скачать книгу бесплатно
Но и в его взгляде есть неприязнь, достаточно сильная и глубокая, но скрытая за холодным интересом.
Ксенька получает от повара порцию пиццы с ананасами, мороженое и несколько стаканов колы сразу.
– Нечего на меня так таращиться, – говорит она. – я, между прочим, не полено, и если меня хотят бить или гнобить, вполне чувствую. Чем ты меня хочешь удивить, «безупречный»? Плохим ко мне отношением? Ха! Кстати, на будущее, если уж ты прибился к команде психопатов, которые хотят прекратить войну и отменить кровопролитие, тебе придется – да-да, не закатывай очи долу, не поможет, – придется научиться общаться со светлыми без желания им врезать. В том числе с любопытными детьми, которые всенепременно появятся, когда война закончится. Которые не видят в темных врагов, не видели войны и настроены любопытствовать и задавать глупые вопросы.
Ксень выпивает колу залпом и берет следующий стакан. У Лорда Драссира от ее речи непроизвольно дергается веко и нос морщится в болезненно-презрительную гримасу. Ксенька вздыхает: эти чудаки, кажется, действительно, ввязались в авантюру с миром, а как жить будут – не подумали. «Демоны, блин, великие и могучие… Мозгов меньше, чем у меня, недотепы и пугала! Ладно, придется продолжать.
– А Вы, лорд, что думали, – говорит она, болтая трубочкой в стакане с колой, а ногами под стулом. – Что после окончания войны тоже можно будет заткнуть кого угодно грозным взглядом и подзатыльником? Так вот – не получится! Придется изобретать иные способы взаимодействия и осознавать, что мир изменится, и порядки тоже.
Драссир смотрит на неё горько и устало. Вся злость и презрение слетают с него, словно налёт, кокон, в который он прятался от чего-то. Птица сидит рядом с ним, прижимаясь к плечу и успокаивающе поглаживая по пальцам. Кажется, именно это удерживает демона от того, чтобы сейчас же встать и уйти.
– Я ввязался не в команду психопатов, которые хотят прекратить войну. Я лишь помогаю одной глупой девчонке прожить на пару дней подольше, чем ей отмерено. Одной этой беседой я подписал себе смертный приговор; твоя сестра сделала это и вовсе не глядя. Когда она решила помочь тебе, вряд ли она осознавала, что за этим последует. Вот тебе забавная правда, ребёнок – если демон привязывается, это навсегда. И в этом случае он очень хочет удалить абсолютно все факторы, которые могут навредить тому, кто ему дорог. А ты не просто навредишь ей в будущем – ты её убила. Это свершившийся факт.
– Драсс, – обрывает его Птица резко. – Она…
– Твоя семья. Поэтому я не причиняю ей вреда и отвечаю на вопросы. И приду на помощь, если она позовёт. Но если этот ребёнок считает, что имеет право требовать к себе более тёплое отношение – она ошибается.
Птица тяжело вздыхает, но ничего не говорит, понимая, что сейчас она в этой беседе скорее третий лишний. А демон вдруг тихо смеётся:
– Все же забавно, что меня считают идеальным.
Ксенька швыряет в него стакан. Промахивается, заряжая в стену. И неожиданно вежливо, холодно-спокойно интересуется:
– Я просила к себе другого отношения? К себе? Кстати, если ты меня обвиняешь в том, что я убила ее – договаривай. Что я виновата в том, что существую. Ты думаешь, ты первый мне это говоришь? Или последний? Вы заебали, господа, вы великие демоны, а не можете придумать ничего новее, чем то, что я от нашей директрисы слышала. Кстати, для всех не одаренных мозгами в этой вселенной я поясню: я себя не сама сделала. Где-то там потрахались два урода, а потом подкинули меня на ступеньки приюта без документов. Прикиньте, я существую случайно, и рожать себя <i>я не просила</i>. И я не просила жалости, снисхождения или чего-то еще. Хочешь – ненавидь меня до умопомрачения. Я к себе вообще ничего не прошу ни у кого. Я тебе сказала, идиот, что в будущем придется осознавать, что мир изменится. Что моя сестра и твой объект привязанности – этот мир изменит. Потому что у нее на это есть способности, стремление и воля. И даже этот ваш верховный это подтверждает, потому что избрал ее. Так? Так. Ты хочешь чтобы она жила – вот и помогай ей жить. А если у нее получится – а я верю, что получится, придется тебе осознать, что смертей больше не будет. И что мир изменится. И да – что светлые это не враги и не угроза. Не можешь проглотить – посторонись и дай нам дорогу.
