Мое темное безумие

Зрение подводило. Я с трудом различала деревья и часто врезалась в них. Хвойный иголки кололи ступни. Земля была холодной. Но ничто не излучало холод сильнее, чем синее пламя, которое преследовало меня. Спиной я чувствовала его приближение. Будто на меня надвигалась снежная лавина.

Я же просила подождать! Почему Восставшим так резко понадобилось мое присутствие? Почему они приказывают мне? Надо мной ни у кого нет власти. Я сама распоряжаюсь своей судьбой. Как захочу, так и будет. Почему тогда внутри так много пустоты?

Вскоре я выбежала к домам, которые стояли посреди леса. Рядом жил Рафаил, но я не могла привести разрушительное пламя к нему. Поэтому я побежала в заброшенный дом. Знакомое место. Здесь мы с друзьями пообещали друг другу самое важное. Здесь была дана клятва. Которую я постепенно уничтожаю.

В доме, наверное, будет безопасно. Может, хоть там огонь перестанет меня догонять. Я забежала в пустое темное помещение и захлопнула старую скрипящую дверь. Только бы сработало. Подойдя к маленькому окну, я осторожно выглянула на улицу. Огня нигде не было. Выходит, что я успела убежать. Выдохнув с облегчением, я стерла со лба холодный пот и прислонилась к стене, пытаясь отдышаться.

Я уже боюсь засыпать. Потому что опять увижу нечто страшное. Меня не пугали ни кошмары, ни видения, к ним я привыкла. Меня больше беспокоила безопасность окружающих людей. Если я так легко могу проявить синий огонь, сломать что-нибудь, то кто сказал, что я не наврежу кому-то? Почему пламя не может проявляться по моему приказу? Зачем ему ломать все, что меня окружает? Ликтенис говорил, что может влиять на жизненную энергию людей. Значит ли это, что мой дар подразумевает то же самое? Или наши способности различаются?

Я сползла по стене и осела на пол. Эмоции внутри не затихали. Сейчас как никогда я ощутила, что теряю себя. Безвозвратно, навсегда. Вопросы, вопросы, вопросы. И ни единого ответа. Происходящее затмевало рассудок. Аннетта умерла тогда, когда школу настиг пожар. Она сгинула в огне. На улицу вышла другая. Инсения. Я заняла место старой версии себя.

Сброшу маску. Сожгу ее в синем пламени. Ничего не вернуть назад. Меня убили, оставили умирать в огне. Кто-то, кроме Восставших, позаботился о сохранении моей жизни? Нет. Жителям Вейрума было все равно. Скоро они заплатят за это. Моей ярости хватит на всех. Той брошенной, одинокой, верующей девочки больше нет. Люди погубили ее. На смену ей пришла другая. Та, чье имя – безумие.

Я встала и отряхнула футболку и шорты. Поправила волосы и усмехнулась. Пускай город падет. Я смирюсь со всем. Но только в том случае, если я и стану причиной гибели Вейрума. Пока я не назову себя Восставшей. Но уже на девяносто процентов уверена, что приму их сторону. Здесь ничего не осталось. Вейруму нужны масштабные перемены.

Я не вижу своего будущего. Найти работу, обзавестись жильем, завести семью? Почему люди думают, что это самое важное? Будто все эти вещи предел человеческой жизни. Но я скажу, что нет ничего важнее истины. Истины в духовности, увлечениях, свободе. Миром правит смерть, но ей помогает правда. Люди лгут сами себе. Неужели мы не достойны чего-то великого? Каждый человек способен на гораздо большее, чем он думает. Мы – не просто плоть и кровь. Мы – часть Вселенной. Маленькая, но часть. Наши души бессмертны, их путь бесконечен. И в этом скрывается величие человека.

