скачать книгу бесплатно
– Это меня и пугает, Джон, – пробормотала она. – Сын. У тебя есть сын.
Я автоматически закрыл глаза, говоря про себя это слово, но уже ждал, когда появится лицо Марты, и знал, что она мне будет говорить губами. Так и случилось.
– Темное, – услышал я свой голос, – полная темнота. Она идет от меня. Да, я всматриваюсь. Молодой пацан, лет десяти – двенадцати.
– Что он делает?
– Не понимаю, но чувствую, что боится. Да, так и есть. Он ничего не делает, но его глаза наполнены страхом. И какой-то ненавистью тоже. Лиза, это – Майк!
– Кто такой Майк?
– Тупое существо, как и его мать. Ему не место на этом свете. Та тупая корова все-таки родила его, а могла бы сделать аборт, как я хотел. У него все дырявое, и голова и руки. Все падает из рук, а из головы выходят тупые слова. Мне стыдно, что я – его отец. Я бы, хоть сейчас сдал бы его в какой-нибудь приют, или детский дом. Может там он на что-нибудь сгодится. Хотя вряд ли. Урод.
Я очнулся, и уже ничему не удивился. Даже вопросу, все ли со мной в порядке.
– Это был мой сын, Майк. Моя первая гордость. Мое подобие. Какой прекрасный парень! – Я замер. – Что-то не так, Лиза, что-то плохо. Я ему сделал плохо, я чувствую. Милая, да включай же эту пленку! Извини. Пожалуйста, включай.
– Мой отец? У меня его нет. И не было.
– Ладно, но пусть это будет последний раз в моей жизни, когда я его вспоминаю. Чудовище! Эгоист. Как он издевался над матерью! Меня он просто не замечал, как комара или мелкого таракана. Я прятался во все щели, когда он приходил, только бы с ним не встретиться. Нет, он никогда меня не ударил, он сказал лишь один раз, что не хочет марать руки о такую бездарь, как я. Все равно, когда мне исполнилось тринадцать, он меня выгнал из дома, даже не помню, какой предлог он нашел. У него их были тысячи. Нет, он не кричал, он просто попросил никогда не попадаться ему на глаза. Я собрал вещи и ушел. Матери не было дома. Только ее одну мне было жалко.
– Искал? Да вы что, смеетесь? Он даже просто надавил на мать, чтобы она забрала из полиции заявление о моей пропаже. Хватит. У меня просто уже колотятся руки.
– О какой внучке? Вы смеетесь? Да он в жизни не появился ни перед моей мамой, ни передо мной, и, слава богу. Какая ему может быть интересна внучка? Нет, вы просто не знаете его. В клинике? А я так верил, что его уже нет, и что у меня действительно нет отца. Жаль.
Я услышал звук кнопки, но почувствовал в глазах лишь пару слезинок. И не отключился, а просто смотрел в потолок. Сердце сжалось, от горя, или от грусти. Я лежал и молчал. Хлопнула дверь, и появилась Лиза. Я даже не заметил, что она выходила, и сколько прошло времени. Слезы успели высохнуть, только глаза были вспухшими, или я просто их так чувствовал.
– Джон, сделаю укол? – услышал я голос Лизы и окончательно очнулся от мыслей.
– Не надо, – прошептали мои губы. – Просто не уходи. Пожалуйста.
Я почувствовал, что нежная Лизина рука опять гладит мое лицо. Но это успокаивало. Я чувствовал себя младенцем, которого так нежно гладит материнская рука. Как приятно! А ведь мать, иногда, меня так и гладила, я вспомнил. Правда перед этим она выливала на меня ведро отборных матов, а уж потом плакала и гладила.
– Лиза, ты не поверишь, но я начинаю многое вспоминать. Даже детали. По крайней мере, о матери и о жене. Уже сегодня, я начну вспоминать и о сыне. Твой метод действует. Причем, на все сто.
– Дорогой ты мой, – вздохнула с облегчением Лиза, – я рада, что он действует. Но только потому, что ты мне поверил и приложил все свои усилия. Думаешь, я этого не почувствовала? Или не заметила? Все делаешь ты сам, я только инструмент.
