скачать книгу бесплатно
– Ба! Михаил Александрович, не думала, что вы отклонитесь от официального курса в этом вопросе – «все, кто против нас, враги».
– Я рационалист, поэтому главное для меня благополучие страны, – самодовольно ответил он. – Провинциальные единичники лишены лоска, часто малокультурны, тупы, зато очень алчны, а ваши сторонники хоть интеллектом тоже не блещут (умные в политику вообще не идут – только управлять большими системами), но имеют честные убеждения. Даже я за них голосую.
Любовь Аркадьевна уставилась на Божесова, который с удовольствием допил шампанское и посмотрел на неё торжествующе.
– Вы чудо… – пробормотала она. – Удивляюсь, что вы забыли во власти…
– Иногда хотелось перебраться в коммерческий сектор за границу, но денег, – Божесов развел руками, – денег не было! Да и что всё обо мне, да обо мне! Скажите, ради чего вечер у вас благотворительный устроили?
– Да так, – нашлась Любовь Аркадьевна, – волонтёрство поддержать разного уровня…
– Надеюсь, не политическое волонтёрство?! – вспыхнул Божесов.
– Вообще-то и его тоже.
– Ужас. Терпеть не могу добровольничество! – Михаил Александрович схватил ещё один бокал.
– Я думала наоборот… Ваши Школьные парламенты только чего стоят…
– Это системная реформа образования, – перебил её недовольно Божесов. – Часть моих предвыборных обещаний… Тем более не стоит сравнивать Школьные парламенты со всякими «русланд-югент», занимающимися волонтёрской деятельностью. Парламенты – фундамент нового образования, там мы воспитываем настоящую ответственность в детях, да и о демократии не забываем, выборы проводим каждый год и конкуренция в некоторых школах (особенно пансионах) достойна экранизации.
– Почему вам так добровольцы-то не нравятся? – ускользнула Любовь Аркадьевна от щекотливой темы для оппозиционера, любящего протестовать, но никогда не занимающегося реальными делами.
– Понимаете, власть должна ухаживать за стариками, животными, беречь природу, а с этими волонтёрскими движениями получается – «выполняйте, дурни, нашу работу даром, а за неё медальки получайте», глупо… Любой труд должен оплачиваться… Я уж не говорю про политическое добровольничество, тут пачкаться за идеи не стоит.
– Но… – начала было Любовь Аркадьевна.
– Может быть, уже хватит? Я демагогией привык заниматься на работе, а тут вы на откровенности зовёте.
– Конечно, конечно… Уже уходить собираетесь?
– Да уж пора, – пожал плечами Божесов. – Отметился на оппозиционном вечере, поболтал с лидером либерального движения… Думаю, теперь можно ехать спать. Пиар вполне приятный!
– Удивляюсь вам, Михаил Александрович. Бывший прокурор, случайный губернатор и министр юстиции, фиктивный кандидат в президенты…
– Вы танцуете Shuffle? – не дослушал Божесов и тут же вывел Любовь Аркадьевну на открытую площадку, приковав внимание всех собравшихся. – Повеселим публику?
Под электронную музыку он совершал чёткие, многократно заранее отрепетированные движения, перебирая ногами с огромной скоростью и изяществом, хотя весь этот эпатажный андеграунд походил чем—то на еврейские национальные танцы. Плавности движений не хватало Любови Аркадьевне – в какой—то момент она, совершенно не ожидавшая этого приглашения, чуть пошатнулась и не упала только благодаря Михаилу Александровичу, ловко подхватившему её за талию, завершив страстью уличный танец.
– Вы ведь не зря сидели одиннадцать лет в кресле премьера? – спросила сильно запыхавшаяся Любовь Аркадьевна, пока аплодисменты продолжались. – Столько наблюдаете за политикой, при этом столько несистемных убеждений…
– Не понимаю, к чему вы клоните, – как ни в чём не бывало произнёс Божесов, раскланиваясь. – Я домой, завтра день важный. Первые обсуждения Генпрокурора.
– Один же кандидат после вас занял место в Лимске, пока вы губернатором там трудились? Вы его продвигать будете… Не коррупция, с которой вы боретесь? – бросила уже с хищными интонациями Любовь Аркадьевна.
