Мое темное безумие

С яростью ушло и синее пламя. Деревья не восстановились, но уже хотя-бы не горели. На земле валялись ветки и стволы, сраженные огнем ненависти. Я огляделась по сторонам и удивленно подняла брови. Вышло лучше, чем я ожидала.

– Ты справилась, – проговорил Ликтенис, подойдя ко мне со спины.

Я обернулась и смерила его удовлетворенным взглядом.

– Пока сложно, но думаю, что скоро точно получится.

Я села на траву и уставилась на сломанные деревья. Если они ломаются так просто, то есть ли шанс, что я смогу разрушить здание? Церковь, например. Или школу вместе с новенькими. А еще лучше место, где поселились Спасающие. У них наверняка есть особый дом, где они обсуждают все планы. Если я смогу найти его, то точно сравняю с землей. И не важно, сколько людей там будет.

Мы пробыли на поляне уже, наверное, с полчаса. А родители твердили, чтобы я шла в церковь и извинялась перед Богом за сломанный крест. Не хочу их расстраивать, но туда я не пойду. Я не специально сломала крест, поэтому не должна отчитываться. Они все так уверены, что я являюсь воплощением зла, непослушания, дерзости. Но знали бы они, с чем мне пришлось столкнуться.

Этим мыслям не было конца. Даже использование дара не принесло мне душевного спокойствия. Раз за разом я возвращалась к размышлениям о доме. И понимала, что не хочу туда идти. Может, пропасть без вести? Уйти туда, где не будет правил и законов, туда, где мое сердце будет в порядке?

Спасающие обещали разобраться с Восставшими. Они лишат меня возможности стать собой. Я слишком долго думала и сомневалась. Сколько осталось времени? Прошло больше половины сентября. Значит, у меня есть где-то месяц. Каждый день приближает меня к точке невозврата. Вопросов много. Но знать ответ я хочу только на один. Остаться ложной версией себя или присоединиться?

Зазвонил телефон. Я потянулась к сумке и посмотрела на экран. Мать. Ангелиса, ты уже успела растрепать родителям о том, что у меня «дела»? Бесполезно доверять ей секреты.

Я дождалась, пока вызов прекратится и выключила телефон. Лишние нотации мне ни к чему. До вечера у меня есть время побыть собой. А там уже и маску можно надеть.

– Все хорошо? – поинтересовался Ликтенис, наконец оставив ветки в покое.

– Я должна сказать да, но нет. Не бери в голову, это подождет. Знаешь, у меня есть идея, – протараторила я и встала на ноги.

Ликтенис окинул меня заинтересованным долгим взором.

– Ты говорил, что можешь влиять на жизненную энергию людей. Поставишь на мне эксперимент? Примени дар, я не против. Только не взрывай мне голову, пожалуйста.

– Зачем?

– Практика не помешает. Придумай что-нибудь интересное.

– Так спокойно предоставишь мне право выбора? Я ведь буду влиять на тебя.

– Ты помог мне, я помогу тебе. Кроме меня никто не знает о твоем даре, поэтому только на мне ты можешь его развивать.

– Если ты согласна, то давай попробуем.

Я закивала.

– Будет больно? – уточнила я.

– Нет конечно. Твоей жизнью я дорожу, поэтому не буду применять такую силу.

Ликтенис медленно зашел мне за спину. Я приготовилась испытать на себе влияние его дара. Неизвестно, что могло произойти. Что придумает Ликтенис?

– Готова? – прошептал он мне на ухо.

– Да.

Ликтенис поднял руку и положил ее мне на плечо. Не знаю, что там происходило позади меня. Поначалу я ничего не почувствовала и уже подумала, что Ликтенис передумал. Но спустя несколько секунд ко мне пришло странное чувство. Оно было легким, но в то же время требовательным. А потом начало нарастать.

Ликтенис усмехнулся. Я все еще не понимала, что со мной происходит. Внутри вдруг появился пожар. Не холодный, как это обычно бывает, а горячий. Ощущение шло снизу. Я опустила глаза и вдруг слегка покраснела. Теперь понятно, почему Ликтенис смеялся. Он вызвал во мне совсем не то, чего я ожидала. Страсть.

– Работает? Или, может, повторить?

Я обернулась и мрачно посмотрела ему в глаза.

– Что ты пытался сделать? – с притворным недоумением спросила я.

– Значит, повторить. Хорошо.

