скачать книгу бесплатно
Раньше всё было несколько иначе. Я любовалась им издалека, помогала тайно, а летом мечтала о том, как мы снова встретимся. Так было до того, как у меня появилась возможность побыть с ним рядом. До того, как он разрешил коснуться своей руки в библиотеке, как пришел в мою комнату, как разрешил мне смотреть столько, сколько захочу.
– Я хотел поблагодарить тебя за помощь с экзаменом, ну или экзаменами, – добавил он и протянул мне длинную коробочку.
Под крышкой я увидела тонкую металлическую нить и чёрную розу.
– Так красиво, – произнесла я и подняла взгляд.
Филипп стушевался, нахмурился и тут же схватился за книги, говоря что у него скопилось много вопросов. Он слегка тараторил и запинался, но через несколько минут успокоился и мы всё же смогли обсудить заклинания огня.
Уже заканчивая, я решилась:
– Филипп…
– Да, – он делал пометки о том, что мы обсудим через пару дней – мы условились о следующей встрече.
– Я думаю, что мне лучше работать на зельеварении одной.
Он запнулся, тяжелая чернильная капля испачкала лист.
Филипп отложил перо, затем закрыл чернильницу и только потом ответил мне вопросом:
– Тебя волнует, что думаю я?
– Конечно.
– Тогда мы останемся в паре. – Я видела сквозившее на лице напряжение.
– Но это может испортить твои отношения с остальными ребятами – вспомни тот разговор. И работаем мы здесь у всех на виду.
Филипп сложил руки впереди на столе и переплёл пальцы.
– Мне всё равно кто и что подумает, – говорил он, не поднимая взгляд от собственных кистей. – И твоё мнение на этот счет я слышать не хочу.
Его взгляд наконец оторвался от стола, и он посмотрел на меня.
– Есть возражения?
Я отрицательно покачала головой.
– Вот и отлично.
С этими словами он поднялся и ушёл.
Я развернулась на стуле и посмотрела ему вслед.
Елена была права – он был настоящим принцем.
Совершенством.
Глава 11 Филипп
Я намеренно явился к самому началу зельеварения. Не было желания улыбаться всем подряд и отвечать на докучливые вопросы. У меня была задача и только её я держал во внимании.
Всё пошло так, как я и задумал. Профессор, прежде всего, озадачилась рассадкой и я был готов. Вот только вид Марты немного выбил почву из-под ног. Она выглядела – как бы это правильно сказать… в гроб краше кладут.
Бледнее чем обычно, хотя до этого я не знал что существует такая степень прозрачности. Кожа – разбавленное молоко, голубые жилки наружу. С глазами тоже самое, только здесь сетка красных вен. Под глазами синяки и взгляд рассеянный. Похудела и стала выглядеть точно призрак.
Судя по виду, болела все каникулы. Нужно срочно отвести её к лекарю, если она ещё сама у него не побывала. Надеюсь, ничего серьезного.
Взять себя в руки было сложно, но я всё же справился – прочитал список рассадки. Реакция меня волновала немного больше, до того, как я увидел Марту. Сейчас мне было просто чихать, нужно было срочно понять, что с ней приключилось.
– Тебе плохо?
– Уже хорошо.
Что это значит?
Я видел её притупленный взгляд, но даже так она старательно следила за всем, что я делаю. Я понял, что она имела в виду своим «уже хорошо». Для такой ненормальной особы это как раз было в порядке вещей. Меня смущала её одержимость, но…
И тут я сообразил, что с ней случилось!
Быть не может! Она что, совсем ненормальная?!
Я задавал вопросы, чтобы подтвердить собственные догадки, и я оказался прав. Состояние Марты не имело никакого отношения к болезни, если, конечно, её одержимость нельзя было описать подобным образом.
Тоска чуть не высосала её. Я слышал о таком, но никогда не видел, и никогда бы не поверил, что можно было довести себя до такого за какую-то неделю.
Вот же дура!
Дальше я не слишком церемонился. Немного откровенной манипуляции, надеюсь, пойдёт ей на пользу: я велел ей хорошо есть в обмен на то, что мы и дальше можем проводить время в библиотеке. И без того собирался просить её об этом, но она разозлила меня до каленого духа! Так изводить себя! Я ведь даже не умер!
В обеденном зале я почувствовал себя лучше. Марта ела и таращилась на меня. Так гораздо лучше. Всё было как всегда и мне это нравилось.
– Слушай, ну ты зарядил с рассадкой, – отвлек меня от мыслей о девушке Кирилл. – Но спасибо за Лиду, я оценил, – широко улыбнулся друг; я знал, что девушка ему нравится и не видел никакой причины не посодействовать.
