скачать книгу бесплатно
– Не, не. Кофейку покрепче, – Тимофей прислушался к внутреннему мироощущению: некая слабость и приторможенность, но в принципе – почти порядок. Даже голова не болит.
– Ты прав, пожалуй… – Лёха долил воды в чайник, включил. – На промзону меня закинешь? Надо с мужиками потрещать насчёт стоянки на зиму. Чего-то лень за своей в гараж тащиться.
– Не вопрос. А что у тебя с Полоховым? Ты же у него сколько лет ставился?
– Цену с ноября поднимает. Говорит – раньше-то, пока я на аренде был, он типа как своему скидку делал, а теперь, мол, я сам по себе, так что платить должен по полной… До чего жадный хмырь всё-таки!
Обжигающий кофе сделал своё дело: мозги обрели ясность, кровь по жилам побежала шустрее. Вместе с тем вернулось и тягостное ощущение неясности ситуации. Новости, поведанные вчера Леной, спокойствия не добавили.
– Лёх, слушай… Что-то не по себе мне. А если сегодня и в самом деле чрезвычайное объявят? – Тимофей достал телефон, с отвращением глянул на сообщение об отсутствии сети.
– Ну, объявят. И что? Патрули, может, усилят по ночам… Что такого-то?
– Да… Фиг знает! У тебя канистры под бензин есть лишние? Залиться бы под завязку на всякий пожарный. А то вдруг перебои какие… Работать-то как потом?
Лёха покачал головой:
– Что-то ты, Тим, на пустом месте кипеш затеваешь. Ладно, заскочим тогда ещё в гараж. Двадцатилитровка где-то лежала со старых времён.
Наконец они вышли на улицу. Холодно не было, но низкие серые тучи полностью скрывали небо: и не поймёшь, в какой стороне солнце.
Отчётливо пахло гарью, и запах был отвратный, не лесной. Чуть ли не каждое лето где-то в районе горела тайга, и когда ветер дул в сторону города, всё затягивало сизой дымкой, от которой першило в горле и щипало глаза. Но тот дым всё-таки пах костром, смолистой сосной… А тут явно вонь от залитых водой горелых тряпок…
– У нас вчера днём что-то горело, местах в семи сразу… И у вас тут началось, что ли? Столько пожаров разом – в жизни не видел. Поджоги, может?
Лёха лишь как-то недовольно пожал плечами.
Собачий галдёж слышно было ещё за квартал. Тимофей не придал этому особого значения, но мысль мелькнула: «Со стоянки, что ли?» Минут через пять они подошли к воротам.
– Капец!
Шлагбаум из толстой двухдюймовой трубы был загнут в дугу и выворочен вместе с мощной забетонированной опорой. По углам парковки стояли собачьи будки, и ошалевшие животные рвались с цепей, заходясь в жутком лае. Здоровенная лохматая кавказская овчарка не переставая выла, вынимая душу; хотелось пристрелить её, чтобы не мучилась.
Дальний проезд выглядел так, словно по нему проехал бульдозер с клыком, да ещё с пьяным танкистом за рычагами. Морды некоторых машин были свёрнуты и расплющены; вдоль дороги извивалась глубокая – в полметра – извилистая канава. Укатанная глина с гравием была словно вспахана; справа, за сторожкой одна из машин лежала вверх колёсами, оборвав сетку забора. Не считая собак, вокруг не видно было ни души.
Тимофей едва ли не в панике бросился к своей хонде. К счастью, все оказалось в порядке.
Его слегка потряхивало, пока он заводил двигатель и выруливал за ворота. Стоянка вызывала желание убраться подальше и как можно скорее. Сразу за снесённым шлагбаумом он остановился, поджидая Лёху, поднявшегося наверх, в дежурку. Тот почему-то не торопился спускаться обратно.
– Лёх, что там?
– Иди глянь-ка.
Тимофей секунду поколебался; не стал глушить машину, а дверь оставил распахнутой. Ещё раз оглянулся вокруг.