– Ты – золото, Лиза. – Нет, золото это слишком банально. Ты просто ангел. И профессионал высокого класса. Я так тебя люблю!
– Я тебя тоже, Джон.
Странно, слова про любовь звучали для меня совсем в ином смысле. В чистом, и широком. Гораздо шире, и глубже. Я был рад, что Лиза это поняла. И даже мне ответила тем же, в том же смысле.
– Может, продолжим? – с надеждой спросил я, хотя уже знал ответ.
– Завтра, Джон.
– Ладно, иди милая. И спасибо тебе за все. Это говорит мое сердце, а его не обманешь. Только приходи завтра, пожалуйста.
– Пойду, но знай, Джон, это ты – ангел. А таким не место в этом мире. За это я боюсь больше всего.
Дверь за ней закрылась. – Я – ангел? – Мне стало смешно и грустно. После всего услышанного из пленок, это слово просто корежило слух. Даже издевалось.
Через час появился Стив.
– Джон, привет, все хорошо?
Я кивнул, и даже улыбнулся.
– Есть две новости, хорошая и не очень. С какой начать?
– Стив, ты же меня знаешь. Конечно, с не очень.
– Ладно. Планы поменялись, сегодня вечером тебя повезут на операцию. Последние снимки ее ускорили. Но это так, ничего страшного. Ногу опять сломают, и опять склеят, только уже хорошо, так как надо.
– Ты сказочно добр ко мне, – усмехнулся я. – Но, все нормально. Жаль только, что Лизу не увижу.
– Через три дня увидишь, не забывай, что послезавтра воскресенье. В понедельник она будет тут как тут.
– А она знает?
– Я позвонил ей. Она просила передать тебе удачи, и провести эти дни на пользу дела. Просто вспоминать, что сможешь.
– А хорошая новость? – спросил я.
– Ты помнишь, когда я ответил, что тебе здесь быть не менее чем полгода? – Я кивнул. – Я ошибся. Твое выздоровление не идет так гладко.
У меня упало сердце, но я почувствовал какой-то подвох.
– Оно просто бежит, и не гладко, а странно. Твой организм делает чудеса. Сейчас бы, я назвал бы не полгода, а вдвое меньше. И завтра, с тебя уже начнут на некоторых участках снимать гипс. – Он посмотрел на меня очень внимательно.
– Я люблю тебя, Стив, – вымолвил я. – Очень.
Тот вздрогнул, но его лицо не поменялось. – Если бы я не знал тебя, Джон, я бы тебе такое сказал в ответ! Спасибо, дружище. Правда не знаю, как это у тебя получается, так выздоравливать. И вообще. Я отвечу на твой вопрос. Ты будешь жить до ста лет и умрешь среди правнуков. Поверь мне. Через два часа будь готов, за тобой заедут, – он улыбнулся и пошел к двери.
Я все понял. Нет, предстоящая операция меня не волновала. Я понял, и притом сердцем, почему так быстро выздоравливаю. У меня появилась цель, и я спешил ее исполнить. Много целей. И много спешки. Но все они были исключительно хорошими, и организм это понял и решил мне помочь. Я вспомнил слова той же Марты, что должен любить свое тело. Теперь я его искренне полюбил и благодарил. И вообще, я уже любил всех. Лизу, Стива, всех профессоров, и даже нянечек, которых я до этого просто не замечал, а ведь они меня обмывали каждый день, ухаживали. Даже Лизиного шефа любил.
Глава 10. Спешка
Я очнулся в своей же палате. Наркоз начал отходить и нога ныла. Зато, моя голова лежала прямо на подушке, гипсовой прослойки не было. Меня предупредили, чтобы я не мотал головой в разные стороны, и поберегся бы немного. Но факт был фактом. Я мог смотреть на всех входящих и сидящих рядом. Я даже увидел свое окно, которое было справа, и от которого шел свет. Несмотря на ногу, я находился в состоянии полной эйфории. Наложенного гипса еще оставалось много, я не мог ни попробовать, ни ходить, ни двигать руками, только кончиками пальцев. Но голову досрочно освободили!
