. Ну что ж. Посмотрим.

В этот вечер они допили бутылку до дна, но опьянения, Марина не чувствовала. Она лежала всю ночь без сна и анализировала прошедший вечер. Сегодня много всплыло воспоминаний о прошлом, о ее маме, безмятежном детстве, школе и забытых одноклассниках. Но самое главное, они сегодня много вспоминали Славку и тот злополучный вечер, что перечеркнул судьбы семи людей.

Марина закрыла глаза и сразу же в мыслях возник образ матери, растерянный и обеспокоенный. Именно такой, она запомнила ее в последний вечер, когда обернулась на пороге. Это видение, как фотография, которая упала в воду. Сначала, изображение было четким и ярким, но потом стало постепенно расплываться, словно фото медленно уходило на дно.

Мысли опять вернулись к Славке. А что, если она не интересует его, как женщина? Что если он встретил, другую, умнее и красивее? Насколько Марина была красива, умна и интересна, чтобы удержать его? Смогла бы она, как ее мать, отпустить любимого человека, только из-за любви к нему? Отпустить Славку, чтобы не мучить его, чтобы не вызывать в нем неприязнь и отвращение, а еще хуже, жалость? Остаться в памяти легкой и непринужденной, загадочной и недосягаемой? И лучше ли остаться навсегда в воспоминаниях, чем получать ежедневными порциями ненависть и презрение? Но Марина не была уверена, что у нее хватит сил пойти на это, ей кажется, она до последнего будет виснуть на Славке и сильнее сжимать свои пальцы, когда он будет их яростно разжимать.

Лежать без сна было невыносимо. Она встала, оглянулась на спящую Аньку, что свернулась клубочком у стены, вышла из комнаты и прошла в ванную. Резкий свет мгновенно ослепил, но когда она снова смогла открыть глаза с интересом всмотрелось в свое лицо

Анька заметила, что Марина стала больше походить на свою мать. Это было приятно и удивительно одновременно. Все окружающие считали, что в Марине ничего нет от материнской внешности, все ее лицо было вылепленной копией отцовских черт. К главным своим недостаткам, Марина относила большие глаза, которые беспощадно обезоруживали ее перед другими людьми. Глаза − зеркало души и в Маринином случае, это было слишком буквально. В них легко читалась наивность девушки, ее доверчивость, страх, обида или влюбленность. Легкая тень в уголках глаз делали глаза печальными, за что ее одноклассники, за спиной, часто называли Пьеро. Марина не знала об этом, иначе бы сильно расстроилась. Она всю жизнь жалела этого грустного сказочного персонажа за муки от его неразделенной любви. Ей казалось несправедливым то, что такая высокая и тонкая душа, как у Пьеро не может найти покоя от приземленной девочки с голубыми волосами, которая и сама летала низко, и Пьеро скинула с высоты.

Она стояла перед зеркалом и поворачивала свое лицо из стороны в сторону, находя все новые недостатки. Теперь ей казалось, что ее лицу не хватает яркости и дерзости, капризности и гордости. Все, о чем так несбыточно мечтала, но с горечью осознавала, что находит эту дьявольскую смесь на других лицах. Сначала у Женьки, потом у Таньки.

С глубоким вздохом она вышла из ванной и пошла за сигаретами. Курить в кухне не хотелось, она одела куртку и сапоги и вышла на балкон.

Ночь была тихой и свежей. Чистое, звездное небо, кружило и затягивало в большую воронку, стоило поднять голову и посмотреть на этот черный бархат с россыпью мелких бриллиантов. Ветер совсем утих и стояла абсолютная тишина, изредка прерываемая проезжающими машинами. Дым от сигарет, который выпускала Марина в холодный воздух, был еще гуще и шире, он клубился и не хотя растворялся, уплывая в свободном полете.

Сегодня, Марина так и не пошла на квартиру, где жил Славка, а на завтра, у нее была запланирована поездка в милицию. Можно с уверенностью сказать, что всю свою храбрость и смелость, она в милиции и растратит, после чего у нее останется только слабость и трусость, которые и удержат ее от попытки, выяснять какие-либо подробности у дерзкой женщины в той квартире.

Почему она раньше не сделала этого? Была прекрасная возможность, поймать ее врасплох, когда она представилась дочкой хозяина съемной квартиры. Можно было не только задать вопросы, но и осмотреть квартиру, под любым предлогом. Марина с разочарованием только сейчас поняла это. И вот сейчас, когда момент упущен, помочь ей может, только удача.