Сердце – маленький орган, который позволяет телу жить, а мозгу принимать решения. Без него люди не смогут существовать. Такая мизерная вещь дарует нам возможность ходить, думать. Что, если и в мире действует подобная система? Во что превратиться Вселенная, если в ней не останется душ? Что, если именно душа является сердцем нашей Вселенной? У каждого человека свой мир. Мы – большее. И пусть со временем тело умрет, сгниет, оставив кости. Душа не позволит миру пасть. Она – то же сердце, только с вечностью внутри.

Окончательно придя в себя, я отошла от стены и вышла в центр комнаты. Пора идти обратно, скоро рассвет. Внезапный звук заставил меня передумать. Повернув голову, я увидела, что из-за угла на меня вылетел поток синего пламени. Он не прекратил погоню. Выжидал подходящего момента.

Я отскочила, но не успела защититься. Пройдя сквозь меня, пламя оставило внутри такой холод, что я подумала, будто превращусь в лед. Нет уж. Не сегодня. Мое сердце уже давно стало глыбой льда. Невозможно заморозить его еще сильнее. Поэтому я буду сражаться.

Я выставила руку вперед, но синего пламени уже и след простыл. Вместо старого я воссоздала новое. Комнату осветил огонь. Я зажмурилась. Дом заходил ходуном. И вдруг начал разрушаться. Сначала сломалась крыша. Шифер с грохотом упал на землю, затем начали ломаться кирпичи. Недолго думая, я поняла, что именно я и есть причина разрушений. И мне хотелось прекратить, заставить дар уйти. Правда хотелось. Но внутри вдруг проснулась безудержная ярость. Я поняла, что если прямо сейчас не сломаю дом, то убью кого-нибудь.

Сама не поняла, как оказалась на улице. Вытянув обе руки вперед, я пожелала, чтобы дом рухнул. Кирпичи посыпались вниз. Поляну озарило синее пламя. Оно кружилось вокруг постройки. Сгустки огня ломали каждую часть дома. Грохот стоял такой, будто я находилась на поле боя, а не в лесу.

Я наблюдала за тем, как ломается место, где мы с друзьями пообещали друг другу самое важное. Еще одна трещина в системе. Меньше символики. Больше смысла и действий. Не буду ничего отрицать. Мне осточертело притворяться. Я стану Восставшей не только из синего пламени, но и из собственного безумия.

Рухнула первая стена, вторая, третья, четвертая. Старая мебель исчезла под завалами. Внутри меня жила буря ненависти. Ненависти ко всему. К людям, Богу, церкви, Спасающим. Все они причинили мне боль. Но она не ранила меня, а высвободила ярость. Холодную, тихую, безумную, но сильнейшую ярость.

Через пару минут от дома остались лишь руины, наполненные моей болью и символизирующие начало конца. Я опустилась на колени, тяжело дыша. Буря внутри затихала. Дар получил то, что хотел. Восставшие получили то, что хотели. Они все остались в удовлетворенном состоянии. Как и я, пожалуй. Поменьше нужно цепляться за прошлое, оно не имеет смысла. Не проще ли уничтожить то, что о нем напоминает? Окончательно поставить точку, сбросить все оковы, раскрыть крылья и взлететь навстречу настоящей версии себя? Я так и поступлю. Начало положено. Оковы будут постепенно ломаться. Мое решения еще не окончательное, но все к тому идет.

Я встала и осмотрела руины. Кучи кирпичей валялись на месте бывшего дома. Его владелец давно умер. Он посоветовал нам с друзьями спуститься в катакомбы, утолить жажду приключений. Может, именно он и стал причиной всего, что происходит сейчас. Я не буду обвинять его. Мы сами сделали выбор. И теперь пожинаем последствия. За все приходится платить.

Пока я обходила руины по кругу, из соседнего дома вдруг вышел человек. Точно. Рафаил. Было сложно не услышать такие громкие звуки.

