Пустое море

Она почувствовала во рту привкус горечи и с отвращением затушила сигарету. Потом открыла холодильник, ощутив, не столько сильный голод, сколько желание поскорее освежить вязкий рот. Последние дни были особенно напряженными, Марина забыла, когда она в последний раз ела по-настоящему. В холодильнике, на удивление, оказались сыр, ветчина, два сорта винограда, бутылка шампанского, оливки, лимоны, нарезка буженины. Обрадовавшись такому великолепию, она поставила чайник, нарезала сыр, ветчины, вымыла виноград, мысленно благодаря Антона и немного чувствуя стыд. Он, явно хотел поужинать при свечах, когда принес шампанское.

После сытного завтрака, Марина с остервенением почистила зубы, умылась, рассматривая бледное лицо с синяками под глазами в зеркало, потом прошла на кухню, по пути сняв трубку, чтобы услышать гудок. Закуривая возле окна, она снова задумалась.

«Что же все-таки случилось с Антоном? Почему он не пришел домой? Отсиживается в гостинице? Но зачем? Если учитывать, что она, вчера, ушла рано утром, значит, она не знает, чем занимался целый день Антон и когда он покинул квартиру». Марина прошла в его комнату и первым делом открыла его шкаф. Обилие костюмов и рубашек ей ничего не сказали. Даже если и пропала пару-тройка его вещей, она никогда не определит, какие именно. Это еще больше озадачило Марину, она стала бесцельно открывать ящики письменного стола в поисках какой-либо зацепки. Кроме деловых бумаг, писем и прочей мелочи, ничего интересного она не обнаружила. Нахмурившись, она стала осматривать комнату, чтобы понять, где продолжить поиски, несколько раз она машинально стряхивала пепел с сигареты в горшок с маленьким кактусом, который, наверное, мумифицировался, настолько он, с момента покупки, не вырос ни на один сантиметр.

Тумбочка у кровати, тоже не осталась без внимания. Кроме прочего, что не представляло ценности, Марина обнаружила рекламный буклет тропического острова. Она заинтересованно просмотрела виды красивого пляжа и кинула буклет обратно в ящик. Перебирая пальцами по поверхности тумбочки и держа тлеющую сигарету в зубах, она еще раз огляделась и заметила портфель Антона, который неприметно стоял у письменного стола. Марина схватила его, как драгоценную вазу, но сразу разочарованно кинула его на кровать. Портфель был безнадежно закрыт на замок. Ей хватило пару секунд на раздумье, она сходила за ножом на кухню, выплюнула сигарету в раковину и, вернувшись, стала ломать замок острым лезвием. Пару раз она порезала палец, пару раз чертыхнулась, но через несколько минут упорного труда, результат оказался положительным. Она в первый раз видела личную жизнь Антона, поэтому несмело перебирала рукой содержимое портфеля. Зажав порезанный палец во рту, чтобы кровь не капала на бумаги, она ворошила письма, с печатями, какой-то журнал по бирже, большой проспект, Марина даже не поняла схему, что там была начертана. В маленьком кармашке, она увидела свою фотографию, порвала ее на мелкие кусочки и положила их себе в карман. Потом она заметила записную книжку Антона и дрожащей рукой открыла ее. Среди многочисленных записей телефонов и адресов, она обнаружила несколько дат, обведенных в кружок. Немного поразмыслив, она поняла, что одна дата соответствует их знакомству с Антоном, другая дата их отъезда, третья дата их свадьбы. Следующая, оказалась неизвестной и осталась для нее загадкой, и последняя, заинтересовавшая, навела ее на мысль, что это дата начала Славкиного тюремного заключения. Марина откинула голову и задумалась. Если учитывать, что Славка освободился раньше положенного срока, знал ли Антон, по его расчетам, что тот уже давно околачивается вокруг его жены? Марина хихикнула от такой мысли и бесполезной скрупулезности Антона, захлопнула записную книжку и бросила ее в портфель. Последний карман принес больше плодов, чем весь осмотр комнаты. Это оказался договор на установку и обслуживание сейфа, находящегося по их адресу проживания. Это озадачило Марину. Сейф! В их квартире? А она даже не подозревала об этом. Что там могут находиться? Деньги? Драгоценности? И где он, вообще, находится? Марина стала внимательно вчитываться в бумагу, но ничего конкретного не уяснила. Она бросила ее на пол и встала. Если сейф и находится в квартире, то он может находиться только здесь, в этой комнате. Марина снова пристально стала обводить глазами комнату, словно ощупывала ее каждый сантиметр. Она подошла к картине, что висела возле шкафа, над стулом, перевернула ее, но разочарованно выдохнула. Потом она отодвинула тяжелые шторы, чтобы убедиться, что за ними ничего нет. Затем она начала водить руками по стенам, сама не понимая, что из этого, она пыталась получить. Все было безрезультатно, стены были девственны и ничего в себе не скрывали.

