Ветер над рекой: Тень Надежды.

– Спокойной ночи, мама. – тихо произнесла она, не комментируя замечание про книги, и подняла глаза выше.

Рядом с мамой стоял неподвижно высокий мужчина. Тяжёлые густые брови, орлиный нос, придававший лицу властный и строгий вид. Тёмные глаза и аккуратно уложенные чёрные волосы лишь усиливали его мрачность. Кристофер и тем более Ребекка, несмотря на всё сходство с главой их семьи, выглядели гораздо мягче.

– Спокойной ночи, Ребекка, – после паузы повторил пожелание мужчина и наклонился к девушке, чтобы коснуться губами лба дочери.

– Спокойной ночи, отец. – дрогнул голосок девушки, и взгляд опять замкнулся на собственных пальцах…

Кристофер разминулся с родителями у двери и оглянулся на них, словно ожидая чего-то. Но погруженные в тяжёлые думы, со взглядом, устремленным куда-то вдаль, те как будто вовсе не заметили своего сына. Парень отрывисто вздохнул и поспешил к постели младшей сестры.

– Вот, как я и обещал – какао. – улыбнулся он девушке, вручая нарядную чашечку с горячим напитком. – Выпей и не забудь про лекарства, вкуснее всего пока горячее. – добавил он, сразу поворачиваясь к двери.

– Кристофер, – окликнула брата девушка, обнимая чашечку тёплыми пальцами. – Я… Снова их расстроила…

– Расстроила… – тихо подтвердил Кристофер, не оборачиваясь. – Выпей и ложись спать, сестра.

День 0. 21:00. Подземный комплекс "Новая Надежда". Заряд.

На первом перекрёстке отряды разделились. Джон с Райаном резко свернули налево, Адинни и Ник ушли вправо.

Джон двигался короткими перебежками под прикрытием, затем второй перемещался к нему. Так, от точки к точке, они осторожно пробирались дальше.

Время от времени он выдвигал перископ, оценивая угрозы впереди. Узкие дверные проёмы по сторонам не давали надёжного укрытия, а некоторые и вовсе были опечатаны, что осложняло путь.

– Заряд готов, – прозвучал голос Адинни по рации, и Райан ругнулся себе под нос. Они выбивались из графика.

– Заряд готов. – отозвался Назим из первого отряда. Райан попытался поймать взгляд идущего впереди напарника.

Джон предупреждающе поднял руку. Райан мгновенно опустился на колено, удерживая внимание на проходе.

По стене скользнул белый луч фонарика. Следом донеслись приглушённые шаги.

– Сектор чист. – произнёс кто-то из приближающихся людей за миг до того, как они поравнялись с Джоном.

Напарник резко выкинул вперёд руку и дёрнул одного из противников на себя, ударив головой об угол. Второй получил пулю Райана. Лишённый хозяина фонарик покатился по полу, отбрасывая на стены жутковатые тени.

Добирать и тащить тела пришлось снова ему. И не возмутишься, ведь Райан Сафдар всего лишь рядовой боец, а Джон Андерсен – разведчик.

До первой точки ещё перебежка.

– Заряд готов. – прозвучал голос Сигвара.

Группа три отставала всё сильнее.

День 0. 21:10. Лаборатория Нобоа. Красный свет.

Тревожный красный свет не спешил сменяться на нормальное освещение, и большая часть приборов теперь была недоступна доктору. Видимо, это был прямой намёк на то, что рабочий день закончен и пора домой.

Алан торопливо убрал на столе, расставил приборы на места, затем склянки с реагентами. Оставался только чемоданчик. В нём хранились все его заметки, записи, формулы и дневник исследований – личная копия. Оставалось только убрать его, как обычно, в сейф и…

– Доктор Нобоа! – раздался знакомый голос охранника через систему внутренней связи. – Лаборатория обесточена, мы получили указания немедленно эвакуировать оставшихся сотрудников.

– Даже так? – удивился доктор, щелкнув замком кейса. – Одну минуту. Мне нужно запереть сейф и пройти дезинфекцию, – предупредил Нобоа. Рука сама потянулась к массивной дверце сейфа, но замерла в воздухе.

– Обесточка… А если ситуация хуже, чем кажется? Оставить все наработки здесь? Нет, это слишком большой риск.

Решение созрело мгновенно. Он крепко сжал ручку чемоданчика и направился к двери. Если проблема на станции, то к утру точно ничего не наладят, а так можно будет поработать дома.