Он включил фонарик, и его свет упал на меня. Рафаил застыл. Наверное, мой внешний вид вселял большой страх. Кровь на локтях и коленях, гнездо на голове, пыль на ступнях, ладонях и лице. Еще, видимо, слезы на щеках, потому что я ощущала, как они катились вниз. Не знаю, почему плачу. Мне не больно, не грустно. Мне невыносимо. Когда я думала, что ужасы в жизни закончились, они оказались лишь началом настоящего кошмара.

– Инс, что с тобой? Все в порядке? – подбежал ко мне Рафаил.

Я пожала плечами и попыталась усмехнуться. Вместо смеха изо рта вырвался только всхлип. Рафаил внимательно осмотрел меня, кивнул и решительно повел в дом. Его особняк всегда восхищал меня. Даже сейчас. Шикарный дом. Поднявшись на крыльцо, мы вошли в прихожую. Рядом висела верхняя одежда, на полках стояла обувь. Рафаил повел меня дальше. Пройдя через большую гостиную с камином, в котором тлели дрова, мы подошли к лестнице и пошли на второй этаж. Ступеньки не издали ни одного скрипа. Приятно было идти по полу, а не холодной твердой земле с острыми камнями и еловыми иголками.

Мы поднялись и пошли по коридору. Здесь стояли различные тумбочки, диваны, журнальные столики. На стенах висели картины. Каждый сантиметр дома Рафаила был прекрасен.

Он завел меня в просторную комнату с широкими окнами. Я хорошо помнила это место. Раньше я часто приходила к Рафаилу в гости. Мы читали книжки, играли в настольные игры и молились. Хорошее было время. Жаль, что ушло безвозвратно.

– Нужно обработать ссадины, – произнес Рафаил, включив лампу на столе.

– Для начала я была бы не против смыть с себя пыль. Могу пройти в ванную?

Он кивнул и полез в шкаф. Рафаил протянул мне полотенце и какую-то одежду. Я благодарно кивнула и скрылась за дверью. Ванная комната тоже была не маленькая. Оставив вещи на полке, я избавилась от грязной пижамы и залезла под душ. Теплая вода полилась на голову. Я прикрыла глаза и принялась усердно отмывать с себя всю грязь. В голове почти не было мыслей. Я понимала только одно. Скоро я либо умру, либо окончательно сойду с ума. Даже не знаю, что лучше.

Выйдя из душа, я воспользовалась полотенцем и развернула чистые вещи. Это оказались темные штаны и светлый тонкий свитер, который оказался мне слегка великоват. Переодевшись и тщательно вытерев волосы, я покинула комнату.

Рафаил сидел на диване и смотрел в пол. Он обернулся на звук и поспешил подняться. Рафаил снова полез в шкаф и достал оттуда аптечку. Я присела на диван и вздохнула. Есть еще одно место, где меня принимали. Дом Рафаила. Здесь я всегда ощущала себя в безопасности. Ни ритуалов, ни нотаций родителей, ни голосов священников. Тепло, уют и забота.

Рафаил достал из аптечки спирт и вату. Я задрала штанину до колена и хотела забрать у него средство для обработки ран. Но вместо этого Рафаил принялся сам меня лечить. Спирт обжег рану, и та начала неприятно жечь.

– Помнишь, как в восемь лет ты навернулась с дерева и угодила в заросли шиповника?

Я усмехнулась.

– Конечно помню, даже шрам на коленке остался.

– Мы пришли сюда, а когда я предложил обработать раны, ты запищала и хотела выйти через окно. Отец принес тебе шоколадное печенье, чтобы скрасить минуты неприятной боли. Сладости произвели хорошее впечатление. Ты и не заметила, как оказалась с обработанными царапинами и пластырями.

Я засмеялась и спрятала лицо в ладонях. Та ситуация была забавной. Мы были детьми, готовыми на все, чтобы узнать о мире чуть больше. Порой я отчаянно хотела вернуться в те времена.

