Мой персональный ад

Bambie

Мой персональный ад

Глава 1

Элла

Ставлю перед Черновым старшим блюдо, а потом двигаюсь в сторону младшенького. Беру тарелку с подноса, наклоняюсь и…

Черт побери!

Меня кто-то ущипнул за задницу!

Резко поднимаю взгляд на Максима, который сидит, вальяжно расставив ноги в стороны, и с кривой ухмылкой на меня пялится, да еще имеет наглость подмигивать!

Быстро ставлю тарелку и выпрямляюсь. Правда, рука с моей задницы не исчезает. Она нагло поглаживает мои округлости.

– Что у нас сегодня на десерт? – тихо спрашивает, чтобы услышала только я.

– Тирамису, – судорожно сглотнув, выдавливаю.

Чернов хищно сверкает глазами, сжимает мою ягодицу, и тут я не выдерживаю. Урод!

Чернову позволено все! Реально все! Зажать какую-то девчонку в коридоре – никто даже и не пикнет. Сорвать пару? Ну, что поделать… Максимка балуется. Организовать травлю на младшекурсника? Такое у него увлечение.

Естественно, никто и ничего не замечает. Прямо какие-то шоры на глазах, в самом деле!

А все почему? А потому что его папочка большая шишка. Один из главных спонсоров университета, в котором я надрываю задницу на бюджете, чтобы не закончить жизнь в канаве.

Как бы невзначай наступаю этому животному на ногу, отчего он дергается. Аллилуйя! Его бесцеремонная рука соскальзывает с моих ягодиц.

Прежде чем развернуться и броситься обратно на кухню, замечаю, как глаза Чернова наливаются кровью.

Каждый раз когда я вижу высокомерные рожи мажоров, я просто не понимаю… Почему у одних денег куры не клюют, а другие обязаны корячиться за три копейки, чтобы получить приличное образование?

И да, я имею ввиду себя! В который раз я приехала в особняк с мамой, чтобы помочь приготовить праздничный ужин для сраный богачей. И вот, что мы имеем!

В кухне мама продолжает стоять у плиты. Заметив, что я взвинчена, озадаченно спрашивает:

– Что-то случилось?

Она едва не валится с ног. Шутка ли, третий день, как проклятая стоит у плиты! Спит по четыре часа, чтобы расплатиться за ипотеку.

Я просто не имею право жаловаться. Не имею.

– Нет, все в порядке, – нервно отзываюсь.

А может Макс, забудет, а? Хорошо бы… Я ведь действительно неприметная, точно бледная моль.

Светлая, маленькая, худая, как тростинка. Ну, зачем я ему нужна? У Чернова в распоряжении все главные красотки универа. Они едва его следы не целуют. Что ему дело до какой-то там первокурсницы Эллы Серебрянской, правда?

Именно такими мыслями я себя пытаюсь успокоить. Через час упорной работы, мама домывает посуду и уходит переодеваться, а я остаюсь вытирать и складывать тарелки.

Я как раз наклоняюсь, чтобы поставить тарелку на нижнюю полку, когда вдруг чувствую толчок. Меня резко хватают за бедра, прижимая к паху.

– Отпусти! – рявкаю, но слышу только надменный смешок.

– Ты меня весь вечер дразнила, блондиночка! Хочешь сказать просто так?

Ч-чего? Он что, обкурился?

– Пусти!

Я пытаюсь подняться, но Чернов, ублюдок, нажимает рукой на поясницу, заставляя меня оставаться в крайне унизительном положении.

Моя задница поднята к верху! Я практически стою на коленях! Что он себе позволяет?

– А если не отпущу, то что?

Ну все, козлина! Сам напросился.

Я действую машинально. Хватаю тарелку, отталкиваю локтем Чернова, а затем, развернувшись, бью этого мерзавца по голове.

Раздается ужасающий треск. Дорогой фарфор разбивается о голову парня.