День 0. 21:13. Подземный комплекс "Новая Надежда". Засада.

Джон и Райан продолжали движение по коридорам центра, и активность охраны только нарастала. После установки второго заряда они натолкнулись на группу сопровождающих учёных. Такой же отряд ликвидировал и головной дозор Константина ЛаФерре.

Плохой знак. Это означало, что следовало двигаться быстрее, и Райан начинал нервничать, чувствуя, как липкий холодный пот стекает по спине.

Группа Адинни вела перестрелку, и судя по звукам, в ход пошла световая граната. Присутствие отряда обнаружили, и теперь противников станет ещё больше, гораздо больше, учитывая ценность сокрытых в этом месте знаний. Со слов информатора в случае ЧП на место выедет специальная группа реагирования. Пять, максимум десять минут.

Джон подал сигнал остановиться и перегруппироваться. До точки «А» оставалось установить последний заряд. В щитовой прямо за поворотом.

Новый сигнал – и Райан резко вскинул оружие, целясь в проход перед собой, понимая его значение. Засада! Судя по сигналам напарника – четверо. Двое слева. Двое справа.

В руках разведчика материализовался дрон – любимые игрушки от Адинни, а также крайне эффективные. Райану не требовались объяснения. Пусть у устройства совершенно иное предназначение, сейчас оно даст им фору в считанные мгновения.

Сафдар отрывисто втянул воздух, прокручивая в голове свой ход.

Дрон пчёлкой взмыл в воздух и метнулся в коридор навстречу противнику. Оружия на нём не было, но этого не знали охранники, немедленно открывшие шквальный огонь. В этот миг с места сорвался Райан.

Перекат. Короткая очередь по цели. Перекат в укрытие.

В ушах оглушительно зазвенело от царапнувшей по шлему пули, перед глазами поплыли зеленые круги. Но теперь ход напарника и перезарядка.

Джон швырнул в проход светошумовую гранату и рванул в бой вместе с товарищем.

Из четверых осталось только двое, и один, ослепленный вспышкой, беспомощно мотал головой. Последний. Райана дернуло в плечо, и его очередь легла поверх цели. Ушёл!

– Чёрт! – вырвалось у Джона, но он тут же схватил товарища за бронежилет, скользнув взглядом по кровавому разрыву на рукаве. – Последний заряд… Его установит четвертый отряд.

Не прошло и минуты, как впереди послышался сдавленный вскрик. А ещё через несколько секунд, группы три и четыре уже двигались по коридору вместе. Джон вёл авангард. Сигвар Роннинг – узколицый боец, прикрывал тыл. Рафа Милакис – медик с раздражающе добрым взглядом, на ходу заклеивал рану Райана. Царапина. Но здесь даже такое не стоило игнорировать.

Джон подал знаки. В коридоре стояла гнетущая тишина. А ведь охране давно пора было сбежаться со всего комплекса. Где они? Эта мысль сверлила мозг.

До точки встречи минута…

День 0. 21:37. Подземный комплекс "Новая Надежда". Эвакуация.

Группы два и три продвигались в свете красных ламп. Следов охраны не было, но распахнутые двери технических помещений свидетельствовали о проведённой эвакуации.

Райан двигался перебежками, периодически меняясь позициями с Сигваром. Рафа неизменно оставался в центре, под прикрытием товарищей.

Контрольная точка.

По сигналу Джона группа замедлила ход. Разведчик замер впереди, тщательно ощупав помещение перископом. Отряд замер, готовясь к бою.

Серия условных знаков от Джона прояснила обстановку. Впереди точка «А». На позиции не менее десяти охранников и несколько учёных. Они соорудили в проходе баррикаду из мебели, прикрывая отступление. Значит, тяжёлая металлическая дверь, которую один из учёных лихорадочно пытался открыть, – аварийный выход!

– Первая группа на позиции, – прозвучал в связи голос ЛаФерре. – Взять цель любой ценой. Он не должен уйти живым!

Начался отсчёт до штурма: Три… Два… Один…

Джон и Сигвар открыли огонь первыми, разорвав тишину холла. Засверкали гильзы. С противоположной стороны в атаку вступили Константин и Адинни, блокируя охрану перекрёстным огнём.

Защитники отчаянно отстреливались из-за укрытий, но лишь пара столов были металлическими. Кровь пролилась почти сразу. Пуля сразила одного из учёных, пытавшегося спрятаться за спины солдат.

Райан и Рафа сменили напарников, дав тем перезарядиться.