«Может Аньку послать к ней? − думала Марина, разглядывая пустой двор. − Она вполне может выдать себя за Славкину невесту и может быть, ей больше повезет, чем мне? Она не струсит, как я, и легко сможет быть убедительной. Надо будет завтра поговорить об этом с ней. Она не откажется, я знаю, что она мне поможет».

С этими оптимистическими мыслями, Марина вернулась в комнату, где мгновенно заснула.

Но только стоило ей провалиться в сон, как ее бесцеремонно вернул к действительности, настойчивый телефонный звонок. Совершенно, ничего не понимающая, не совсем проснувшаяся, Марина села на кровати и простонала, не открывая глаз. Голова была не просто тяжелой, она была чугунной, с отбойными молоточками внутри. Все еще сидя на кровати, Марина наконец разлепила ресницы и тотчас же, ей в глаза, ударил яркий солнечный свет. Щурясь, Марина даже прикрылась рукой, настолько ее ослепила эта неожиданность. Понимая, что она проспала до утра, она, тяжело постанывая, встала с кровати и медленно двинулась по направлению к звонящему телефону. На пути ей встретилась Анька, которая вышла из кухни с обеспокоенным лицом. Вкусно пахло крепким кофе и еще, кажется яичницей, отчего у Марины подступил тошнотворный ком к горлу.

− Алло? − почти одними губами ответила она на звонок. Она закрыла глаза, осознавая, что так легче переносится внезапное пробуждение.

− Марина Алексеевна, прощу прощение за беспокойство. Это Вадим. Можно позвать к телефону Антона Валерьевича?

Марине потребовалось несколько долгих секунд, чтобы до нее дошло, что Вадим, это личный секретарь Антона.

− Но его нет, − Марина дотронулась рукой до гудящей головы. Она не знала, что ему ответить, чтобы не вызвать лишних подозрений на счет пропажи Антона.

− Хорошо. Простите за беспокойство, не могли бы вы передать, что я, вопреки прогнозируемым срокам, уже получил интересующее его письмо и буду ждать дальнейших указаний.

− Это так срочно? Он же в отпуске.

− Антон Валерьевич лично дал соответствующее распоряжение на счет письма. Он говорил, что позвонит завтра, но письмо пришло неожиданно сегодня утром, не вижу причин, откладывать свое донесение.

Вот это номер. Марина от неожиданности даже открыла глаза.

− Завтра? А вы не путаете?

− Нет. Я разговаривал с ним вчера и хорошо помню наш диалог.

− Вчера!?

− Простите, Марина Алексеевна, я, наверное, звоню слишком рано, − при этих словах Марина скосила глаза и увидела, что время уже 10.40. − Будьте добры передать мое сообщение. Всего доброго…

− Подождите, − воскликнула Марина пыталась унять свое возбуждение. Она разом забыла про свое похмелье и даже не взглянула на появившуюся Аньку с вопросительным выражением лица. − Вы вчера разговаривали с Антоном Валерьевичем?

− Да, совершенно, верно.

− И что он вам сказал?

− Он дал личное указание, простите Марина Алексеевна.

− Ничего, я понимаю. Значит он, говорил, что перезвонит завтра?

− Именно так.

Марина была в полном недоумении, она собиралась задать еще массу вопросов, но сдержанность секретаря ее удерживала.

− Боюсь, я не смогу передать Антону Валерьевичу сообщение о вашем звонке. Он на даче, а я уезжаю… могу забыть, вы понимаете… Будет лучше, если вы завтра, сами ему все передадите, как и договаривались…

− Понимаю, Марина Алексеевна. Всего доброго. Извините за беспокойство и счастливого пути.

Марина нажала на отбой, больше не в силах слушать его голос. На нее сразу навалилась обратно похмельное состояние, но еще более острое и тяжелое.

− Кто звонил? − спросила Анька, которая стояла рядом.

− Кто? Секретарь Антона. Он сказал, что разговаривал с ним вчера. Ты понимаешь? Ты понимаешь, что это значит?

− Только то, что ты и предполагала.

− Вот именно! Вот именно! − Марина возбудилась не на шутку.

− Он не сказал, где он?

− Нет. Он по наивности думал, что Антон находится дома.

− Действительно наивно.

− Зато как на руку! − довольно потерла руки Марина.

− Значит, в милицию поход отменяется?

− Отменяется. Мы запланируем сегодня что-то другое, но сначала мне надо прийти в себя. Эта новость, да еще чертово похмелье, − Марина потерла виски руками. − Я смотрю ты чувствуешь себя отлично.

− Почти что так, − рассмеялась Анька. − Иди прими контрастный душ, сразу полегчает, а потом я налью тебе крепкий кофе и ты, вообще, почувствуешь себя живым человеком.