Все выходные я провел в раздумьях и воспоминаниях, уважительно относясь к просьбе Лизы. Не знаю, все ли я вспомнил, или нет, но мне показалось, что очень много. К сожалению, в некоторых моментах мне не удавалось сдержать слезы. Большинство воспоминаний были чернее тучи. Но я старался относиться к ним, как будто речь шла не обо мне. Получалось не всегда, отсюда и слезы. Наконец, я попытался стать героем для Лизы. Расслабившись, я стал повторять слово *дочь*, ведь я знал, что именно она будет следующей. Я повторил его, наверное, раз сто, но не увидел ни Марту, ни каких-либо видений. Чувства тоже молчали. – Вот так тебе, Джон, – сказал я себе с грустью, – без Лизы тебе слабо, без Марты – тоже, сам ты ничего не умеешь. – Я передумал и перепробовал все, что можно, но никакого эффекта не было. Почему?! Наконец, меня осенило: я ведь никогда не видел дочки. Моя жена сказала, что ушла, будучи беременной ею. Как я мог ее представить, если этого в памяти быть не могло. Все понятно, кроме одного. Я понимал, что она меня тоже ненавидела, хотя лично не знала. Значит, ей наговорили жена и сын? Но зачем? Кроме дочки, я не знал, то есть не помнил, кого мне можно было бы еще представить. Я бросил это занятие, и вернулся обратно. Интересно, но я вспомнил еще немало деталей, больше о жене и сыне. Мать, как не старался, я помнил плохо, отрывками. Но ведь я был тогда еще ребенком.
Ночами я опять переключался на Марту, и продолжал с ней разговаривать. То есть, скорее всего, с ее туманом. Каждый такой разговор что-то оставлял в душе. Я не понимал что, но чувствовал, что это было хорошим, или я начинал видеть некоторые вещи немного по-другому. Добрее, что ли, или чище.
Наконец настал понедельник. Я проснулся рано, и сразу повернул голову в сторону входа. Лизы долго не было, но, наконец, она появилась, и не просто, а с букетом цветов. Меня бросило в жар. Почему я почувствовал, что этот букет для меня? Ведь его запросто могли подарить ей кто угодно.
– Джон, милый, ты не представляешь, как я по тебе соскучилась, – это были ее первые слова. – Я знаю, я все знаю, какой ты молодчина, и я просто купила этот букет для тебя.
У меня навернулись слезы, и я ничего не мог сказать. Лиза тем временем, сходила и принесла маленькую скромную вазочку, и поставила в нее цветы. В палате замечательно запахло.
– Почему ты плачешь, Джон? – настороженно спросила она.
Слезы полились еще сильнее. Я не мог ничего сказать. Не только из-за слез, а просто не находил слов, чтобы оценить такое ко мне внимание. Лиза старательно вытирала их кусочком бинта, пока они, наконец, сами не прекратились. – Извини, Джон, я совсем забыла, что ты очень чувствителен. Прошу тебя, не говори ничего и не благодари. Твои слезы уже все за тебя сделали. – Как искренне она говорила! – Ты знаешь, я открою тебе мой маленький секрет. Только тебе. С тех пор, как я тебя узнала, я чувствую, что становлюсь добрее. Ты как-то на меня действуешь, притом очень неожиданно, хорошо и приятно. Даже мои ученики это заметили. Так что, мне есть, за что тебя благодарить, даже за рамками твоего лечения.
– Лиза, это – не я. – Фраза вырвалась изнутри. – Это – из того света. Они поменяли меня, и дали что-то еще в придачу.
– Может ты и прав, но к тому свету мы договорились вернуться лишь тогда, когда ты окончательно выздоровеешь. Хотя мне самой это очень интересно. И еще. Я стала бояться еще больше. За тебя, узнав, что тебя выпишут примерно тогда, когда мы собирались закончить. Нет, это, конечно, просто чудесно. Но я не представляю тебя за воротами этой клиники. Я боюсь за тебя. Ты слишком добрый.
