Пустое море

− А как нам было объяснить то, что он был у меня? И как заставить тебя, солгать о том, что он не пропадал из дома? Мотив! Понимаешь. Мы избавляемся от свидетеля его измены.

− Я тебе не верю… Ты специально ее толкнула, − тихо произнесла Марина, после молчания, когда в памяти возник мертвый мужчина, лежащий в пустой квартире.

− В-о-от! − победоносно воскликнула Танька, тыча в сторону Марины пальцем. − Она бы первая заложила.

− А сейчас, не боишься, что заложит? − усмехнулся Антон.

− Не заложит, − зловеще произнесла Танька.

− Ты трус! − со злостью хриплым голосом крикнула Марина Антону в лицо. − Ты надеешься после этого, иметь со мной еще что-то общее? Ты был свидетелем, если не причастным к Анькиной смерти, ты обзавелся пистолетом, намереваясь убить Славку. Ты ужасный человек. Ты… ты…

− Ты тоже намеревалась убить его, − прервала ее Танька. − Как тебя назвать? Тоже ужасным человеком? Убийцей?

− Да ты сама… сама, − и Марина разрыдалась.

Антон подошел к ней, погладил по голове и попытался обнять. Марина уткнулась ему в грудь и зарыдала еще громче. В этот момент она отчетливо поняла, что соскучилась по Славке. Ей стал необходим его запах, его сила рук, его улыбка… Она плакала и мечтала вырваться из этого бесконечного ада, этих обвинений, этого гнета… Насилия…

− Прошу, отпусти меня, − она подняла голову и посмотрела в глаза Антону. − Отпусти…

Антон разомкнул свои объятия и отошел в сторону. Понял ли он многозначительный смысл ее просьбы, было не ясно, но Марина так устала, что уронила голову на колени и бессмысленно посмотрела в сторону.

− Это конец… Ты понимаешь? − Танька крутила в руках полупустую пачку сигарет и исподлобья смотрела на Марину, которая не реагировала на ее слова. − Я не позволю тебе жить и наслаждаться жизнью… Я хочу, чтобы ты мучилась и страдала… Я хочу, упиваться твоими страданиями… Твоей болью… Ты недостойна жить, любить… Чтобы тебя любили…

− Прекрати, − сказал Антон.

− Ты же сам хотел проучить ее. Чтобы она помучилась. Она изменяла тебе…

− Это наше старое дело. Но ты все равно не тронешь ее.

− Когда я тебе говорила, что хочу ее смерти, ты не мешал мне ненавидеть ее.

− Я думал, тебе надо выплеснуть ненависть. Обидеть ее, я бы тебе все равно не дал.

− Ты обманул меня! − воскликнула Танька. − Ты использовал меня… Скажи еще и в постели использовал меня…

− Нет. Именно в постели с тобой я забыл на некоторое время обо всем, что было вокруг.

− Я знала! − торжествующе сказала Танька. − Я чувствовала, что ты испытываешь ко мне что-то.

Марина внимательно слушала их и ощущала некоторый дискомфорт, словно она была свидетелем чужих интимных подробностей. Сам факт измены ее нисколько не волновал, она даже испытала облегчение, услышав об этом, словно наконец хватка Антона ослабела и переключилась на что-то другое, вселяя надежду, что возможно ее ждет свобода в дальнейшей жизни.

− Но это ничего не меняет, − сказал Антон и спустил обеих девушек с небес на землю. − Ты мне помогла не сойти с ума. За это я тебе буду вечно благодарен. Но это было для меня, не более, чем момент, когда я смог снять напряжение и ничего больше. Прости, если дал тебе думать по-другому.

Танька от возмущения даже задохнулась, настолько она сильно застонала и зарычала.

− Снять напряжение!? Я тебе что, палочка-выручалочка? Да что ты в ней нашел? Она пренебрегала тобой. Всегда! Ты бы слышал с какой ненавистью она о тебе рассказывала. Она считает тебя ничтожеством и никогда… Никогда не видела в тебе мужчину.