По небу ползла всё та же низкая, почти зимняя хмарь. В ста метрах за бело-золотой берёзовой полосой по проспекту сновали машины, с ветвей, потревоженных лёгким ветерком, медленно и красиво опадали жёлтые листья. Никого…
Он поморщился от невыносимого загробного воя и осторожно поднялся по крутой деревянной лестнице. Лёха стоял у двери и разглядывал что-то внутри. Тимофей заглянул ему через плечо.
Небольшая комнатушка, маленький стол в ближнем углу, рядом – кресло из бордового кожзама. У стены – топчан, укрытый красно-чёрным клетчатым одеялом. Крохотный телевизор на полке. С кресла – вид в два окна: за ворота и на стоянку.
Каморка была усеяна мелким хламом – клочками журналов, рваными тряпками, какими-то проводами, обломками карандашей и шариковых ручек, осколками вдребезги разбитого старинного, ещё дискового, телефона.
На столике от края до края был нацарапан огромный крест. «Нацарапан», впрочем, слабо сказано: глубокие, чуть не на треть продравшие столешницу, неровные борозды повергали в недоумение: каким образом можно было такое сотворить?!
На топчане валялась половинка регистрационной книги, оторванный край выглядел более чем странно, какими-то полукружьями, словно его откусывали; такие же следы покрывали верхний край спинки кресла; вырванные куски поролона и красного дерматина лежали тут же, на полу.
– Что за хрень тут произошла? – голос Лёхи выдавал искреннее недоумение. – Что делать-то? В ментовку звонить? И сторожа нет…
– Что скажем? Кто-то, мол, кресло погрыз и машины распинал? Кстати, да: а как ты звонить-то собрался?
– Блин! Я и забыл, что…
– Вот что я тебе скажу: давай-ка валить отсюда. В городе явно происходит что-то… Не знаю что! Но с каждым днём всё хлеще. Так что летим к тебе в гараж, хватаем все ёмкости, какие есть – и на заправку. Ты свою тоже заводи, на всякий случай залей под крышечку. Знаешь, бенз никогда лишним не будет…
Подъехав к ближней заправке, Тимофей присвистнул: очередь стояла машин в двадцать; такого он не видел уже давненько. Лёха на своём «Хай-Эйс» пристроился позади.
Через час, заправившись, они отъехали в сторонку – поболтать напоследок.
– Чуешь? И это только начало. Завтра тут их будет на полкилометра.
Лёха мрачно кивнул:
– Похоже на то.
В очереди наслушались всякого. Пожары, оборвавшиеся лифты, исчезновения людей. Убийства, настолько извращённые и кошмарные, что верилось в них с трудом. Кто-то гнал откровенную чушь про инопланетное нашествие, кто поадекватнее валили всё на террористов… Тимофей всю эту клюкву выслушивал с великим сомнением, поэтому сильнее всего его насторожили слухи не об убийствах, а о том, что не только поездов нет уже двое суток, но и автотранспорта со стороны Иркутска.
Мысли пронизывало раздражение: он терпеть не мог всяких неясностей. А тут ещё всё время вставала перед глазами жутковатая картинка с парковки. Да Ленины страшилки с кровавыми трупами…
Лёха крепко сжал руку Тимофея.
– Ну ладно, Тимыч. Заскакивай почаще. Особенно, если со связью эта хренота затянется. Я, пожалуй, возьму «Урал», пару бочек, да съезжу на Комбинат, соляры залью… Ты там разузнай у вас, на Левом – правда что ли на Иркутск дорогу закрыли? Это ж – вилы тогда! Блокада!
– Угу… Ну, бывай.
В тревожном смятении Тимофей даже не стал искать попутных пассажиров и прямо с заправки погнал домой.
«Если перекрыта Иркутская трасса и одновременно железнодорожная ветка, то… Лёха правильно сказал – блокада! Аэропорт… Сколько лет назад его закрыли-то? А по воде… Пока организуют… Чёрт! А ведь бензин – это ерунда по сравнению с… Интересно, еды на сколько дней в городе? Так…»
Заскочив домой, он достал из тайника на лоджии увесистую пачку, завёрнутую в полиэтилен. Поразмыслив секунду, отсчитал десятку. На магазины решил времени не тратить, поехал сразу на оптовые склады.
