Триединый

– ПРАВОСУДИЕ! – крикнул Феликс.

 Толпа взревела и подняв кулаки в небо, поддержала клич, скандируя его и тесня пытавшихся усмирить их солдат к помосту. Помогая недавним смертникам спуститься на землю, Вермандо пожимал им руки и говорил, что сделает все возможное, чтобы помочь их семьям. Те горячо благодарили его и в их покрасневших глазах зажигалась надежда и признательность своему спасителю.

– Рабство было законным! Законность – признак власти, а не справедливости! – возгласил аристократ, обращаясь к тут же поддержавшему его народу.

Позиции Вермандо в обществе с каждым днем крепли, в то время, как и без того шаткие позиции аристократии давали все больше трещин.

—–

Шаг. Ноги постепенно утопают в зеленой траве, медленно, но неотвратимо увязая в ней все глубже. Ты останавливаешься и прислушиваешься. Не слышно ничего, кроме ветра. Небо становится все ниже. Чем дальше ты идешь, тем ближе небо. Трава достает тебе до колен. Возможно, Бог существует и его все-таки стоит бояться? Становится холодно. Влажная от морозной росы трава гладит твое тело тысячью змеиных языков и заупокоенно шипя, легко и аккуратно рассекает кожу острыми, как лезвия ребрами. Она достает тебе до плеч, но ты продолжаешь упрямо идти. Небо все ниже, скоро оно упадет на тебя. Ты переходишь на бег. Сердце пускается в макабр. Раздается собачий лай. Трава уже выше головы. Ты чувствуешь боль в области сердца, оно готово разорваться от нее. Небо скоро проглотит тебя. Лай усиливается. Кажется, ты даже можешь разглядеть его клыки. Ты спотыкаешься и падаешь на спину. Бог протягивает руку, и она проникает тебе под ребра – легко и непринужденно, словно он запускает пальцы в густой малиновый конфитюр. Бог вырывает твое сердце и глядя тебе в глаза надкусывает его, будто инжир. Оно брызжит яркими багровыми ошметками, словно детская хлопушка. Его зубы в крови, он улыбается. Или это сок граната? Бог улыбается шире, наблюдая как твое лицо искажает гримаса боли и пожирает твое сердце. Ты не видишь ничего, только небо.

 Он проснулся.

 Домианос с затаенным ужасом посмотрел в зеркало. Ему сорок два. С каждым разом он замечал на лице все новые морщины. Метки смерти. Чем больше их становится, тем та ближе. Морщины – это паутина вечности, которой она опутывает тебя, нещадно и постепенно высасывая жизнь. Старость подкралась к нему тихой и незаметной поступью и это сводило советника с ума. Он не мог и не хотел мириться с одолевающей его слабостью. С каждым днем повседневные дела становились для него все труднее, он быстрее уставал и все чаще забывал что-то важное. Стоило ему об этом задуматься, как его начинало трясти от ужаса, и он подобно дикому тигру в клетке метался в своем кабинете, в отчаянном исступлении пытаясь отвлечься или придумать способ остановить это. Замедлить рост нитей Смерти, неумолимой паутиной оплетающих его тело. Пребывая не в самом добром расположении духа, он сидел за столом, размешивая сахар в чае, пока слуга докладывал ему последние новости.

– Как вы и приказали, я следовал за Вермандо куда бы он не отправился и готов доложить вам собранную информацию. Вы были правы и наши подозрения подтвердились – он действительно что-то затевает. Я видел, как он вмешался в казнь и вместе со своими товарищами напал на стражей порядка и сэра Жермена, зачитывающего приговор преступникам! Он их освободил! Толпа рукоплескала его дерзкой выходке и тому, как он прилюдно оклеветал и поносил благородного лорда Честертона! И вас… он тоже не преминул упомянуть.

Граф поперхнулся чаем и прокашлявшись в кулак, перевел дыхание.