Драссир вскидывает бровь, вглядываясь, а потом вдруг смеётся – весело и искренне.
– Что ж, два сапога пара, – он качает головой, и словно бы расслабляется, закидывает ногу на ногу, садится немного иначе, не так, словно кол проглотил. – Что ты, ребёнок, я и даю вам дорогу. Не верю, что вы справитесь, но дорогу даю. Боюсь, в вашем мире будущего мне места не найдётся. Но мой тебе совет: не пытайся додумать то, что тебе сказали. Меня полностью устраивает твоё существование, будь иначе – ты была бы мертва. Но «таращиться» я на тебя буду, коли ты ничего для себя не просишь. Вот тебе ещё небольшая подсказка – ты пытаешься возраст и разум объединить. Зря. Годы это синоним силы и одиночества, но не ума.
– Это ты так завуалированно назвал себя идиотом, или это был укол в сторону Яна? – интересуется Птица, и лорд смеется снова.
– Можешь мне объяснить, раз уж мы задаём вопросы, что это за пассаж был про мою идеальность? Где ты её увидела, хочу я знать.
– Легко, – Ксень выдыхает: ее саму внезапный выброс эмоций скорее напугал, а вот темному, кажется, понравилось? – Меня пугает, когда кто-то обладает безупречной внешностью и ведет себя так, словно не является живым существом. У которых все чисто, правильно, все получается. Мне тогда кажется, что или я слишком дефектная для этого мира, или эти идеалы – какие-то миражи, непонятно откуда взявшиеся.
А сама берет на заметку кое-что из сказанного Драссиром. Кое-что важное, что потом обдумает, и, если успеет, занесет в дневник. Ощущает вдруг зверский просто голод и начинает жрать пиццу со страшной силой, только ананасы за ушами трещат.
– И предполагается, что я – этот самый неживой идеал? – искренне удивляется Драссир. – Интересно, что ты сказала бы про Сайле…
Он резко обрывает себя, вздрагивает, сжимает руки в кулаки. Птица вскидывается, обнимает его, и демон с судорожным вздохом прижимает её к себе.
– О ком ты говорил? – тихо спрашивает девушка.
– Об одной из тысяч прочих потерь, – отвечает демон, горько усмехается. – Долгая жизнь – долгая память. Он был мне братом.
Птица осторожно запускает пальцы ему в волосы, почесывает голову, просто не зная, как она может его утешить. Лорд расслабился, забылся на миг – и вот его нагнало что-то, что он прятал внутри своей души от себя же. Девушка чувствует вину за то, что так произошло. Но руки тёмного прижимают её к себе с бережностью, и наверное это лучше, чем концентрированное одиночество, которое окружало его раньше.
Ксень вытирает перемазанное соусом лицо:
– Чисто внешне – ты то еще произведение искусства. Прибавь сюда одежду с иголочки, силу, скорость, магию… понимаешь, да? Плюс вы мастерски прячете эмоции, а я, слабо знакомая с древними демонами, не всегда могу разобраться. Да, создается полное впечатление идеальной статуи-миража. Кстати, сейчас уже не похож – все же эмоциональные реакции у тебя есть.
Ксенька понимает, что перешла с лордом на ты и давится колой. А Драссир, поняв, чем вызвано ее замешательство, хохочет в голос.