− Подожди. Сначала я позвоню одному человеку, − Она нашла свернутую бумажку и набрала номер. Танька долго не подходила, но все же ответила недовольным голосом.

− А это ты. Еще рано, пойдем после обеда, − протянула она.

− Антон нашелся!

− Что!? − чуть не поперхнулась Танька. − Откуда ты знаешь? И где он?

− Понятия не имею, − торжественно заявила Марина.

− В смысле?

− Я узнала, что он вчера звонил своему секретарю, а значит он жив и здоров, что отменяет подачу заявления о пропаже.

− Звонил своему секретарю, говоришь, а тебе не звонил?

− Нет, кажется, − неуверенно протянула Марина.

− Нет или кажется?

− Да какая разница. Я себя чувствую почти счастливой. Могу хоть сейчас собрать чемоданы и бежать сломя голову.

− Подожди. Я сейчас спущусь к тебе.

− Позже. Я скоро уйду.

− Куда? Уже с чемоданом?

− Да нет, − засмеялась Марина. − Мне нужно по делу.

− Ладно… Держи меня в курсе событий.

− Обязательно.

Душ и кофе, действительно вернули Марине силы. Она все же выпила таблетку от головной боли, не хотела, чтобы от предстоящей миссии партизанства ее отвлекали и мешали думать, легкие, но пульсирующие спазмы головы.

Она уже поведала Аньке, за столом, примерный план, которым она хотела воспользоваться с ее помощью. Детали они решили обсудить позже, а пока Марина набрала телефонный номер Славкиной квартиры, чтобы убедиться, что женщина дома и им по прибытии на место, будет с кем поговорить.

− Да? − ответил мужской голос, и Марина от неожиданности выронила трубку. Мгновенно, кровь прилила к ее лицу, что ей стало невыносимо жарко, а руки так задрожали, что у нее не с первой попытки получилось поднять трубку с пола.

− Алло? − почти прошептала Марина, вслушиваясь в тишину на том конце провода.

− Марина?

− Да. Это я…

Все! Огромная горячая волна хлынула на нее, ватные ноги подкосились, и она упала под подоспевшие Анькины руки. Марина чувствовала, как начала наполняться радостью, что мешала ей дышать, словно огромный, полный мешок появился в ее груди и начал давить на грудную клетку. Сердце, отбивало такие громкие и частые удары, что она ощущала его стук даже кончиками своих пальцев, что от жара, потеряли чувствительность, еле удерживая телефонную трубку.

− Ты вернулся?

− Да.

− Когда?

− Вчера.

Вчера!? Она не находит себе места какой день, а он безразлично отвечает, что вернулся еще вчера?

− Ну как?

− Что?

− Сделал свои дела?

− Почти закончил.

− И не скажешь?

− О чем?

− Что за дела?

− Не сейчас.

− Ты не один?

− Нет.

Марина отвела трубку от лица и глубоко вздохнула, всеми силами призывая свое терпение.

− Ну ладно, − спокойно сказала она, но чувствуя, как внутри у нее набирает обороты огромный клокочущий шар ярости. − Не буду задерживать…

− Подожди, подожди, − торопливо сказал Славка и Марина, снова, но уже радостно вздохнула, еле сдерживая громкий выдох. − Когда увидимся?

− Не знаю. Я пока занята, − она сама удивлялась своим словам. Столько ждать его, представлять, как она наконец-то обнимет его и тут же, нести такую чушь…

− Занята? Ну найди хоть минуту для встречи…

Минуту!? Нет, он, явно, издевается. Она его ждала столько дней, расшатала себе всю нервную систему, а он беззаботно просит о какой-то минуте!?

− М-м-м… Хорошо, − Марина для виду помялась и сделала вид, что сдалась.

− Я позвоню.

− Что? Я думала сегодня.

− Нет, я не могу, у меня встреча.

Встреча? А вот это удар под дых. Марина краем глаза заметила, как пропало солнце в окне, отчего в комнате, где она стояла, резко потемнело. Ей даже показалась, что не только комната стала темной, но и ее радость, что только что клокотала в ней. Внезапно, перестал давить в груди тот большой мешок счастья, а на его месте образовалась холодная мрачная пустота, с леденящем кровь, звонким звуком эха.

− Я так давно хотела услышать твой голос, чтобы понять, что с тобой все в порядке.

− Все в порядке, − он помолчала и добавил. − Я соскучился.

− Я тоже. Тогда давай увидимся.

− Не могу, я не один.

− На несколько минут. Увидеть тебя и все.

− Ну ладно, вполне можно такое устроить.

− Где? Прийти к тебе?

