скачать книгу бесплатно
Мы сблизились с Лизой. Душами, конечно. Я уже просто не представлял свою жизнь без нее. На мне остался последний гипс, на последней оперированной ноге. Лиза помогала мне разминаться, ведь я уже ходит по палате, правда с костылем.
Однажды я спросил ее, кто мог позвонить тогда и опознать меня? Ведь одна такая душа все-таки оказалась.
– Джон, ты – молодец, я даже забыла об этом. Подумай, среди прослушанных пленок ты не находишь кандидата? Постарайся просто почувствовать.
– А что тут думать. Ты же сама все слышала. Остались только последние пленки, может на них?
За неделю мы дослушали все. До последней.
– Можете посмотреть, у меня прекрасные рекомендации. Он обругал меня, как последнюю посудомойку, вышедшую в первый день на работу. Не важно, что я старше его. Никогда его не забуду. Встречу – даже специально отвернусь. В больнице? Так ему и надо.
– Вы называете его моим соседом? Эту мерзость и тварь? Да, физически его дом граничит с моим. Спасибо ему, что я уже много лет не могу продать дом. Зачем? Чтобы свалить подальше от этой гадюки. Но все покупатели сразу разнюхивают о нем, весь район его ненавидит. В больнице? Боже, если ты есть, пусть он сдохнет там же! Я и дом, тогда не буду продавать.
Кассеты кончились. Загадочная душа так и осталась загадкой. А до моей выписки оставалась неделя. Мои мысли уже переключились на то, что я буду делать, как только выйду. Однажды, я впервые застал Лизу в слезах. Я проснулся утром, а она сидела рядом и плакала.
– Джон, – сказала она, – пообещай мне, что позволишь мне быть с тобой, когда тебя выпишут. – Слезы катились градом.
– Милая, конечно, разве мы не договорились? Заранее прошу твоего прощения, но я даже могу предложить тебе жить в моем доме. Кстати, ты еще хочешь продолжать вторую, мою самую загадочную часть? Ту, что на том свете. – Но почему ты плачешь? – У меня сжалось сердце.
– Предчувствия, Джон, только предчувствия. Но они меня пока еще никогда не подводили. А продолжать я очень хочу. Я рада, действительно рада, что ты многое вспомнил, и хоть чем-то я смогла помочь.
– Да не думай обо мне! После всего услышанного, знаешь, сколько людей вздохнет, если со мной что-то случится? Сотни! А насчет продолжения, я тоже хочу продолжать. Но, параллельно с другим, ты знаешь с чем.
– Я уже не могу не думать о тебе. Нет, ты только не подумай ничего такого. Просто тебе будет очень трудно в этом мире, таким, каким ты есть. Да и мне нелегко. Я подумаю о твоем предложении, спасибо.
– А я ничего и не мог подумать. – Мне было странно, но я ее понимал. – Мне без тебя будет еще труднее.
Вдруг я невольно обнял ее за плечи. Все мое существо выражало такую огромную благодарность, что мои действия опередили мысли. Я испугался. Очень испугался. Того, что она не поймет. А еще хуже, если обидится, и мы расстанемся.
– Спасибо, – вдруг услышал я, – не отпускай руки, мне так очень хорошо. Я чувствую твое сердце, ты поверишь? Оно очень хорошее, я это знала, а теперь почувствовала его совсем рядом. Знаешь, я не буду думать. Я согласна. Если только ты не передумаешь, мы поедем к тебе домой вместе, и я останусь. Так мне будет легче, а может, и тебе тоже.
– А что подумает твой шеф?
– Что хочет. Мне лично – все равно. Да, я пишу диссертацию, но, в конце концов, и без диссертации можно нормально жить, и быть хорошим человеком, как ты, например.
– Да ладно тебе, Лиза. Нашла с кем сравнивать.
Пришлось встретиться и с полицией. Я рассказал все честно, абсолютно все, что вспомнил.
– У вас есть подозрение, что кто-нибудь мог хотеть вашей смерти? – спросил полицейский.
– Все до единого, – я не выдержал и улыбнулся. – Я был такой пакостью, что сам бы себя задавил.
Полицейский странно смотрел на меня, но все записывал. Потом еще куча вопросов, формальности, и через час он оставил меня в покое. Вряд ли я чем-нибудь смог бы ему помочь. – Дубликаты документов можете получить в участке через три дня, – сказал он, наконец, и ушел.
