Под веткой сирени

– Зачем? Это из-за той истории, которую я тебе поведал? Впечатлилась?

Чтобы избежать недопонимания, я кратко рассказала об Эвелин и своих подозрениях. Альфред присел на табурет возле стойки, слушал внимательно, не отводя глаз. Уже целых десять минут как улыбка покинула его лицо, мужчина сосредоточился на каждой моей фразе, дабы ничего не упустить. Поразмыслив с пару минут, он ответил:

– Ох, ну дела, да ведь можно было сразу рассказать, попросить. Я всегда готов помочь. К чему эти шпионские игр? Ох уж эти девчонки. Ладно…

– Затормозила, прошу прощения.

– Уверена, что посмотреть хочешь? Порой всё лучше оставить неизвестностью, дитя. Меньше знаешь, крепче спишь.

– Сон пропадёт, если я не буду знать наверняка. Что там ни записано, – я готова. Прошу, покажите.

Мне давно твердили о моей помешанности на гибели сестры, но посмотрела бы я на этих людей, потеряв они самое ценное. Никому до меня дела не было, кроме неё.

Альфред вышел в мелкую комнатушку и вернулся уже с трухлявым блокнотом в руке. Картонная обложка отслаивалась по краям, а пружины сбоку ослабли. Как бы страницы не вывалились…Еще чуть-чуть и мои глаза вывалились бы из орбит. Я была готова вырвать блокнот из рук медленного мужчины и уже самой долистать, но Альфред остановился на одной странице и показал мне. Ох, ох, ох! Что, если там моя Эвелин?

– Нашли? – с надеждой посмотрела я на него, касаясь края обложки.

– Да, вот, шестая снизу на правой странице, – Альфред ткнул пальцем в нужное место.

– Так… «Эвелин Броукшейн», – гора упала с плеч, и я закрыла блокнот, прижавшись щекой к плечу Альфреда, которое очень кстати оказалось в нескольких сантиметрах от моей головы.

– Ну, что? – спросил он и забрал блокнот.

– Это не она. Наверно, было глупо полагать, что это возможно, но я все-таки допускала такую мысль. Извините, с ума схожу, наверное.

– И ведь это хорошо! – Альфред мягко похлопал меня по плечу. – Не то, что ты сошла с ума, а то, что всё хорошо. Что ж, пошли по комнатам. Час уже поздний, и мне помнится, ты завтра рано выезжаешь. Поспи подольше, беги к себе.

Мы уже второй раз за вечер пожелали друг другу добрых снов, и я направилась в комнату с мыслью о том, как глупо я себя повела.

Видеть чужую фамилию я была несказанно счастлива. Жаль и Эвелин Броукшейн, но за свою сестру моя душа болит сильнее. Это ведь точно не она…? Парень отделался шрамом, а девушка наверняка сейчас с покалеченной психикой. Какая злость движет людьми? Как случилось, что мужчина, который должен оберегать, толкает себя на извращённые поступки? Пусть всё это обойдёт меня стороной.

На улице похолодало к моменту моего возвращения внутрь. Из-за открытой местности перепады температуры ощущались сильнее, холод пробирал до мозга костей. И в то же время утром мы все будем изнывать от жгучей жары. Но это будет потом, сейчас же следует утепляться. Я нырнула в свой колючий плед и тут же вся зачесалась. В моё отсутствие воздух в комнате пропитался туалетной водой, отчего здесь прибавилось уюта, и как только моя голова коснулась подушки, я сразу же вырубилась, не успев даже о чем-то подумать. День вымотал меня всю.

7

К сожалению, сон был слишком короткий для того, чтобы отоспаться как следует. Как и предвещал Альфред, рано утром меня разбудил стук в дверь, – это были родители.

– Ми-и-и-ила-а-а-ая-я-я-я-я! Папа сейчас пойдёт уносить вещи и заводить машину. У тебя пятнадцать минут, – прокричала мне мама через дверь.