– Значит, чтобы получить вкусняшку, мне нужно запищать и сказать, что я выйду в окно? – хитро улыбнулась я.

Я издала странные звуки, полные негодования.

– Я сейчас же выйду на улицу через окно!

Рафаил усмехнулся и потянулся к столу. Он бросил в меня чем-то шуршащим. Развернув предмет к себе, я обнаружила, что это была маленькая шоколадка.

– С карамелью! Я передумала прыгать в окно.

Я открыла упаковку и принялась жевать лакомство. Ни с чем несравнимый вкус. Мягкая карамель словно таяла во рту. На несколько минут я забыла о том, что где-то за пределами дома ходили Восставшие и Спасающие, отец Варлаам, новенькие. О том, что сходила с ума и разрушала дома, призывала синее пламя. В комнате Рафаила все проблемы были иллюзией. Стоило мне зайти сюда, как я становилась простым человеком, который радуется мелочам.

Я и вправду не заметила, как Рафаил обработал все ссадины. Жжение ушло, боль тоже. Я растянулась на диване, перекинув ноги через подлокотник. Здесь так спокойно. Была бы я верующей, то назвала бы это место Раем.

Но пришло время рассказать Рафаилу обо всем. Я знала, что могу доверять ему. Он примет меня в любом случае. И я рассказала. О том, как помогла Елисею справиться с новенькими во время их драки, как увидела очередные видения и кошмары и как сломала крест и дом. Рафаил сидел на ковре на полу и внимательно слушал меня. Он не пытался начать наставлять меня на путь истинный, не боялся, не презирал. За это я и ценила его больше всего на свете.

– Значит, это некий дар, который у тебя появился. Наверное, во время нашей миссии в катакомбах. В детстве ты не замечала за собой такого?

– Нет, никогда. Все началось именно с катакомб. Может, на меня повлиял их ритуал?

– Я больше склоняюсь к волшебному исцелению твоей раны.

– Какому исцелению? – удивилась я.

– Не помнишь? В катакомбах на нас напали. Тебя ранили кинжалом. Но потом пришел один из Восставших и излечил тебя синим светом.

Я опешила. Такое явление я бы точно не забыла. Я помнила только дикую боль в животе. И шрам, который появился из ниоткуда.

Рафаил рассказал мне и событиях той ночи во всех подробностях. Узнав, что я еще и говорила с Восставшим, у меня глаза на лоб полезли. Но почему тогда я ничего не помню? Жуткий стресс стер память?

– Странно. Я совсем ничего не помню. Но даже если Восставший вылечил рану, то как наделил меня страшной силой?

– Ответить на твои вопросы смогут только сами Восставшие. Я знаю, что мы обещали не спускаться туда, но боюсь, что это единственный способ узнать правду.

– Недавно я видела одного из них. После миссии в кабинете директора я вышла прогуляться к новым домам. Вдали увидела человека в мантии. Мы забыли про какой-то ход. Или же они оказались умнее. Снова.

– С началом осени они будут появляться все чаще. Их время пришло. Как бы мы не хотели предотвратить похищения, мы не в силах им противостоять. Только если сдать их Спасающим. Но у меня совсем нет чувства доверия к организации. Они хотели похитить нас. Есть вероятность, что они могут оказаться еще более худшими людьми, чем Восставшие?

– Конечно есть. Также есть вероятность, что новенькие – шпионы. Стоит быть с ними осторожнее. Почему так много людей вокруг врут? – вздохнула я и положила руки под голову. – Наше расследование ни к чему не приведет. Спасающие нагрянут в катакомбы в ноябре. Во снах Восставшие говорили, что я их надежда.

– В каком плане?

– Сама не знаю. Может, им нужно больше людей. Говорили, что я их сила, что вокруг одни враги и так далее. В данный момент меня волнует только один вопрос. Я действительно сойду с ума? Разрушу все, к чему прикоснусь?