По дороге он настороженно косился на дымные столбы – сегодня их стало поменьше, но пожары всё равно продолжались; вглядывался в лица прохожих… Всё вроде бы было как обычно. Но вот весёлый гомон стайки детишек уже показался каким-то неестественным на общем унылом фоне. Тимофей попытался успокоиться: ведь сам себя накручивает… А что народ неулыбчивый – так когда по-другому было? Не праздник, чай…
***
Загрузившись, он сел за руль, обернулся, скептически осмотрел забитый под потолок салон.
«Куда это всё девать-то? Придётся в гараж…»
Ключ от гаража всё равно лежал дома, так что был смысл занести сразу и часть продуктов.
Через полчаса, припарковавшись во дворе, он прихватил ящик с молоком, несколько пакетов с крупами и пошёл к подъезду.
Нести было не тяжело, но ужасно неудобно; особенно открывать дверь, да вызывать лифт. Раздражение нарастало.
«Только застрять ещё не хватает!»
Двери закрылись, и… Кабина стояла на месте.
– Да ёк-к-карный бабай!
Он глубоко вздохнул, ещё раз надавил на кнопку восьмого этажа. Поехали!
Фея хорошего настроения
Пока он рассовывал пакеты и коробки по шкафам, раздался звонок.
Он никогда не спрашивал «кто там», в двери и глазка-то не было. Советское воспитание… Были ведь в Таёжном времена, когда некоторые и двери не запирали, а уж ключ под ковриком вообще был обычным делом…
На пороге стояла девушка лет двадцати трёх, невысокая, ладная, с длинными тёмными волосами, небесно-голубыми глазами и симпатичным открытым лицом. В одной руке – бутылка вина, в другой – огромное красное яблоко.
– Привет! Я без предупреждения, – она забавно развела руками. – С телефонами, какая-то засада…
Янка была дамой своеобразной и даже немножко загадочной. Тимофей не помнил, где и как они познакомились, но тот её звонок врезался в память: «Привет! Это Яна, помнишь? Слушай, у меня проблема: есть бутылка шампанского и совсем нет мужика. Позовёшь в гости?» Обескураживающая прямота поначалу вогнала его в ступор. Но – почему бы и нет? Образ жизни он вёл довольно свободный (назовём это так), вечерок был не занят…
Она оказалась приятной во всех отношениях: лёгкой и весёлой, начитанной (могла поболтать даже о Кафке и Хейли!) и – что особенно удивительно – совершенно ненавязчивой. И обожала секс. Позже Тимофей узнал, что она работает в каком-то парфюмерном магазинчике, у неё уже двое дочурок, которых она иногда сбрасывает на попечение матери, а сама отправляется, как она это называла, – «гулять». «Но ты только не подумай, что я какая-нибудь проститутка! Деньги, грязь… Фу, это мерзко! Я никогда не сплю с кем попало!»
Конечно, Тимофей допускал, что она строит какие-то скрытые планы – женские пути не менее неисповедимы, чем господни – но он ничего такого не замечал и обычно бывал рад, когда она изредка снова звонила, а потом заявлялась вечером с неизменной бутылкой вина в руке.
– Ну залетай. Что-то ты сегодня рано.
Она впорхнула, поставила пузырь на тумбочку, скинула босоножки.
– У подружки на днюхе вчера гулеванили. Собралась домой и как соскучилась внезапно! Всё лето тебя не видела! – она повисла у него на шее и принялась покусывать за мочку уха.
Тимофей не смог сопротивляться, и следующий час они провели в постели. Янка всегда умела поднять настроение… Хмарь и напряжение в душе рассеялись, жизнь снова стала казаться безоблачной. Да и за окном сквозь прорехи в тучах проглянуло солнышко.
Потом он подумал, что всё-таки нехорошо оставлять во дворе на ночь машину, забитую доверху.
– Слушай, мне бы в гараж смотаться, разгрузиться. Минут на сорок. Подождёшь?
– Конечно. Тем более, вино осталось неоткрытое – зря, что ли, я его у Галки забрала? А… даже нет; возьмёшь меня с собой?