В ужасе смотрю на свои руки, по которым стекает кровь, а потом поднимаю испуганный взгляд на Чернова.

Он в бешенстве. Его лицо искажается яростью.

– Ты что, совсем страх потеряла? – рычит, хватаясь за часть головы, где стекает кровь.

Мое сердце колотится так сильно, что кажется – оно вот-вот пробьет грудную клетку.

– Т-ты сам виноват… – выдыхаю, заикаясь. – Ты… ты лапал меня!

Он резко вскидывает голову, а глаза вспыхивают опасным огнем.

– А какого хрена ты своей задницей передо мной весь вечер крутила? Думаешь, я не заметил?!

Да он псих!

– У тебя слишком богатая фантазия, Чернов! – выпаливаю, чувствуя, как во мне закипает злость. – Я просто выполняла свою работу!

Макс ухмыляется. Медленно, хищно, дьявольски.

Кровь продолжает стекать по его лицу. Он проводит пальцем по виску, собирая ее, а потом не спеша подносит к губам.

Слизывает.

Мое тело покрывается мурашками.

Делаю шаг назад, но Чернов ловит меня за подбородок.

Его пальцы – горячие, липкие от крови. Касаются моей щеки, наверняка оставляя след.

Вздрагиваю от отвращения, но подонок только сильнее прижимается ко мне. Его губы опасно близко.

– Попала ты, девочка, по-крупному. – Его голос – глухой, угрожающий, но… развлекающийся.

Как будто все это – игра.

Как будто я – его новая игрушка.

– Я… я не специально! – тараторю, пятясь назад, но Чернов не сводит с меня ледяных глаз. – Это… это был рефлекс! Я испугалась!

Максим ухмыляется, наклоняя голову чуть в сторону, словно изучая добычу.

– Хочешь исправить свою вину?

– В-в каком смысле? – сглатываю, чувствуя, как в горле встает ком.

Максим расплывается в дерзкой, самоуверенной улыбке.

– Через пять минут. В моей спальне. – Он выпрямляется, стирая кровь с виска, и кидает почти небрежно: – Второй этаж. Первая дверь слева.

– Ч-что?

Козел ухмыляется шире.

– Ты меня услышала. И только попробуй не прийти.

Затем он разворачивается и уходит, даже не оглядываясь.

А я остаюсь стоять, вцепившись пальцами в край стола, потому что ноги подкашиваются.

Клянусь, я на грани нервного срыва! Знала же, что поход сюда не принесет ничего хорошего!

Чернов, должно быть, половину университета поимел. И каждая. Абсолютно каждая. Оставалась у разбитого корыта. Он ни с кем не задерживается, ни за кем не бегает. Он только пользуется, а потом выкидывает за ненадобностью.

И что же? Я тоже буду в этом списке? Очередной зарубкой на кровати? Или что он там себе нафантазировал?

Ни в этой жизни, Чернов! Подавшься и обломишься, а меня не получишь!

Я быстро хватаю баночку молотого перца со стола и прячу в передник.

Дверь на кухню неожиданно открывается.

– Элла, можешь тоже идти переодеваться, – говорит мама, устало вытирая руки.

Киваю, заставляя себя улыбнуться.

– Хорошо, мам, – голос звучит ровно, но внутри у меня ураган.

Она не должна ничего заподозрить.Не дожидаясь вопросов, разворачиваюсь и выхожу. Но вместо того, чтобы идти переодеваться, ступаю на лестницу.

Шаг.

Еще шаг.

Каждый подъем – как удар сердца.

Второй этаж. Тяжелая деревянная дверь.

Первая слева.

Глубоко вздыхаю, сжимаю пальцы в кулак и толкаю дверь.

Максим уже ждет.

Он стоит, опираясь о край стола, и пьет что-то прямо из бутылки. Надеюсь, не кровь девственниц. С него станется.