«Это уже становится интересным», − пробормотала про себя Марина, переводя дух. Не исследованным остался только платяной шкаф. Она открыла створки и начала прощупывать деревянные панели. Ворох одежды, пришлось с раздражением отодвинуть и ее взору предстал маленький, сверкающий и загадочный сейф. Как только поиски увенчались успехом, результата это все равно не принесло. Что теперь делать с ним, как его открыть, да и, собственно, и зачем, она нисколько не представляла.

«Если там деньги? То, можно их взять и отдать Славке, − размышляла она. − А если вернется Антон, что я ему скажу? Потратила на себя? Но какая там сумма? Успел ли он вернуть деньги за свою проданную машину? А если там не деньги, а что-то другое? Стоит ли тратить усилия на вскрытие? И как, вообще, можно открыть сейф?»

Да никак! Это Марина поняла, через несколько секунд. Комбинацию она не знала, но трогать побоялась, интуитивно предчувствуя, что сейф подключен к сигнализации.

Она осторожно задвинула обратно одежду Антона, чтобы скрыть свою находку и решила, до лучших времен, пока к сейфу не прикасаться.

После горячей ванны, она лежала на диване, в гостиной и чувствовала, как ее одолевает дремота. Шел четвертый час, а Антона до сих пор не было. Марина испытывала тревогу, но больше от неизвестности, чем от опасения за его жизнь. Она так мечтала остаться одна, чтобы ее не тревожил приход мужа с работы, чтобы он не занимал ванную, и чтобы он не спал по соседству с ее комнатой, что от свалившихся на нее, исполнений желаний, она не знала, что делать дальше.

Марина повернула голову в сторону и подумала, идти ли к Таньке, чтобы рассказать ей про исчезновение Антона. Но потом, что-то поленилась одеваться, выходить на улицу. Да и при том, что она могла пропустить возвращение мужа, а этого она не могла себе позволить. Вместо этого она встала, пошла к холодильнику, достала бутылку шампанского и открыла ее. Вместе с бокалом она вернулась в гостиную, села в кресло и включила телевизор.

Через пару часов, бутылка опорожнилась на половину, а мыслей прибавилось втрое. Наблюдая с безучастным видом за немым изображением на телеэкране, звук был выключен, Марина размышляла о дальнейшей своей судьбе. Что если Антон никогда не вернется? Что она будет делать? Привести Славку в эту квартиру она не сможет, как и продать ее. Валерий Семенович, глаз не спустит ни с квартиры, ни с нее, соответственно.

Узнать бы код в сейфе. Вполне вероятно, что там лежит приличная сумма, может даже совсем неприличная.

«Ну почему он не звонит? Почему он не может набрать ее номер и сказать, хотя бы пару слов? Может самой позвонить? А что, если возьмет трубку та бессовестная нахалка?»

Маринины мысли стали путаться, и она не заметила, как задремала.

Часы мирно отбивали такт, но это было настолько громко и резко, что, когда она открыла глаза, в голове, в унисон с часами стало пульсировать. Марина потянула затекшие конечности, повернула онемевшую шею и с прищуренным взглядом посмотрела на телевизор. Там, что-то невообразимо лохматое и желтое скакало по экрану и раскрывало рот. С отвращением выключив телевизор, Марина полностью погрузилась в темноту.

На часах, когда она зажгла в кухне свет, было пять минут восьмого. Она проверила порог прихожей, и убедилась, что Антоновой обуви за проспанные часы не прибавилось.

Отчаянно зевая и разминая свою спину, она закурила, села на диванчик и посмотрела в одну точку.

− Что-то мне это совсем не нравится, − громко сказала она вслух. Антоново молчание немного покоробило ее, все же она надеялась, что больше знает своего мужа.

«Зачем так театрально исчезать», − недоумевала про себя Марина. − «Достаточно и того, что можно сесть, обсудить и пойти на мировую. Неужели, он думает, что после такого поступка, у нас будет все как прежде? Неужели он не понимает, что теперь, я потребую, не попрошу, а потребую развода.»