***
Свернув с трассы к гаражам, Тимофей сбавил скорость: дорога была довольно убитая, за ней давно никто не ухаживал.
Забора вокруг гаражей никогда не было, зато были ворота, от которых теперь остались только два здоровенных пятиметровых столба. Сторожку тоже давно разобрали. Местечко, вообще говоря, навевало уныние, которое лишь отчасти компенсировалось чудесными склонами вокруг, заросшими лиственницей и сосной.
Внезапно из-за ближнего бокса выскочил, размахивая руками, какой-то взъерошенный тип. Янка от неожиданности ойкнула.
Тимофей притормозил, опустил стекло.
– Случилось что?
– Нет, нет! Скрипи-и-ит! Нет! Ы-ы-ыгррр… – неразборчивый крик превратился в глухое рычание, дядька промчался мимо даже не взглянув. Через десяток секунд он свернул с дороги в лес и скрылся в зарослях молодняка.
Тимофей совсем остановился, оглянулся вслед мужику, прислушался.
Еле заметное тиканье двигателя на холостых, шум деревьев в отдалении, побрякивание обрывка провода о железный столб…
Одномоментно вернулось напряжённое предощущение чего-то нехорошего, зелень и яркое золото окружающего леса поблекли, день внезапно снова стал серым. У Тимофея перед глазами стоял безумный взгляд, чёрные растрёпанные волосы и это рычание…
– Перепил наверное… – слова Яны прозвучали неуверенно, но Тимофей уцепился за них, как за единственную всё объясняющую ниточку.
– Наверное. – Он постарался успокоить нервишки и отбросить эмоции.
Яна откинула волосы и улыбнулась ему своей чудесной безмятежной улыбкой. Слегка отпустило.
За угол он всё-таки поворачивал медленно, крадучись, убеждая себя, что это обычная осторожность: мало ли – встречная выскочит, или бревно там поперёк проезда какое…
Ничего за поворотом не лежало, и никто ниоткуда не выскочил. Миновав бесконечный ряд запертых железных воротин, Тимофей повернул к дальним боксам.
Довольно быстро перетаскав продукты и без приключений вернувшись домой, они чудесно закончили день.
Далеко за полночь, засыпая, Тимофей хмыкнул про себя: «Да в общем-то и неплохие выходные получились… – Он притянул к себе лёгкую податливую Янку. Она прерывисто вздохнула во сне. – Очень даже…»
***
Утром гостья проснулась ни свет ни заря, привела себя в полный порядок, сварила кофе и бесцеремонно растолкала Тимофея. Тот упирался как мог, но чудесный запах с кухни и не менее чудесный нудный голосок сделали своё дело. Он натянул спортивки, взял чашку, с наслаждением глотнул. Кофе он обожал.
– Янка! Может, жениться на тебе?
Она заливисто рассмеялась.
– Легко тебя охомутать! Кофейку в нужный момент, и – готово! – Она прищурилась. – Но, боюсь, ничего не выйдет. Ты ж распутный тип, похлеще меня! В самом деле думаешь, что готов к семейной жизни?
– Ну… Откуда ж я знаю? Пока не попробуешь – точно не скажешь.
Он, конечно, шутил. И ответ её был известен заранее. Чем-то они были похожи: неприкаянные, зато независимые…
– Нет уж. Проверяй на ком-нибудь другом. Если что – сообщишь потом, – она опять засмеялась. – Тим! Мне на работу к десяти, времени не очень много осталось, подкинешь до площади? – из глаз её просто выплёскивалась бескрайняя синева.
«Вот она же абсолютно точно знает, что будет дальше! Но женщины неисправимы, стремление манипулировать у них в крови…»
– Я тебя укушу сейчас! Ты ведь нисколько не сомневаешься, что я отвезу тебя до дома, на фига вот это вот, про площадь…
– Ничего ты не понимаешь! Это такой способ устраивать маленькие праздники. Просишь до площади подкинуть, а тебя до дому везут! Здорово же! Говоришь, что проголодалась, хлоп – целый ресторан с музыкой, хрусталём и шампанским!