Когда замечает меня, медленно облизывает губы и, не торопясь, манит пальцем.

– Давай же, блондиночка.

Храбро подхожу.

Нельзя показывать страх. Нельзя.

Макс опускает бутылку, оценивающе скользя по мне жадным взглядом.

– Люблю сзади, – произносит лениво, но глаза блестят опасным азартом. – Но у тебя такая милая мордашка… Дам выбрать. Как ты хочешь?

О, сейчас я покажу «как»! На всю жизнь запомнит!

Я молча хватаюсь за его ремень. Макс хмыкает, развеселившись.

– А с тобой интересно…

Дергаю ремень, расстегивая пряжку. Пуговица. Щелк. Ширинка.

Р-р-раз.

Оттягиваю резинку боксеров.

Подонок ждет, довольно ухмыляясь.

И в этот момент я резко достаю банку перца и высыпаю ему прямо в трусы.

– Вот, как я хочу! – мстительно шиплю.

Глава 2

Элла

Чернов резко хватается за пах, скрипя зубами, из его горла срываются звериные ругательства.

– Блядсво! Ты совсем ёбу дала? – рычит, прыгая на месте, пытаясь избавиться от жжения.

Его глаза, еще секунду назад лениво-развлекающиеся, теперь горят праведным бешенством. Чернов смотрит на меня так, будто размышляет над тем, в каких пакетах будет вывозить меня по частям.

И если я прямо сейчас не дам деру, то скорее всего в черных.

Пячусь к двери, сжимая баночку перца так, что ногти впиваются в металл.

Собрав остатки мужества, я выпрямляюсь, приподнимаю подбородок и с вызовом бросаю:

– Достаточно тебе извинений, Чернов? Или еще добавить?

Господи, почему я не могу заткнуться вовремя? Клянусь богом, если бы я жила несколькими веками раньше, мне бы отрезали язык.

Он замирает на секунду, тяжело дышит, а потом медленно выпрямляется. По его лицу растекается пугающе спокойное выражение.

– Ты че, блондиночка, пилюлю смелости сожрала? В себя сильно поверила?

Я цепенею от страха. От того, что нахожусь в одной комнате с этим невменяемым животным, который плевать хотел на общественные нормы и правила. Стараюсь не выказывать волнения, хотя на самом деле…

Проклятье, да у меня коленки дрожат!

Максим делает решительный шаг вперед. Но тут же морщиться. С гневным шипением резко сдергивает штаны, а следом и боксеры.

У меня глаза чуть из орбит не вылетают, когда я вижу… Кхм, его достоинство.

Черт побери! У этого придурка есть хоть какие-то рамки?

– Т-ты чего? – испуганно выдавливаю, чувствуя, как ком в горле сжимается.

Резко отвожу глаза. Знаю, что заливаюсь стыдливым румянцем. На моей белой коже это невозможно скрыть. Всего за пару секунд и я становлюсь красной, точно помидор.

– Ты мне за это заплатишь, – голос низкий, опасный, почти мурлычет, но от этого только страшнее.

Он псих! Столько денег у родителей, а он как будто с дома скорби сбежал!

Машинально хватаюсь за ручку двери. Чернов яростно сверкает глазами, очевидно, догадываясь, что я собираюсь удрать.

Бросается вперед, но я оказываюсь резвее. Резко выскакиваю за дверь, сильно хлопая ей, и тут же слышу сдавленный стон и разъяренный рык:

– Блять! Я убью тебя!

Упс, кажется, ему еще и по башке прилетело.

Господи, надеюсь, его родители не попадут на меня в суд за то, что я избила их чадо. Не говоря уже о том, что теперь мне нужно сделать все, чтобы не пересекаться с Черновым!

Абсолютно все! Иначе…

Да поможет мне Бог!

Срываюсь с места и несусь по лестнице вниз. Сердце колотится так, что кажется, вот-вот выпрыгнет из груди.

