Последний Словотворец. Разрушенные оковы

– Не бойся, никто не хочет причинить тебе вреда. Но твоя сила очень… необычная, и мы не можем разобраться с ней сами.

Мне показалось, что под словом «необычная» Эгнар имел в виду «опасная», но это не имело значения. Главное, чтобы человек, носивший имя Сигурд, счел меня полезным. Тарий хлопнул по плечу одного из охранников и, обернувшись, крикнул:

– Сигурд примет нас!

Мы зашли в дом, и в нос ударил знакомый запах, витавший в нашей постройке, в которой держали волков для Вегардов. Около печки на шкуре сидел статный мужчина. Его лицо украшала небольшая аккуратная борода, а с плеча свисала толстая коса, подвязанная кожаным шнурком с деревянными бусинами. Рядом с ним лежала волчица, вокруг которой возились волчата и пытались укусить свою маму то за бок, то за ухо. «Хвостик», – промелькнуло в голове, и сразу стало противно, как будто я предал его, оставив в Кроане.

Мужчина поднял на нас взгляд и широко улыбнулся.

– Эгнар, Тарий, что привело вас ко мне? На вылазке что-то случилось?

– Приветствуем тебя, Сигурд. Прости, если отвлекаем от дел. – Эгнар слегка пихнул меня в спину. – Думаю, Эйлейв лучше нас сейчас все расскажет.

Сигурд удивленно приподнял брови и покосился на волчицу, которая продолжала спокойно лежать рядом с ним. Один из волчат, смешно перебирая лапами, подбежал ко мне и ткнулся носом в сапог. Я нагнулся и аккуратно поднял его на руки, слегка прижав к груди. Тот завозился, тычась носом в мех плаща. Как же мне хотелось забрать Хвостика с собой! Глаза защипало, и, чтобы не расплакаться перед людьми, я подошел к волчице и, присев на корточки, осторожно положил волчонка ей под бок. Она настороженно приподнялась, втянула носом воздух, после чего снова положила голову на лапы. Сигурд заинтересованно наблюдал за нами, а потом посмотрел на отступников. Тарий развел руками и сел в кресло, находившееся возле небольшого стола, на котором стояли кувшин и кружки. Эгнар лишь покачал головой и расположился на стуле.

– Что же, Эйлейв, я тебя внимательно слушаю.

От Сигурда исходили тепло и спокойствие, как от догорающих дров в печи, жар от которых согревал, а не обжигал. Окруженный волчатами, я расслабился и рассказал все, начиная от посвящения и подслушанного разговора, заканчивая видением в лесу.

Сигурд ни разу не перебил, только задумчиво гладил бороду. Воспоминания обо всех событиях опустошили меня, и, выдохшись, я стал бездумно гладить волчицу. Она подставила морду под ладонь и довольно прикрыла глаза.

– Ты ей нравишься, Эйлейв. – Сигурд прищурился. – У тебя, наверное, тоже есть вопросы к нам. Люди, которые у вас считаются врагами, привели тебя в неизвестное место, допросили, но ничего не предложили взамен, а близкие, наоборот, предали. Для твоего возраста слишком много потрясений.

– Я жив. – Я устало пожал плечами.

Сигурд расстроенно покачал головой.

– Так не пойдет. Законы севера гласят, что тот, кто отдает, должен обязательно получить что-то равноценное взамен. Ты поделился своей историей, поэтому спрашивай.

Сейчас мне не хотелось ничего знать, только забиться куда-нибудь в уголок или под бок пушистой волчицы и поспать. Но неожиданно для меня вопрос, долгое время не дававший покоя, слетел с губ:

– Вы по-прежнему убиваете Первые роды?

Отступники удивленно переглянулись, Сигурд же, наоборот, словно был готов к такому вопросу.

– Прошли столетия с последней охоты. Мы не ищем их и не преследуем.

– Но как же их первородный гнев? Он опасен для людей.