– Да нифига они не идеальные, – сообщает Птица. – Хотя в первую нашу встречу я ему чуть не врезала. И врезала бы, не будь рядом мамы. Вот тем же самым выбесил. Они вообще все как с картинки, мне завидно.
Драссир смеётся ещё громче, уткнувшись лицом в макушку девушки.
– Сумасшедшие дети… Сделаешь мне кофе?
Птица немедленно подскакивает на ноги.
– Ты приглашена, рыжее недоразумение, – добавляет тёмный, видимо, решив добить их. – Твоя очередь зажигать свет. А после вы ложитесь спать.
– А если Повелитель застукает?
– Он нас и на Шиане может увидеть. Нет смысла прятаться.
– Погнали тогда, – Рыжее недоразумение первым шурует к порталу. В конце концов, она же хотела налаживать контакты с темными? Вот, что-то даже получилось. Поэтому – вперед и без паники.
***
В дом демона Птица заходит чуть ли не по-хозяйски, сразу же зажигает огоньки, чтобы было видно, где они, шурует на кухню и ждёт Ксень. Драссир молча кивает рыжей, чтобы та проходила, тихо бормоча что-то том, что светлые волосы и наглость – это синонимы, но по его лицу видно, что он доволен. Ему почему-то нравится эта нахальность Птицы, как будто рядом с ней он перестаёт быть пугающим лордом, синонимом слова «боль», и становится просто живым существом.
– Видела, как она это сделала? Повтори, – наконец требует он.
Ксень трясет челкой:
– Я не могу… я не умею!
Лорд Драссир насмешливо вскидывает бровь, будто выражает недоумение, как так вышло, что вторая наследница шианского престола и главный конкурент их сиятельной Птицы не может даже фонарик магически зажечь. Ксенька под этим взглядом становится свекольно-томатной и пробует. Сперва сама, потом под гогот Драссира, по инструкции Птицы.
Искренне и с полной самоотдачей ищет силу внутри себя, даже за ушами и на кончиках обгрызенных ногтей – но находит только пустоту, разочарование от самой себя и уверенность, что дочь не-маг Аргоне не нужна. Девушка чувствует, что ресницы уже мокрые и предательски дрожат губы – и пробует снова, вложив всю обиду и страх в заклинание. Но и это не помогает. Даже крохотной искорки не срывается с ее ладони.
– Зато, Драссир, ваш верховный может расслабиться, – говорит Ксень. – он опасается волшебницу из пророчества, а я… а я, кажется, совсем не магическая!
Птица хмурится, а потом вдруг ахает:
– Вот мы идиоты! Ксень, я тебе сейчас пеленгом покажу. Чувствуешь? Вот так сделай. А ты… Хватит ржать! Ну видишь, что у неё не получается, что смешного?!
– Смешно то, что столь сильный маг уничтожает собственные способности, – откликается Драссир.
И ждёт, спокойно глядя на девушку. С холодным ожиданием и абсолютной уверенностью, что Ксень сейчас перестанет притворяться слабой и зажжет наконец магический свет. А Ксень пытается еще раз, теперь уже с поправками на то, что ей показала Птица. И – с тем же результатом.
– Я не уничтожаю свои способности, их нет у меня, – говорит Ксень. – Хоть я сто раз попытаюсь, ничего не произойдет. Просто я теоретик – что-то прочесть в книге и понять я могу. Но повторить на практике – это не про меня. Вот совсем. Зато я никому не угроза – ни Птице, ни вам всем. И это даже хорошо: никто не посадит на трон магического королевства девчонку без способностей. Императрицей после Аргоны станет Птица, темный никого не накажет. А я и так чему-нибудь выучусь, например, водить космический корабль, буду помогать и поддерживать, и никто из-за меня не будет огребать…
– Ах ты ж идиотка! – ахает Птица. – Решила себя закопать, чтобы нам дорогу дать? Я тебе что говорила? Попробуешь такое отчебучить – сдамся Повелителю! Не смей! Или ты сильная, или тебя жрут! А я не всегда буду рядом, меня могут убить в любую секунду, поэтому ты обязана быть сильной! А если ты не хочешь, чтобы меня убили, ты должна быть сильной вдвойне! Ну что, мне звать его и заканчивать этот балаган, или ты наконец зажжешь этот чёртов свет?!