– Почему я сижу с ним? – Максим ткнул большим пальцем на Григория, набивавшего рот курником.
Григорий перехватил кулак со всё ещё оттопыренным пальцем в свою сторону и развернул так, чтобы тот указывал вверх.
– Видишь, его мой выбор вполне устраивает.
– Ну ещё бы, – кипел Максим, массируя тёмную с отросшими кудрями макушку. – Это же мне придется контролировать дозировку, иначе что-нибудь точно сгорит или взорвется.
Григорий, рот которого уже был занят пятеркой жульенов, попытался скорчить невинную гримасу и развёл руками, словно каялся.
– Именно на то, что мы отзанимаемся целый семестр без происшествий я и надеюсь.
Максим, ретировавшись, глубоко выдохнул. Пара девушек, составлявших Гришке компанию в предыдущих двух семестрах, облажались. Один серьёзный пожар и один взрыв с телесными повреждениями. К счастью, повреждения коснулись самого Григория – он успел закрыть собой напарницу и потому лечил руку всю последующую неделю.
Я не сомневался, что присмотреть за неаккуратным Григорием сможет только внимательный Максим.
– Ладно. Переживешь, – Григорий наконец сделал короткую передышку и хлопнул Максима по плечу, тот чуть не подавился.
Григорий был магом земли – истинным магом земли: крупным, сильным, вся еда уходила в мускулы, а поскольку в голове мышц не было, то вот и результат.
– Аккуратней! – заорал Максим.
– Прости!
Мой лучший из всей нашей компании друг являлся магом огня, хотя походил на мага воздуха: был худ, жилист, легок на подъем. Только тёмные волосы, присущие большинству его племени оставляли сомнения. Маги огня часто рождались смуглыми брюнетами с карими глазами, а маги воздуха – белокурыми и светлоглазыми. Григорий также был типичным образцом своего элемента: рыжеватый и конопатый.
Я только в этот момент понял, что все мы очевидные представители своих стихий. Кирилла тоже не обошла та же судьба. Будучи магом воды, он являлся обладателем светлых волос и голубых глаз.
– Так, а собой зачем пожертвовал? – склонившись, спросил Кирилл. Я понял, о чём он.
Он спрашивал: зачем я сел с Мартой.
– Ну а как ты это себе представляешь? – опередил меня Макс. – Если давать ей пару, то кого? Кто не будет ныть и создавать проблемы? А кто эти проблемы должен разгребать потом? Иван, вон, ныл как, а его одного разве что посадили.
– Здоровый, а как скулил, – презрительно добавил Григорий.
– И то верно, – согласно кивнул Кирилл. – Но зачем ты её вообще трогал, пусть бы сидела одна. Её, кажется, это не слишком беспокоило.
Дальше прозвучало три ответа одновременно:
– Нам что, поговорить больше не о чем? – Спросил Максим.
– Тебя забыл спросить о том, что её беспокоит, – это был я.
– Так она же нравится ему, – произнёс Григорий, и все мы уставились на него.
А он не смотрел на нас. Повернулся и глядел поверх голов в тот угол, где сидела Марта.
– Что, прости? – переспросил Кирилл.
Григорий обернулся.
– То есть я хотел сказать, что он ей нравится, – Григорий задумался. – Да, Марте нравится Филипп, она ведь только на него смотрит.
– На него смотрят все девушки класса, – фыркнул Макс.
– Не соглашусь, – вставил Кирилл, который считал себя не менее популярным.
– Может и все, но не любая ради него вырежет у лягушки печень. Так что я думаю, Филипп замечательно устроился, – весомо заметил Григорий.
– Лучше не надо, – сощурившись произнёс Максим.
– Чего не надо?
– Думать, Гриша. У тебя не очень получается.
Сдерживаться дальше было невозможно и мы рассмеялись.
***
Уже через пару дней Марта действительно выглядела лучше. Ушли тени из-под глаз. Она всё ещё казалась хрупкой, но хотя бы не при смерти.
Я жутко нервничал, но всё же протянул Марте браслет. Пришлось выгадать один из дней каникул, когда сестра была занята, и я смог незаметно отлучиться из дома, чтобы заглянуть в лавку.
Марта смотрела широко раскрытыми глазами, а я вдруг подумал, что по удивленному выражению её лица можно решить, что я подсунул ей ту самую лягушку, а не подарок. Но ей понравилось, я был очень доволен.