– Арнвиды находятся далеко от Танмора. Они живут в Хельгуре и не подпускают нас, справляясь сами, Аудульфов же не осталось. А последние Абьерны рождались очень давно, в роде Вальтерсонов. С тех самых пор в них не пробуждалась настоящая кровь, видно, она утратила свою силу. Нас с родом Вальтерсонов скрепляет мирный договор.

– Договор? – Сонливость разом прошла, и во мне проснулось любопытство.

До этого момента я не встречал людей, кроме кроановцев, и знал об окружающем мире только из книг старейшины. А он был уверен в том, что Первые роды живы и опасны.

– Уже очень давно между нами заключен союз. Вальтерсоны первыми столкнулись с последствиями проклятия богов, и цепи Вегардов оказались как нельзя кстати.

Сигурд указал на стену, где висели те самые жуткие цепи. До этого момента я даже не замечал их. Память услужливо подбросила воспоминание о чане с кровью, и меня передернуло. Волчица обеспокоенно приподняла морду и ткнулась носом в руку.

– Цепи? Проклятие? – Я попытался сосредоточиться на более важных вещах.

– Малец ничего не понимает, – хмыкнул Тарий. – Однако странно, что клейменых не посвятили в деяния богов. Более слабых клеймят, сильных натаскивают, как зверье, а девочек готовят к тому, чтобы рожать новых Вегардов. Вот только зачем? Первые роды почти исчезли. В Хельгур никого не пускают, род Вальтерсонов не представляет угрозы. Но в Кроане до сих пор настолько ловко умеют внушить страх и благоговение перед Древними богами, что вытащить оттуда кого-нибудь по собственной воле почти невозможно.

А ведь его слова имели смысл. Ни у одного из нас даже мысли не возникало ослушаться старейшину Ирилия или, не приведи Великие Небеса, разгневать богов своим неверием и оскорбить сомнением. Они ниспослали Вегардам бесценный дар, и мы благодарили их каждый день за благословение. Если все, что сейчас сказали отступники, правда, то тогда…

– Нас убивают просто так. – Это не было вопросом, скорее горьким утверждением.

Тарий внимательно посмотрел на меня.

–Так и есть, малец. Ваш старейшина и его блаженные создают все новые и новые цепи, но они обретают силу, только если нанести на них божественные символы, а потом вымачивать в течение одного лунного цикла в крови Вегардов. Для этого подходит любой Вегард: и охотник, и жертва. Главное – кровь. У охотников она чище и в ней больше божественных частиц, но и умирают они быстрее, поэтому блаженные решили, что истинные будут неприкосновенны, а вот обычных послушников не так жалко. Хотя их крови требуется больше. Это же почетная миссия – быть выпотрошенным ради богов.

– Тарий, хватит запугивать мальчика, он еще слишком юн для таких разговоров, – прикрикнул на него Сигурд.

До инициации так и было. Я думал только о безопасной жизни, закрывая глаза на все остальное, и поглощал книги, впитывая доступные кроановцам знания. Можно ли назвать такое существование юностью или глупостью? Нет, скорее способом выживания паразита.

– А если им сказать правду? Объяснить все.

– Ничего не изменится. Пробовали бесчисленное количество раз. За все время к нам ушли лишь девятнадцать кроановцев. Отступникам неохотно верят. Вегардов натаскивают на нас, как диких волков. Последними должны были присоединиться Тион и Ая. – На последних словах голос Эгнара стал тише.

– Раз от Первых родов никого не осталось, тогда куда отправляются наши охотники? Они же не возвращаются.

Я видел, что на этот вопрос отвечать мне не хотят. Перед отступниками сидел мальчишка, который, по их мнению, вряд ли отличался особым умом.

– Да кто же их знает, может, звери задрали или скосила война, – отмахнулся Тарий.

– Война?

Значит, кроме того, что нам внушал старейшина, происходило нечто не менее ужасное.