– Инсения, ты не сойдешь с ума, – мягко проговорил Рафаил и придвинулся ближе. – Я не оставлю тебя в беде и приду по первому зову твоему. Только не скрывай все свои проблемы. Я вижу, что Агнес и Елисею ты не особо доверяешь. Но ты можешь доверять мне. А если ты сойдешь с ума, то и я тоже.

– Будем местными сумасшедшими? – усмехнулась я.

– И станем говорить всякий бред прохожим, – улыбнулся Рафаил.

Вот и славно. Хорошая у нас, однако, компания собирается. Верующий, безумная и таинственный Ликтенис. Прямо-таки команда по спасению или разрушению мира.

Мы говорили так долго, что и не заметили начала утра. Пришлось подняться и спуститься в гостиную. Увидев меня, отец Рафаила обрадовался и сразу повел меня на кухню, где уговорил поесть. Отказываться даже не хотелось. Впервые за долгое время я смогла нормально позавтракать. Да еще и в приятной компании. Никто не упрекал меня за то, что я не произнесла молитву. Понимание, принятие и забота царили в этом доме. В месте, под названием Рай.

Вскоре отцу Рафаила кто-то позвонил. Это оказалась моя мать. Вспомнив, что я оставила в комнате сломанный крест среди осколков от вазы, я ужаснулась. Ушла из дома, бросила крест на полу. Выговор от родителей обеспечен.

Мужчина протянул мне телефон. С тяжелым камнем на душе, я прислушалась.

– Да, мама?

– Аннетта, слава Богу. Где ты? Почему в комнате страшный бардак? Почему ты ушла и ничего не сказала? Как объяснишь свое поведение?

Я скривилась.

– Это вышло случайно. Я обязательно все объясню. Уже собираюсь домой.

– И поскорее, нам скоро уезжать. Ждем тебя через десять минут.

Звонок прервался. Я вернула телефон отцу Рафаила и тяжело вздохнула. Инстинкт самосохранения шептал о том, что домой лучше не возвращаться. Но делать нечего.

Я попрощалась с Рафаилом и его отцом и направилась в сторону дома. А если родители выведут меня на эмоции, и я разрушу что-нибудь? Это самый худший исход событий. Но не буду думать о плохом. Ничего страшного не случится.

Калитка была открыта, и я быстро прошла на участок, затем в дом. На кухне меня ждали родители. Их лица стали еще серьезнее, когда они заметили на мне чужую одежду и обувь. Наверное, в их фантазиях я занималась не самыми приличным вещами. Ушла ночью к Рафаилу, пришла под утро в его одежде. Прекрасное стечение обстоятельств. Это только для нас с Рафаилом мы были лучшими друзьями. Остальные могли подумать что угодно.

Я присела за стол, родители приступили к наставлениям. Они зачитали целую лекцию о том, что нельзя убирать со стены крест, а тем более – поджигать его. Я пыталась оправдаться тем, что поскользнулась и зацепилась за крест, но это не особо помогло.

Затем упрекнули меня за ночную прогулку и мягко намекнули, что не стоит проводить время с Рафаилом по ночам. Здесь я даже не пыталась что-то опровергнуть. Знали бы они о том, что мы с Ликтенисом делали ночью… Поубивали Спасающих, поцеловались на капоте машины. Когда моя жизнь успела превратиться в скопление неожиданных событий?

Родители уехали, сказав, чтобы я молилась весь день за оплошность с крестом, чего делать я, конечно же, не стала. Вместо этого я засела за книгу, сделав большую кружку кофе с карамельным сиропом.

Но продолжала думать о разрушении дома и о словах Восставших. Картина с ломающимися стенами не выходила из головы. Что я должна чувствовать? Страх? Но мне не страшно. Грусть? Тоже нет. Скорее желание погрузиться в неизведанное, разгадать тайны. Ликтенис обещал научить меня управлять даром. Если у него получилось, значит, получится и у меня.