Какие пятнадцать минут? Совсем уже. Я не умытая, голодная и не выспавшаяся. Мне нужно как минимум прийти в себя после пробуждения, и лишь на одно это уйдёт всё это время. Глаза были словно в песке и чесались, я чувствовала себя разбитой из-за того, что меня резко выдернули из сновидений. Зачем так торопиться, никто в наш дом не заселится раньше нас.

– Хорошо, мам! – крикнула я в ответ не очень доброжелательным тоном и накрыла голову подушкой. Вот бы кто-нибудь нажал на неё сверху, чтобы прекратить мои страдания.

После пары минут потягиваний на кровати и холодного душа я напялила вчерашнюю одежду и собрала рюкзак. Сразу же пожалела, что не постирала одежду. Я ведь весь день в ней потела. Мерзость. Еще и рюкзак постоянно спадал у меня с плеча, и это дико меня раздражало. За ночь он будто стал тяжелее.

Что ж. Спасибо этому дому, пойдём к другому.

В коридоре по-прежнему стоял тот же запах, но уже менее уловимый. За ночь мы наверняка слились с ним воедино. Сквозь окна в помещение проникал солнечный свет, который подсвечивал все пылинки в воздухе и приветствовал нас, знаменуя начало нового дня. Нового и достаточно жаркого. Без крема моя кожа покрылась чешуйками от такой температуры.

За стойкой пусто, в коридоре тишина. Не хотела уезжать, не попрощавшись с Альфредом. Неужели он спит? Ах, да. Время ведь семь утра. Я подождала пару минут в надежде, что он выйдет, но никто не появился, кроме двух пролетающих мух. Я всунула свой комнатный ключ в нужную ячейку на деревянной полке и направилась к выходу, напоследок еще раз оглядевшись в надежде увидеть выходящего из комнаты Альфреда. Но, увы, этого не произошло.

Вдруг я услышала, как папа яро сигналит из машины, которую он переставил поближе.

– Живее! – недовольно поторопил меня отец.

– Ты зачем шумишь? Люди еще спят! – крикнула я ему, указывая рукой на мотель.

Меня это взбесило, в то время как мама безучастно поправляла свою прическу. Зачем ты её поправляешь, если через десять минут из окна тебя обдует потоком ветра? Железная логика. Я завалилась на заднее сиденье с диким желанием подремать, чтобы моё сознание стало ясным.

– Ты позавтракала? – обернулась ко мне мама.

Мне пришлось приоткрыть один глаз, устало смотря на неё исподлобья. Естественно, я не ела. Не успела.

– Нет, я ничего не ела, – ответила я, и мой живот проурчал эти слова вместе со мной.

Мама полезла в сумку-холодильник и начала перебирать в нём заготовленные дома бутерброды. Протянутый мне сэндвич был с подкопчённым салями, сыром и немного какой-то зеленушки сверху. Всё это зажато между двумя ломтиками чуть потвердевшего серого хлеба. Вот бы оно еще было съедобным.

– Спасибо, – я поправила хаотично разбросанные по хлебу ингредиенты, – а попить случайно не найдется?

Мама будто ждала этот вопрос.

– Естественно найдётся. Какая мама не подготовится к этому? Держи, – она достала из бокового кармана двери бутылочку с яблочным фрешем, – он ведь тебе нравится, верно? Я помню. Твой любимый.

Я улыбнулась ей в ответ и потянулась вперёд за напитком. Сюр. Яблочный фреш был любимым напитком Эвелин, но никак не моим. Мне нравился апельсиновый. У нас дома раньше была соковыжималка, и мама часто делала сок нам с сестрой, но после её смерти перестала. Стараться лишь для одной дочери стало пустой тратой времени. А куда уж ей, такой занятой. Важнее салат взрастить.