– Эйлейв, – Сигурд заглянул мне в глаза, – я правда не думаю, что тебе стоит так много сейчас знать. Можно отложить разговор на завтра, после того как ты отдохнешь.

– Да брось. – Тарий откинулся на спинку кресла и закинул ногу на ногу. – Ты ведь сам обещал ответить на все его вопросы. Инициацию в Кроане проходят те, кто достиг первой ступени зрелости, а значит, малец просто выглядит как невинный ребенок, а на самом деле старше и сообразительнее уж точно. И вот это странно. Вегарды-охотники с чистой кровью всегда рождались более сильными и выносливыми, а ты же маленький и щуплый.

Я лишь пожал плечами. А что мне стоило ответить на его слова? Боги обделили меня здоровым телом и духом, но, как оказалось, наградили странной силой и желанием жить.

– Мне хотелось бы знать больше. Старейшина Ирилий ничего нам не рассказывал о внешнем мире. И я не такой маленький и глупый, каким кажусь.

– Прости, Эйлейв, Тарий не хотел быть грубым. – Сигурд попытался улыбнуться. – Мы стараемся не вмешивать детей в политику, но Тарий прав, а я забылся. С тобой такое уже не получится. Твоя сила носит особую ценность, но также накладывает ответственность, с которой не все взрослые могут справиться. За пределами Танмора идет война. Новый король считает, что земли севера принадлежат ему, а наш вождь Агнар не согласен. Хельгур тоже отстаивает свою территорию. Скорее всего, твои собратья в поисках Первых родов не выжили.

– Или их продали куда-то. Внешность диковинная, а в Дартелии любят такой товар. – Тарий потянулся за кружкой и, налив в нее из кувшина темную жидкость, звучно отхлебнул.

– Ты стал очень болтливым, не находишь? – В голосе Сигурда послышались недобрые нотки.

– Если говорить правду, так всю. – Отступник сделал еще один большой глоток. – Ему же надо знать, что стоит бояться не только войны, но еще и работорговцев.

Так вот, значит, что на самом деле происходило с нашими охотниками. Как же глупо. Никто из них не достиг наивысшей цели. Все они пали жертвами заблуждений и слепой веры старейшины. Взрослые послушники знали, что с ними происходит, но никто даже не попытался ничего изменить. Неужели они и правда испытывали такой страх перед наказанием богов?

Сигурд покачал головой, но не стал продолжать спор.

– Эйлейв, ты не спрашиваешь про свое видение.

Я взял на руки волчонка, его мягкая шерстка приятно щекотала кожу и чудесным образом успокаивала.

– Я не знаю, что говорить. По вашим словам выходит, что пробудился Первый медведь, который положил начало роду Абьернов. И проснулся он здесь, на севере.

– Вероятнее всего, он находится в роде Вальтерсонов. У главы рода лорда Бернайса есть два сына и дочь. Носителем должен быть кто-то из них. Только предназначенный для Первого исполина Вегард может либо ценой своей жизни спасти несчастного, в чьем теле возродилась кровь Абьерна, либо убить его, пока не стало поздно. Я подозревал о рождении Первого. В ту ночь слишком яркие звезды вспыхивали и падали на небосклоне. – Сигурд наклонился ко мне и, придерживая за плечо, посмотрел прямо в глаза. – Чего ты хочешь, Эйлейв?

Его голос доносился словно сквозь воду и заставлял вслушиваться, чтобы понять смысл слов. Внезапно веки налились тяжестью, и с каждой секундой становилось все сложнее держать глаза открытыми. В голове все заволокло метелью, а где-то вдали раздался рев.

Чего ты хочешь, Эйлейв?

Невзирая на снежный буран, огромный медведь шел уверенно вперед. Он часто останавливался, оглядывался по сторонам, как будто кого-то искал, а потом снова продолжал свой путь. Одинокий и потерянный, такой же, как я.

Чего ты хочешь, Эйлейв?