Танька вскочила на ноги и устремилась в сторону Марины, отчего Антон предупредительно перегородил ей путь, чтобы помешать причинить вред своей жене, которая вжалась в кресло от нового приступа ярости своей соседки.

− Ты жалкая, мерзкая дрянь…Ты недостойна такого мужчины… Ты недостойна его любви… И любви своего любовника…

− Прекрати… Она и так страдает., − пытался унять ее Антон.

− Ты сам осознаешь это? − рассмеялась Танька. − Ты понимаешь, что она, живя с тобой страдает? Потому что ненавидит тебя? И тебе наплевать на это? Или все же не наплевать, и ты пытался самовыразиться, изменяя ей со мной.

− Хватит, − резко ответил Антон. − Неужели ты думаешь, что секс имеет что-то общее с любовью?

− Тебе же было хорошо, я видела это… Я чувствовала это, − Танька была в ярости.

− Ты думала, что это что-то изменит?

− Изменит, − подала голос Марина. Она подняла голову и смотрела на них твердым взглядом. Потом она встала и подошла к Таньке.

− Таня… Мне очень жаль, что все так случилось. Прости меня. Прости… Мне стоило давно найти тебя и попросить у тебя прощения… Если бы ты знала, я постоянно думаю о вас. О том, что случилось на дороге… Я никогда себе этого не прощу. Это, как рана. Тебе все говорят, что она затягивается, дай ей время, но нет, ты снимаешь бинты, а она все равно кровоточит. Нет лечения, нет времени… Ты можешь забыть… на время… Но вина всегда с тобой… Будь ты под душем или, когда ложишься в постель. Ночь, это самое страшное наказание. Стоит закрыть глаза, и я вижу вас. Я вижу маму. Я вижу себя… Словно и меня уже нет, понимаешь?.. Таня, мы с тобой через столько прошли… Мы теперь всегда с тобой будем крепко связаны… Прости меня… Я прошу… Это принесет нам облегчение.

− Облегчение? Ты в своем уме? Я уже давно не живу, зачем мне облегчение? Я потеряла смысл, который держал меня в этой жизни… О чем ты говоришь? Наказание… Только наказание поможет мне принести облегчение.

− Она была несовершеннолетней, о каком наказании ты говоришь? − возразил Антон.

− О каком? О человеческом, − и она схватила пистолет со столика и направила на Марину. − Я могу пристрелить тебя, сейчас же, чтобы ты отправилась вымаливать прощения, на тот свет… У моей сестры, да и у своей матери, которую ты сгубила.

Марина онемела, она с ужасом смотрела на черное отверстие, как на воронку, которое манило и притягивало ее, словно магнит.

− Ты сядешь, − сказал Антон побелевшими губами.

− Не-а… Я скажу, что это была самооборона. Она хотела меня убить, когда узнала, что я та самая сбитая ею девчонка.

− И что это даст? Тебе не поверят…

− Тогда я расскажу, как она хотела тебя убить. Чтобы избавиться от тебя…

− А как я же я? Тебе и меня придётся убить? − Антон начал приближаться к ней и приподнимать руки, будто показывая, что он безоружен, а значит безопасен.

− Стой на месте!.. − дуло пистолета теперь смотрело на него. − А то я за себя не ручаюсь…

Антон остановился с поднятыми, на уровне груди руками, и хрипло сказал.

− Ты забыла снять предохранитель…

Танька скосила глаза на пистолет и со знанием дела щелкнула предохранителем, но этого мгновения хватило чтобы Антон успел выбить оружие из ее рук. Он оттащил Таньку подальше от Марины, но она стала вырываться и кричать безумные ругательства. Они опрокинули журнальный столик и сдвинули кресло. Танька махала своими руками, пытаясь полоснуть ногтями лицо Антона. Тушь с ресниц размазалась, оставляя темные круги на глазах и щеках, лицо раскраснелась, а изо рта то и дело брызгали слюни, когда она выкрикивала злые и ядовитые слова.

− Марина! − Антон придавил коленом Таньку в кресле, сцепив ее тонкие руки одной рукой. − Марина… Скажи, что ничего не изменится…, скажи, что у нас останется все как прежде… Мы переживем с тобой это вместе… Все бросим… Уедем к отцу… И навсегда забудем эти несчастья.