– Я многократно говорил, что нет ничего проще борьбы с коррупцией, дорогая. Создал министерство со страшным названием, поставил ошалелого человека во главе и дал триста мужиков с автоматами. Всё. Начнут бояться! Правда, скоро министр в Москве будет редко, предпочитая больше Европу, но так, увы, устроена наша нелегкая жизнь…
– В игры играете… Шоу готовите наверняка?
Премьер посмотрел на неё пристально, но ничего не сказал, только повернулся с хитрой улыбкой на лице и ушёл, весело помахав рукой всем гостям.
– Хитрец, – подошёл к Любови Аркадьевне её пресс—секретарь.
– Не то слово, – процедила она в ответ обыкновенным своим низким голосом. – Совершенный нестандарт, страшно представить, как он оказался в своём кресле…
– Я про ваш танец! Представляете заголовки: «Премьер спас от падения оппозицию»?
– Хайпожор…
***
На просторном крыльце Carmen-holl взгляд Божесова упал на стоящую у парапета девушку с длинными волосами каштанового цвета, уложенными в приятного вида прическу. Она стояла спиной ко входу в здание, а лицо её было направлено в сторону большой Москвы. Стояла неподвижно, и нечто устало-мечтательное, даже чуть отстраненное исходило от неё. Премьер махнул рукой своим охранницам и вместо автомобиля направился к девушке, нарушить её умиротворённое состояние:
– Я вас не узнаю, – произнёс он простую фразу, неспособную произвести впечатление ни на одну девушку в подобных обстоятельствах. Но если фраза не удивляла, то автор мог.
– Я… я из «True liberals», – пробудилась она от своих мыслей перед лицом премьер-министра.
Михаил Александрович прикинулся удивлённым и опять улыбнулся.
– А я тот, против кого вы работаете! Встретились.
Девушка казалась слегка задумчивой, но в глазах её горела радость и какое-то, пожалуй, даже детское озорство. Похожее сияло в глазах у Божесова (впрочем, сияло всегда). Постепенно она немного ожила и лицо приняло располагающее выражение. Божесов продолжал смотреть на неё оценивающим взглядом, параллельно разговаривая о далеких от политики темах.
– Вы были в Австралии? Съездите. Там есть очень живописные места. Мне кажется, вы натура романтичная, поэтому вам понравится природа.
– С чего вы взяли, что я романтична? – очень легко спросила она и гордо подтянулась, приподнимая свою грудь, обхваченную вечерним нарядом. Божесов не повёл и бровью и с едва заметной ухмылкой продолжил смотреть ей в глаза.
– Ну, если вам не нравится единение с природой, можете съездить со своим молодым человеком и погреться на пляже, придав телу соблазнительный оттенок.
Михаил Александрович сделал ловкий комплимент – его взгляд не скользнул в сторону подтянувшейся фигуры девушки, но словами он похвалил её. На него хотели произвести впечатление, но он не поддался этому кокетству.
– Только у меня нет молодого человека, – немного грустно улыбнулась молодая оппозиционерка.
– Это у молодого человека нет вас, – заигрывающе произнёс Божесов. – Чувствую, вам просто необходимо плечо, поддерживающее ваши амбиции… Не сочтите за харассмент.
Михаил Александрович тут же скользнул в сторону простого разговора, да и девушка с облегчением поняла, что у премьера флирт продиктован спортивным интересом. Из здания доносилась музыка, а телохранительницы премьера не давали никому выйти на парковку. Со стороны их разговор казался очень спокойным. Они стояли, облокотившись руками на парапет на небольшом расстоянии друг от друга. Божесов с некоторым удивлением слушал трезвые суждения девушки о самых разных вещах и смотрел в её светлые глаза. Почему-то в основном разговор крутился вокруг образования.
– М-да, что же вам делать в этой либеральной среде? Вы хорошо мыслите… Так чем занимаетесь?
– Руководитель проектов… у меня и финансы, и логистика и даже курирование нашего IT-кластера.