Пока наша машина дрожала на каменистой дороге, я с приятной грустью посмотрела вслед «Пустынному оазису». Я долго буду помнить его добродушного хозяина. Прощай, Альфред. После тошнотной тряски удалось заснуть в позе эмбриона практически до конца поездки.

8

После детища Альфреда мы проехали еще часов шесть, пока не начали прорисовываться очертания Пенбрука. Общая цветовая гамма города была выдержана в современном стиле – оттенки коричневого и оранжевого. Миновав мост, разделяющий трассу от городских дорог, наша машина въехала в окрестности города.

Он состоял из малоэтажных кирпичных строений, этажей пять или шесть, не больше. Местами город утыкан подобиями высотных зданий и, наверняка, это торговые или бизнес центры. Отсутствие вычурных и громадных домов-муравейников пробуждало чувства уюта и комфорта, которые теплом отзывались в моём сердце с каждым новым проеханным метром. Терпеть не могу шумные города, вечные толкучки из людей и пробки на дорогах.

На окраине города, по пути в центр, располагались частные сектора с зелёными лужайками, которые напомнили мне наш родной Вэствиль. На десять минут я почувствовала себя как дома.

Вид за окном постепенно сменился на более городской – модные магазины с панорамными окнами, показывающие всю красоту витрин с летней одеждой; манящие кафе и рестораны всех кухонь мира; множество парков, цветные билборды с рекламой и в меру оживлённая активность на улице. Прохладный воздух здесь казался свежее, небо было более голубым. Глаза с неподдельным интересом цеплялись за всё. За мелкий зелёный куст у светофора, за бабульку с собакой, за каждую встречную машину. Всё казалось таким новым и ярким, особенно в самый разгар дня.

Мы ехали медленно, заворожённо разглядывая всё вокруг. Для жителей Пенбрука жизнь текла своим чередом, никто не заметит новую машину. Зато для этой самой машины с этого самого момента, с этой самой секунды, меняется всё, что нам было так привычно до прибытия сюда.

– Ой, папа, папа! – окликнула я, стуча его по плечу, – видел там кафе, которое только что проехали? Крутая вывеска. Никто не запомнил название?

– Какое кафе? – мама устало закатила глаза, не понимая моего интереса, – таких кафе здесь миллион. Скотт, не слушай, поехали уже. Будем останавливаться у каждого места, которое нам понравится, весь день потеряем.

Да и хрен с вами. Сама потом найду.

Нежно голубая вывеска, напоминающая волну и выбивающаяся из стиля окружающих бежевых домов, на которой белыми буквами красовалось короткое название. Сквозь большие окна я заметила стеклянный аквариум вдоль всей стены. Такого еще нигде не видела. У нас ведь дома кафе мало. Все ходят к миссис Роуз. Я визуально запомнила это место и найду без труда. Спойлер… я его так и не нашла самостоятельно.

– У меня уже пятая точка затекла. Ну, долго там еще? – мама не переставала ныть и массировала своё бедро кулаком. Будто одна она, бедняга, устала ехать в тесной машине.

Спустя двадцать минут после въезда в центр мы припарковались возле нашего нового дома. Точнее, дома родителей. Я же всё-таки решила обитать в общежитии. Оно было ближе к универу, чем наш дом. Возможность экономить полчаса в обе стороны меня привлекла, а если соседка будет адекватной, то я не против жить там.

– Мэри, сядь спокойно, – прервал её папа хмурым взглядом. Он был как всегда сосредоточен на чём-то своём.

Меня жутко раздражало то, что помимо того, что отец сам редко позволяет себе выражать позитивные эмоции, так он еще и маму в этом упрекает.

Двухэтажный дом смотрелся скромным и был выдержан в общем коричневом стиле остального города. Родители в несколько рейдов переносили вещи, а я со своим рюкзаком пробралась внутрь вдоль каменной тропинки, где уже стояли коробки с вещами, которые папа отправил вместе с грузовиком. Внутри дом был просторнее того, где мы жили в Вэствиле. Всё такое светлое, непривычное. Нужно будет обязательно купить шторы.