Успокоенная такими мыслями, Марина затушила сигарету, как услышала легкий стук в дверь. Подскочив от неожиданности, она подкралась к двери и тихо спросила.

− Кто там?

− Это я, − услышала она Танькин голос.

Подавляя вздох облегчения, Марина открыла дверь и посторонилась, чтобы пропустить гостью в дом.

− Не могу. Плита включена. Лучше ты ко мне, − бросила Танька ей и начала подниматься.

− Тань, может потом зайдешь, я хочу остаться дома, на случай… понимаешь…

Танька обернулась и покачала головой.

− Идем, несколько минут ничего не изменят.

Марина пожала плечами, закрыла дверь и пошла в комнату, переодеваться. Скинула свой махровый халат, натянула старые джинсы и голубую мятую рубаху. Через несколько секунд, она уже, запыхавшись, стучала к Таньке в дверь. Дома, она оставила включенный свет во всех комнатах и кинула свою куртку в прихожей, перед порогом. Зная Антонов характер, она была уверенна, что, если даже он вернется домой, чтобы снова уйти, он не заметит, как машинально повесит ее куртку, обратно на крючок.

У Таньки, действительно, что-то готовилось на плите. По квартире разносился аромат хорошо зажаренного мяса. У Марины, даже подкосились ноги от запаха, она внезапно почувствовала, как у нее зверски разыгрался аппетит. Она села за стол и по привычке потянулась за сигаретой.

− Какие новости? − спросила Танька, поворачиваясь к ней.

− Да никаких, − махнула рукой Марина. − Антона до сих пор нет, даже не знаю, что предположить.

− Значит, он так и не объявился? Ты думала, что-то предпринять?

− А что? Позвонить его отцу? Чтобы он примчался сюда? А знаешь, это хорошая идея. Если Антон, скрывается, чтобы досадить мне, от отца он не сможет прятаться и быстро объявится.

− А если с ним что-то случилось?

− Что?

− Попал в аварию или еще что-то…

− Если бы он попал в аварию или покончил с собой, мне бы сразу сообщили. Антон, как взрослый, грамотный человек, всегда носит с собой документы…

− А если он, как ты говоришь, чтобы досадить тебе, покончил с собой и выкинул документы, чтобы ты подольше мучилась неизвестностью?

Марина оторопело посмотрела на Таньку и затушила сигарету, прежде чем ответить.

− Глупости ты какие-то говоришь. Я не настолько мало знаю своего мужа, чтобы уверенно можно было предположить, что ему так быстро захочется расстаться с жизнью, даже если досадить мне. Поверь, для этого он изберет другой способ, менее безопасный для себя.

− Начал с тобой психологическую войну?

− Что-то вроде этого.

− А мы? Выжидаем?

− А что остается делать?

− И долго? Ты же предполагала, что, если он не объявится через какое-то время, надо будет что-то делать?

− Танька, что за глупые вопросы? Прошли только сутки с его ухода, откуда я знаю, где он может быть, чтобы планировать какие-то действия?

− Отцу придется сказать…

− Думаю, если по истечении трех дней он не даст знать о себе, заявлю в милицию о пропаже человека.

− А если он появится, будем продолжать свое начатое дело?

− Какое дело? − Марина покосилась на Таньку.

Та, пристально посмотрела на нее, отчего Марина поспешно сказала.

− Пусть сначала объявится.

Танька промолчала, закрыла крышкой, извергающий вкусные запахи казанок, потом села напротив Марины и закурила.

− Ты кого-то ждешь? − спросила Марина, проглатывая слюну.

− А? Почему?

− Готовишь…

− Это себе. Я всегда готовлю больше, чтобы потом пару дней не подходить к плите.

«Надо будет исследовать свой морозильник, − тоскливо подумала Марина. − Приду и тоже приготовлю себе мяса».

− Я сегодня просмотрела весь медицинский справочник в библиотеке, − сказала Танька. − Нашла несколько подходящих снотворных…

− Все. Исключено, − Марина даже замотала головой. − Я не знаю, смогу ли этим продолжать заниматься.

− Ты не добилась желаемого результата…

− Я добилась того, что муж наконец-то понял, что у нас в семье не все так гладко и легко, как он себе надумал.

− Тебя послушать, не скажешь, что еще вчера ты планировала убить своего мужа.