− Нет. Лучше в той аллейке, что у твоего дома.

В аллейке!?

Марина устало закрыла глаза, словно ей было стыдно перед самой собой, от безрассудных мыслей, что надумала она, мучаясь в ожидании его звонка.

− Через час.

− Хорошо я приду. Слава… э… на счет…

− На счет денег?

Вот теперь, с этого вопроса, внутри Марины началась борьба. Ее разум хотел ответить правду, что никаких денег нет и она не может дать ему ни копейки, но сердце вдруг встало броней и заставило солгать, чтобы оттянуть неизбежное расставание.

− Да, − не смело ответила она.

− Ты набрала сумму?

Марина набрала воздуха, словно перед прыжком в воду и ответила уже тверже.

− Да, − у нее оставалось немного денег, из той суммы, что она нашла в тумбочке, но она не смогла признаться, что для него она будет ничтожна мала.

− Тогда неси, − усмехнулся он и отключился.

− Ну что? − спросила Анька, которая, весь разговор, стояла рядом.

Марина не двигалась, словно ее сковало оцепенение, потом она внезапно улыбнулась и хитро посмотрела на Аньку.

− Анька! Он вернулся! Вернулся! Вернулся! − вдруг громко воскликнула Марина и закружила ее по комнате. Анька, смеясь, вырывалась, но Марина обнимала ее и не отпускала.

− Пусти, у меня сейчас закружится голова, − простонала Анька.

Но Марина уже ее отпустила и рухнула на диван.

− Кажется, у меня уже кружится, − пробормотала она. − Черт… Меня мутит.

− Похмелье…

Марина промолчала, её, действительно, затошнило.

− Ну что? Я так понимаю, мы радуемся Славкиному возвращению, а не Антонову?

− Аня! Ты даже не представляешь, как я рада…

− Что-то я не заметила, когда ты с ним разговаривала. Еще чуть-чуть и с тебя можно было писать полотна, убитых горем матерей.

− А это, − Марина вяло махнула рукой. − Аня, понимаешь… Как только, я его обняла, мне стало необходимо его тепло… Я нуждаюсь в нем… Я нуждаюсь в том его взгляде, таком оценивающем меня, что дико, меня же, и возбуждает. Я хочу бесконечно слушать его голос, потому это лучший звук, что остался у меня в жизни. Я хочу ощущать силу его объятий, потому что это единственный мой мир, в котором я хочу существовать, я хочу смотреть в его глаза, потому что не представляю себе другой картины. Понимаешь? Есть он и есть я, остальное для меня не существует… Вернее, все остальное существует, но причиняет ужасную боль. Я как Дракула. Хочу вечного наслаждения.

− А как же ты жила все эти годы… Ну, когда он…

− А я и не жила. Я существовала, − просто ответила Марина. Она устало прижала пальцы к своим векам и только теперь поняла, как дрожат ее руки, словно она несла непосильную ношу и только что скинула ее.

– Значит, и этот поход отменяется? − донёсся до нее Анькин голос.

− Да. Конечно. У меня встреча с ним через час.

− И ты пойдешь?

− Ты еще спрашиваешь? − испугалась Марина, словно боялась, что Анька начнет ее отговаривать. − Ты же подождешь меня? Да? Мне так будет нужно с тобой поделиться. Я просто лопну от переполняющих меня чувств.

Анька молча проследила глазами за Мариной и когда та открыла шкаф, в поисках одежды, неожиданно спросила.

− Здесь есть поблизости ж/д кассы?

− Зачем? − глупо спросила Марина.

− Как зачем? Мне ехать на учебу надо.

− Ты из-за этого звонка, да? − расстроилась Марина. − Ты подумала, что помешаешь мне?

− Перестань, − сморщилась Анька. − Мне, действительно, нужно будет уехать. Ты забыла про учебу?

Марина покусывала свои губы и с тоской смотрела, как Анька проверяет свой паспорт. Ей казалось, что она, своей безудержной радостью, бессознательно сделала Аньке больно, отчего та внезапно почувствовала себя одинокой и не любимой, а что еще хуже-никому не нужной.

− Анька, милая моя, − пробормотала Марина, подходя к ней и обнимая ее за шею. − Кто, как не ты, так досконально знаешь меня, отчего мне не приходится играть перед тобой. У меня нет мамы, нет близкого человека, осталась только ты одна. Роднее тебя у меня никого нет. Ты − кого я помню с самого детства, с тобой связаны все моменты в моей жизни, с тобой мы проходили все ступени взросления и только ты являешься неустанным зрителем моих взлетом и падений. Ближе и роднее тебя, действительно, у меня никого нет на всем белом свете.