Внизу меня тут же останавливает мама. Она смотрит на меня с недоумением, прищурив глаза.

– Ты почему еще не переоделась?

– Эм-м, в уборную ходила, – на ходу выдумываю и торопливо добавляю: – Пару минут, мамуль.

Не дожидаясь ответа, несусь в сторону комнаты для персонала. Захлопываю дверь, прислоняюсь к ней спиной и пытаюсь отдышаться.

Все. Спокойно. Я в безопасности.

Через пару минут заставляю себя переодеться, натягиваю джинсы, свитер и выхожу, оглядываясь по сторонам. Сердце сжимается от страха: если он сейчас появится…

Но нет, Чернова нигде не видно.

Мама уже ждет меня у выхода. Она что-то говорит, но слова проходят мимо ушей. Я машинально киваю, следуя за ней, пока мы не оказываемся на улице. Затем мы садимся в машину.

И тут я буквально чувствую этот пронзительный взгляд. На моей коже даже волоски дыбом встают.

Мгновенно вскидываю голову.

Чернов.

Стоит на балконе второго этажа, прислонившись к перилам. Из одежды – только обернутое вокруг бедер черное полотенце. Лицо – мрачная маска, взгляд тяжелый, обжигающий.

Я сглатываю, сжимая руки в кулаки.

Господи, пожалуйста, пусть он найдет себе занятие. Потому что у меня стойкое ощущение, что я нажила себе неприятностей.

***

Понедельник, воистину, день тяжелый. Я изо всех сил стараюсь не заснуть.

Профессор бубнит что-то монотонное, не отрываясь от своих пожелтевших конспектов. В тетради каракули, в голове – пустота.

Честно говоря, выходные я провела в состоянии хронического стресса, поэтому сейчас не в состоянии переваривать информацию. Придется сидеть вечером или ночью, пытаясь вдолбить в голову материал.

А все из-за одного придурка! Чтоб ему воздалось по его пакостным делам!

С того вечера субботы я живу в тесной связи с паранойей. Как пришла в универ, оглядываюсь на каждом шагу, вскакиваю от любого резкого звука, каждый раз, когда в помещении становится слишком тихо, ловлю себя на том, что прислушиваюсь.

Не то чтобы я действительно думаю, что Чернов начет меня преследовать…

Однако мы учимся в одном университете. И волей-неволей наши пути могут пересечься.

Может, этот кретин перебесился? Может, я зря себя накручиваю?

Я даже начинаю в это верить, когда позади раздаются встревоженные и одновременно восторженные оханья девчонок.

Меня пробирает нехороший холодок.

Медленно поворачиваю голову к окну, и тут же отскакиваю, точно меня шандарахнуло током.

Вот же гадство!

Естественно, на стоянке стоит Чернов.

Точнее, стоит – это мягко сказано. Он медленно выбирается из своего навороченного черного коня – дорогого байка, который выглядит как воплощение греха на колесах.

Движения Макса ленивые, раскованные, вальяжные. Точно он прогуливается по своей личной территории, а не заходит в государственное учебное заведение.

– Смотри, Рита! Это же сам Чернов! – взволнованно шепчет одна из девчонок позади меня.

– Блин, он такой красавчик, – с придыханием вторит вторая.

– И не говори. А еще у него отец в мэры хочет баллотироваться, ты знала?

– Фигасе!

Вот же, курицы! И дался им этот Чернов, как собаке пятая нога! Извращенец чертов!

– Девушки! Вы где находитесь? – прерывает их галдеж профессор.

– Извините…

– Простите

Виновато шепчут одногруппницы, и пара продолжается.

Когда звучит звонок на перерыв, для меня это сигнал тревоги.

Резко вскакиваю с места, хватаю рюкзак и вылетаю из аудитории, не оглядываясь.

Главное, не пересечься с Черновым!