Марина резко встала.

− Не хочу слушать обвинения на сон грядущий. Если тебе нечего сказать, я лучше пойду.

− Да сядь ты. Чем ты так оскорбилась, что даже не можешь слушать.

− Ты, постоянно, указываешь мне, что я убийца, хотя, мы еще никого не убили, ты помнишь?

− Ну умышленное убийство, всегда ужаснее, убийства по неосторожности.

Марина смотрела во все глаза на Таньку и не могла понять, намекала ли та, на тот случай, из Марининого прошлого или это простое невинное заявление.

− Что ты этим хочешь сказать? − охрипшим голосом произнесла Марина.

− Только то, что если ты планируешь кого-то убить, но еще не совершила это, все равно ты виновна. Замысел равносилен убийству.

− Какая ты черствая. Сколько тебя не слушаю, убеждаюсь, что нет в тебе сердца. Один холодный расчет.

− Как и у тебя, дорогая.

Марина резко сорвалась с места и бросилась в прихожую.

− Что тебя больше оскорбило, что ты планировала убить собственного мужа или то, что ты хотела поиметь все его денежки, − донеслось ей вслед.

Танька неторопливо вышла из кухни и облокотилась плечом о стену. Она равнодушно смотрела на Маринины безуспешные попытки открыть дверные замки.

− Что? Что ты строишь из себя чистюлю? Слова ее оскорбляют. Сама невинность. Какие мои слова тебя больше задели? − повторила она. − Попытка убийства, с целью обогащения? Да? Не поверю, что ты не могла просто уйти от него. Ты расчетливая, ты хотела все и сразу.

− Не забывай, ты тоже что-то хотела поиметь, − полушепотом возразила Марина.

− Согласна, у меня тоже был весомый резон. Но я принимаю это, а ты бесишься от одного только упоминания. Что? Думаешь, если мы не будем называть все своими именами, то тогда у тебя не будут запачканы руки? Ты заглушишь свою совесть и будешь жить дальше, как ни в чем не бывало?

Марина больше не пыталась открыть дверь, она стояла и не двигалась, смотря невидящим взглядом в одну точку.

− Подожди… − вдруг осенило Таньку, − Я поняла… Я поняла тебя. Ты убеждаешь себя, что ты не будешь причастна к смерти Антона. Я не сомневаюсь, что ты сможешь себя убедить, что действительно потеряешь мужа по чье-то чужой вине. Чужой. Кто-то другой убил его, кто-то другой причинил ему зло, кто другой ходит по земле с тяжелым грузом греха, другой, но не ты… Ты всего лишь жертва… Ты несчастная жертва…

Наступила такая тишина, что слышно было даже, как шипит мясо в казанке, который находился на кухне.

Сердце тяжело отбивало удары, словно ведро билось в глухом колодце. Марина медленно повернулась и посмотрела прямым и уверенным взглядом на Таньку.

− Разве это плохо, что я защищаю свой рассудок от помешательства? Тяжелое клеймо сведет меня с ума, а я хочу жить полной жизнью, − медленно и тихо проговорила она.

Танька немного оторопела, потом молча, открыла входные замки.

Марине вдруг стало себя невыносимо жалко, что она неожиданно разревелась. Напряжение, сковавшее ее уже такое долгое время, накрыло ее с головой и, если бы сейчас, ей сказали идти в милицию и во всем сознаться, она бы не пошла, а побежала бы туда. И за покушение на убийство и за убийство по неосторожности… Она бы во всем созналась, лишь бы наконец снять этот непосильный груз с души.

Но никто ее ни о чем не просил. Рядом стоял такой же человек, с такой же непосильной ношей, и помочь ей разделить тяжесть, никак не мог.

Марина сползла по двери на пол и обхватила себя руками. Перед глазами резко помутнело и все поплыло, она чувствовала, как рубашка на груди от слез стала мокрая и неприятно прилипла к коже. Она безумно хотела, чтобы ее сейчас кто-то обнял и погладил по голове, как это делала в детстве, ее мать. Она даже была рада, такому жесту, с Танькиной стороны, но та словно оцепенела и даже не пыталась успокоить ее.

Столько дней Марина пыталась крепиться, что сейчас словно сорвало платину. Она внезапно представила улыбающееся Славкино лицо, его сильные руки, когда он обнимал ее, его тепло, что согревал ее и его запах, что сводил с ума, отчего стало еще горше и тоскливее.