– Семью, тепло и чтобы меня чуточку любили. Не хочу быть один.

Произнес ли я свои сокровенные желания вслух или только подумал о них? Мысли путались; возможно, все это было лишь сном, потому что в следующий момент снежная буря поглотила меня.

* * *

Сигурд принял решение, что я должен жить с ним и, конечно же, не рассказывать остальным о пробуждении Первого. Об этом знали только Вегарды-отступники. Однако мне всегда казалось, тайну мог сохранить лишь один человек и когда-нибудь до всех остальных обязательно доходит то, что так тщательно пытались утаить. Своими мыслями я поделился с Сигурдом.

– Судьба каждой тайны – быть раскрытой, на то она и тайна. Нам просто нужно чуть больше времени для того, чтобы эту судьбу можно было немного обмануть.

Порой он говорил очень странные вещи, словно мысленно охватывал весь мир, но не мог достичь понимания человека. Звезды для него были письменами, с помощью которых он рассказывал мне историю мира, а реки – проводниками, возносившими наши молитвы на Небеса. Сигурд охотно объяснял, как Вегарды связаны с Первыми родами и на какую судьбу обрекли меня боги. Казалось, что он торопился поделиться всеми знаниями, которыми владел, будто боялся не успеть.

– Значит, боги и правда существуют.

– Конечно, Эйлейв. Древние боги обитают на Небесах. В этом не стоит сомневаться. Но не нужно забывать, что они никогда не требовали кровавых жертв. Люди – причудливые творения, наделенные не только умом, но и чувствами: страхом, любовью, ненавистью, жадностью, добротой. Поэтому они такие восхитительные и слабые одновременно. Но каждый из них сам решает, каким ему стать. Дорожить своей жизнью важно, Эйлейв, но однажды чья-то чужая может обрести наивысшую ценность, и тогда ты будешь готов отдать свою без раздумий.

Я не смог ничего ответить, потому что был уверен, что никогда не сделаю такой выбор. Мама пожертвовала собой, чтобы спасти меня. Моя жизнь всегда будет значимее остальных, иначе ее смерть станет напрасной.

С того дня мне часто снился огромный медведь. Он бродил в одиночестве по снежному лесу, сотрясая деревья, и искал кого-то. Чем дольше я смотрел на него, тем больше понимал, как сильно мы похожи: два существа, заблудившиеся в ледяном лесу и пытающиеся найти свое место. Когда-нибудь мы должны обрести свой дом, обязательно.

* * *

Моя спокойная жизнь не могла длиться долго, и я чувствовал приближение чего-то неминуемого. Возможно, у богов действительно была уготована для меня самая безрадостная судьба.

Раз в месяц несколько отступников выбирались в торговый городок, разместившийся на границе Танмора и Дартелии. Северяне покупали или обменивались там нужными товарами. В этот раз отправиться туда выпало Эгнару и Тарию. Сигурд неожиданно решил, что мне тоже было бы полезно увидеть другой мир и людей.

Город представлял собой конец торгового пути и пестрел разноцветными прилавками и товарами, особенно ярко выделявшимися на фоне белого снега и серых гор. Я никогда не видел такого обилия странных вещей и разношерстной толпы, которая не шла ни в какое сравнение с тем местом, откуда мы прибыли. Дыхание перехватило от нахлынувших чувств. Гран толкнулся в мою руку, и я потрепал его за холку. Никто даже не обращал внимания на больших волков, но Эгнар надвинул капюшон, скрывая половину лица, и чуть опустил голову. Тарий же, наоборот, в открытую веселился, а заметив мое недоумение, ухмыльнулся:

– Наш красавчик боится, что его утащат и продадут.

– Заткнись, Тарий, – огрызнулся Эгнар. – Вегардам лучше не показываться. Это ты со своей разбойничьей рожей никому даром не сдался.