Рысью бегу на другой этаж, туда, где у меня следующая пара. Открываю дверь, делаю шаг вперед… и тут же замираю, точно вкопанная.

В аудитории уже кто-то есть.

Несколько парней расположились на задних партах. Их разговоры тут же обрываются, и на меня устремляются оценивающие взгляды.

– Ух, какая птичка залетела! – с усмешкой бросает один темноволосый. – Ты куда торопишься, милая?

Открываю рот, но тут другой, ухмыляясь, лениво растягивает:

– Это она ко мне.

И нагло подмигивает.

Я краснею до корней волос.

Господи, где штампуют этих мачо местного разлива, скажите мне на милость?

– Я… – начинаю было говорить, но тут же немею, потому что меня прерывают.

– На ловца и зверь бежит, – слышу со стороны знакомый насмешливый голос.

Горло сжимается, тело цепенеет от страха.

Медленно, словно в замедленной съемке, поворачиваюсь.

Чернов.

Я что, черт побери, проклята?!

Гад сидит за спинами парней, развалившись на стуле, точно король на троне. На лице – дьявольская ухмылка. Глаза прищуренные, хищные, сверкают с таким выражением, что мне становится по-настоящему страшно.

Сердце уходит в пятки.

– Эм… Я… Извините, – торопливо бормочу, пятясь назад.

Разворачиваюсь и вылетаю за дверь быстрее пули.

Проклятье. Проклятье. Проклятье!

Только когда оказываюсь в коридоре, до меня доходит страшная правда.

Я перепутала аудитории! Господи, ну почему? Почему он оказался именно там?

Быстро осмотревшись, я распахиваю соседнюю дверь и ныряю внутрь.

Здесь у меня пара! Здесь, а не там!

Незаметно пробираюсь на самый задний ряд, забиваюсь в угол и пытаюсь прийти в себя.

Но сердце все еще колотится так, словно хочет вырваться из груди.

Более менее успокоиться мне удается, когда начинается пара. Значит, прямо сейчас черт не будет гнаться по пятам.

Естественно, об усердной учебе снова не может идти и речи. И вот это уже настоящая катастрофа! Я на бюджете, если вы помните.

Чуть что, вылечу отсюда, как пробка от шампанского! И плакали мои надежды и мечты. Не стать мне квалифицированным переводчиком английского и китайского языков.

Пытаюсь включить голову и у меня даже получается, ровно до того момента, как в дверь стучат.

Преподаватель раздраженно отрывается от лекции, а в проеме показывается голова какого-то парня.

– Там Серебрянкую в деканат вызывают! – бросает он и тут же исчезает.

Я хмурюсь.

Это еще что за новости? С какой стати меня вызывают в деканат?

Шумно выдохнув, поднимаюсь и направляюсь к выходу. Никто особо не обращает на меня внимания, и я благодарна за это.

Парня, который принес сообщение, уже и след простыл.

Пожав плечами, разворачиваюсь к лестнице.

Может, декан хочет обсудить что-то по учебе? Хотя я ничего не нарушала…

И тут все происходит слишком быстро.

Резкий рывок.

Чьи-то сильные руки хватают меня и прижимают к стене.

Я вскрикиваю, но звук тут же глушит чужое тепло.

– Попалась, блондиночка!

Чернов. Снова он.

Поднимаю взгляд – и встречаюсь с его глазами. Темными, хищными.

– Думала, убежишь? – насмешливо цедит он. – Ошибочка, Серебрянская. Мы с тобой не закончили.

Глава 3

Элла

Судорожно сглатываю, чувствуя, как по спине ползет липкий страх.

Проклятье! Да если этот психопат меня сейчас здесь прибьет, то меня ни с какими собаками не найдут!

– Это ты ошибаешься, – бросаю, гордо вскинув подбородок. – Мы закончили.

Чернов опасно сощуривается. В глазах полыхает гнев, смешанный с безумным азартом.