Ну, вот и все, мне сняли последний гипс, а назавтра меня уже выписывали. Мое сердце раскалилось добела. Я благодарил всех и вся, жал руки, даже всплакнул. Мне хотелось всем отплатить чем-то хорошим, но я не знал чем.
– Милая, у тебя хоть есть мой адрес, и все другие, с пленок? – спросил я ее, оставшись на минуту наедине.
– Есть, Джон, – как-то безрадостно сказала она. – И пленки тоже. Ты сожжешь их сам, когда посчитаешь нужным. Тебе будет удобно в моей машине? Или ты хочешь такси?
– Дорогая, мне – все равно, лишь бы с тобой, и побыстрее. Я не хочу, чтобы все увидели мои слезы, а я их еле сдерживаю. Как и чем можно отблагодарить всех этих людей? Ума не приложу.
– Твое сердце их уже отблагодарило. Я это видела, вернее, чувствовала.
– Тогда поедем?
– Да. Я тебя жду внизу, на парковке. Голубая Тойота. Она единственная такого цвета.
Лиза вышла, и я услышал, как закрылся лифт. Сам же я пошел к лестнице. – Спасибо, Марта! – вдруг сказал я вслух. – Я знаю, что без твоей помощи здесь не обошлось. – Не знаю почему, но я в это искренне верил.
Глава 12. Дома
Машина Лизы была голубого, просто небесного цвета. Я сел рядом и пристегнул ремень. Но заметил, что все это делал автоматически. Таких деталей я не помнил, но, оказывается, и не забыл. Машина тронулась, а я смотрел вокруг, раскрыв рот. Вроде бы, все было как впервые, но ощущения, что это все я уже видел, не покидало меня ни на секунду.
– Дорогая, почему у большинства людей такие угрюмые лица? – неожиданно спросил я Лизу. – Такой чудесный день, благодать, красивые деревья вдоль дороги, а они…
– Джон, – опять вздохнула Лиза, – раз и навсегда ты должен понять, что твои грязная и блестящая стороны, принадлежат одной и той же монете. Но они не просто разные, а противоположные. Пока ты этого не поймешь, у нас будут трудности, и немалые. Я бы просто посоветовала тебе думать о том свете только ночью, лежа в кровати. Остальное время, ты должен быть готов к любой грязи.
– Какой я был и сам, не так уж давно, – закончил я. – Ты знаешь, умом, я как бы это понимаю, а вот сердцем…. Кстати, у меня дома, наверное, нет ничего, ни есть, ни пить. Может, заедим и купим?
– Умная мысль. Только ты останешься в машине, а я быстро сбегаю. Договорились?
Я улыбнулся. Как она обо мне заботилась!
Мы свернули к какому-то огромному магазину, и Лиза пошла вовнутрь быстрой походкой. Я сидел и изучал людей. Напротив, молодая мама воевала со своим малышом. Он никак не давал ей открыть багажник, плакал, брыкался и вообще, чуть не стягивал с нее одежду. Бедная мама, держа его одной рукой, никак не могла попасть ключом в багажный замок. Я открыл дверь и вышел.
– Извините, женщина, дайте я подержу вашего малыша. – Предложил я. – Вы так никогда не загрузитесь. Или дайте ключи, а сами держите его обеими руками.
– Женщина испуганно посмотрела на меня, и с криком ПОМОГИТЕ! – бросилась бежать в сторону магазина. Каталка с продуктами осталась стоять возле машины. Я опешил, ничего не понимая. Но через минуту меня уже заламывали двое охранников. Я лишь заметил, как Лиза бежала с пакетами в мою сторону.
– Он сказал мне: – дай мне ребенка, или отдай мне ключи, – плакалась охранникам женщина. Послышался вой полицейской сирены. Полиция и Лиза очутились рядом одновременно.
– Джон, что ты сделал? – всхлипывала Лиза.
– Ничего, – меня скрутили, и говорить было трудно, – предложил ей помочь. Она никак не могла открыть багажник, малыш не давал ей.
– Документы, – потребовал полицейский из подъехавшей машины.
– У него их пока нет, – Лиза вынырнула и уже стояла перед ним. – Я его лечащий врач, вот мои документы. Его только что выписали и я везу его домой.
