Мужчина и женщина: бесконечные трансформации. Книга вторая

Второе замечание, более существенное.

Новый просмотр фильма подтвердил мои опасения, некоторые эпизоды смотрел с трудом, всё моё существо противилось, не покидала неловкость.

Невольно задумался, я старый человек, многие страсти которого остались в далёком прошлом, испытываю робость перед экраном монитора, где всё «понарошку», а что если бы «в живую», что если оказался бы на месте мужа этой женщины.

Сломался бы, это точно, трудно даже представить, каким жалким, растоптанным оказался бы, на какие мерзкие поступки был бы способен, что обычно и случается с жалкими и растоптанными людьми.

Но ведь что-то проросло во мне и тогда, и потом, наверно это «проросшее» и даёт мне право обращаться к своим соотечественникам, прежде всего, молодым.

Обращаться не как оракул, не как всеведущий и всезнающий мудрец, а как живой человек, до сих пор чувствующий боль за некоторые свои поступки.

Вновь обращусь к понятию «das Man»[743] в философской системе Мартина Хайдеггера, которое на русский язык условно переводят как «безличный человек», или «безличные люди». По мнению Хайдеггера эти «безличные люди» навязывают нам усреднённость, следование общему мнению. Нам кажется, что мы действуем самостоятельно, а на самом деле, за нас, через нас, вместо нас, действуют «безличные люди».

«Безличные люди» живут и во мне. Они порой проявляют себя и в моих поступках и моих мыслях, но, хочется думать, что за них, через них, вместо них, пробивалось, прорастало во мне, другое, менее косное, менее «безличное», более отзывчивое, более живое. Где я, в той или иной мере, свободен от «das Man»

Что, начало прорастать во мне давно, продолжает прорастать и сейчас, когда пишу о фильме «Пианино» Дж. Кэмпион.

…любовный треугольник в чистом виде

В сюжетной основе фильма «Пианино», любовный треугольник, двое мужчин и одна женщина.

В предыдущих текстах было несколько подобных «любовных треугольников», это и «Отелло», и «Анна Каренина», и «Жюль и Джим», и «Фиеста»[744].

Различие этих «треугольников» не только в характерах персонажей, но, не в меньшей степени, в том культурном «ландшафте», в который погружена сама ситуация.

В фильме «Пианино» женщина, в 1852 году

…дата указана в самом фильме, но вряд ли она имеет «историческое» значение…

по переписке, вышла замуж и переехала к мужу в далёкую Новую Зеландию.

Двое мужчин, это муж женщины, Алисдер Стюарт, англичанин, и другой мужчина, также англичанин, Джордж Бейнс.

Не знаю, насколько имеет значение, что женщина родом из Шотландии, (возможно для самой Дж. Кэмпион, в этом есть какие-то нюансы), поэтому вынесу эту тему за скобки.

…«Ландшафтные культурные практики» фильма «Пианино»

Большое значение для фильма имеет то, что выше было названо «ландшафтными культурными практиками».

Предоставлю слово В. Подороге, к книге которого уже обращался[745]:

«в событие ландшафта» значит, что мысль со-рождается вместе с ландшафтом, ибо последний представляет собой не введённую в оптическую рамку природу, застывшую перед наблюдателем в перспективном образе, а пространство самой мысли».

В нашем случае, речь идёт не о рождающейся мысли, а о «событии ландшафта», как «пространстве самой мысли», в которое погружены кинематографические образы.

«Событие ландшафта» имеет здесь различные уровни, выделю только некоторые из них.

Во-первых, сама природа, в которой происходит действие фильма. Это и океан, огромная морская стихия, это и непролазные джунгли, сквозь которые приходиться продираться, это и грязь, в которую утопаешь по щиколотку, и приходится подкладывать под ноги доски.

Не случайно, фильм «Пианино», как и предыдущий фильм Дж. Кэмпион «Ангел за моим столом», снимал оператор Стюарт Драйбёрг, выросший в Веллингтоне, для которого этот «ландшафт» не просто «оптическая рамка природы», а то, как он «дышит», и что не всегда выразимо не только словом, но и зрачком кинообъектива.