Дверь аварийного выхода распахнулась, и люди в белых халаты ринулись в проем. Ещё мгновение – и уйдут!

– Назад! – рванул Адинни, и в дело пошла граната. Ослепительная вспышка и оглушительный грохот взрыва на миг парализовали защитников. Осколки со звоном ударили по стенам и полу, вонзаясь в тела.

– Взять цель! – скомандовал Константин, не дожидаясь, пока осядет пыль.

Райан и Рафа с одной стороны, Ник и Назим с другой, ринулись к эпицентру взрыва, добивая раненых и оглушённых солдат. Сафдар перевернул один труп в белом, второй. То же сделали и остальные.

– Здесь нет! – доложил Райан.

– Здесь нет! – эхом отозвался Назим. Бойцы встретились взглядами с командиром.

И сквозь стоны выживших после взрыва охранников донесся гул удаляющегося лифта.

– Ушёл! – Сафдар зло пнул ближайшее тело и всадил пару пуль в подававших признаки жизни охранников. – Ушёл в последний момент! – прорычал он, окинув взглядом пытавшегося его удержать Милакиса.

– Возьмём в городе. Тихо, – успокаивал тот.

– Идём к точке эвакуации. Быстро! – приказал ЛаФерре, но в этот миг где-то в глубине лаборатории грохнул взрыв. – Они здесь! Действуем по плану «Б». Пошли!

Внезапно раздался новый взрыв, раскатистый гул отразился от стен коридоров, сливаясь с рёвом обрушивающихся перекрытий. Ударная волна прокатилась по залу, заставив стены содрогнуться. С потолка посыпалась каменная крошка.

– Заряды! – крикнул Адинни, перекрывая нарастающий грохот.

И тут же последовал новый взрыв, а за ним – ещё! Пол под ногами заходил ходуном, потолок над ними треснул и рухнул, окончательно погружая всё во мрак!

День 0. 21:52. Дом Грейхер. Боль!

Боль!

Боль пронзила её голову, стремительно усиливаясь!

Ребекка распахнула глаза. Брызнули слёзы.

Пульсация нарастала, распирая изнутри, натягивая нервы!

Комната поплыла перед глазами, но в поле зрения мелькнула баночка Нобаксида.

Сейчас! Скорее!

Девушка вцепилась пальцами в простыни, пытаясь повернуться на бок.

Боль поползла по шее, собираясь жгучим комом в горле, сводя мышцы левой руки!

Лекарство! Сейчас!

Она впилась непослушными пальцами в подушку, подтягивая тело к спасению! Совсем немного! Ещё чуть-чуть! Лекарство!

По лбу побежали крупные капли пота, волосы в ужасе встали дыбом, а перед глазами поплыли цветные пятна!

Это конец? Нет! Жить!

Кончики пальцев коснулись пластика спасительной баночки – сердце замерло!

Горячая волна накатила с новой силой, выворачивая наизнанку, выплёскивая наружу болезненными толчками содержимое желудка! А в следующий миг мир перевернулся, яростно обрушивая её во тьму!

На грохот проснулись все! Маргарита первой кинулась в комнату дочери, следом Вальтер и замыкающим Кристофер.

Отрывисто дыша, он шёл по лестнице, едва касаясь кончиками пальцев стены. Губы пересохли, сердце бешено колотилось.

– Неужели… – шептал он, преодолевая шаг за шагом. В дверном проёме замер отец. Из комнаты слышались причитания матери. – Неужели… – тараща глаза, парень безумно улыбнулся, но тут же испуганно прикрыл рот ладонью.

Отец оглянулся именно в этот момент, по-своему трактуя состояние сына.

– Опять приступ. Её стошнило. – поморщился он. – Принеси полотенце и воды.

– Да… Я сейчас… – выдавил из себя Кристофер, разворачиваясь и на пальцах пытаясь что-то посчитать. – Почему снова… Так… – прохрипел он, ускоряя шаг. – Сколько можно мучить всех, Ребекка… Сколько? – рыкнул он, уставившись на своё взъерошенное отражение в зеркале.

День 0. 21:58. Берег реки Стиаки.

Эвакуационный тоннель сотрясали отголоски подземных взрывов, и на голову сыпалась бетонная крошка, хотя выход находился довольно далеко от основных конструкций. Алан двигался в полной темноте, ощупывая дорогу руками, – к этому моменту погасло даже аварийное освещение. Повезло, что хоть кабина лифта успела доехать до платформы. Оставалось надеяться, что люк на этом конце хода не электрический. Иначе не видать ему свободы очень и очень долго.