Прежде чем я успела его остановить, он прикоснулся к моей руке. Пожар внутри усилился и стал невыносимым. Я что-то пробормотала и опустилась на землю. Признаю, это лучше, чем боль. Хотелось опустить руку, прикоснуться, но я сдержалась, заставив себя сидеть смирно. Ликтенис опустился напротив.

– Похоже, что работает. Что чувствуешь?

Кроме желания отомстить тебе? Пожалуй, только, чтобы ты оказался ближе. Нет, убить определенно будет лучше. Я инстинктивно потянулась к карману. Но на мне была длинная юбка, а не штаны, где обычно лежал нож. Оружие в сумке. Проклятье.

На земле лежала симпатичная острая ветка. Воткнуть бы ее в глаз Ликтенису. Я подняла «орудие» и замедленно замахнулась. Только бы стереть эту ухмылку с его лица. Ликтенис опередил меня и поймал за руку. Ветка упала на землю. Тело уже не принадлежало мне, по коже пробежались частички тока. Я была готова сделать все, что скажет этот проклятый синеглазый таинственный Лик Тени.

Ликтенис подался вперед, чуть не столкнувшись со мной лбом, потому что я тоже приблизилась к нему. Он был слишком близко, но одновременно так далеко. Я ничего о нем не знала. Таинственность привлекала меня. Мы были друг для друга закрытыми книгами, но хотели прочитать их целиком, с упоением.

– Это лишь последствия дара, верно? – тихо произнесла я.

– Не совсем, – прошептал он, его дыхание коснулось моей щеки. – Я только усилил твои чувства, пробудил их в полную мощь. Весьма неожиданная реакция. Я думал, что ты бросишься на меня с ножом.

– Он лежит далековато. Но, если хочешь, я могу его достать.

– Подать тебе сумку? Или… – он положил руку мне на талию. – Или оставишь расправу на более подходящее время?

Я начну верить в настоящие чудеса, если он не прекратит.

– Так уж и быть.

Он заставил меня опуститься на землю и навис сверху. Столкнувшись с его взглядом, я утонула в синих глазах. Ликтенис поймал мои руки, переплел наши пальцы и окончательно прижал меня к земле. Я была в его власти. В данной ситуации я готова подчиняться. Пусть только пожар внутри поутихнет.

Он опустил голову, пряди черных волос упали ему на лоб. Я хотела их убрать, но мои руки находились под его контролем. Ликтенис ухмыльнулся, мне показалось, что его глаза сверкнули. Как и мои, наверное.

Ожидание было невыносимо долгим. Мы смотрели друг на друга и ничего не предпринимали. Я приподняла голову так, как этому позволяла поза, но тут же рухнула назад. Ликтенис наклонился ко мне и внимательно посмотрел на мои губы.

– Долго собираешься рассматривать? – не выдержала я.

– Только попроси, и я перестану. Чего ты хочешь?

– Обязательно все усложнять?

– Мне нравится, как ты смущаешься.

– Я? Смущаюсь? Это не про меня.

– Тогда попроси.

Слова почти вылетели из моего рта. Он прав. Все-таки легкое смущение во мне присутствует. Как меня раздражает его самоуверенность!

– Ты очень упрямая, да?

– Не сильнее некоторых.

На меня снова накатила волна жара. Что он творит? Опять заставляет меня чувствовать эмоции в разы сильнее. Такими темпами я сдамся.

– Не передумала?

Передумала. Уже много раз.

– Ты в курсе, что нельзя быть таким невыносимым?

– Не в курсе.

– Оно и видно. Дай угадаю, тебе доставляет удовольствие смотреть на девушку, что лежит под тобой и умолят тебя прикоснуться к ней? Я не такая. И я не стану.

Ликтенис сделал вид, что его очень задели мои слова. Он состроил грустную гримасу и вздохнул.

– Но я могу быть очень лояльной. Поэтому попрошу всего один раз. Поцелуй меня, Ликтенис.

Похоже, что мой посыл он уловил быстро. Уже через пару секунд я ощутила его губы на своих. Тело само выгнулось ему навстречу. Ликтенис отпустил мои руки, и я смогла дать им свободу. Не упустив хороший момент, я перевернула нас и оказалась сверху. Тут же нашла губы Ликтениса и завладела ими. Его руки сжали мои бедра, я с трудом подавила стон. Чересчур жарко.

Он исследовал мое тело, его ладони то поднимались по спине, то опускались ниже. Мы оба потеряли рассудок. Не важны уже были ни Спасающие, ни Восставшие, ни жители. Мы растворились в моменте непобедимой страсти. Я бы хотела, чтобы так происходило чаще, но не сказала этого вслух.