– Ну, как тебе дом, дорогая? – напугала меня мама, высунувшись из-за спины.

– Мама, меня чуть Кондратий не хватил, – я со всем своим актерским мастерством схватилась за сердце, показывая весь ужас сложившейся ситуации.

– Ой, ты девка молодая, с тобой ничего не будет. Смотри, тут спальня, одна из ванных комнат находится по другую сторону лестницы на второй этаж, а здесь… – она повела меня следом в соседнюю комнату, взяв за руку, – кухня. Некоторую технику еще нужно будет докупить, чтобы всё выглядело современно, но в целом пока так.

– А моя комната где?

– Прямо по лестнице и направо. Слева наша с папой спальня, поэтому твоя в другом конце этажа.

– Я полетела к себе, с остальным потом разберусь.

Когда я переступила заветный порог, меня встретила комната раза в полтора больше моей предыдущей с новеньким, еще запечатанным матрасом на массивной деревянной кровати и окрашенными в белый стенами.

Я разобрала вещи, вскрыла матрас и плюхнулась на него. Я чувствовала такую усталость с дороги и была разбитой. Разбитой и одинокой. Я бы хотела сейчас получить заветное смс от близкого человека по типу «как ты? ты доехала? всё хорошо?». Но у меня его нет.

Каждый день я чувствую тоску оттого, что у меня нет близкой души, с которой я могу делиться всем на свете. Хоть Лу и оказалась полным разочарованием, она была одной из тех немногих, с кем я искренне дружила. Мы часто сбегали на вечеринки ночью, гостили друг у друга, я посвящала её в свои самые заветные тайны. Жаль, что она поменялась. Или, может, она всегда была такой, а я просто не замечала и смотрела на жизнь сквозь розовые очки?

Глаза сразу стали влажными, слёзы больно щипали. Мне бывало так погано на душе, а выслушать некому. Мне некого обнять, некому выговориться, некому уткнуться в плечо. Все мы люди, которым нужен близкий человек. Тот, который скажет «я рядом, и ты можешь мне довериться».

Когда тебе двадцать один, ты еще имеешь хороший шанс обрести новых друзей, но всё-таки какова вероятность встретить их, если за все прожитые годы ты сделать этого так и не умудрился?

Я вытерла остатки полувысохших слезинок со своих глаз и, проминая свой матрас, начала раздумывать о планах на ближайшие дни. Университет начинался лишь через неделю.

9

Несколько дней мы разбирали вещи, ходили по магазинам в поисках разной мелочи для дома и посетили пару уютных ресторанчиков в центре города. Увы, кофейню, которую я приметила по дороге домой, я пока так и не нашла, но я всё еще держу в голове её интересный дизайн и представляю вкус кофе с десертом, которые я когда-нибудь попробую. Надеюсь, там есть шоколадный фондан. М-м-м-м. От одной лишь картинки в голове у меня повысилось слюноотделение.

Завтра будет первый учебный день. Утром я собрала основную часть вещей с собой в общежитие, и папа хотел подвезти меня прямиком туда, но пришлось отказаться. Чтобы выглядеть серьёзно, я оделась во всё черное. Черная толстовка, чёрные спортивки. Нужно произвести достойное впечатление, важно не показаться дурочкой.

Перед выходом мама пристала с расспросами, всё ли я взяла и куда планирую сходить. Женщина, не изображай из себя примерную мать.

После смерти Эвелин они с папой всегда держали меня рядом с собой, словно на коротком поводке, а я и сама никуда далеко или надолго не уезжала. Однако по маминым жестам и эмоциям было видно, как нелегко ей даётся то, что я решила жить не в нашем доме. Она стояла с поджатыми губами и выглядела растерянно в своём струящемся голубом платье домохозяйки. Не знаю, как бы на её месте поступила я. В любом случае, жизнь продолжается, и никого не будешь стеречь до конца его дней.