Грохот обрушений позади нарастал, заглушаемый лишь собственным прерывистым дыханием. Под пальцами бетон сменился холодным металлом, и Нобоа принялся исследовать поверхность. Когда-то его инструктировали, как пользоваться этим выходом, – только поэтому он смог открыть вход на том конце. Но это было настолько давно, что времени ушло немеряно. Скорее всего, оставшиеся позади погибли. Все до единого.

Учёный отрывисто вздохнул, пытаясь вобрать побольше воздуха, и закашлялся – в легкие словно набилась вата. Вздрагивая от каждого нового удара где-то в глубине комплекса, он отплёвывался от едкой пыли. И тут под ладонью нащупалась круглая рукоять. Дрожащими пальцами Алан впился в неё и изо всех сил рванул на себя. Метал неприятно скрипнул, но поддался усилию, придавая утомлённому мужчине сил. Провернуть еще и еще. Где-то в глубине железа скрежетали друг о друга выдвигающиеся запоры. Щелчок – и с тихим пшиком створка подалась наружу, впуская в тоннель долгожданный ночной воздух. Облегчение ударило в виски сладким головокружением.

Не найдя сил распахнуть двери полностью, Алан протиснулся в образовавшуюся щель, тут же прижимая к груди драгоценный чемоданчик – всё, что осталось от его многолетних разработок, смысл всей его жизни.

Тёмное небо озарили первые всполохи молний, и с реки ударил ледяной влажный ветер, донеся раскаты грома. Нобоа не сделал и шага, как на него обрушилась стена дождя, заливая небольшую площадку на берегу реки и человека, посмевшего выбраться на улицу.

День 1. 9:07. Дом Грейхер. "Я буду жить"

Девушка проснулась рано и некоторое время лежала, глядя в потолок. Ночное происшествие не прошло бесследно. Глубже впали глаза, темнее очертили их круги. И всё же она проснулась. Выкарабкалась… Выжила…

Ещё какое-то время ушло на попытки подняться. Тело плохо слушалось. Падение наградило девушку ушибами, ноющая боль от которых сливалась с другой, ставшей частью будней в последние годы.

Она тихо хмыкнула, опустила ноги с постели и двумя руками взяла стакан с водой. Из-за дрожи в пальцах вода заколебалась, и несколько капель сбежали по стенкам. Остальное Беки жадно втянула в себя, на какое-то время утоляя жажду.

Просыпаться не хотелось, не получалось. И потому забывшись, она оставалась еще какое-то время в ленивой задумчивости, согревая стакан руками.

Наконец, бережно поставила пустой стакан на место и потянулась к заготовленной вчера книжечке-ежедневнику. Чёрная, в твёрдой кожаной обложке с карандашиком-закладкой на шнурочке.

Теперь Ребекка пристально смотрела на блокнот, карандашик с колпачком-точилкой. Нахмурилась, огладила тонкими пальцами обложку, сомневаясь.

Время шло. Ускользало, подталкивая её к действиям, и потому она отрывисто вздохнула и открыла книжку. В руках оказался карандаш и побежал по белоснежному листу, царапая бумагу и оставляя свой первый след.

«Мама, я пишу эти строки в дневнике только ради тебя».

Поставив точку, девушка снова замерла. Взгляд зацепился за кривую знаков, слов. Ребекка боролась с собой. Сражалась, кусая губы и сдерживая чувства, что рвались наружу. К горлу подступил ком, и глаза наполнились влагой.

«Сегодня мне уже лучше. И будет лучше и лучше каждый день. Однажды я смогу быть как все остальные люди. Учиться, работать. Тогда тебе больше не нужно будет из-за меня плакать». – продолжила она писать, всё сильнее дрожащим карандашом.

Беки всхлипнула, спешно растирая выступившую слезу по щекам. Нужно было быть сильной. Сильнее, чем сейчас. Но не получалось.

«Я буду жить». – торопливо дописала она в конце и захлопнула книжку, оттолкнула её от себя и вскочила на ноги. Но тут же качнулась, мир поплыл перед глазами, и она едва не рухнула обратно на кровать. Пришлось опереться на книжную полку.

Быть сильной казалось выше её сил и возможностей.

День 1. 9:15. В темноте.