Её трясёт, и по щекам текут слезы, но смотрит она уверенно, цепко и зло. Она и правда готова выполнить свою угрозу, а тенью стоящий сзади Драссир явно не собирается препятствовать. Только смотрит горько и устало, принимая чужие выборы.
Ксеньку передергивает: не может она допустить, чтобы ее сестра…
– Не пробуй даже! – шипит она в ответ – Успокойся и сядь на место! Ты нам живая нужна! Мне прежде всего! И никому! Я! Тебя! Убить! НЕ! ДАМ!!! – она орет на последней ноте, срывается на высокий визгливый фальцет, и свет слетает у нее с ладони, принимая форму огромного шара, такого яркого, что Драссир прячет глаза за веками. Шар переливается, бросая причудливые блики на стены и мебель.
– Убедилась? – хмыкает демон. – Есть у тебя силы!
– Притуши, а? – просит Птица, жмурясь и нервно поглядывая на демона.
Ему в этом полутемном доме свет и вовсе не нужен, значит подобная яркость причиняет боль куда более, чем у людей, чувствительным глазам. Впрочем, Лорд спокоен, и даже поднимает веки, щурясь лишь слегка.
– Как в прошлый раз? – интересуется девушка, поворачиваясь к полкам.
– Удиви меня, – изрекает демон. – Все, что здесь есть, в твоём полном распоряжении. Кстати, портал позволит тебе уйти, в том числе, сюда.
– Это приглашение?
– Как пожелаешь, – хмыкает Драссир. – Тебе решать.
Ксень сжимает шар в ладони, и он гаснет, но не сразу, а постепенно.
– Вы оба – непоследовательные странные личности, – говорит она нервно. – Вы мне устроили концерт, что сейчас пойдете и сдадитесь Темному, а теперь кофе пьете? Ладно, я могу такого ожидать от Птицы – она все же моя сестра, и ей меня раскрывать надо. А вот ты, – она смотрит на Драссира. – Мог же убедить и ее и меня, что нет у меня сил. И Птица бы дольше прожила, и тебе бы не пришлось получать наказания. Ты упускаешь выгоду, а еще меня называешь сумасшедшей!
Драссир вскидывает бровь насмешливо под матюки разбившей какую-то баночку Птицы.
– Свет включи, – просит он. – Или никакого кофе не будет. А это меня расстроит.
Он внимательно смотрит на девушку, пока она и вправду не зажигает свет потусклее.
– Я не ищу выгоды в личных отношениях, – наконец холодно говорит он, и это, кажется, весь ответ.
– Принято, – говорит Ксень, и уже второй шар в ее руке угасает бесславно и окончательно. – Вы все-таки очень странные личности со странной логикой. Но знаете что? Меня абсолютно устраивает, что в этом обществе все чокнутые! Я сама чокнутая и иногда этим даже горжусь!
– Да вы задрали со своей светомузыкой! – орет Птица, которая из-за неожиданной темноты врезалась головой в полочку. – Сама включу!
К потолку взмывает десяток разноцветных искр, и девушка с довольным вздохом закапывается в приправы. Разбитую баночку она даже не подумала убрать, попросту забыв о ней, и демон лёгким движением пальцев испаряет находящиеся слишком близко от её ноги осколки.
– А ты меня драться не поучишь? – вдруг спрашивает Птица. – Ну типа я буду на тебя нападать, и, может, когда-нибудь даже достану!
– Как скажешь, – хмыкает демон. – Мне не сложно. Буду брать с тебя оплату кофе.
– Это я тебе платить должна за то, что ты позволяешь мне все это, – парирует Птица, и голос её позорно дрожит.
Передернув плечами и пообещав себе в ближайшее время разобраться с собственным психическим состоянием, она возвращается к поиску специй.