Во-вторых, это не «оптическая рамка природы», а буквально «ландшафтная культурная практика», когда с одной стороны существуют «колонизаторы»,

…политические коннотации вынесем за скобки, как не имеющие отношения к фильму…

а с другой, аборигены, маори.

После классических работ К. Леви-Стросса[746], у нас нет оснований называть маори, как и другие подобные народы, «дикарями», у них своя культура, своё обоснование жизни, свои культурные практики.

Другой вопрос, что культура «колонизаторов» требует коренного преобразования природы, выкорчёвывания дикорастущих деревьев, посадки культурных растений, грязь для них «грязь», а не земля. А культура маори предполагает, что коренным образом ничего не следует переделывать, себя они воспринимают как органическую часть окружающего их ландшафта.

…мужчины «любовного треугольника»

Обоих мужчин, Стюарта и Бейнса, можно назвать «колонизаторами», но между ними есть большая разница, которая сыграет ключевую роль в развитии сюжета.

Стюарт типичный «колонизатор». Он не понимает, как земля может оставаться необработанной, как можно не преобразовывать всё вокруг, он старается расшить свои владения не только для того, чтобы разбогатеть, хотя богатство важная часть цивилизованной жизни, но, прежде всего, чтобы расширить оазис европейского «ландшафта, внутри которого только и можно построить собственный дом. Жену он выписывает по переписке точно так же, как выписывают семена культурных растений или селекционную породу домашних животных.

«Немая», ничего страшного, будет меньше разговаривать, больше работать. У неё есть 10-ти летняя дочь, это весьма кстати, молодая леди поможет сделать атмосферу в доме более благоприятной. У женщины есть старинное фортепиано, она любит на нём играть, прекрасно, в цивилизованном доме должна звучать музыка для подлинных леди и джентльменов.

Бейнс не совсем типичный «колонизатор». У него на лице татуировка, не трудно предположить, что это один из символов маори. Татуировка незамысловатый знак того, что Бейнс рассматривает себя не как человека с колонизаторской миссией, а как друга маори, даже больше, как подлинного маори. Поэтому, маори могут запросто заходить в его жильё, и даже ночевать у него.

Конечно, мы можем высказать собственные сомнения по поводу способа женитьбы Стюарта. Конечно, следовало сначала узнать женщину, которой собираешься предложить стать твоей женой, всё-таки это не семена и не порода скота, а женщина. С этим трудно спорить, но всё-таки примем во внимание, что это середина XIX века, пока мало что известно о разных там неврозах, о женских причудах, и прочем. Да и у Стюарта вполне честные намерения. Вместе с женщиной он планирует создать европейский дом, чтобы не столько отгородиться, а чтобы учить тех же маори, возможно, и игре на фортепиано.

В конце концов, чем он отличается от Стэна Паркера, героя романа Патрика Уайта «Древо человеческое», который и женился, чтобы вместе с женой выкорчевать дикорастущие деревья, начать строить новый дом как новое пространство жизни. Таков этот «ландшафт», таковы требования культурных практик этого «ландшафта», и это вполне естественно.

…кто она Ада МакГрэв?

Откуда было этому мужчине, нормальном «колонизатору», следующему правилам нормальной предустановленности жизни, знать, что женщина эта, Ада МакГрэв, окажется такой необычной, такой странной.

Кто она, эта женщина, колонизатор или больше похожа на маори, что в ней преобладает культура или природа, или она не вмещается в это противопоставление, выламывается из него, как обычно выламывается из этого противопоставления нормальная женщина.

Только и можно сказать, что нет в ней никакого здравого смысла, никакой усреднённости, напротив вызов здравому смыслу, вызов любой усреднённости. Стихия, с которой никакой мужской усреднённости не справится.

Загадка, которую нам ещё предстоит разгадывать.

…вернёмся к «любовному треугольнику»…

В любовных треугольниках можно найти много типических черт.

Как правило, это двое мужчин и женщина.

Как правило, один из мужчин обладает особым правом на женщину, как на «собственность».

Как правило, Эрос, который, как считали древние греки, дубы сотрясает, врывается в этот «треугольник», не считаясь с нормами предустановленной жизни, включая право на женщину, как личную собственность.