Ликтенис оторвался от моих губ и переключился на шею. Я прикоснулась к его волосам и пошевелила бедрами. После моего движения последовали тихие ругательства, от чего я усмехнулась. Ликтенис приклеился к моей шее и слегка прикусил кожу. Я издала тихий стон, потянув его за пряди волос. Кажется, мы сегодня сгорим.

Одной рукой он продолжал сжимать мою талию, а другой принялся расстегивать пуговицы рубашки. Касания холодных пальцев не делали огонь внутри менее жарким. Когда несколько пуговиц были расстегнуты, Ликтенис опустил голову ниже, целуя мои ключицы. Я потеряла голову от чувств.

Он пробрался под рубашку и положил ладонь на грудь. Мне потребовалась вся сила воли, чтобы не вскрикнуть. Я подняла его голову за подбородок и взяла контроль над губами. Одновременно ощущала, как его рука странствует по моей груди. Касаясь его языка, я снова пошевелила бедрами. Поцелуй стал настойчивее, требовательнее. Ликтенис опустил руки и приподнял ткань юбки. Ощутив его прохладные ладони на голой коже, я сильнее вжалась в него. Хотелось большего. Намного большего. Но не в лесу, где бродят Восставшие.

Пора остановиться, но как это сделать? Его руки заставляли меня шумно втягивать воздух и полностью растворяться в моменте. А губы… Заставляли постанывать. Нет ничего прекраснее, чем касания Ликтениса.

Миром правят смерть и истина. Ликтенис – моя смерть, моя истина. Мое безумие.

Мы отстранились, пытаясь выровнять сбившееся дыхание. Я подняла глаза к небу и начала считать верхушки деревьев, пока ладонь Ликтениса поглаживала мое бедро. Он опустился на землю, я слезла с него и устроилась рядом. Мы уставились на небо, по которому медленно плыли облака.

Не хотелось думать о проблемах, это я успею сделать. Теперь я могу более-менее неплохо управлять даром. Если понадобится, то смогу защититься. Многое предстоит решить. Проблем много, времени мало. Я до последнего оттягивала их решение. Как бы это не отразилось на мне или друзьях и близких. Тянуть нельзя.

Я села, смахнув со лба выбившиеся из пучков пряди волос. Взглянула на Ликтениса, он смотрел на меня и был крайне довольным.

– Даже не начинай, – проговорила я и поднялась с земли, отряхивая одежду.

– Не понимаю о чем ты, – невозмутимо ответил он, тоже начиная убирать со штанов листья и хвойные иголки.

Я подняла сумку и огляделась. Откуда мы пришли? Надеюсь, что Ликтенис запомнил дорогу, иначе…

– Нам туда, – заявил он и указал в противоположную сторону.

Запомнил. Отлично, не будем бродить по проклятым лесам. Мы пошли в сторону города. Огонь внутри утих, но я все равно испытывала сомнительные чувства.

– Ты действительно ничего не внушал мне?

– Я не стану опускаться так низко и навязывать тебе свою волю. Я усилил то, что ты хранила внутри. Кто ж знал, что ты…

– Я поняла! – закончила за него я, стараясь игнорировать ухмылку.

Я перешагнула через корень дерева, пока Ликтенис позади тихо смеялся. Вот сейчас было бы славно кинуть в него нож.

Мы вышли на дорогу и пошли к моему дому. По пути нам встречались жители, которые шли по своим делам. Периодически на нас смотрели не особо радостно. Скорее с презрением. Новеньких недолюбливали и опасались. И тех, кто проводил с ними время тоже. Стереотипы раздражают.

Ликтенис оставил меня у калитки. Перед тем, как уйти, он бросил на меня хитрый взгляд и скрылся за поворотом. На участок я зашла с улыбкой. А когда обнаружила, что дома никого, то обрадовалась еще сильнее. Я сделала кофе и обошла участок. Интуиция повела меня к самому страшному для людей месту. Но для меня оно было особенным.

Дойдя до дальней яблони, я остановилась и убрала ящики. Люк. С виду простой, но на самом деле он таил в себе либо мое спасение, либо мою смерть. Он в очередной раз напомнил мне, что пора сделать выбор. Я присела на корточки и прикоснулась к холодному железу. Наша сила в безумии. В каком именно? Чтобы резать людей? Или за девизом Восставших скрывается нечто более важное? И почему они вообще называют себя Восставшими?