Дорога на автобусе заняла минут двадцать. Общежитие смахивало на один из кампусов самого университета, нежели на простое пристанище студентов.

Здесь всё было так чисто, так «свежо» и по-доброму атмосферно, что все мои стереотипы об отвязной общажной жизни вмиг развеялись. Вокруг царила сплошная какофония, сложившаяся от разговоров сотни студентов. Давно я не чувствовала себя частью молодого сообщества, не находилась среди ребят моего возраста. В последний год я даже перестала ощущать свой возраст, позабыв, какая я юная и зелёная. Мне еще предстоит прочувствовать всё веселье.

На первый взгляд народ вокруг казался улыбчивым и даже дружелюбным. Пока что город не разочаровал моих ожиданий, а если крохи волнения сидели в моей голове, то сейчас они пропали напрочь. Зуб даю, что я вольюсь в эту атмосферу и без затруднений завяжу дружбу с кем-то из ребят. Широко улыбаясь, я топала по тропинке в сторону здания и рассматривала окружение.

– Куда прёшь, дура?! – в меня врезался дурно пахнущий, здоровый парень, и я отшатнулась. Подходящих слов подобрать не удавалось, сейчас следовало чётко следить за первым впечатлением и не наживать лишних проблем.

– Я-я-я, э-эм… – я затормозила и замялась, смотря на грубого молодого человека с меня ростом.

– Тебя что, не кормят? Рот открыть не можешь, —засмеялся он конским смехом прямо мне в лицо, слюни каплями полетели на меня.

Какой мерзкий тип, еще и жирный. Неудивительно, что мы столкнулись, ведь в него сложно было не попасть. Как бы ему ответить? Вежливо или всё-таки показать, что лучше быть со мной осторожнее?

– Совсем тупая что ли? Так и будешь молчать, вылупив крысиные глаза на меня?

Что за грубиян! Подобным образом разговаривать с незнакомкой, это кто из нас ещё тупой? Бурлившее во мне раздражение заставляло кулак сжаться от злости, руки так и чесались ударить его. Так, время вспомнить слова Эвелин и ответить ему так, чтобы не казаться тряпкой.

–– Такая толстая скотина ничего помимо оскорблений в сторону девушек придумать не способна? Знаешь, длинным языком часто компенсируют маленькое мужское достоинство, – выпалила я абсолютно уверенным голосом, но через мгновение ощутила стыд. Обычно я веду себя культурнее, да и вышло менее удачно, чем звучало в голове.

Несколько ребят, стоявших рядом, тихо хихикнули, прикрывая рот рукой. Одна из группы девчонок подняла вверх большой палец, поддержав мой выпад. Наверняка этот дурак обладал неприятной репутацией и не славился званием джентльмена. Миловидное личико незнакомки не соотносилось со сказанным ранее, и парень не ожидал от меня подобной колкости.

– Что? Да я тебя…!! – мужские ноздри расширились от злости.

– Бен! – чей-то мужской голос окликнул парня.

Он обернулся, жестом показывая, что сейчас подойдёт и бросил напоследок, тыча в меня пальцем:

– Ты своим язычком не дерзи больше, а то ему придется столкнуться с тем, что ты посмела назвать маленьким. Сама увидишь, какой он, – Бен неприятно ухмыльнулся своими потрескавшимися губами, двинув бёдрами вперёд в неприличном жесте, и ушел прочь.

– Мерзость. Всё же не все тут дружелюбные, – сказала я вслух с обречённым вздохом. Уголки рта опустились, я уже не сияла прежней радостью. С психом рванула внутрь, раскисать не было времени.