И даже спросил скучала ли она. Пусть я был в этом уверен, но рассчитывать, что мне расскажут об этом если я не спрошу, не приходилось.
И затем вдруг это её гениальное предложение – снова сидеть одной на зельеварении. Её желание пожертвовать собой ради меня доводило до зубного скрежета. Нет бы просто порадоваться, что мы можем проводить время вместе.
Однако Марта оказалась права и слухи о том, что нас часто видят в библиотеке окрепли достаточно, чтобы нас стали обсуждать в той неприятной манере, когда делают вид, что не смотрят, но шепчутся, хихикая, небольшими стайками.
Я делал вид, что не замечаю; пытался вести себя как всегда. Мои друзья обходили тему стороной, должно быть считая слухи безосновательными.
Между мной и Мартой были только разговоры; я хотел узнать девушку поближе, она, похоже, противилась этому – наверное, считала, что я испугаюсь и сбегу. Если бы я мыслил как обычный парень своих лет, то, должно быть, сбежал. На самом деле мне было действительно интересно понять ход мыслей Марты.
Её логика сильно отличалась от логики девушек, с которыми мне приходилось иметь дело. Прежде всего, она не скрывала своих чувств и считала их само собой разумеющимся обстоятельством, поэтому, о чём бы мы ни говорили – а я, признаться, старался заставить её покраснеть, – она не смущалась. Смущался только я.
Причиной тому я видел тот факт, что Марта смотрела на меня с первого года обучения и давно приняла свои чувства. Для меня всё это было в новинку.
К тому же, я был немало удивлен тем, что и её не слишком волновало мнение группы. Вернее, очень даже заботило, если речь шла обо мне, но на себя саму ей словно было наплевать. А потом я понял, что ей просто не было никакого дела до других. Вообще. Её волновали только те, кто имел ко мне отношение.
После второго месяца общения я был вынужден признать, что Марта, как личность, на голову выше меня. Как такое вообще возможно?! Нет, я не считал себя самовлюбленным нарциссом, но разумно полагал, что Марта, отторгнутая обществом, должна быть скорее замкнутой, нерешительной, неуверенной в себе, стеснительной и скромной. Я бы мог добавить ещё ворох нелестных эпитетов, но все они относились к предполагаемой девушке, а не Марте.
С самого начала нашего общения я понял, что о нерешительности не могло быть и речи. Она вторглась в мою жизнь ураганом. Помогала со сложностями, такими, как сдача экзамена или докучливые сквозняки.
Опять же, она ни разу не волновалась, выказывая степень собственной одержимости ко мне. Краснел только я. А после стыдился того, что смущался, когда она так прямо и пристально смотрела в моё лицо.
Ещё я понял, что замкнутой она не была – ей попросту не с кем было общаться. Впрочем, не была она и многословной, она тщательно выбирала, что и как сказать, и оттого, наверное, я ещё ни разу никого не слушал с таким вниманием.
Следующем в списке шла мнимая – мнимая мной – неуверенность. Бесспорно, я судил Марту по себе. Осознавая, что я довольно посредственный маг воздуха, я чувствовал себя шатко: переживал, что заклинание не выйдет, стихия не откликнется, не хватит резерва, и всячески пытался это прикрыть. Я видел таких же как я, как видит рыбак рыбака.
Но Марта… С Мартой всё обстояло иначе, стоило взглянуть, как ловко и просто ей повиновался огонь. Она выглядела почти скучающе, показывая мне заклинания. Конечно, они были элементарными – для новичков, – но всё же… Я не видел сомнений и страха, что она откроет постороннему глазу свою несостоятельность как мага. Хотя, может быть, дело было во мне? Может, она не чувствовала себя неуверенной, потому что смотрел я?
Но как же волнение, связанное с тем, что каждый пытался выглядеть лучше, особенно перед тем, кто действительно нравится? Я был уверен, что уж это чувство свойственно абсолютно всем.
Духи, неординарность этой девушки выбивала почву из-под ног. Так мог вести себя только очень сильный маг, но, увы, я точно знал, что у Марты был средний, или ниже, потенциал, даже ещё раз сверился с её личным делом. На занятиях по родной стихии я не мог её видеть – девушки занимались в отдельном зале.
И всё же, мало в ком я видел и чувствовал такую независимость и волю, как в ней. Она была словно королева в высокой белой башне. Наблюдала за всем сверху и не слишком заботилась о том, что происходит внизу. Всё менялось в одном-единственном случае – в том случае, когда дело шло обо мне.
***
– У меня есть подарок, – вдруг сказала Марта, отрывая меня от собственных мыслей.