Марина сидела на полу у перевернутого столика и зажала голову руками. Она не двигалась, но ее тело тряслось, в такт, вырывающемуся сердцу из груди.

− Марина!.. − крикнул Антон. − Марина… Пообещай мне, − он зло тряхнул Таньку, когда она полоснула его ногтем по щеке.

− Господи… Марина… Она тебе ничего не сделает… Я ее остановлю, если ты останешься со мной…

Она подняла голову и медленно произнесла.

− А если нет, ты спустишь ее на меня, как собаку?

− Что? Конечно нет…

− Я люблю его… Я люблю его… Слышишь?

Танька утихла в кресле, утратив свой пыл, она стала прислушиваться к разговору Антона и Марины.

− Ты не нужна ему, − в отчаянии крикнул Антон.

− Неправда…

− Тогда, где он? Почему ты не с ним?

«Действительно! Почему? Почему?» − кричала в унисон с его голосом ее душа.

− Почему, спустя столько времени, ты до сих пор не с ним? Он не позвал тебя с собой? Он просто воспользовался и все?

Антон уже отпустил Танькины руки, не чувствуя ее сопротивления и встал перед Мариной на колени.

− Пойми… Любящий мужчина не отпустит свою женщину к другому. У него была возможность тебя увести. Ему достаточно было поманить тебя пальцем… Сразу же, как он освободился… Почему, ты до сих пор приходишь домой, после него? Почему он отпускает тебя… Ко мне? Какой мужчина отпустит свою женщину к другому мужчине?

Марина зарыдала, чувствуя горькую правду в словах Антона. Она закрыла лицо руками, пытаясь спрятать свое искаженное от боли лицо. Но он отнял их от ее лица и целуя красные и соленые щеки сказал.

− Забудь его… Забудь… Я помогу тебе справиться… Только я смогу сделать тебя счастливой… Вместе мы сможем пройти через это. Моей любви хватит на нас двоих.

Марина отпрянула от него, после таких слов и произнесла.

− Он любит меня. Он заберет меня, как только я скажу ему об этом…

− Да? —невозмутимо произнес Антон, отстраняясь от нее и вставая на ноги.

Он закурил сигарету и пристально посмотрел на нее.

− Тогда покажи мне, что ты нужна ему, − он взял телефонную трубку и сунул ее прямо в лицо к Марине. − Звони ему… Я хочу сам услышать это.

− Зачем звонить? − испугалась Марина. − Ты хочешь его выманить, чтобы убить?

− Я хочу только слышать его слова… Больше ничего, − он продолжал держать трубку у ее лица.

Марина, дрожащими пальцами взяла рубку, сглотнула слюну, покосилась на Таньку, которая хмуро ответила ей взглядом и замерла.

− Если он ответит, что я нужна ему, ты отпустишь меня?

− Отпущу.

− И никогда не будешь преследовать меня?

− Никогда.

− А она, − Марина показала кивком головы на Таньку.

− Она тоже.

Танька хотела возмутиться, но от Антонова взгляда, осеклась и замолчала…

Марина вздохнула, помедлила, чувствуя какой-то подвох, потом набрала знакомый до боли номер и под дробь своего сердца, стала слушать длинные гудки в трубке.

− Алло? − ответил резкий женский голос.

Марина снова сглотнула слюну и робко спросила.

− Славу, будьте добры.

− А кто его спрашивает? − голос несомненно принадлежал той женщине, что хамила Марине, когда она пришла к Славке без приглашения.

− Знакомая…

− Какая знакомая. Кто вы?

− Знакомая. Попросите его к телефону.

− Его нет, девушка, − с сарказмом произнесли в трубке. − И нечего звонить моему жениху…

− Что?

− Мы поженимся скоро, поэтому никогда сюда не звоните и оставьте его в покое, вы слышите? − в трубке неожиданно послышались короткие гудки.

По Марининому лицу нетрудно было догадаться, какой она ответ получила. Антон осторожно взял трубку из ее онемевших рук и легонько сжал ее пальцы.