− Перестань, ну… Ты чего? − Танька присела перед ней на корточки и положила ладонь на ее руку. − Никто, тебя не обвиняет. Я тебе не мать, не Бог, чтобы судить тебя. Ты забыла? Я такая же, как и ты, какой с нас спрос друг для друга?

Марина отворачивалась от нее и уже сама жалела, что расплакалась. Сейчас, она явно понимала, что дело было совсем не в терзании совести, и уж никак не по пропавшему Антону. На самом деле, она жалела себя, жалела свои разбитые мечты, жалела свои холодные руки, которые не кем было согреть, жалела свою душу, что так низко опустилась в погоне за желаемым.

− Ты плачешь из-за… Антона?

Марина, от такого возмутительного вопроса, даже на мгновение забыла, что плачет. Слезы перестали литься и желание плакать и жалеть себя, моментально улетучилось.

− Ты совсем сдурела, − сказала с присвистом Марина и встала в полный рост. − Как я могу по нему плакать, когда хотела его убить?

С этими словами, она, наконец, открыла замок и стремглав кинулась вниз по лестнице к своей двери.

Про куртку, брошенную на пол у порога, она совсем забыла, поэтому сразу же спотыкнулась о нее, как только открыла дверь. Из-за этой оплошности, она неудачно наступила на свою ногу и подвернула ее. Злобно кинув ключи на пол, Марина упала на колени и снова тихонько заплакала. Теперь уже не от жалости к себе и не от боли, а от обыкновенной злости.

«Ненавижу тебя, ненавижу, − била она кулаком по вишневому ковру. − Всю жизнь мою забрал, забрал и выкинул. Лучше бы обидел, ударил, выгнал, чем столько времени висел камнем на шее. И что в итоге? Мы оба у разбитого корыта. И ты, и я. Ни тебе счастья, ни мне уже тоже».

Она легла на бок, обняла себя, прижалась губами к коленке и задумалась. Столь долгое Славкино молчание, могло говорить только об одном. У него есть своя жизнь, в которой нет места для Марины. Он счастлив, может даже с кем-то и давно забыл о ней.

«Кто, такая? Ах, та? Из далекого детства. Какой молодости? Вы о чем? Были совсем детьми, все давно забыто и отпущено на все четыре стороны. Теперь, я только нехорошее воспоминание, о котором скорей хотят забыть».

Марина на четвереньках поползла в кухню, достала из холодильника початую бутылку шампанского и сидя на полу, стала пить прямо из горлышка.

Глава 22

Утро, вернее полдень, был ужасен. Марина, с легким стоном, открыла глаза и почувствовала, как они не хотят разлипаться. Голова гудела, как всполошенный тысячный улей. Гадать нечего, у нее обычное похмелье. Она осторожно повернула голову, но почувствовала приступ тошноты, замерла, слушая свой желудок. Он был пустым и его жалобы были обоснованы. Вчера Марина так не удосужилась приготовить себе поесть. Она допила всю бутылку, и одетая уснула у себя на кровати.

Очень медленно, она сняла с себя одежду, захватила свой махровый халат, что валялся на кровати, прошла в ванную и набрала себе горячую ванну. Лучше, конечно, принять контрастный душ, но ноги ее не держали. Целого часа, что она мякла в воде, хватило, чтобы к ней вернулась жажда жизни. Закутавшись в халат, она вышла из ванной и уже, не ожидая Антона и не удивляясь его молчанию, пошла на кухню, попутно выключая в комнатах свет, что горел со вчерашнего вечера. Такое положение вещей ей начинало нравиться. Она могла развязать пояс халата и присесть в излюбленную позу на диванчик за столом, закурить первую сигарету, и не думать, что это кому-то может, не понравится. Поставить немытую чашку в раковину, которая будет стоять до вечера и дожидаться только ее, а не чужих рук, которые ее помоют.

Удалось сделать только две затяжки, рот наполнился горечью, и она затушила сигарету. Голова слегка закружилась, но через пару минут, все прошло. Завтракать не хотелось, она выпила только стакан воды, нашла трубку, набрала номер фотостудии с рекламного листка, где работала Танька и попросила ее к телефону.

− Ее нет, − ответили ей.

− А когда она будет?

− А ее уже не будет, она больше не работает здесь.

− Как?

− Она уволилась.

− Как?

В трубке усмехнулись.

− Обыкновенно. Как все, − и послышались гудки.