…любовный треугольник в контексте «двух культур»

Любовный треугольник в фильме вписан в контекст «двух культур», условно, культуры колонизаторов и культуры маори.

Поскольку речь идёт о фильме игровом, а не документальном, этнографической точностью можно пренебречь

…хотя допускаю, что Дж. Кэмпион старалась «не врать» больше того, что требовала поэтика фильма…

Главное, что заданы две культурные практики, внутри одной можно позволить себе откровенность на грани бесстыдства, внутри другой эрос необходимо обуздывать в границах приличий, как и прочие страсти человека.

Женщина из племени маори может вступить в откровенную беседу с Джорджем Бейнсом, которого считает своим:

«Тебе нужна жена, а то, что ему болтаться без дела меж ног»,

«У меня есть жена»,

«Так где же она?»,

«У неё своя жизнь, она живёт в Англии»,

«Значит тебе нужна другая жена, такое сокровище не должно спать по ночам без дела».

Джордж не возражает, раз нарушил дистанцию «двух культур» между собой и женщиной из племени маори, приходиться терпеть.

О взглядах Алисдера Стюарта нам практически ничего не известно, но не трудно предположить, что откровенность женщины маури он воспринял бы как проявления дикости, дурного вкуса. Он предпочитает во всём следовать правилам приличия, «преобразование» должно касаться не только дикой природы, но и дикости внутри самого человека.

Парадоксальность ситуации фильма в том, что различение «двух культур» взрывается не там, где можно было предположить. В это различение, прежде всего, не впишется женщина, Ада МакГрэф, которая, казалось бы, и должна была стать олицетворением культурных практик «колонизаторов», олицетворением подлинной леди.

Как те подлинные «леди», которые оживут на экране в следующем фильме Дж. Кэмпион.

…о двух женщинах из близкого окружения Ады МакГрэф

Прежде чем обратиться к Аде МакГрэф, коснёмся ещё двух героев фильма, которые входят в её близкое окружение.

Одна из них Аунт Мораг, назовём её домоправительницей Стюарта.

Вторая – дочь Ады, Флора МакГрат.

Домоправительница олицетворяет собой здравый смысл, близко к тому, что, что можно назвать «чопорная английская леди». Наверно она легко нашла бы язык с Колетт Кларк, подругой Марго Фонтейн[747]. Не исключено, что именно по её совету Стюарт выписал себе жену из Шотландии. У настоящего колонизатора должен быть свой дом, и в этом доме должна быть жена, которая и должна отвечать за порядок в доме.

Домоправительница первая почувствовала, Ада совсем не похожа на настоящую леди. Не такую жену для Стюарта она надеялась увидеть в доме. Возможно, у неё были свои грёзы, возможно, они никуда не делись, но нельзя себя распускать.

Она допытывается у других, в сущности, пытаясь развеять собственные сомнения:

«что бы вы сказали, если кто-то играл на кухонном столе, как будто это пианино. Странно, ведь стол не издаёт никаких звуков».

Разве она не права, разве стол может издавать звуки?

Не смогли донести пианино до дома, что из того, разве из этого следует, что надо играть на кухонном столе?

Дальше, больше.

Когда уже появилось пианино в доме, домоправительница удивилась игре Ады, как-то странно играет, «создаёт у тебя настроение», будто звуки заползают в тебя. Так не следует играть. Музыка подлинных леди и джентльменов не должна заползать в душу, она должна быть строгой, излишне не теребить душу.

Да и во всём другом. Разве так можно вести себя. Оторвала кусок кружев и стала топтать его ногами. Можно не сомневаться, не тверда рассудком.

Вновь согласимся, рассудок у цивилизованного человека должен быть твёрдым, он же не маори. В противном случае его следует лечить.

Стюарт прислушивается к её словам, с тех пор как он увидел эту маленькую женщину на берегу, его не оставляют сомнения.

Ему не откажешь в деликатности (мы к этому ещё вернёмся), он пытается успокоить домоправительницу, а больше самого себя:

«пока ещё ничего не случилось, просто я тревожусь, вот и всё»,

«у молчания ведь есть свои преимущества»,

«уверен со временем она станет поласковее»,

«привыкнет, привыкают же домашние животные, а ведь и они ничего не говорят».