– Жуть какая! – усмехнулся Михаил Александрович и, лукаво закусив губу, продолжил: – Умны вы слишком для оппозиционерки. А самое страшное – добры… Да, да, не удивляйтесь! По глазам вашим всё прекрасно видно… Да и стоите вы на улице, а не танцуете среди других не потому, что воздухом подышать хотите, а потому, что не нравятся вам коллеги… Либо вы их не любите, либо они вас терпеть не могут за уникальность и непохожесть на себя… Знаю этих наглых товарищей, считающих себя правыми во всех вопросах, хотя о стране и одной тридцать второй не знают… Вы вот другая, так куда вам тухнуть среди людей, вас непонимающих?
Божесов отошёл от перил, сделав три ровных шага, повернулся и вновь приблизился к вызывающе скромно стоящей девушке, спокойно выслушавшей его монолог. Повернулся ещё раз.
– Хотя ладно! Я бы с удовольствием подвёз вас, – позволил скромную пошлость Михаил Александрович, – но увы, вылетаю на Кавказ… Как, кстати, ваше имя?
– Инга, – она протянула свою нежную руку. Божесов подержал её, а в горящих глазах девушки прочёл подтверждение всем своим словам. Она считала себя другой, её работа была трудным испытанием, а он видел будущую большую и трагедию талантливого человека, окружённого эгоистичными самовлюблёнными бездарностями, с которой вскоре неминуемо суждено было столкнуться Инге и сделать свой окончательный выбор в жизни.
Глава V
Артемий Клёнов сидел на веранде ресторана отеля, вяло пережёвывая какое—то случайно заказанное обеденное блюдо из морепродуктов. Солнце агрессивно горело, нагревая асфальт, камни пляжа, и хлестало людей, покорно и не без удовольствия подставляющих ему свои спины.
Клёнов сидел в тени веранды, машинально рассматривая окружающих и напряжённо о чём—то думал… Прошло десять минут, и в лучах солнца на веранду зашёл епископ Евгений в синем подряснике, солнечных очках с синими стёклами и в синих же мокасинах на ногах. Близоруко оглядевшись, он уверенно направился к столику Артемия.
– Обедаешь? – принимая вольготную позу, спросил он.
– После такой ночи это ещё завтрак, – неотёсанно усмехнулся Клёнов.
– Выспался?
– Просто восхитительно! Никогда так хорошо не спал!
– Это всё чарующая красота моего голоса, – снял очки епископ с наигранной гордостью.
– Да конечно! – усмехнулся Клёнов. – А игра какая! Где же ты в школе пропадал?
– Педагог апатию привил, – серьёзно произнёс Евгений, немного смутив Клёнова и делая официанту знак.
Артемий недолго помолчал, вновь раздумывая о том, что надо было сказать…
– Послушай, – начал он размеренно. – Спасибо, что вырвал меня из страны.
– Без проблем, это не так трудно для меня, хоть ты и сотрудник спецслужб…
– Но, – продолжал Клёнов, – меня уже вызывают в Москву, новые подробности одного дела…
Официант принёс епископу бутылочку Chablis и сыры. Это вторжение в попытку взвешенного разговора отшибло у Артемия готовность откровенничать.
– Ну? – отряхнул его Евгений, играя с вином в бокале.
– Да ладно… Давай не здесь об этом.
– Как скажешь, – пожал плечами епископ. – Тогда о встрече выпускников. Я прекрасно помню твоё предложение встретиться всем в 30 лет «в каком—нибудь незабываемом месте», – передразнил интонации Клёнова епископ.
– Ага.
– И наверняка ты предлагаешь мою виллу в качестве локации?
– Ага, – кивнул самодовольно Клёнов.
– В такие моменты, – поднося бокал к губам, говорил Евгений, – жалеешь, что учился в приличной школе… Учились бы в обыкновенной – половина одноклассников была невыездными по судимостям или кредитам…
– Очень смешно, – оборвал эти рассуждения Клёнов. – Ты согласен провести встречу у себя на даче?
– Друг мой, – протянул епископ это обращение. – Дача – это Кузьминки, а у меня вилла, на которой Мане между прочем жил!
– Так он же у Селини жил? – удивился Артемий.