– Он что, псих? – спросил тот, внимательно изучая бумаги, протянутые Лизой.
– Нет, но у него провалы памяти. Можете позвонить в полицейское отделение, она рылась в сумочке и наконец, достала телефон. Они вам подтвердят.
Вокруг уже собралась толпа, и до меня доносились выкрики и возгласы. – Вот так воруют детей, прямо средь бела дня! Он еще машину у нее потребовал, негодяй. Совсем обнаглели, да по его лицу сразу видно, что за штучка.
У меня закружилась голова. – Милые, – услышал я свой голос, – вы ошибаетесь, я просто хотел ей помочь. Неужели никто из вас не сделал бы то же самое?
– Джон, дорогой, только не открывай рот, – услышал я мольбу Лизы. Тем временем, полицейский уже куда-то звонил.
– Извините, – обратился он к Лизе, нам надо проехать в участок.
– Зачем? – возмутилась она. – Что он такого сделал? Предложить помощь, это что, сегодня уже преступление?!
– Пострадавшая уверяет об обратном. – Настаивал тот. – Просто разберемся в участке, и все. – Джек, – крикнул он напарнику. Забери пленку с видеокамеры, и поехали в участок. – А вы – усаживайтесь. Нет, не туда, в нашу машину, она удобнее.
Хлопнула дверца и я увидел перед собой решетку. Я сидел на заднем сиденье в наручниках. Я даже не успел заметить, когда мне их надели. Жутко кружилась и болела голова. Я действительно ничего не понимал. Вскоре вернулся второй и машина поехала. Я оглянулся, и увидел на хвосте голубую Тойоту. За ней следовала машина той женщины с ребенком.
В отделении нас ждал уже какой-то солидный мужчина.
– Адвокат, – шепнула Лиза. – Раньше, чем открыть рот, спроси его. – Ее саму в отделение не пустили.
Мы вышли через час. Я не успел сказать ни слова, за меня говорил адвокат. У меня даже хотели снять отпечатки, и сняли бы, если б не он. Лиза бросилась мне на шею и зарыдала.
– Не плач, – умолял я ее. – Меня отпустили. Поехали.
– Спасибо, Гарри, – сказала она мужчине. Тот кивнул головой. – Мы можем возбудить иск против женщины, – спокойно сказал он. – Видео съемка показала, что вы находились от нее в двух метрах, и с вашей стороны не было никакой агрессии. Надевать вам наручники не было необходимости. Я могу сделать неприятности и полиции тоже.
– Нет, что вы! – вступился я. – Кстати, вон она выходит.
Из участка действительно вышла та женщина, но уже в сопровождении какого-то мужчины, несшего бережно малыша на руках, тот сладко спал. Когда они поравнялись с нами, я невольно выступил вперед.
– Извините, – я обращался к женщине, – я хотел бы…
Мужчина, ее сопровождавший, сразу передал ей ребенка и оказался сбоку.
– И не думайте, – грозно заявил он, – я – бывший полицейский, и я не позволю оскорблять мою жену.
Я просто его не замечал, а продолжать обращаться к женщине.
– Я очень прошу вас, меня извинить. Вы – прекрасная мать, вы все делали правильно, защищая своего сына. Это я виноват. Наверное, моя внешность испугала вас. Я еще раз очень прошу вас, меня простить, прошу от чистого сердца.
Наступила немая сцена, причем для всех. Женщина непонимающе смотрела на мужа, а тот не знал, что сказать.
– Да, конечно, – как-то растерянно произнесла женщина, – все нормально.
У меня на душе стало легче. Я улыбнулся ей и пошел к Лизе.
– Я бы на твоем месте отвез его обратно, только уже в другого типа больницу, – советовал Гарри ей в это время.
– Спасибо вам, – я благодарно пожал Гарри руку. – Можно ехать, Лиза?
Мы, молча сели в голубую Тойоту.
– Что я сделал, Лиза? – Спросил я. – Чтобы меня так скрутили, да еще надели наручники.
– Я так и знала. – Она стукнула кулаком по рулю. – Ничего ты не сделал. Я во всем виновата. Почему я не дала тебе посмотреться в зеркало? Откинь эту штуку, там зеркало, – сказала она мне. Я так и сделал. На меня смотрел небритый мужчина, со шрамами на лице. Голова была почти лысой, вернее побритой, и на ней отчетливо зияли темно-бордовые линии, от недавно наложенных и уже снятых швов. В остальном, это был обычный мужчина.