Заполнив бумаги и забрав ключ, со вспотевшей спиной я поднялась к себе на четвёртый этаж по старинной, резной лестнице, перила которой отполировали руки студентов. Широкие ступени удлиняли шаг, отчего мышцы на ногах прочувствовались ярче ожидаемого. Я остановилась перед дверью в попытке собраться с мыслями. Сейчас я войду и познакомлюсь с человеком, жить с которым мне предстояло ближайшие несколько лет. Ребристый след от лямок рюкзака впечатался в кожу руки оттого, с какой силой я сжала их.

– Хэй, какие люди! – услышала я, не успев открыть дверь до конца.

Соседкой оказалась девчонка со светлыми, на вид иссушенными волосами. Выглядела она примерно на мой возраст, наверняка числится на том же курсе, что и я. Соседка внимательно рассматривала меня, захлопнула книгу, лежащую на коленях, и сложила ногу на ногу. Воцарилось неловкое молчание. Ладно, по крайней мере, на первый взгляд она вроде нормальная и не похожа на фрика.

– Полагаю, я твоя соседка? – от меня последовал вполне логичный вопрос, хоть бы девушка не посчитала меня глупой.

Я попутно оглядела комнату, на удивление не похожую на старую лачугу. Бежевые стены, покрытые краской вместо обоев. Возле двух раздельных кроватей расположились личные шкафчики, зеркало в пол и плюшевый пуфик синего цвета. Шторы в том же оттенке, что и пуфик, при этом слегка потрёпанные. У каждой из нас свой рабочий стол из дерева.

– Да, живём мы теперь вместе. Я Севул Тян. А ты, должно быть, Энн, верно?

Севул Тян? Чего? В ней нет никаких азиатских черт. Только не говорите мне, что она…

– Для конкретики. Это я называю себя Севул Тян, – продолжила она с игривой улыбкой, – а так, моё имя по паспорту Келли, но мне оно не нравится.

Она показушно сморщилась после упоминания реального имени, и только сейчас я заметила, что на Келли надет парик низкого качества и ненатуральным пошивом в районе корней волос. Блестящая, синтетическая светлая шевелюра на несколько сантиметров приподнималась над уровнем каштановых волос самой девушки. Боже, хоть бы не какая-нибудь сектантка или фанатка K-pop.

– А имеется короткая версия имени? – спрашивать неудобно, но перспектива звать её настолько странным именем мне не прельщала.

Зелёные глаза заискрились, вычисляя степень моего неуважения к её личной жизни и жизненных принципов. Я застыла на месте, но тут же улыбнулась с её желтой футболки цвета лимона, надетую на тонкую белую кофту с длинными рукавами. Это в своём роде «привет из 2010-го» или даже раньше. Одежда контрастировала c чернотой моих тканей.

– Короткой версии нет.

Что ж, ладно. Кажись, для неё это важно, а потому придётся придерживаться правил.

– На тебе парик? – поинтересовалась я, сев на кровать напротив Келли.

– Да, – девушка погладила свою шевелюру, – тебе нравится?

Конечно, нет. Ужас, но пришлось поддержать разговор:

– Да, очень мило. А свои волосы у тебя какие? Или ты всё время носишь парик?

Удовлетворённо улыбнувшись мне, она стащила с головы свою синтетическую шевелюру, и я увидела шикарные волнистые темные волосы до лопаток. Они сияли здоровым блеском, струились по плечам. Келли сейчас выглядела намного симпатичнее. Её мягкие черты лица, неброский макияж с тонкими стрелками и чёткая линия скул гармонично сочетались с такой прической.

– Как-то так, – Келли похлопала густыми ресницами в ожидании моей реакции.

– Твои волосы такие хорошие, зачем ты носишь парик?

– Первый день и уже допросы?Я люблю быть разной. Люблю меняться и быть яркой каждый день. Иное просто скучно. Все ребята такие одинаковые, я не желаю быть как все, вы обычные и ничем не запоминаетесь. Я в этот мир пришла не сливаться с толпой.