Глава 17

Рафаил.

Друзьям разрешили не идти в школу из-за пропажи новеньких. Но я не любил пропускать занятия, поэтому отправился в школу. Дорога через лес всегда была спокойной. На улицах обычно я постоянно ловил на себе косые взгляды. Почему люди думают, что если кто-то живет в лесу, то он точно является убийцей? По-моему, это глупо.

Ночь прошла не так, как я ожидал. Состояние Инсении очень волновало меня. Она столько всего пережила и не заслуживала того, что происходило сейчас. Я не знаю, как помочь ей, это невыносимо. Никогда ранее я не сталкивался с появлением некой силы. И мне очень интересно, почему она коснулась только Инсении. Будь моя воля, я бы занял ее место, обратил бы на себя презрение жителей Вейрума, стал бы постоянно переживать. Иногда мне очень хотелось, чтобы все люди в этом мире были счастливы.

В детстве со мной никто не хотел общаться. Лес пугал людей. Я думал, что на все воля Божья. Ведь все происходит именно так, как он считает нужным. А потом мне посчастливилось познакомиться с Инсенией. Мы оба были порой слишком молчаливыми, таинственными. И это сблизило нас. Человеку нужен тот, кто его понимает. Когда мы находим единомышленников, то осознаем, что больше не одиноки.

Придя в школу, я занял последнюю парту и открыл учебник. Вокруг шумели ребята. Особенно сильно новеньких всполошила пропажа их друзей. Они не переставали говорить об этом случае. Самые разные слова пролетали по кабинету. Иногда даже не совсем приличные. День обещал быть напряженным.

Я немного развернулся и прислушался к разговорам.

– Сначала они молчали и даже не отзывались на свои имена, – проговорил юноша, активно жестикулируя. – А сегодня утром вдруг заговорили, представляете? Ни с того ни с сего.

– А что сказали? – поинтересовался другой парень.

– Твердили одно и то же. Что-то вроде «мы заблудились в лесу». На вопросы не отвечали, только произносили эту фразу. Что они там увидели такого страшного? Мы не раз гуляли по ночам.

– А родители что говорят?

– Что они могут говорить? Благодарят судьбу за то, что их дети найдены. Правда я сомневаюсь, что те, кто вышли из леса, остались прежними ребятами.

– Говорят, что Вейрум проклят, – добавил он шепотом.

– Разве это не сказки? Даже дурак знает, что проклятий не существует. Это выдумки.

Я напрягся, достал из рюкзака телефон и быстро написал сообщение Инсении. Она как никто другой должна знать обо всем. Потому что как-то связана и с лесом, и с катакомбами, и с Восставшими. Да и может обрадуется, что новенькие наконец заговорили. Странно, но заговорили ведь.

Отложив телефон, я снова уставился в учебник. Но разговоры ребят были куда интереснее математики.

– Перестань так шутить! Нет здесь никаких привидений.

– А если есть?

Юноша приподнял руки и загудел, изображая страшное привидение.

– Кто по-твоему утащил ребят в лес? Кто напугал их и заставил сидеть в кустах? Конечно же привидение!

– И где они тогда прячутся? В лесах?

– Ну да. А ночью выходят на улицу и похищают жителей. А вдруг давным-давно кто-то умер и стал злобным призраком? Теперь он утаскивает за собой тех, кто идет в лес ночью. Давайте бросим вызов этим привидениям, а? Кто смелый?

– Дурак совсем? История наших друзей тебя ничему не научила? Хочешь умирать – вперед. Я не собираюсь так рисковать.

– Скучно с тобой. Ребята из других классов куда более смелые. Ничего, я обязательно докопаюсь до правды. Подожду, пока товарищи придут в себя и все у них узнаю. А затем поймаю тех, кто похищают жителей.