– Ну и что? – спросил я. – Бывает и хуже, но я ее понимаю.
– Просто одного твоего вида достаточно, чтобы черт знает что подумать. Вот оно и произошло.
– Ладно, – растерянно сказал я. – Надеюсь, она меня простила там, в участке? Все могут ошибиться.
– Мы скоро подъезжаем, – сказала Лиза растерянно, – где у тебя тут въезд? Ну и домина же у тебя!
Насколько я смог вспомнить, въезд был за толстым металлическим забором. Ключей у меня не было, и я с трудом перелез через калитку, рядом с забором. Вдалеке я увидел новенький Форд, и узнал его. Открыв ворота, я пропустил Лизу, и тут же их закрыл. Сам гараж располагался в глубине участка.
– Наконец то, – вздохнула Лиза и пошла за мной в дом.
Я узнал его. Мне действительно удалось вспомнить много деталей, хотя и не все.
– Выбирай любую комнату, – сказал я, оглядываясь, – на любом этаже.
– А где твоя спальня? – спросила она.
– Наверное, наверху. Извини, мне надо удостовериться, и я поднялся. Открыв последнюю дверь, я узнал ее, свою кровать. Я и не заметил, что Лиза следовала за мной.
– А рядом с тобой можно? – как-то смущенно спросила она.
– Милая, выбирай любую, только чистоту не гарантирую. Я вообще пока ничего не гарантирую, надо привыкать ко всему.
Лиза была умницей. Она нашла тряпку, за час помыла полы в обеих спальнях, внизу в столовой, и даже протерла пыль. Потом также быстро она разобрала пакеты и накрыла стол. Мне страшно хотелось пить. Взяв в руки бутылку какой-то газировки, я, почему-то тщательно изучил этикетку.
– Милая, я не буду это пить, и тебе не советую. – Грустно сказал я. – Тут одна химия. Я поставил бутылку на стол, а у Лизы отвалилась челюсть. – Не обижайся, ладно?
– А это что, мясо? – Мои глаза явно потухли. – Из-за этого убили бедное животное. Неужели в мире нет овощей и фруктов, чтобы никого не убивать? Мне так его жалко.
Лиза уронила вилку. А я, взяв стакан, направился к крану и набрал обычной воды. Потом взял со стола апельсин, и начал его чистить.
– Джон, милый, – Лиза уже готова была заплакать, – что с тобой там сделали? Я ничего не понимаю. Помнишь, ты обещал открыть мне одну маленькую тайну, принесенную оттуда? Ты не можешь сделать это сейчас? – В ее голосе звучала неподдельная мольба. – Может, я что-то начну понимать?
Я вспомнил. Да, я обещал. И я рассказал ей про заповеди, и про то, что в меня напоследок что-то влили. Лиза слушала меня с открытым ртом.
– Я знаю. Похоже на заповеди из Библии. Но почему-то мне так хочется им следовать, – как бы извиняясь, сказал я. – Например, надо любить свое тело. Я к этому пришел еще тогда, в больнице. А здесь же, одни химикаты, – показал я на бутылку, – я же его буду этим травить. Надо любить все, и животных тоже. А их убивают, чтобы я их ел? А как же быть с *НЕ НАВРЕДИ*? Да я сам поощряю, чтобы их уничтожали, чтобы мы могли набить их телом свой живот. Это – очень печально, и, по-моему, неправильно. Лиза, я не прав? Скажи мне честно, милая моя, тебе я поверю.
Лиза долго молчала. – Но Джон, ты же ел мясо в больнице? И пил все, что тебе давали.
– Я его выплевывал, – честно посмотрел я ей в глаза. – А читать, что мне давали пить, у меня просто не было возможности, да и выбора тоже. Сейчас это все у нас есть. Почему мы должны это есть и пить? Ну, скажи мне, Лизонька?
В ответ у нее опять покатились две слезинки.
– Джон, мне пока тебе нечего сказать, – всхлипнула она. – Давай я выкину всю еду, и бутылки с газировкой. Хочешь?
– Нет. Я хочу просто все это понять.
– Милый, дай мне позвонить нашему старичку. У меня к нему куча вопросов, а потом мы продолжим, а?