Я подавил в себе зарождающийся смех. За то короткое время, что я провел рядом с ними, они перестали казаться жуткими. Наоборот, мне хотелось узнать их получше. Их дружбе можно было позавидовать.

Тарий двинулся вперед вдоль прилавков, высматривая нужный нам товар. Я же шел посередине, окруженный волками. Отовсюду доносились споры и восторженные возгласы. Любопытство побороло осторожность, и я вытянул шею, пытаясь получше разглядеть и запомнить все.

– Эгнар, нам лучше взять пять мешков зерна или семь?

– Ничего он без меня не может, – проворчал Вегард. – Нея, Гран – охранять, а ты, Эйлейв, стой с ними и никуда не уходи. В этой толпе легко затеряться, но волков побаиваются, так что тебе ничего не угрожает.

Я кивнул и сильнее сжал пальцами шерсть Грана на загривке. Вокруг сновал народ, который поражал яркостью одежд. Здесь собрались не только угрюмые жители севера, но и выходцы из других стран. Мужчин сопровождали красивые женщины в дорогих нарядах, отороченных лоснящимся мехом. Они смеялись и кивали в сторону лавочек с украшениями. Но вот детей здесь не было видно, как и в поселении Вегардов.

Гран и Нея резко развернулись и, опустив морды, оскалились. Недалеко от нас послышались крики. Толпа двинулась, как огромная глыба льда по реке, снося все на своем пути. Нос защекотал знакомый запах, который вызывал тошноту, – кровь, ее я точно ни с чем не спутаю. Женщины визжали и убегали. Вдруг незнакомый мужчина налетел на нас, и волки бросились на него, а меня уже оттолкнул кто-то другой. Я ничего не понимал, перед глазами проносились пестрые одежды, а голос не хотел слушаться. Острая боль пронзила голову, в плечо сильно ударили, и я, споткнувшись, полетел на землю. За падением пришла темнота, и все звуки разом стихли.

Когда пришел в себя, я обнаружил, что нахожусь в каком-то закоулке между домами, где воняло помоями. В голове стучали тяжелые молоты, а плечо ныло, но страх заставил двигаться. Это было нападение? Та самая война, про которую говорил Сигурд? Ведь там точно кого-то убили: запах крови заполнил воздух. Надо набраться смелости и найти Эгнара или Тария. Они не могли меня здесь бросить. Ведь не могли же?

Глаза защипало, и я, шмыгнув носом, яростно их вытер. До меня все еще доносились звуки сражения и крики людей. Я попытался выбраться из своего укрытия, но путь загородило тело огромного волка. Гран! Он распластался на снегу, а под его шеей застыла лужа крови. Волк был мертв. Возможно, это он меня сюда притащил, чтобы спасти. Снова ради меня пожертвовали собой. Сначала мама, а теперь Гран… Я зажал рот руками, чтобы заглушить рыдания, рвущиеся наружу, и забился обратно в угол.

Наступила ночь, и о конце бойни возвестила сгустившаяся тишина, но выбираться из укрытия до восхода было опасно. Надежда на то, что кто-нибудь отправится за нами, заглушалась голосом разума, и, когда солнечные лучи скользнули по телу Грана, я не выдержал. Наверное, боги в очередной раз предупреждали меня о неизбежной смерти, но сдаваться было рано.

Выживи во что бы то ни стало, Эйлейв. Ты обязан жить.

Мне едва хватило сил, чтобы встать и перелезть через волка. Окоченевшие ноги не желали слушаться, и я кубарем покатился по снегу, выпавшему за ночь, приземляясь возле чьих-то сапог.

– Дитя, откуда ты? – послышался сверху обеспокоенный голос.

Женщина в расшитом узорами плаще наклонилась ко мне и медленно протянула руку. Я подобрался, думая, как проскользнуть мимо нее и убежать. Но как только наши взгляды встретились, тревога внутри растаяла, превратившись в маленькую лужицу. От незнакомки доносился очень знакомый аромат, а в карих глазах сияло солнце – согревающее, а не палящее.