– Пусть немедленно явится в мой кабинет.

– Да, ваше сиятельство! – поклонился слуга.

Через час перед советником предстал потрепанный и слегка пьяный Вермандо, которого стражники силой притащили в замок с улицы. Сцепив пальцы в замок, мужчина яростно выдохнул:

– Где. Ты. Был.

– А что, вы успели по мне соскучиться? – икнув, криво усмехнулся аристократ.

– Следовало отдать тебя в монастырь еще в детстве. Быть может, хоть так у тебя был бы шанс научиться чему-то более полезному, чем являть собой наживку для крыс и всякой заразы.

– А может… это вы меня так плохо учили. Подавали плохой пример своим… ик! Воспитанием!

– Если сосуд недостаточно чист, испортится все, что бы ты в него не налил, – процедил Домианос, одарив сына презрительным взглядом.

– Почему вы так ненавидите меня, отец? Что я вам сделал? Разве был недостаточно почтителен с вами? Разве позорил вас или наш род? Почему вы так несправедливы ко мне?! – постепенно сорвался на крик Вермандо, сжав кулаки и смахивая ими с лица слезы.

– Ты не просто опозорил меня и наш род, Вермандо. Ты разочаровал меня и причем очень давно. Ты недостоин чести входить в семью Морнэмир и быть моим наследником. Иногда я смотрю на тебя и задаюсь вопросом: что я сделал не так? Где допустил ту чудовищную ошибку, где так просчитался и за что Бог наказал меня таким бесполезным и никчемным сыном?

– КАК?! КАК Я РАЗОЧАРОВАЛ ВАС?! ОТВЕТЬТЕ МНЕ! ЧТО Я СДЕЛАЛ НЕ ТАК?!

– Не смей повышать на меня голос, – резко поднялся из-за стола лорд и вплотную приблизился к сыну, грозно взирая на него сверху вниз. – Ты разочаровал меня, Вермандо, еще в тот день, когда я увидел тебя, играющего в грязи с деревенским отребьем. В тот день я понял, что ты просто не можешь быть моим сыном. Не можешь стать достойным продолжением великого рода Морнэмир. Знаешь, если бы я не знал наверняка, что я у твоей матери первый – усомнился бы в твоей законнорожденности, – угрожающе тихо произнес граф.

– Почему вы так ненавидите простых людей?! Они такие же как мы! Они ничем не отличаются от нас с вами, с той лишь разницей, что в них куда меньше спеси, лицемерия и злобы, чем в вас!

Обжигающая пощечина. Аристократ пошатнулся и схватился за покрасневшую щеку. Ту будто ошпарило кипятком. Колючая пульсирующая боль отдалась в висках. Вермандо медленно поднял взгляд на советника.

– Это. Был последний раз. Когда я терпел от тебя подобную дерзость, – прошипел ему в лицо Домианос и резко развернувшись, вернулся за свое рабочее место, с этого момента больше не замечая сына, будто забыв о его существовании.

 Разгневанный и возмущенный мужчина, покинул комнату тяжело дыша, хлопнув за собой дверью.

—–

Несколько недель спустя.

Бар «Королевские Панталоны».

Тяжелая дубовая дверь распахнулась и из нее прямо на проезжую дорогу вывалился мужчина, упав лицом вниз. Вслед ему слышалось громкое улюлюканье, свист и смех. С трудом поднявшись с земли, он потер ушибленный после пинка зад и выкрикнул заплетающимся языком:

– Шобы я еще раз… Ик! Пил с вами!.. Суккубьи дети!

– Этот подсвинок в стельку нахлебался! – ударил кружкой по столу с такой силой, что из нее выплеснулось пиво, бородатый рабочий.

– Так ты ж его сам и напоил, Лилит тебя подери! – расхохотался сидевший напротив него мужик.