Отбросив вопросы, на которые мне никто не мог дать ответов, я вздохнула. Вдруг из недр земли послышался топот. Я вздрогнула и отпрянула от люка. Но любопытство заставило меня вернуться. Прислонившись к люку, я услышала шаги.

Убери крышку, прыгни вниз и стань собой!

Опять эти мысли. Не сегодня. Знаю, что пора, но не сегодня.

Шаги удалялись от меня. Я встала и вернула ящики на место. Восставшие не спят. Они выжидают. Как и я. Настанет пора, когда я сделаю выбор. Время неумолимо идет вперед, как бы не хотелось его замедлить. Дни летят, словно минуты, если в них нет эмоций. Пора научиться чувствовать. Пробудим в себе настоящие желания!

Глава 19

Семейство вернулось раньше обычного. Сначала пришла Ангелиса, за ней приехали родители. Вспомнив, что я не ответила на звонок, а потом еще и выключила телефон, поняла, что меня ждут нотации. И оказалась права.

Я не сходила в церковь! Какой кошмар! Определенно настанет конец света. Мать негодовала и все спрашивала, почему я так безответственно отношусь к самому важному – вере. Отец тоже высказался. Сестра не встревала и смотрела в стол. Кухня стала каким-то нехорошим местом в доме. Здесь чаще обычного происходили всевозможные ссоры.

Когда гнев родителей спал, я хотела расслабиться, но не успела.

– Раз все вернулись раньше, то сходим в церковь вместе. Собираемся, – объявил отец.

Спорить бесполезно. Придется увидеться с отцом Варлаамом. И с Богом.

Собравшись, мы покинули дом. На улице стремительно холодало, на деревьях оставалось все меньше листьев. Скоро выпадет снег, и он окрасится кровью. Чьей?

Паника внутри почему-то нарастала. Это ведь простой поход в церковь, я каждое воскресенье прохожу через это. По какой причине тревожно сейчас? Увижу видение? Ну и пусть, я к ним привыкла. А отец Варлаам только посмотрит на меня с подозрением, вот и все. Но что-то не давало мне покоя. Надвигается нечто по-настоящему жуткое.

Даже погода испортилась. Небо заволокли темные тучи, ветер усилился. Солнечным дням пришел конец. На Вейрум опускалась тьма. А значит, что из-под земли вскоре восстанут они. Древнее зло, как многие считали. Люди не думали, что они сами и есть зло? Да и что вообще такое это зло? Нечто плохое, темное, пугающее. Мне всегда казалось, что это не так. Добро и зло, свет и тьма. Они едины по своей сути. Без одного нет другого. Противоположности, параллельные друг другу. Но идут рядом, рука об руку.

У церкви стояли лишь парочка людей. В самом помещение тоже было немноголюдно. Мы прошли по каменному полу и остановились около иконы. Сначала приложились родители, затем сестра, а потом я. Внутри все сжалось, когда я была так близко к иконе. Важно не подавать вида, что что-то идет не так. Я знала, что за мной наблюдали. И родственники, и священники. Отец Варлаам, конечно же, был уже здесь.

Криво улыбнувшись, я села на скамейку рядом с родителями. Мы опустили глаза и начали молиться. Мысли близких были наполнены, вероятно, текстами молитв. А мои… А мои тревогой. Я никак не могла избавиться от чувства подступающей паники. Все вокруг казалось нереальным, искусственным. Фальшивые иконы, кресты, свечи, люди. Здесь все наполнилось ложью. Бесполезно найти правду среди бесконечности фальши. Как иголка в стоге сена. В моем случае – соломинку в куче иголок.

За что зацепиться? За что удержаться? Я падаю в бездну. Насколько она глубокая? Буду ли я падать вечно? И что скрывается на ее дне? Она поглощает. Заставляет забыть обо всем, что было раньше. Воспоминания, люди, увлечения становятся уже не такими важными. Бездна пробуждает иные чувства.

В предвкушении ужаса.

Мы молились почти час. Затем снова приложились к иконе и поставили свечи. Мать разыскала отца Варлаама и заявила, что я желаю исповедоваться. У меня глаза на лоб полезли. Сегодня я не подготовила речь и не была готова к разговору. После слов матери «она сломала и подожгла крест» я окончательно потеряла связь с реальностью. Лучше бы я не видела взгляд отца Варлаама. Пронзительный, напряженный и подозревающий. Только бы не призвать синее пламя в этой проклятой церкви. Тогда у меня останется только один выход. Под землю. К ним.