Я снова взял телефон и принялся строчить очередное сообщение для Инсении. Если новенькие опять пойдут в лес, то могут пострадать. История друзей их и в правду ничему не научила. Наступают на те же грабли.

Вскоре в класс вошел учитель. Мы поднялись, прочитали молитву и сели. Открыв тетрадь, я приготовился начать делать записи, но тихий звук заставил меня поднять голову. Дверь в кабинет открылась, на пороге появилась девушка. Она прошла к столу учителя и стала что-то объяснять. Все сразу же уставились на нее. Потому что она была необычайно красива. Светлые волосы цвета снега, когда на него падают солнечные лучи рассвета. Белая воздушная рубашка с кружевными оборками, бежевая длинная юбка, аккуратные сапожки. За спиной у нее был небольшой рюкзак. Все присутствующие в кабинете прямо-таки пожирали ее глазами.

Она даже ручку красиво держала, когда ставила подпись в документе. Должно быть, ее почерк такой же прекрасный.

Учитель поднялся из-за стола.

– Класс, у нас еще одна новая ученица. Добро пожаловать, Лиэнна, надеюсь, что тебе понравится в Вейруме. Можешь рассказать о себе, если хочешь.

– Не люблю выступать на публике, – скромно улыбнулась она, заправляя прядь волос за ухо.

– Тогда не будем тебя мучить. Присаживайся.

Лиэнна прошла к пустой парте и присела. Она достала тетрадь, ручку и стала слушать учителя. Одноклассники резко позабыли о математике. Они смотрели только на новенькую. Я тоже часто отвлекался, чтобы на несколько секунд задержать на ней взгляд. Лиэнна была словно ангелом, спустившимся с небес прямо из Рая.

Урок пролетел незаметно. На перемене почти все парни столпились у парты Лиэнны. Я не стал подходить. Очевидно, что мне не пробраться через эту толпу. Иногда я жалел, что жил в доме в лесу. Но принимал то, что имел с благодарностью. Косые взгляды я переживу. Есть вещи пострашнее.

Лиэнна отвечала на все вопросы кратко и сдержанно. Было видно, что ей очень некомфортно находится в центре внимания. Шумные новенькие не теряли надежду и продолжали шутить, говорить ей о том, как она красива. Лиэнна кивала и сдержанно улыбалась. Ее больше волновала учеба.

На уроках она тщательно записывала все слова учителя. Я последовал ее примеру. Сосредоточиться было сложно, но я справился. Уроки прошли быстро. В конце учебного дня я быстро собрал вещи и хотел познакомиться с Лиэнной, но ее в классе уже не оказалось. Должно быть, поспешила скрыться от назойливых ребят. Вздохнув, я отправился домой.

Дома я оставил вещи, переоделся и направился в церковь, куда ходил почти каждый день. Там я всегда находил покой, ведь знал, что Бог слышит. Я не переставал молиться за благополучие Инсении. Каждый вечер произносил несколько молитв, чтобы Бог все-таки смиловался. Я никогда не терял надежду. Вера жила в моем сердце. Отец не настаивал на посещении церкви, говоря, чтобы я выбирал сам. И я сделал выбор.

У церкви было немного людей. Высокие каменные стены и позолоченные купола вызвали у меня улыбку. Ворота были приоткрыты, любой желающий мог прийти сюда, чтобы помолиться. Я несколько минут постоял у входа и зашел в церковь.

Аромат ладана кружил повсюду. Он нравился мне с детства. Впервые я пришел в церковь, когда мне исполнилось четыре. Я все еще помнил тот день. С отцом и матерью мы прошли в первый ряд, сели на скамейку и молились около часа. Увидев икону, я понял, что здесь мне всегда рады, что Бог всегда меня услышит. С тех пор я посещал службу каждое воскресенье, а в будни приходил просто помолиться. Мама завела эту традицию. Когда она умерла, я продолжил ходить в церковь. И знал, что мама точно попала в Рай.