– Типа смелая, да? Вся такая правильная девочка? – голос низкий, насмешливый, но в нем отчетливо слышится раздражение.

Горячие пальцы скользят к моей шее и находят пульс. У меня едва сердце не останавливается от страха. Макс ухмыляется, прижимая большим пальцем чувствительную точку.

– А пульс-то учащенный, Серебрянская, – тянет с ядовитым удовольствием. – Это на тебя моя близость так действует? Или боишься?

– Отпусти, – шиплю, пытаясь вырваться.

Но Чернов только сильнее прижимает меня к стене. Ублюдок!

– Я буду кричать!

Макс усмехается, глядя прямо в глаза.

– Кричи.

Бросает вызов, как будто уверен, что я не осмелюсь. Самомнение размером с нашу планету. Выкуси, Чернов!

В панике судорожно вдыхаю воздух – и резко распахиваю рот, чтобы заорать. Его рука резко накрывает мой рот. Я не могу издать ни звука.

Это животное улыбается, точно он победитель, а я – его добыча. Его голос, насмешливый и холодный, проникает в самые глубины:

– И что дальше? Сдулась, правильная девочка? Здесь все куплено. Кричи – не кричи. Я могу поиметь тебя, а потом просто скажу, что ты шлюха, которая меня шантажирует. Как думаешь, кому поверят?

Сволочь. Он будет гореть в аду. Хотя такому все – море по колено.

Его слова звучат, как приговор. Меня пробирает дрожь, и глаза наполняются слезами. Они появляются почти мгновенно, несмотря на всю мою ярость и попытки держаться.

Не хочу быть чертовой плаксой и слабачкой, но вас когда-нибудь прижимал бугай к стене и угрожал?

Дергаюсь, пытаясь освободиться, но урод держит меня слишком крепко. Это, блин, бесполезно!

– Не переживай, я только по согласию трахаю. Это не наказание.

Естественно! Он же у нас подарок господний!

Макс не отпускает меня, его руки все еще сжимаются, но теперь его голос звучит с такой ледяной жестокостью, что я ощущаю, как у меня по коже ползут мурашки.

– Не переживай, блондиночка. Ты по-другому отработаешь. Будешь моей девочкой на побегушках.

Его рука наконец убирается от моего рта. Я жадно втягиваю воздух в легкие.

Чернов хмыкает, с каким-то ехидным удовлетворением продолжая:

– Меня отец запряг горбатиться на благо общества. Теперь я в студсовете. Будешь моим секретарем. Все за меня делать, а потом отчитываться. И смотри, будет хреново – спрошу.

Прошу прощения? Он думает, у меня дел больше нет или что?

Вглядываясь в его ледяные глаза, я быстро выдавливаю из себя:

– Я мама помогать должна. У меня нет времени.

– Меня это не волнует, – его голос звучит жестко, почти с угрожающим холодом. – Будешь и как миленькая. Или ты хочешь, чтобы я тебе устроил веселуху?

Я сжимаю челюсти, готовая противостоять. Силы все равно мало, но все же говорю с долей дерзости:

– Мне и без тебя весело.

– Серебрянская, не беси меня!

– У тебя вагон и маленькая тележка поклонниц. Их напрягай.

На его лице появляется нечто похожее на усмешку, которая заставляет мое сердце бешено колотиться.

– А я не хочу их. Я хочу тебя.

– Я не буду твоей девочкой на побегушках.

Его реакция молниеносна. Макс ударяет кулаком по стене. С такой яростью, что удивительно как не остается вмятины. Ненормальный!

– Тогда пеняй на себя, Серебрянская! – его слова – ледяные иглы, пронизывающие воздух.

Он резко разворачивается и уходит. Шаги грохочут по коридору, а я стою не в силах пошевелиться.

Прижимаю руку к сердцу и прикрываю глаза. Пусть ищет себе другую игрушку, а у меня нет времени. Я должна учиться и маме помогать. Это у мажоров от безделья шарики за ролики заходят, мне фигней страдать некогда.