Отец Варлаам выслушал рассказ родителей и кивнул. Он сообщил, что исповедь пройдет в другом месте и повел меня за собой. Мы направились по коридору вперед. Я догадывалась, куда он меня вел. Недавно я уже была там.

Ряса священника слегка шуршала. Отец Варлаам шел впереди. Может, мне стоит сбежать прямо сейчас? Развернуться, броситься прочь. Избежать неприятной участи. Тревожно. Каждый сантиметр церкви разжигал во мне недоверие, а тело заставлял дрожать. Здесь нет ничего святого. Или же это я настолько отчаялась, что вижу угрозу в каждом уголке церкви?

Отец Варлаам привел меня в келью. В комнате ничего не изменилось. Священник закрыл окно, блокируя поток холода и свежего воздуха. Отец Варлаам жестом пригласил меня к аналою. Я подошла ближе и остановилась, уставившись на икону. Стены давили, мне был нужен кислород. Пол под ногами казался вязким болотом, которое готово утащить в топь. Здесь нет спасения. Нет помощи. Нет правды.

Отец Варлаам прокашлялся.

– Твоя мама упомянула, что ты подожгла крест. Почему?

– Это чистая случайность. Я не специально сделала это, не хотела поджигать его.

– Ложь – страшный грех. Будь честна перед лицом Бога. Он обязательно вознаградит тебя за искренность и раскаяние.

– Я говорю правду. Это случайность. У меня и в мыслях не было намерения уничтожать крест.

– Случайность или нет, это не так важно. Даже если произошедшее было стечением обстоятельств, тебе стоит раскаяться.

За что? За то, что меня выбрали они? Я не виновата в этом. Восставшие сами сделали выбор. Разве я выбирала сценарий судьбы? Почему должна извиняться за то, что произошло не по моей воле? Мир прогнил. Никто не хочет никого услышать, понять. Каждому важно только собственное мнение. На точку зрения остальных им плевать.

Подавив тяжелый вздох, я посмотрела на икону.

– Я согрешила и хочу покаяться в грехах. Преступление против воли Бога – ужасный проступок, за который я испытываю большую вину. Я должна ответственно относиться к вере. Поэтому сожалею, что так поступила. Мне нет оправдания.

Я произнесла еще несколько слезливых предложений. Но ни одно из них не было правдивым. Сказала то, что хотели услышать. Раз людей так сложно в чем-то переубедить, то пусть слышат то, что желают.

– Хорошо, Бог ценит твое раскаяние, Аннетта.

Неужели. Не хочу расстраивать отца Варлаама, но это не так. Бог позабыл обо мне уже давно. Жаль, что мы не помним, как выбирали судьбу. Но наверняка наша душа решила, что мы справимся со всем. Значит, все будет хорошо.

– Молодец, что исповедовалась и не побоялась сказать правду. Но у меня есть к тебе разговор, – проговорил отец Варлаам и сцепил руки в замок. – Он касается того, что происходит в Вейруме.

Я выживу. Да, я выживу.

– Ты наверняка знаешь, что в городе пропадают жители. И что в этом замешана особая группа людей. Те, кто могут нам помочь, сообщили мне, что видели четверых друзей, которые хотели провести расследование. Это были ты, Рафаил, Елисей и Агнес, верно?

Я не знала, что на это ответить. Сердце гулко стучало, готовясь прямо-таки выпрыгнуть из груди. Скажу правду – увезут в неизвестность к Спасающим. Солгу – сделают то же самое. Ситуация становилась критической.

– Узнать правду – хорошее дело. Но не в этом случае. Те люди очень опасны, вам не стоит связываться с ними. Расследование уже ведется, опытные люди решат наши проблемы. Но если тебе известно больше, то ты можешь здорово помочь городу.

– Мне ничего не известно, – слишком торопливо ответила я, чем вызвала долгое молчание отца Варлаама.

Секунды казались вечностью. Моя жизнь – прогулка по лезвию ножа. Стоит лишь оступиться, и полечу в пропасть, откуда нет возврата.

– Подозреваю, что и эти твои слова были ложью. Как и исповедь. Ты ведешь опасную игру. Понимаю, что люди твоего возраста хотят приключений, но пойми, мы не можем больше жить в страхе. Вейрум застрял в паутине, которую соткали наши враги. Я очень прошу тебя и твоих друзей все рассказать. Так будет лучше для города. Мы заботимся о безопасности жителей. Я попрошу своих помощников поговорить с вами и дам вам время, чтобы все обдумать.

– Что я должна рассказать?