Но в какой-то момент он вынужден признать:

«я знал, что она немая, но сейчас думаю, здесь что-то иное».

Жили бы они в другом, более цивилизованном месте, всё было бы проще, послали бы Аду к психиатру, тот выписал бы сеансы электрошока. Как для Сильвии Платт и Дженет Фрейм. А в этой глуши разве можно найти психиатра.

Дочь Ады, Флора, особый полюс фильма, своеобразная антитеза к тому, что происходит в мире взрослых.

Детская радость жизни в её почти предельном выражении, никаких «ландшафтных культурных практик», никакого различения «природы» и «культуры», природа становится культурой, и наоборот. Крылышки ангела на платье для спектакля, которое она будет носить и вне спектакля, не столько символ ангела, ангелочка, сколько символ того, что вот-вот полетит. Пока эти «крылышки» не упадут в грязь и их не затопчут. И ангел позволит себе типичное предательство.

Флору захлёстывает стихия танца,

как мать захлёстывает стихия игры на пианино,

трудно забыть её стихийный танец на берегу бушующего океана,

даже её предательство в отношении к матери, продолжение её естественности и непосредственности, когда только и остаётся, что с наивностью во взгляде и голосе спросить: «а что такого я сделала?».

Мать немая, вот и прекрасно, только она способна переводить её жесты в слова, хороший повод выдать себя за взрослую, при случае, можно дать волю своей буйной фантазии:

«Мой настоящий отец был известным немецким композитором, когда они познакомились с мамой, мама пела в Люксембургской опере»,

«Где они поженились?»,

«В настоящем лесу, в присутствии фей и эльфов»,

«Нет, это я придумала, они поженились в одной церквушке в горах. Мама пела немецкие песни, и эхо разносило её голос по всем долинам. Это продолжалось до того случая».

«Что случилось?»,

«Однажды мои родители пели в лесу, и тут внезапно разразилась буря, но они не остановились, даже когда их пение достигло самой высокой ноты. Огромная молния ударила моего отца, он вспыхнул как факел, в ту же минуту моя мать онемела и с тех пор не проронила ни слова».

Домоправительница слушала затаив дыхание. Трудно поверить, но как не поверить, ведь подобное являлось ей в её грёзах.

11-летняя Анна Пэкуин[748] в роли дочери стала откровением и даже получила «Оскара», за роль второго плана.

…вновь Ада МакГрэф

Вот мы и добрались до женщины, до Ады МакГрэф.

С самых первых кадров мы увидим мир сквозь просвет её пальцев. Пальцев, которые извлекают звуки с клавиш пианино.

Сама она непосредственно обратится к нам:

«Голос, который вы слышите, не тот, на котором я говорю, а тот, на котором я думаю».

Важное признание. Обычно мы не слышим голос, на котором человек думает, только догадываемся, что эти голоса, голос на котором человек говорит и внутренний голос, не совпадают. Подобное случается и с нами, порой непроизвольно, без злого умысла, порой намеренно, чтобы обмануть другого.

…немота, которая говорит с нами

Ада продолжает:

«Я не говорю с 6 лет. Никто не знает почему, даже я. Мой отец говорит, что это опасный дар, что когда-нибудь я перестану дышать и умру».

Отец выдал её замуж в далёкую Новую Зеландию, и она с дочерью вскоре переехала в незнакомую страну.

Мужа не тревожит её немота:

«если господь любит немых тварей, то чем мы хуже».

Ада же беспокоится:

«хорошо, если он терпеливый человек, потому что, в конце концов, молчание начинает действовать на всех».

И ещё одно важное признание Ады:

«самое странное, что я не считаю себя немой, из-за моего пианино».

Теперь мы можем разгадать смысл самых первых кадров, смотреть и слышать мир мы будем с помощью пальцев-клавиш. Остальное, мир в котором не звучит пианино, следует считать второстепенным.

…на берегу океана

Моряки перенесут на берег Аду с дочерью, и они останутся одни, на берегу океана.

Девочка, будто выпущенная на волю из клетки

…сколько дней они плыли?..