− Я не верю… Я не верю… это неправда. Неправда…, − шептала Марина самой себе.

Она смотрела вперед, но ничего не видела перед собой. Антон вышел из комнаты, за стаканом воды и слышал, как Танька зло прокомментировала эту ситуацию.

− Нашу серую мышку бросили, что ли? Так тебе и надо…

Антон наливал воду, когда услышал звуки борьбы, он опрокинул кувшин, потому что со всех ног бросился в гостиную. Марина и Танька вцепились в друг друга, катаясь по мягкому ковру. У Таньки было явное преимущество, она навалилась сверху и сомкнула свои пальцы на горле Марины, которая стала отчаянно, но бесполезно размахивать руками перед Танькиным лицом. Антон подскочил, в мгновение ока, со всей силы отшвырнул Таньку от Марины.

Та охнула, отлетала в угол и замерла. Антон нерешительно посмотрел на Марину, которая откашливалась, сидя на полу, потом подошел к Таньке, приподнял ее бесчувственное тело, перевернул на спину и прижался ухом к ее груди, пытаясь услышать стук сердца.

Внезапно тишину разрезал телефонный звонок. Трубка валялась на полу и беспомощно извергала звонкие трели.

− Таня?.. Таня?.. Ты слышишь? − он тихонько похлопал ее по щекам, пытаясь привести ее в чувство.

Марина прижала колени к груди и безмолвно посмотрела на Танькино тело у которой подвернулась левая нога.

− Принеси воды… − крикнул Антон Марине.

Он прислонил пальцы к ее шее и пробормотал, что пульс прощупывается.

− Марина? Ты слышишь меня? Воды…

Он выпрямил Таньке ногу и расстегнул на груди рубашку. Телефон начал снова звонить, но опять никто не обращал на нее внимания. Марина не двигалась, она, остекленевшими глазами смотрела на Таньку, но казалось не видит ее в упор. Неприятно пощипывали ледяные пальцы, а бешенный ритм сердца, рвался из груди, как испуганная раненная птица.

В ее голове, беспощадно звенели те слова, которые только что произнес хрипловатый, резкий и такой самоуверенный голос.

«Мы поженимся… Мы поженимся…» и так невыносимо бесконечно, пока слова не стали сливаться и не превратились в одно гудящее сплошное эхо.

Телефон опять зазвонил, и Антон кинул его об стенку. Перед тем, как разлететься на куски, он жалобно визгнул и наступила абсолютная тишина.

Марина продолжала смотреть невидящим взглядом и внутри у нее стала разрастаться какая-то пустота, влекущая за собой умиротворенное спокойствие.

«А ты о чем мечтала, дурочка? О счастье? О долгожданном счастье? Ты и впрямь дурочка, если мечтала об этом. А может я вправду пуста? И во мне нет ничего, кроме пустоты? Славка говорил, что любит тебя? Хоть раз, он говорил тебе, что любит? Почему ты решила все за него? Почему ты всегда решаешь, все, за всех? Ты думала, что Танька тебя простит, только потому что ты просила прощения? Ты думаешь, твоя мать хотела умирать, когда поняла, что ее сердце разрывается на куски из-за тебя? А о старике, ты думала, когда приговаривала к смерти его единственного сына? Ты думала о себе, о том, что приносишь людям одну лишь боль? Ты бессердечная…? Да…? Нет… У меня есть сердце, оно уже мертво, но причиняет боль, разрывая меня на части… А может оно еще живо, но медленно умирает в страданиях… А ведь, действительно, верно поется в песне… Расставание – маленькая смерть…

Марина наклонилась немного и дотянулась до пистолета, который лежал у перевернутого столика, за спиной Антона. Она поднялась на ноги и села в кресло, ощущая непривычную тяжесть оружия. Дрожащим пальцем, она провела по гладкому стволу дула, чувствуя удивительное спокойствие, что продолжало разливаться в душе, через край. Она крепко зажала оружие в руке и наклонилась вперед, на колени, словно убаюкивая себя, как маленькую. Холодное дуло уперлось ей в сердце, и она отчетливее стала ощущать его глухие удары, отдаваемые через рукоятку к руке.