Марина закусила губу в сильной задумчивости и забарабанила пальцем по трубке. Потом она поплотнее запахнула халат и вышла на лестничную площадку.

Танькина дверь хранила глубокое молчание, когда Марина настойчиво стучала по ней. Ее очевидно не было дома, и Марина от этого почувствовала еще более глубокую ноту одиночества. Так хотелось выговориться, поплакаться, она даже могла вытерпеть Танькины резкие слова, лишь бы не оставаться одной, наедине со своими мыслями, что сильно разъедали ее изнутри.

Вернувшись в свою квартиру, она набрала до боли знакомый номер телефона. Ей ответил женский резкий голос, и Марина сразу положила трубку.

Медленным шагом она долго ходила по квартире кругами, где единственный источник звука принадлежал настенным часам, потом прошла в кухню и поглядела в окно. Смеркалось. По стеклу стекла крупная капля, которая оставила за собой еле заметный след, на мокром асфальте искрились и блестели лужи, а голые, черные деревья казались беззащитными и одинокими, как ее фигура в темном квадрате окна.

Дача! Он, наверное, там. Конечно! Отсиживается, чтобы помучить ее своим исчезновением. Надо было сразу ехать туда. Ехать и заканчивать со всем этим фарсом.

Несколько минут у нее ушло на то, чтобы одеть джинсы и свитер и еще минута на то, чтобы постоять с закрытыми глазами, чувствуя приступ тошноты. Потом она позвонила в такси, вызвала машину и надевая на ходу куртку, вышла из подъезда.

Эта поездка, никакого результата не дала. Дом был необитаем, хватило мимолетного взгляда. Это обескуражило ее и всю обратную дорогу она нервно искусала себе губы в кровь. Появился какой-то панический страх, который дремал до этого, надеясь на очевидность Антонова местопребывания.

По приезду домой, она снова забарабанила к Таньке в дверь, пытаясь унять предательскую дрожь, но ответом, на ее мимолетную истерику, была только тишина.

Марина опустила руки, прижалась лбом к двери и в отчаянии медленно спустилась к себе в квартиру.

На ходу раскидывая свои вещи, она пошла себе в комнату, и легла на кровать.

Думать ни о чем не хотелось, появилось какое-то пассивное состояние. Марина бесцельно водила глазами по потолку, пока дремота не одолела ее.

Телефонный звонок напугал ее, она резко вскочила с постели и сдерживая свое шумное дыхание, прислушалась. В квартире была абсолютная темнота и это напугало ее. Когда снова раздалась звонкая трель, Марина сорвалась с места и подбежала к телефону. Трясущимися руками она подняла трубку и осторожно поднесла ее к уху, чувствуя, что сердце сейчас выпрыгнет из груди.

− Алло! Алло! Антон? − раздался знакомый голос.

− Нет. Это Марина. − еле проговорила она. Кого-кого, а голос свекра она бы не хотела сейчас слышать. Марина судорожно начала придумывать, что ей сказать про Антона, но Валерий Семенович быстро прервал ее путаные мысли.

− Здравствуй, Марина. Очень рад слышать твой голос.

− Здравствуйте, Валерий Семенович. Я тоже рада слышать вас.

− Вы еще не улетели? Я вдруг подумал, что непременно, хочу вас видеть у себя дома. Антон мне не говорил еще о ваших планах, но думаю, вы не будете против, если заглянете к старику и порадуете его своим присутствием.

− Какой же вы старик, − рассмеялась Марина, чувствуя, как немеют ноги. − Вы в самом расцвете сил.

− Спасибо, спасибо, − смущенно рассмеялся свёкр. Он был доволен Марининому определению, которое сам практически выдавил из нее. − Где сын? Хочу поговорить с ним.

− Э… − Маринины глаза забегали в поисках выхода. − Он вышел…

− Куда? Надолго?

− Не знаю…

− Я хотел позвонить ему на личный телефон, но он оставил его в офисе, своему заместителю.

− Вы можете все обговорить со мной, − торопливо сказала Марина, опасаясь, что он захочет перезвонить позже.

− Гм… Ну хорошо. На какое число у вас билеты?

− Мы еще не брали их…

− Как!? О чем думает Антон? У него отпуск такой короткий…

− Может он не хотел лететь еще куда-то? Может он хотел сразу к вам приехать и сделать сюрприз? − Марине было стыдно за свою ложь, но ей надо было как-то усыпить бдительность свекра.