– Не бойся меня, дитя. – Ее взгляд скользнул мне за спину, и на лице отразилось беспокойство.

– Госпожа, будьте осторожны, не стоит так безрассудно подходить к беженцам, он может быть болен или опасен.

Рядом с ней стояли несколько высоких и широкоплечих мужчин в одежде северян. В руках каждый держал внушительных размеров меч. Мне хотелось думать, что они пришли помочь, а не завершить начатое – убить оставшихся.

– Рифтан!

Я вздрогнул от ее голоса, в котором неожиданно зазвучали стальные нотки.

– Ты считаешь, что леди замка Вальтерсона – это просто красивый титул? Не забывайся! Перед тобой ребенок, а не вооруженный танморовец или хельгурец. Пока лорд Бернайс в отъезде, я обязана здесь быть вместо него.

Вальтерсон? Она сказала «Вальтерсон»? Род, в котором, по словам Сигурда, рождались Абьерны?

Глава 3

Фамилия Вальтерсон пробудила жгучее желание развернуться и убежать во что бы то ни стало. Сигурд говорил про цепи и то, что Первый Абьерн, скорее всего, переродился в одном из трех наследников знаменитого рода Вальтерсонов. А мне как избранному богами Вегарду предстояло либо умереть, усмиряя его с помощью своей крови, либо убить. Я помнил исполинского медведя в лесу и не хотел причинять ему боль. Мы с ним были слишком похожи.

Не замечая моего смятения, удивительная женщина, так легко справившаяся со страшными мужчинами, еще раз протянула руку.

– Не обращай внимания на этих невежд. У меня два сына и дочь, и я уверена, что вы поладите. Особенно с младшим. Я люблю его иногда называть медвежонком, но это будет нашим с тобой секретом. – Она лукаво подмигнула мне. – Поверь, дитя, я не причиню тебе боли.

В ее глазах снова блеснули теплые лучики. Почему-то мне очень захотелось посмотреть на мальчика, который напоминает медвежонка, и никогда не оборачиваться, чтобы в памяти не отпечаталось бездыханное тело Грана. Я протянул дрожащую руку в ответ. Женщина мягко сжала ее в своей ладони, и в этот момент глубоко внутри всколыхнулись неведомые ранее чувства. Впервые захотелось кинуться незнакомке в объятия и по-настоящему разреветься, позволив себе наконец-то стать ребенком, не думающим о смерти и выживании.

Похоже, все в мире следовало воле богов, раз они решили привести меня в род Вальтерсонов любыми путями. Значило ли это, что Вегарды не могли избежать своей судьбы?

Странные люди, убедившись, что меня, чудом выжившего после нападения, никто не ждет, забрали с собой. Леди Вальтерсон – так называли женщину ее охранники – не отпускала мою руку до самого прибытия в замок.

Мне не доводилось раньше видеть таких огромных сооружений, внушающих одновременно страх и восторженный трепет. Высокие каменные стены давили своей мощью. Крепость окружала многочисленная стража под стать нашим сопровождающим – сильные и грубые северяне. Они пропустили нас через ворота, и мы оказались в холодном замке, наполненном эхом шагов и сыростью. Ни тепла, ни уюта, только строгость и серость. Внутри всколыхнулась тревога, начав медленно распространяться по телу.

– Не бойся, дитя, здесь никто не причинит тебе зла. Я точно не позволю.

Мы вошли в просторную залу, освещенную десятками факелов, которые бросали жуткие тени на доспехи, размещенные в нишах. Я не успел ничего ответить, потому что через арку вбежал мальчик. Он выглядел старше меня на несколько лет и был крупнее ровесников Вегардов-охотников из дома старейшины. Даже плотная одежда не могла скрыть физически развитое, сильное тело.

– Джеральд Вальтерсон! – строго прикрикнула женщина. – Почему ты носишься по замку вместо занятий с наставником?