Исчерпывающий ответ… Она подняла с тумбочки расческу и принялась разглаживать густющие и ухоженные волосы. Это варварство – прятать их за париками, которые выглядят в миллион раз хуже! Странная девчонка, но хотя бы не агрессивная. Наверное… Постараюсь найти с ней общий язык, ведь нам придётся вместе жить.

– Энн, ты обедала уже? Пошли в «Глорис», он напротив. Есть хочется до одури.

– Я бы поела чего-нибудь. А какая там кухня? – приободрилась я, а живот заурчал от таких вопросов.

Пока мы болтали, я переоделась в белую футболку с шортами из дышащего льна (мама сказала, что пятая точка в таких потеть не будет).

– Это простое кафе, еда на любой вкус. Хоть бутерброды, хоть паста, хоть салат. По цене весьма бюджетно, – сказала она и подошла ко мне, – тебе помочь?

Она без стеснения потянулась близко ко мне, чтобы заплести волосы, но я аккуратно увернулась, сделав вид, что нужно кое-что взять в рюкзаке. В воздухе повисла неловкость, которую нужно было немедленно разрядить. Тем временем, активные шаги, раздававшиеся из коридора, словно целенаправленно приближались к нашей комнате.

– Келли-и-и-и-и! – прозвучал звонкий женский голос, хозяйка которого начала открывать нашу дверь, даже не постучавшись хотя бы ради приличия. Девушка явно чувствовала себя здесь уверенно.

Келли закатила глаза и крикнула в ответ, застучав руками о кровать:

– Лили, тебя разве не учили предупреждать о визите?! Наглая девчонка! Каждый раз одно и то же.

К нам в комнату бесцеремонно вошла высокая длинноволосая девушка с едва уловимым здоровым румянцем на щеках. Её карамельные волосы теплым цветом подсвечивались под солнечными лучами, проникающими с улицы. Хм, типичная звезда универа с оравой подружек и нескончаемым потоком поклонников? Неудивительно, что вошла она сюда словно к себе домой.

– Я знала, что ты обрадуешься, лапуля, – ответила Лили, и вмиг взгляд её метнулся ко мне, – оу, у тебя новая соседка? – она с искренней улыбкой юркнула ко мне, поправляя свои размашистые летние штаны.

– Я Энн. Буквально минут двадцать назад пришла, – ответила я, заплетая хвост.

– Рада встрече. Я Лили, как ты уже могла понять исходя из воплей нашей дорогой Севул Тя-я-ян. Она же Келли, она же зануда, она же бунтарка. Хотя таким именем она себя зовёт лишь первые минуты знакомства, проверяет твою реакцию, насколько сильно́ твоё недоумение.

Келли прожигала девушку взглядом, ведь та тараторила, даже не позволив хоть слово вставить моей соседке. Вот-вот и её терпению придёт конец, и Келли треснет эту симпотягу. Интересный дуэт, неоднозначный и явно контрастный. Лучшие подружки?

– А вы куда собрались? – гостья осмотрела нас хитрющим взглядом в надежде на интересную новость. Сто процентов та пойдёт с нами, даже если не позовём с собой. Эта девушка не из скромниц.

– Я позвала Энн сбегать пообедать в «Глорис», – выдала наши планы Келли и слегка прищурилась в ожидании ответа Лили. Три, два, один…

– Обожаю это место. Я иду с вами, девчонки.

Такую реплику я и ждала. А я что? Я не против, ведь новые знакомства всегда идут на пользу, да и Келли вроде как не отнекивается.Да и это бесполезно, дураку ясно, что Лили – своенравная девушка и всё равно сделает так, как хочет она. Её голубые глаза сверкнули радостью, когда она заметила отсутствие возражений.

«Глорис» действительно располагался через дорогу от нашего кампуса. Лили постоянно шутила и расспрашивала меня о Вэствиле и о том, как прошла дорога до Пенбрука. Никакой заносчивости, простота и обаяние вку́пе с женским очарованием, притягивающим к себе.