– Там Клод Моне, а на моей Эдуард Мане… «Музыка в Тюильри», «Олимпия», «Гитарреро»? Нет? Ничему МХК не научило…
– Никогда в этом не сомневался, – пресёк Артемий стёб Евгения. – Так ты согласен или нет?
– Если это не потребует дополнительных затрат, – уклончиво ответил епископ.
– Как будто тебе трудно!
– Тёма, в твоём возрасте и должности пора уже знать, что я зарабатываю очень мало, имея личных финансов в разы меньше, чем ты на госслужбе. Всё моё внешнее благополучие – это лишь корпоративные традиции.
– Машины, костюмы, кресты, митры… – перечислял ехидно Артемий.
– Пожертвования, – сказал епископ. – Автомобили и вилла мне не принадлежат. Это банкира Нарьевича, ты видел его у Селини. Он, кстати, учредитель «AnnaBank», который косвенно контролирует 17% финансового рынка России и входит в топ—десять инвесторов госкорпораций.
– Тю—тю—тю, какие мы важные! И говоришь после этого, что денег нет? – улыбался Артемий.
– Тём, моё богатство не в банковских карточках, а в визитных, – произнёс с важностью и глубокомыслием Евгений, давая понять, что разговор в таком ключе необходимо завершить. – Но я, конечно, согласен, даже перелёт бесплатный организуем… У фонда есть самолёты.
– Хоть о чём—то договорились, – промычал Артемий.
Епископ посмотрел на лазурную полосу моря счастливым взглядом расслабленного человека. Артемий типично для себя повздыхал несколько минут, Евгений, молча ожидая, потягивал вино.
– Я пойду, наверное… Вещи собирать… – внутренне решился на какой—то шаг Клёнов, уверенно добавив: – Заплати.
И пошёл в отель. Епископ Евгений отодвинул бокал и сложил очки параллельно краю стола. Он посмотрел своими постоянно уставшими глазами на море, глубоко вдохнул воздух, перевёл взгляд в небо и, положив кусочек сыра в рот, незаметно для посетителей перекрестился.
***
В номере Артемия уже царил беспорядок. Немногочисленные вещи были разбросаны по всему обозримому пространству, а два маленьких дорожных чемодана оставались пустыми. Клёнов копошился в каждом углу, больше заботясь о халатах отеля, чем о собственных вещах.
– Жаль ко мне не заедешь, – проговорил Евгений.
– Ой, Саш, не до твоих дач и замков с видом на море, – ответил Артемий, продолжая складывать халат, повернувшись спиной к епископу.
В течение шести минут Клёнову не нравились формы, которые халат принимал в его руках. Наконец он получил что—то приемлемое и развернулся. Евгений спокойно складывал его костюм во второй чемодан (первый он уже успел запаковать). Артемий решил не удивляться и просто сел на стул, готовясь о чём—то сообщить. Он нервничал и дергал левую руку, епископ был готов его выслушать.
– Короче, Саш… – начал Клёнов неуверенно. – Мне хоть и нельзя, но, наверное, я должен рассказать тебе…
Евгений медленно кивнул.
– Это касается Инги, – резко выпалил Артемий. Евгений недовольно сморщился.
– Мне с тобой всегда было трудно говорить про это, ты не ценил её, – ответил он холодно.
– Да, понимаю… Но сейчас говорю для тебя – у неё могут быть серьёзные неприятности.
– Связанные с твоей деятельностью? – удивился Евгений, всё ещё не обрадованный этим разговором.
– Да, – уверенно произнёс Артемий, закрывая окно на Променад, чтобы стало тихо. – Как знаешь, Лапин исправляет Конституцию для выборов в следующем году… Месяц назад по наводке ГРУ у меня была операция под кураторством начальника Собственной безопасности… Ничего необычного, просто три фуры ехали из Беларуси. Ну, может, наркотики, так мне сказали… Перехватили в общем, постреляли, водилы ни в какую, в полном [негодовании] от происходящего, – епископ недовольно причмокнул от подобных эмоций Клёнова. – Открыли фуры, всё чинно, ящички с яблочками стоят в три ряда, вроде всё нормально… Но в одной фуре 10 тонн газа ядовитого, в другой семь с половиной тысяч единиц огнестрельного оружия. В третьей боеприпасы и всякая мелочь…