***

После занятий я иду в другой корпус, где у нас физкультура. Мозг, наконец, немного успокаивается после того, как я отпустила ситуацию с Черновым.

И вот я оказываюсь на спортплощадке.

И что вы думаете? Клянусь, ощущение, что Чернов преследует меня!

Я только и успеваю заметить его смазливую рожу, как он кидает мне самодовольный взгляд, а потом салютует. Его ухмылка становится еще более насмешливой. Придурок!

Отворачиваюсь, делая вид, что его вообще не вижу. И тут со стороны я слышу:

– Эй, красотка, ты где такие кальсоны нарыла? У своей бабушки забрала?

Это не Чернов, а какая-то гадина из его избалованной компашки. Похоже, этот идиот дал отмашку своим шакалам. Думает этим меня напугать? Какая наивность!

– Нет. У твоей забрала, – невозмутимо припечатываю.

Урок проходит… Сложно.

Мне устраивают бойкот. Когда нужно качать пресс, все от меня шарахаются, точно я больна чумой.

Это обидно. Но я игнорирую это чувство. Пару дней и придурки отцепятся. Найдут себе новую жертву.

По окончании урока направляюсь в раздевалку. Захожу в душ, моюсь под горячей струей воды, давая себе несколько минут, чтобы собраться с мыслями.

Обернувшись полотенцем, выхожу, подхожу к шкафчику с одеждой, открываю и…

Черт побери!

Там пусто!

Глаза быстро скользят по полкам, но нет ни одежды, ни моих вещей.

Чернов, мерзавец!

Глава 4

Элла

Это… Это не может быть правдой.

Я быстро захлопываю дверцу шкафа и дергаю соседний. Пусто. Следующий – тоже.

Паника накрывает с головой. Я шарю глазами по раздевалке, но везде пусто.

Может, я ошиблась шкафчиком? Может, кто-то решил пошутить и просто переложил вещи? Ага, переложить. Эти стервятники не обойдутся малой кровью.

Руки трясутся, когда я запускаю их в карманы спортивной кофты. Палец судорожно нажимает кнопку включения на телефоне. Экран мигает пару раз… и тухнет.

– Да чтоб тебя… – выдыхаю, чувствуя, как меня накрывает отчаяние.

Какого черта? Я заряжала его утром!

Стою посреди раздевалки, укутанная только в одно полотенце. И в этот момент дверь с грохотом распахивается, точно ее вышибли ногой.

Испуганно вздрагиваю, крепче прижимая край полотенца к груди.

На пороге – он.

Макс Чернов.

Его хищная ухмылка сверкает, как лезвие ножа.Глаза, в которых пляшет дьявольский огонь, нагло и бесцеремонно скользят по мне, как будто я – просто товар на витрине.

– Что-то потеряла, блондиночка?

Сжимаю кулаки и шиплю, точно рассерженная кобра:

– Я нет, а вот ты – совесть!

И, очевидно, мозги. Впрочем, сложно потерять то, чего отродясь не было, знаете ли!

Макс делает шаг вперед, заставляя меня отступить на полшага назад.

– Че, так и будешь дальше ломаться, Серебрянская? – со злой усмешкой кидает это существо.

– Ломаются часы, а я русским языком сказала: отвянь!

– Это было только начало. Я тебе такие качели устрою, что ты скатишься в самый низ социальной лестницы, – с с угрозой выплевывает.

– Заодно устрой себе поход к дяде-доктору! – рявкаю, срываясь на гнев. – Пусть покажет тебе картинки и проверит твою вменяемость! А то возомнил себя Богом!

В одном полотенце я чувствую себя крайне уязвимой. Особенно, когда Чернов медленно наклоняется ко мне, его лицо оказывается слишком близко.

– Я не Бог. Я твой персональный ад, – жестко припечатывает.