– Что верно – то верно! Его теперь мать родная не узнает! Ну и черт с ней! Все равно она сегодня ночует со мной! – Запрокинув голову назад, разразился гомерическим смехом его товарищ, шлепнув себя по ляшке.

– Повтори! – протянул хозяину паба пустую кружку Вермандо, оглядываясь в поиске знакомых лиц.

Вернувшись за свой столик, аристократ отхлебнул боше и окинул задумчивым взглядом свою излюбленную забегаловку. Тут собирались люди низших и средних сословий – крестьяне, рабочие, мастера, рыцари и торговцы. Всегда шумное, веселое и забитое людьми помещение стало ему куда более родным местом, чем стены собственного дома. Здесь обсуждались последние новости и можно было уловить настроение народа, слушая обрывки самых разнообразных горячих сплетен. Вот и сейчас мужчина напряг слух, силясь в общей гамме шума разобрать отдельные голоса и уловить интересные разговоры.

– А он мне и говорит: слышь, треснутый горшок ты пустоголовый, я этими руками мечом врагов рубил, пока ты навоз месил в своем Ваттенфтаве!

– А ты что?

– А я ему: а несет от тебя так, будто всю жизнь только и делаешь, что навоз месишь ты!

– Она зачетная баба! Видел бы ты какие у нее буфера! – грянул развязный хохот.

– Ну ты ж ее того, да?

– Естественно! Даже несмотря на то, что она и в половину не так хороша, как твоя мамка! – разведя руки в стороны, изобразил внушительного размера грудь рабочий.

– Ты идиот? Я живу с бабушкой!

– Значит она у тебя хорошо схоронилась!

– Вермандо, – раздался знакомый голос над самым его ухом, отвлекая от размышлений о чьей-то бабушке.

– А? – повернувшись на голос и увидев товарища, аристократ поднялся и пожав ему руку, похлопал того по спине. – Фееликс! Я уж тебя заждался!

– Да моя задержала! Ну что, гуляем сегодня?

 Когда Феликс говорил «моя» любой думал, что речь идет о его жене или подруге, но лишь друзья знали, что тот говорит о своей матери. Когда отец крестьянина умер, вся забота о ней легла на его плечи. Женщина была слаба и постоянно болела, порой не в силах даже подняться с постели без чужой помощи. Также у нее подрастала дочь – младшая сестра Феликса, рыжеволосая девочка с щербинкой между передними зубами и характером старшего брата.

– Ага. Только где Томас и Стефан?

 Мужчина махнул рукой.

– Да как обычно! Томас на работе задерживается, все над своими мешками с золотом трясется, а Стефан… Ну а что Стефан? У него недавно тройня родилась, надо чем-то кормить тоже, вот и пашет с утра до ночи на своей ферме.

– Понятно… А Карл?

– А Карл подойти скоро должен. О, вот и он! Карл, мы здесь! – замахал рукой Феликс, приподнявшись на лавке.

Пригнув голову, чтобы не удариться о дверную перекладину, широкоплечий кузнец приблизился к товарищам и со скрипом опустился напротив. По его загорелой коже стекали капли пота, а под ногтями засохла грязь.

– Стефан опять со своими сосунками сюсюкается? – грубовато спросил он.

– Ага. Филиппа его окончательно запрягла, точно свою ездовую лошадь, – хмыкнул Феликс, допивая остатки пива. – А ты сам-то как, здоровяк?

– Да вот, только вернулся из мастерской, – протер лоб гигант. – Сегодня заказали двуручный меч и дамский кинжал. Работы невпроворот.

– Так помощника себе найми! Вон, бери вот Вермандо! – мужчина хлопнул аристократа по спине.

 Карл оценивающе оглядел друга.

– Боюсь слабоват будет для такой работы… Но меха раздувать взять могу.

 Выпив еще по одной кружке пива, компания покинула паб и отправилась бродить по улицам, распевая песни.

– Боярышник листвой в саду поник,

 Где донна с другом ловят каждый миг!