– Все подробности относительно тех, кто похищают людей. Я обо всем договорюсь. Вас заберут после школы и отвезут в другой город, чтобы вы смогли спокойно поговорить. Вейруму пора очиститься от жестоких злодеев. С нас достаточно страданий и страхов.

– А если я не знаю этих подробностей?

– Хорошенько подумай. Хочешь ли ты жить в страхе или в спокойствии? Полагаю, что второе. Твои показания очень помогут расследованию. И будем надеяться, что ты выберешь верный путь.

Отец Варлаам улыбнулся и подошел к подоконнику, где стояла шкатулка. Он что-то достал и вернулся ко мне.

– Твой крестик, наверное, где-то потерялся. Возьми новый.

Священник протянул мне крестик. На нем были выгравированы слова, он слегка блестел. Верующие увидели бы в нем символ надежды, помощи. А я заметила только отчаяние.

– Спасибо, – ответила я и взяла крестик.

Руку обожгло так, будто я коснулась огня. Боль. Я что-то прохрипела и выронила крестик. Он со звоном упал на пол. На руке остался отпечаток. Весь мир рухнул. Я попалась как никогда. И теперь все стало ясно. Истина всегда побеждает.

Пока отец Варлаам не успел опомниться, я молниеносно подняла крестик, заработав ожог на другой руке, положила его в карман. Затем улыбнулась, поблагодарила священника за помощь и выскочила из кельи.

Не помню, как преодолела коридор. В зале меня ждали родители. Я наплела им выдуманную историю с широкой улыбкой. Родители похвалили меня, и мы пошли в сторону выхода. Напоследок я увидела отца Варлаама, который вышел в зал, проводил меня испуганным взглядом, достал телефон и начал кому-то звонить.

Все потеряно. Он догадался. Кого будет обжигать крест? Явно не по-настоящему верующих. Завтрашний день не наступит, не принесет радости и других положительных эмоций. Я рухнула, оступилась. И полетела в бездну.

Дорога домой прошла для меня за секунду. Я сразу же бросилась в комнату и написала друзьям сообщение, чтобы они были готовы к тому, что к ним заявятся Спасающие. Я все испортила. И должна заплатить за эту ошибку.

Что делать?! Нам всем конец. Умирать не так страшно, когда рядом близкие. Сомневаюсь, что нас захотят убить, но никогда нельзя быть уверенным на сто процентов. Настала пора расплачиваться.

До глубокой ночи я просидела на кровати, смотря в одну точку. Пыталась придумать план действий, но нужные мысли не лезли в голову. Теперь отец Варлаам все знает. Совсем скоро в город нагрянут Спасающие, чтобы допросить меня и друзей. Проблема в том, что они ни в чем не виноваты. Одна я приношу неприятности.

Все они хотят меня исправить. Делай то, делай это, слушайся, подчиняйся. Одно и то же каждый день. Я не марионетка, которой можно помыкать. Их не исправить. Мне не добиться признания, уважения. В их головах есть только одна установка. Раз не веришь – ты Восставший. А Восставшие – зло. Насчет первого я пока сомневаюсь. А вот второе… Хорошо. Они называют меня злом. Тогда я стану злом.

Достаточно. Я буду той, кем они меня видят.

Я встала с кровати, достала из шкафа темную одежду, переделала пучки на голове, положила нож в карман штанов, надела ботинки и остановилась напротив зеркала. В глазах тьма, зло. Пора ей выйти наружу. Пора Вейруму познать всю мощь синего пламени. Пускай все горит!

В шкафу лежала веревка. Достав ее и небольшой фонарик, я вышла на улицу через окно. Каждый шаг приближал меня к цели. То, что предназначено судьбой, обязательно случится. Не буду сопротивляться. Мой путь лежит туда, куда нужно. Все прошлое сгорело. Начинается новая история. С новой версией меня.

Я заговорю от их имени.

Яблоня, ящики, холодное железо. Безумие – наша сила. Я с ненавистью оторвала скотч и сдвинула крышку люка в сторону. Зажгла свет фонарика, привязала веревку к стволу дерева и присела. Сейчас или никогда. Как же все надоело. Я не желаю больше скрываться. Во мне есть сила. Во мне есть необходимые чувства. Я нужна им. И себе.

Прыжок. Я повисла на веревке и вскоре коснулась ботинками каменного пола. Обещание нарушено. Система окончательно сломана. Больше ничего не связывало меня с прошлым. Я уничтожила все дороги, оставила только одну. Ведущую в будущее. В мое темное будущее. Отныне и навечно.