– Слишком добрых не может быть. Бывают только слишком злые. – Задумчиво ответил я.
– В идеале ты, наверное, прав, но посмотрим, что же будет в реальной жизни. – Она откинулась. – Джон, я тебя не брошу. Даже когда тебя выпишут. И не надейся.
– Спасибо, – с радостью в глазах и голосе, сказал я и добавил, – милая.
– Давай, расслабляйся, ты уже знаешь процесс. Дочь. Повторяй это слово.
– Но ведь…
– Джон, кто здесь врач, а кто пациент? Не огорчай меня, пожалуйста.
Я закрыл глаза, но уже знал, что это – бред. Нехотя я начал повторять слово, как вдруг, как всегда, появилась Марта, и я, не веря глазам, прочитал по ее губам это же слово. Я смотрел на нее как завороженный, хотя уже давно понял, что мне говорят ее губы.
– Чернота, – услышал я свой голос. – От меня. Не могу, всматриваюсь, но ничего не вижу. Что делать?
– Увидишь. Смотри внимательно, и увидишь.
Время тянулось.
– Какой-то снимок, или фотография, или рентген. Нет, скорее всего – рентген. Клубочек. Черно-белый, маленький. Не может быть. Это – наверное, моя долгожданная дочка. А?
– Кто это был, Джон? – спросила Лиза, стерев с моего лба испарину.
– Еще один подарок судьбы, будь он проклят. Ну почему мне так не везло? Почему у ее матери не было выкидыша, я ведь специально доводил ее до этого? Отродье, будет такой, как и все остальные. Еще один лишний рот. Чтоб ты не родилась, сволочь малая.
– Хватит, Джон, – я почувствовал, как чья-то рука просто закрыла мне рот. Меня трясло, но не более. Ни слезинки. Другая рука меня гладила по лицу.
Наконец, я успокоился, и пришел в себя. Лиза, а это была она, опустила руку, закрывающую мне рот.
– Моя долгожданная дочь. – Сразу начал я, без просьбы. – Я даже уже дал ей имя. Мальчик и девочка, это же так идеально! Как я ее ждал, как берег.
Уловив странный Лизин взгляд, я все понял.
– Что, не так? Да? И тут не так? Пожалуйста, включай.
Щелкнула кнопка. Звучащий женский голос немного заикался.
– Его не было, нет, и не будет. Да, я его никогда не видела. Зато вы знаете, сколько я пролежала в психушке? Трудные роды у моей матери, нервоз, недоразвитость, потом депрессии. Это говорю не я, почитайте мою медицинскую карту, она состоит из двух томов. Причем все болезни – врожденные.
– Да, я спрашивала и у мамы, и у брата. Оба молчали, пока я случайно не подслушала разговор мамы с моим врачом. Только тогда я поняла, что, вернее кто, был причиной всего, что я имею и на сегодняшний день. Нет, мама ему не говорила, что мой отец ее бил. Но он хотел, просто жаждал выкидыша, и делал все, что мог для этого.
– Нет, я никогда его не видела. В больнице? Пусть пролежит там хоть часть того, что я отлежала, причем в самых разных. Даже не хочу, чтобы он узнал мое имя, не то, что увидеть.
Кнопка щелкнула. Я лежал и смотрел в потолок, как всегда. И чувствовал себя так же, как и всегда. Даже тут, я заслужил такой ненависти, надо же было умудриться!
– Ты в порядке?
Я кивнул, грустно глядя в потолок.
– Забудь. Сейчас забудь. Потом вспомнишь. Основное мы закончили. Молодец!
Я вздохнул. На душе было гадко и стыдно.
– Лиза, – чуть не шепотом попросил я, – давай еще, времени ведь мало. В этот раз все прошло быстро. И я не заплакал. А может, хватит с воспоминаниями? Остальные – это не важно. Мне хватило родных.
– Важно, милый, все важно, – тоже грустно произнесла та. – Вспоминать придется всех, ведь мы же договорились. Скажи спасибо, что полиция ограничилась только этим кругом. Наверняка, тебя знали сотни, а то и тысячи людей. Но ты вспомнишь и о них. Ты уже сам знаешь как. Конечно, пленок не будет. Но ты – не дурак.