будет бегать по берегу, наперегонки с ветром, и петь стихи, то ли свои, то ли где-то услышанные:

«и ветер сказал, помнишь, как мы играли с тобой, и тогда ветер взял её за руки, и сказал, идём со мной, но она отказалась».

В отличие от дочери, маленькая фигурка Ады, в шляпке, повязанной ленточкой, в строгом длинном платье, не лишённом элегантности, на фоне бушующей морской стихии, будет восприниматься здесь чужеродной, будто из параллельного мира.

…первая встреча с мужем

Так и воспримет её муж, который доберётся чуть позже:

«вы такая маленькая, я не думал, что вы такая маленькая».

И продолжит удивление:

«столько ящиков, что в каждом из них?».

Вопрос риторический, что может быть в ящиках женщины, которая переезжает на новое место.

Самый большой ящик, в котором пианино, муж потребует оставить на берегу. Носильщикам из маори и так придётся туго, как тащить всё это через дикий лес, через непролазную грязь, ничего не получится, пианино они не возьмут. Пианино в деревянном ящике так и останется на берегу.

Ада будет протестовать, муж не понимает, без пианино она не может, она говорит на пианино, муж останется непреклонным. У него много своих дел, некогда ему задумываться над тем, что у женщины, которая приехала к нему, есть душа, что душа её заключена в пианино.

Как в волшебных сказках, душа принцессы заключена в иголке, которая запрятана в яйце, которое находится в чреве птицы, которая сидит на вершине высокого дерева, которое расположено на необитаемом острове, который…

можно продолжать и продолжать в зависимости от фантазии. Вопрос только в том, как найти принца, который согласится отправиться за тридевять земель, невзирая на опасности.

Не будем торопиться обвинять мужчину, у него действительно тысяча забот, он взялся преобразовывать мир вокруг, ему не до сказок о женской душе.

…так что же она за человек, Ада МакГрэф?

Так что же она за человек Ада МакГрэф?

Неблагодарное это дело разгадывать женщину, даже персонаж фильма, но попробую, имея в виду не только эти начальные эпизоды, фильм в целом.

Сильная, пожалуй, это главное. После всего, что с ней произойдёт, муж откровенно признается: «она сильная».

Что это означает?

Твёрдо стоит на ногах, по-своему тверда рассудком (да извинит нас домоправительница), поступает так, как считает правильным, не боится последствий своих поступков, нет страха перед этими «последствиями». Она их не слышит, пианино, на котором она играет, эти страхи неизвестны.

Исходя из этого «сильная», можно продолжить, своенравная, упрямая, упёртая, это всё модификации сильной души, которая запрятана в иголке, которая…

Ада, разумеется, не смирилась с тем, что пианино осталось на берегу. Вместе с носильщиками из маори, она отметила странного англичанина, не маори, но почти как маори, с татуировкой на лице.

Позднее она найдёт этого мужчину и твёрдо скажет ему

«отведите нас с дочкой на берег, на который мы высадились».

Мужчина будет возражать, ему не до неё, пусть обращается к своему мужу, путь уходит.

Женщина останется непреклонной, она никуда не уйдёт, пусть не надеется, мужчина будет отпираться.

«не могу вас отвезти туда, не могу».

Придётся.

…на берегу… встреча с пианино

На берегу, когда женщина сядет за пианино, а девочка начнёт свой незабываемый танец на фоне морской стихии, мужчина не сразу поймёт, что-то новое, непонятное, проникло в его душу с этими звуками, что-то новое открылось ему в женщине, что-то новое открылось ему в мире, в котором звуки могут быть столь чудодейственными.

Он не только наймёт носильщиков, чтобы перенести пианино в свой дом, он ещё найдёт настройщика, который подтвердит, что это прекрасное пианино, и оно почти не расстроено.

…посмотрим на «любовный треугольник» иными глазами

Так мы получили странный треугольник, пока не будем называть его «любовным»,

женщина как жена, в доме своего мужа, который намерен преобразовать всё вокруг,

душа женщины, заключённая в пианино, в доме другого мужчины, который ничего не собирается преобразовывать, который сам как стихия.

…события, которые развиваются почти спонтанно…

Дальше скороговоркой, всё равно художественный текст не исчерпать.