 Вот-вот рожка раздастся первый клик!

 Увы, рассвет, ты слишком поспешил…

 Под пенье птиц сойдем на этот луг,

 Целуй меня покрепче, милый друг, —

 Не страшен мне ревнивый мой супруг! – вдохновленно продекламировал Вермандо.

– Опять твоя слащавая ересь! – поморщился Карл. – Вот, слушай, что нормальные мужики поют:

– ЖИЛ ОДНАЖДЫ РЫЦАРЬ БЕДНЫЙ,

МОЛЧАЛИВЫЙ И ПРОСТОЙ

 КОРОЛЮ И БОГУ ВЕРНЫЙ,

 ДУХОМ СМЕЛЫЙ, УДАЛОЙ… – заголосил грубым басом он, распугав ближайших прохожих.

– Тише, тише, Карл, а то все еще чего доброго подумают, что ты призываешь их к бунту! – хохотнул аристократ.

– А что? Это идея! – поддержал гигант. – Когда страной правят такие как Домианос, ничего кроме силы не понимающие, восстание – единственный выход!

 Вермандо промолчал, задумавшись над словами товарища, а Феликс завел новую песню:

– За холмами, за лесами, где течет ручей,

 Жил на свете мудрый маг и чародей,

 Женщин и вина имел в избытке,

 Но мечтал он лишь о свитке,

 Где рецепт бессмертия был скрыт!

 Внезапно улицу пронзил отчаянный вопль, но редкие прохожие даже не повернули головы – ограбление или насилие были обычным делом на этих улицах, особенно ночью. Однако аристократ был не согласен с таким раскладом и бросился в подворотню, следуя за звуком. Карл и Феликс последовали за ним. Проскользнув сквозь узкий проход между двумя харчевнями, лорд увидел следующую картину:

Трое мужчин окружили до смерти напуганную горожанку и сально ухмыляясь, тянули к ней грязные мозолистые руки. Ее пухлое заплаканное лицо порозовело то ли от слез, то ли от смущения, и она обеими руками прикрывала грудь, вываливающуюся из разорванной косынки.

– ЭЙ! – рявкнул Вермандо.

Насильники недовольно обернулись.

– Че тебе? Присоединиться хочешь? – осклабился один из них.

Аристократ ничего не ответил и быстро подскочив к нему, заехал кулаком по улыбающейся пьяной роже, попав прямо в челюсть. Карл и Феликс без слов поняв, что от них требуется, взяли на себя двух оставшихся доходяг и поскольку те были вдвое меньше их, уже через пару минут горе-разбойники удирали со всех ног, судорожно оглядываясь назад и страшась погони. Напуганная женщина, не дожидаясь особого приглашения, кинулась вслед за ними, явно не готовая ни выражать благодарность своим спасителям, ни говорить с ними. На что те, впрочем, не сетовали. Вытерев кровь из разбитого носа костяшками пальцев, Вермандо, тяжело дыша, обернулся к товарищам.

Утром следующего дня слуга доложил ему, что советник вызывает наследника в свой кабинет. Предчувствуя неладное, мужчина вскоре предстал перед лордом. Тот пребывал в на удивление приподнятом расположении духа.

– Вы вызывали меня, отец?

– Да, я собирался сообщить тебе о своем решении. Через неделю ты женишься. Приготовления начаты уже давно, свадьба пройдет идеально.

– Что?! И вы говорите мне об этом только сейчас?! За неделю?!

 Домианос неторопливо переложил документы в стопку, даже не глядя на сына и спокойно ответил:

– Ну разумеется. Я весьма предусмотрителен и не хотел, чтобы ты выкинул что-нибудь этакое. В твоем духе.

– Как вы могли?.. Я вам что – пятнадцатилетняя девица, которую можно повыгоднее продать замуж?! Как вы смеете распоряжаться моей жизнью?!

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.