– Лиза, раз ты мне открыла свой маленький секрет, я тебе открою и свой. – Я рассказал ей, почему, на мой взгляд, свершилось чудо с моим укороченным восстановлением.
– В этом что-то есть, даже много чего, – согласилась она. – Я знаю, что ты спешишь сделать. Но, по-моему, ты просто не представляешь, с чем ты столкнешься.
– Наверное. Но я просто хочу попросить прощение, и сказать, что я уже не тот. Мне кажется, что просто сделав это, у меня очистится душа, хотя сердце не перестанет болеть. Да, я не знаю их реакции. И трудно так сразу все понять и простить. Но я должен, понимаешь – должен…. Потом я постараюсь все забыть, пойду к тому же гипнотизеру, чтобы он затер мне память. Ведь это можно сделать? И буду жить, но уже другим, таким как я, есть сейчас.
– Я боюсь больше за последнее. И на то у меня есть причины. Конечно, я буду рядом, но… Ладно, Джон, согласна изменить правила. С завтрашнего дня ускорим темп. Главное, чтобы твоя голова с ним справлялась. Не во время сеанса, а потом. Ведь ей надо воссоздать все детали.
– Справится, – уверенно заявил я, – а почему не сегодня?
– Давай просто поговорим, поболтаем. Я действительно многое переживаю вместе с тобой. Раньше я такой не была. Но до тебя мне еще очень далеко. К сожалению, или к счастью.
Мы долго разговаривали. О пустяках. Но мне было приятно. Время пролетело быстро, и Лиза ушла. Мне опять стало пусто, лишь оставленный букет согревал сердце.
Глава 11. Одно и то же.
Дни полетели как облака, подгоняемые ветром. Лиза приходила каждый день, кроме воскресенья. Ночами я разговаривал с загадочным туманом, а в остальное время просто вспоминал. После родственников пошли те, кто у меня работает или работал. К сожалению последних было слишком много, видимо выгонял я за любую провинность. Пленки были очень похожи, как и судьбы, которые я ломал, даже не замечая этого.
– Мэрдок? Эта та сволочь, которая меня уволила уже на второй день? Да чтоб он сдох. Если бы он мне сейчас предложил вернуться, я бы просто плюнул ему в лицо. Даже, нуждаясь в работе.
– Классный специалист, ничего не скажешь. Если кто-то не вышел – сам лежит весь день под машиной. Но такую сволочь, надо еще поискать. Он уволил меня за то, что я сломался обычный ключ. Я ему поверил, даже взял кредит. А теперь живу на улице. Даже жену не смог прокормить, тот кредит же и задушил. Все меня бросили. Убил бы гада.
– Хуже чем он просто быть нельзя. Когда он уезжал, все вздыхали и работали как люди. А при нем – как рогатый скот, если не хуже. Да, я работаю у него и сейчас, а что делать. В больнице? Хоть бы его оттуда не выписали. Все это время без него – просто рай. А бухгалтер выдает зарплату своевременно.
– Встречу – убью. Прямо на улице. В больнице? Что бы его там и похоронили.
– У меня жена рожала, в муках, даже позвонили из больницы. Уволил за то, что отлучился буквально на час. Показал ему все бумаги. Он не глядя, бросил их в мусорку. Таким как он нельзя давать рождаться: или аборт, или выкидыш.
Можно было не продолжать. Так пролетело два месяца и оставалось всего несколько пленок. Я многое передумал и вспомнил за это время. Даже, как выглядит моя мастерская. И кто сейчас должен бы в ней остаться. С домом пришлось труднее. Вспомнил его только из-за жены и сына. Вспоминая их, ловил уже и детали дома. Громадный, красивый, и пустой. Оставались женщины, которые приходили к нему убирать, и пара соседей.
Чем хуже мне становилось от услышанного, тем чутче, отзывчивей и добрее становились душа и сердце. Мозг просто работал, но дело свое выполнял хорошо. Вспоминалось уже быстро и много.