Ада с дочкой начнёт регулярно приходить в дом мужчины, чтобы играть на пианино и учить игре этого мужчину. Муж сам предложит «научи его обращаться с пианино». Ничего предосудительного, обычная сделка, взамен уроков на пианино он приобретёт землю на выгодных условиях.

Женщина не поймёт условия сделки, она же немая, но она твёрдо знает одно, пусть никто не сомневается, пианино принадлежит ей, и никому больше. Она никому не позволит дотронуться до него, к тому же он, в доме которого оказалось пианино, невежа, даже читать толком не умеет, не в состоянии понять, нельзя дотрагиваться до пианино, пока не вымоешь руки.

Муж разъяснит, теперь мы одна семья, у нас общее имущество, ты должна чем-то поступиться, ты должна давать ему уроки музыки.

Она ничего не ответит, а муж не поймёт, никогда ничем она не поступиться. Не понял, тем хуже для него.

…дикая сделка, которая, в сущности, так естественна

Потом начнётся самое неожиданное, самое непостижимое, можно сказать и самое дикое. Как раз в духе мужчины, который почти маори. Или в духе женщины, которая разговаривает с помощью пианино. Или в духе всего этого ландшафта, не в смысле оптической рамки природы, а то, как этот ландшафт «дышит». Включая существующие здесь «ландшафтные культурные практики», прежде всего, то, как противопоставлены колонизаторы и аборигены.

Мужчина предложит сделку, благодаря которой она сможет выкупить пианино. Он видит, что она всегда строго одета, её тело надёжно запрятано. Он предлагает, чтобы за каждую клавишу она показала часть обнажённого тела, часть руки, часть ноги, часть плеча.

Ничего больше, только приподнять такое строгое платье.

Женщина не согласится с тем, что за все клавиши. Только за чёрные, их меньше. Мужчина согласится, пусть только за чёрные.

…из какого сора растёт любовь[749]

Однажды мужчина предложит сразу за пять, за десять клавиш, чтобы они просто полежали вместе обнажённые, просто полежали, ничего больше.

Женщина снова согласится. А мужчина будет наблюдать, какие странные конструкции придуманы, чтобы спрятать женское тело.

И после этих сеансов, мужчина поймёт, что он зависим от этой женщины, что он без неё не может, он скажет ей с откровенностью дикаря, уходите, я стал мерзавцем, а вы шлюхой, уходите, уходите, я несчастен, у меня на душе только вы, я ни о чём думать не могу, поэтому я страдаю, уходите, я не ем, не сплю, меня мучает желание, уходите, мне не нужно пианино, я разорву сделку, я отправлю пианино в ваш дом, я хочу, чтобы вы меня любили, а вы не можете, если нет у вас чувств ко мне, уходите, уходите, уходите.

Что может женщина, по крайней мере, такая как Ада, которую последствия испугать не могут?

Уйти, вернуться, дать пощёчину, обнять.

Отдаться.

…после того, как всё случилось

Муж долгое время оставался в неведении. Даже упрекал жену, плохо учит, может расстроить выгодную сделку.

Он был очень деликатен с Адой. Более чем деликатен. Наверно считал, что «колонизатор», который преобразовывает всё вокруг, должен быть деликатным с собственной женой.

Он робко просил позволить ему поцеловать жену на ночь. Ада не позволяла. Ей было не до него.

Пианино больше не было брошено на берегу океана, к тому же было настроено, на нём можно было играть.

Она была спокойна.

В таком настроении она могла в очередной раз рассказывать дочери об её отце. О том, что ей не нужно было с ним говорить, что он читал её мысли. А на вопрос дочери, почему же они расстались, ответ был простой, он испугался и перестал слушать.

Или перестал слышать.

Пришлось расстаться.

…после того, как всё открылось

Неизвестно, как вёл бы себя муж дальше, насколько хватило бы его деликатности, его терпения, о котором так беспокоилась Ада. Но, однажды, произошло для него самое страшное. Всё открылось.

Он просто проходил мимо.

Увидел девочку, которая играла рядом с домом мужчины, в доме которого должна была находиться женщина, которая учила мужчину играть на пианино.

Непроизвольно подошёл к двери.