− Марина… Успокойся… Все будет в порядке… Она просто потеряла сознание, − донёсся до нее голос Антона, склонившегося над Танькой.

Марина не ответила, она закрыла глаза и перед глазами мгновенно, как фотографии, стали проносится знакомые лица. Улыбающаяся мать, счастливая Анька, робкий Алим, искаженное лицо Таньки, холодные глаза Антона, равнодушный и мертвый взгляд медика, красивые губы Славкиной невесты и наконец Славкина солнечная улыбка, такая теплая… Такая родная…

В тишине, звук выстрела показался особенно громким и пугающим. Вороны за окном, что сидели на кривых ветвях, с шумом сорвались в высь, наперебой крича и возмущаясь, унося свои крики в темное небо.

Эпилог

− Ты готов уже? Когда ее выписывают?

− Она звонила, сказала, что к двум…

− Волнуешься?

− Не могу унять свои руки… Сильно волнуюсь.

− Знаю, брат… Проходил уже это… Значит сын?

− Сын…

− Поздравляю… Сын… Я так рад за тебя!…

Мужчины зашли в маленькую комнату, где стояла разобранная кровать и большой платяной шкаф.

− Ты все же решил вынести этот хлам из этой комнаты? Сегодня?

− Я обещал ей… Мы сделаем детскую здесь.

− Да, комната хорошая, светлая.

− По мелочам я уже все выбросил. Развалившуюся тумбочку, старый комод, − сказал низкорослый хозяин.

− Со шкафом что делать? Дверцы перекосились, но можно сделать.

− Нет, − твердо сказал хозяин. − Купим новый.

− А он пройдет? − гость сощурил глаза, когда посмотрел в дверной проем.

− Не пройдет. Надо разбирать. Я его только так и заносил.

− Снимай двери, вытаскивай полки, а я понес кровать на улицу. К мусору, − гость взял две длинные доски, что были бортами кровати и вышел из квартиры.

Хозяин, вздохнул, провел ладонью по дверце шкафа, словно прощаясь с ним и взял отвертку. Пока он снимал дверцы, его собеседник пришел и взял еще некоторую часть, что осталось от кровати и снова ушел.

Когда с дверцами было покончено, мужчина стал снимать деревянные полки и когда дотянулся до верхней, с нее, кружась в медленном танце, слетело два бумажных листа. Недоумевая, мужчина отложил полки и поднял тот лист, что лежал у его ноги.

«Алим, здравствуй.

У меня, как всегда, не хватает смелости, чтобы сказать тебе все, что сейчас собираюсь написать. Я боюсь, спасую от твоего отказа и у меня не хватит решимости настоять. Поэтому, поступаю по-простому. Я пишу тебе. Надеюсь, ты прочитаешь это и поймешь меня.

Эту квартиру я оставляю тебе навсегда. И не хочу слышать, ничего в ответ.

У тебя скоро появится ребенок, это такое счастье.

Ваша с мамой, бывшая комната, хоть и маленькая, вполне послужит отличной детской для ребенка. Выноси всю мебель, делай ремонт, даже не думай ни о чем. Я никогда не вернусь в этот город, я никогда не смогу жить в этой квартире. Ты знаешь. Продать ее я тоже не смогу. Пойми меня.

Наверное, я тебе все это скажу при встрече, когда буду отдавать ключи. Но все равно, вдруг не хватит смелости, лучше напишу.

Я не хочу, чтобы твоя жена чувствовала себя гостьей в этой квартире. Она, как любая мать, захочет определенности, потому что в ее руках интересы ее ребенка и это правильно. Эта квартира останется у тебя навсегда. Смотри завещание. Я успела все-таки в этом городе сделать хоть одно, единственное полезное дело.

Всего хорошего вашей семье.

P.S. Не переживай за меня, читая эти строки. У меня, все будет хорошо. Я не собираюсь умирать, а наоборот, собираюсь жить долго и счастливо. Я знаю это. Я уже почти счастлива.

Спасибо тебе, Алим, за все.

Будьте счастливы и прощайте.

Марина».