Мальчик резко остановился и, споткнувшись, полетел вперед, но вовремя успел сгруппироваться и перекатиться по полу. Он встал и отряхнул одежду.

– Для службы у короля эти знания бесполезны, мне нужно уметь сражаться. – Он гордо выпятил грудь. – А в этом я преуспел.

Леди Вальтерсон качнула головой, но я видел, что она старательно пытается спрятать улыбку.

– Отец наслышан об успехах на тренировках, но меня огорчает твое пренебрежительное отношение к знаниям. Они могут тебе пригодиться в самый неожиданный момент. Поэтому больше никаких пропусков. Подойди, сын.

Мальчик нахмурил густые брови, но почему-то мне казалось, что это все показное и на самом деле он был очень добрым.

– Познакомься, Джеральд, это… – Леди Вальтерсон замолчала и повернулась ко мне.

Ее лицо выглядело обеспокоенным. Она ждала от меня ответа, но я отчаянно не хотел приносить кроановское имя в этот дом. Как будто за ним тянулась череда неудач.

Леди Вальтерсон расценила мое молчание по-своему.

– Ты даже имени не помнишь? – Ее глаза блеснули. – Бедное дитя. Ты же не против, если мы дадим тебе новое?

Я кивнул, легко соглашаясь. Но не успела она продолжить, как Джеральд радостно сказал:

– Сван. Теперь его зовут так.

Что? Он так просто дал мне имя, как домашнему питомцу? Я ждал, что леди Вальтерсон сама назовет меня и поэтому с надеждой посмотрел на нее. Она тепло улыбнулась и провела тонкими пальцами по моей щеке. Прикосновение было нежным и мягким. Наверное, так гладили матери своих детей, но сравнить мне было не с чем.

– Сван – красивое имя.

Неужели леди Вальтерсон согласна с ним? Но почему? Ведь Сван – это лебедь, словно издевательство надо мной.

Плавным движением руки она поманила Джеральда.

– А это…

– Джери, – кивнул я и тут же закусил изнутри щеку, чтобы довольно не ухмыльнуться, потому что ноздри мальчика раздулись, а брови еще сильнее сдвинулись к переносице.

Нечего мне было давать глупую кличку!

– Я воин, и мое имя нельзя так произносить.

Леди Вальтерсон засмеялась и взъерошила сыну темно-русые волосы.

– Тогда представься сам, воин.

Джеральд расправил плечи и, стукнув кулаком в грудь, сказал:

– Второй сын правителя этих земель, лорд Джеральд Вальтерсон, приветствует тебя в родовом замке Вальтерсонов. – Он помедлил и, прищурившись, добавил: – Сван.

Я хотел огрызнуться и опять назвать его Джери, но внезапно понял, что веду себя… по-детски? Раньше такого со мной не происходило. Почему сейчас? Может, Джеральд и был тем самым Абьерном? Однако внутри ничего не кричало о том, что передо мной Первый исполин. Возможно, все ошибались и медведь возродился не здесь. Мне не хотелось покидать это место. И мальчик, стоящий напротив, несмотря на глупое имя, которым он меня назвал, излучал такой же свет, как и леди Вальтерсон.

* * *

Мечты кроановского мальчика Эйлейва сбылись, хотя теперь имя было другим и привыкнуть к нему оказалось непросто. Вскоре меня представили лорду Бернайсу, его старшему сыну Мэйтланду и дочери Малин. Хозяин замка грозно возвышался над нами, вселяя страх и желание стать менее заметным, втянув голову в плечи. Мэйтланд держался подле него, демонстрируя родовую преемственность. Они очень походили друг на друга: холодный взгляд, сдвинутые брови, чуть искривленные губы и тяжелая, давящая сила. На удивление, Малин тоже больше напоминала лорда Бернайса. А вот Джеральд, как ни старался уподобиться брату и отцу, все равно не мог скрыть свою непосредственность, доставшуюся, вероятно, от матери.