Тьма… Абсолютная, непроницаемая и между тем живая. Тьма, дышащая шорохом оседающей пыли, потрескиванием движущихся бетонных обломков, отзвуками падающих капель и скрипом гнущегося металла. Тьма громкая. Громкая настолько, что от этой какофонии в ушах Райана нарастал звон.

Мужчина застонал, а после закашлялся, отплёвываясь от песка и пыли. К собственному голосу приходилось привыкать заново, перед глазами плыли цветные пятна. Голова гудела, тело ныло, как после хорошей драки в баре. Ничего. Зато живой.

Сафдар осторожно ощупал себя, стряхивая с груди осколки камня. От движения заныла рана на плече. Мужчина аккуратно проверил пластырь, поставленный доктором. Оставалось надеяться, что инфекция не попала внутрь. Всё остальное, как ни странно, было цело.

Пора было выбираться.

Боец включил систему ночного зрения в шлеме и огляделся. Прямо перед ним под углом лежала изломанная бетонная глыба, ощетинившись острыми краями и осколками. Рядом возвышалась бронированная дверь аварийного лифта. Именно она стала его спасением, удержав обрушившийся потолок. Правда, теперь о том, чтобы открыть дверь, не стоило и думать. Малейшее движение – и обрушение завершит начатое.

Сафдар выдохнул и повернулся в другую сторону. Камеры очертили силуэты раздавленных тел охраны и учёных. Когда начались взрывы, все они уже были мертвы. Дальше показался человек в военной форме, и сердце Сафдара забилось чаще. Вольные! Кто-то из своих!

Торопливо перевернувшись на бок, мужчина подполз к бойцу, потянул на себя, принялся обследовать. Заметных ран не было, как и следов крови.

– Эй. Эй, ты как там? – зашептал Сафдар, пытаясь разглядеть лицо товарища в зеленоватом свете ПНВ.

Вольный тихо простонал.

– Кто?.. – выдохнул он, всматриваясь в полумрак. Голос сорванный, но знакомый. – Сафдар? Это ты? Жив… Кажется, цел. Что случилось? – Он попытался приподняться, но тут же закашлялся.

– Я, Милакис, – усмехнулся Райан, узнавая медика. Перед самым обрушением они вместе осматривали тела и были ближе всех к дверям. – Сработали заряды. Нас накрыло, – пояснил спецназовец, включая фонарик и скользя лучом по обломкам бетона и раздавленным телам. С одной стороны, между плит зиял достаточно широкий провал. – Будем выбираться. Вставай. – Сафдар свободной рукой коснулся наушника. – Командир? Есть кто живой? – Ответа не было. – Похоже, мы теперь сами по себе. – Он поднял фонарик выше, высвечивая зияющий провал между плит. – Вон там. Пробираться будем там.

День 1. 9:20. Руины больницы "Новая Надежда". Бук.

К блокпосту полиции подошёл автобус, и на улицу высыпали рабочие. А с ними, возвышаясь над всеми как скала, темноволосый, мускулистый, с хмурым, непроницаемым лицом мужчина. Как и другие, он был одет в рабочую униформу. На куртке логотип компании.

Уперев руки в боки, он обвёл взглядом площадку, охраняемую полицией, врачей скорой помощи, которые несли на носилках в полевой лагерь очередного пострадавшего, пожарных, и задержал взгляд на военного с собакой, возвращавшегося с тяжёлой смены.

За всем этим открывался вид на провалившиеся под землю здания. Часть этажей обрушилась, часть оказалась погребена под обломками. Из остатков стен торчали арматура и обрывки кабелей, на сохранившихся перекрытиях застряла сломанная мебель и искорёженные конструкции. Вокруг развалин опасно расходились трещины, грозя разрушениями. И над всем этим поднималось серое облако дыма и пыли.

– Не застревай тут, Бук. Ночная смена уже выдохлась, а под завалами, может, ещё кто живой, – произнёс один из парней, хлопнув здоровяка по плечу и торопясь дальше. Густые брови мужчины сошлись на переносице, и он широкими шагами двинулся следом.

Работа на площадке кипела. Несколько проходчиков с собаками и инфракрасными датчиками обследовали развалины, надеясь найти выживших, в то время как группы рабочих и пожарных осторожно разбирали завалы вручную. Тяжёлая техника стояла в стороне и ждала своего часа – сейчас её использование могло вызвать новые обрушения и погубить тех, кто оставался под руинами. Потому так важны были свободные руки, такие как у Бука Аскуро. Огромный, действуя уверенно и точно, он поднимал, передвигал и выносил массивные блоки и обломки мебели из развалин, помогал удерживать покосившиеся стены, прежде чем товарищи подопрут их домкратами.

– Налево, Бук, налево! – крикнул один из рабочих, указывая на узкий проход между завалами, когда здоровяк в очередной раз проносил мимо него бетонный блок.

– Нет, направо! – скомандовал полицейский, едва не напоровшись на арматуру.

Бук замер, покачиваясь с одной ноги на другую, посмотрел на рабочего, а затем на полицейского.

– Неси-неси! Налево! – замахал на Бука руками рабочий.

– Там проходчик! – замотал головой полицейский. – Направо!

– Какой ещё проходчик? Сектор уже проверили. Свалка там теперь! – повысил голос рабочий, снова размахивая руками перед здоровяком.

– Послушай, я тебе сказал, что там проходчик! Если ты сейчас туда направишься, то вызовешь обвал! – злился всё сильнее офицер, нервно постукивая по руке дубинкой. – Так что направо!

– Ну да, конечно! – выпучив глаза, надвинулся на офицера работник, – Нам выделили место под мусор! Там! Куда их тогда тащить? Бросить их здесь? – уже чуть ли не на ухо кричал полицейскому он. – А кто потом разбирать будет? Ты? Знаю я вас! Только приказывать умеете, да палками махать!

– Моя работа – следить за безопасностью! – скрипя зубами прошипел полицейский, и палка о ладонь его стала ударяться резче. – Делай, как сказано, иначе будешь арестован за неподчинение приказу!

– Ах так! – заорал, привлекая внимание всех поблизости, работник. – Давай, попробуй заставить меня! Ну? Давай! Посмотрим кто кого! Один на один! Не можешь? Без палки никак? – начал тыкать тот в офицера пальцем.

Вокруг них начали собираться другие рабочие и сотрудники полиции, переговариваясь и чувствуя, как ситуация выходит из-под контроля. Кто-то даже неуверенно шагнул в их сторону, быть может, подумывая разнимать.

Бук недовольно поморщился и вдруг с грохотом уронил блок прямо перед кричащей парочкой. Земля под ногами содрогнулась от удара, а скандалящие в ужасе отпрыгнули в стороны и тут же принялись откашливаться от пыли.

– Ты совсем спятил, что ли?! – хором закричали на него оба, едва оправившись от шока.

– Вы себя видели? Как-нибудь без меня разберётесь. А мне работать. – равнодушно произнёс Аскро и, махнув на ошарашенную парочку рукой, направился обратно в развалины. А следом за ним начали расходиться и другие зрители. Представление закончилось, а напряжение осталось, словно облако пыли, поднятое Буком.

День 1. 9:30. Дом Грейхер. Тревожные новости.

Ребекка спустилась из комнаты только спустя некоторое время и застала всю семью в прихожей. Отец собирался на работу – и, судя по взгляду на часы, уже опаздывал. Было около половины десятого.

Родители обнялись. Отец мягко коснулся губами щеки матери. Девушка замерла на лестнице, вцепившись бледными пальцами в перила, и неловко отвела взгляд. Она знала: между ними – настоящая любовь.

Кристофер обнял отца по-мужски. Тот в ответ похлопал его по спине, улыбаясь. Они были удивительно похожи. Одна Ребекка, казалось, выбивалась из Грейхеров – и внешне, и по здоровью.

– Долго тебя ждать, Бекки? – вывел её из задумчивости знакомый голос. Ребекка покраснела, споткнулась на последней ступеньке и почти упала в объятия отца.

– Вот и славно, – произнёс он, крепко сжав хрупкое тело дочери. – До вечера. Не скучайте, – добавил, передавая девочку в руки матери и выходя за дверь.

– Идёмте завтракать, – хмуро бросил Кристофер, и Маргарита мягко подтолкнула дочь к кухне.

Ребекка остановилась у входа, разглядывая знакомое помещение. Несмотря на пасмурный день, кухня казалась уютной. Кремовые стены, деревянные полки с баночками специй, аккуратная утварь. В углу – небольшой телевизор. Центральное место занимал обеденный стол с выточенными ножками и абажуром над ним. На подоконнике – горшки с пряными травами: базиликом, розмарином, тимьяном. Светлая мебель, каменная столешница с корзинками фруктов и хлеба, массивный холодильник, облепленный фотографиями и детскими рисунками. Пол – кафель в клетку. Всё это бережно хранилось и поддерживалось её матерью. Ребекку к хозяйству не подпускали уже давно. Слишком давно.