– Вот ты и будешь платить вкусным кофе. И разговором. Кстати, Рыжая, могу учить и тебя, в обмен на беседы. И тоже буду задавать дурацкие вопросы о быте светлых и смертных. Что скажешь? – демон снова надевает маску «а нам на вас начхать», но Ксеньке уже понятно: ему настолько одиноко и не с кем поговорить, что он готов даже изучать светлых и смертных. А еще – что она не против общаться с демоном, и характер у него под колючей маской вовсе не плохой.
– А я говорю – жду тебя в гости в любое время, и на вопросы поотвечать тоже не против.
Птица что-то восторженно пищит и, сгрузив специи на стол – вымытая ступка стоит там явно для неё, и она не может это не заметить – повисает у демона на шее. Тот смеётся, проводя ладонью по её волосам, и неожиданно крепко прижимает к себе. На миг девушка думает, насколько было бы проще, если бы она влюбилась в Драссира. Но управлять сердцем она не умеет, поэтому нагло устраивается у демона на коленях, подтягивая к себе все необходимое, и кивает Ксень на кресло напротив. Тёмный хмыкает, но позволяет ей делать что заблагорассудится.
Ксень усаживается, и Птица варит Драссиру кофе, и себе тоже кофе, с тем самым перцем, и даже – с молоком и сахаром – для Ксень. И всё трое просто болтают ни о чем, о книгах, кино – оказывается, демон собирает коллекцию земных фильмов, но смотреть их ему не с кем!
Ксень понимает, что их возьмут в фильмопросмотровое рабство на неопределенный срок, и ей нравится эта мысль.
Кофе действует на нее как снотворное: она начинает клевать носом и выпадать из болтовни. Птица тоже выглядит усталой, и Драссир отправляет их порталом обратно в спальню Птицы.
Ксень ползет было к себе, но слышит Птичье:
– Ночуй тут! – и забирается на свободный край кровати – огромной, на такой можно семерых уложить.
– Научи меня одеваться, – бормочет она, засыпая. Сквозь сон едва слышит согласное бормотание Птицы и засыпает с улыбкой впервые за несколько недель.
Ее греет осознание того, что Аргона, Кайо, сестры, Инс – все с ней. И Драссир теперь тоже – его молчаливый присмотр она ощущает сквозь дрёму, а может, ей кажется. И она спит, улыбаясь и свесив до пола руку, густо усыпанную веснушками.
Глава 3. Убежище/Глоток спокойствия
Утро начинается для Птицы с падения с кровати. Ксень, оказывается, спит беспокойно и пинается только так. Так что сестру она в какой-то момент предсказуемо спихивает. Правда, Птица не в обиде: она смотрит на часы, думает, решает дать рыжей ещё полчасика сна и ползёт в сторону душа, продумывая, как учить это недоразумение комбинировать вещи. Затея кажется невыполнимой, но ради такого стоит и постараться. Да и потом, вдруг у Ксю есть все задатки стилиста, просто она задавила их в себе? Так что Птица заказывает завтрак и будит сестру.
– Давай, нам скоро к орионцам. А ты пока расскажи мне, что тебе из цветов нравится. Любимые сочетания, все такое.
Рыжая умывается холодной водой, смывая остатки сна. Она раскрасневшаяся и необычно-веселая сегодня.
– Ну, я люблю синий, голубой, черный, серебристый… – говорит она. – Вообще, я люблю много какие цвета, но эти – больше всего.
– Отлично! – Птица закапывается в шкаф и долго там роется. Наконец находит брючный костюм: черные брюки, черная рубашка, и нежно-голубой пиджак. – Вот сейчас наденешь это, и я тебя подкрашу, а после котов устрою тебе целую лекцию. Сама себе подберешь несколько образов – благо, у меня одежды хоть жопой жуй. И буду учить тебя краситься. Идет?
– Ага! Сама я этого не умею, негде было… – Ксень опять грызет ноготь, и, конечно, Птица не может дольше игнорировать эту дурацкую привычку сестры.
Поэтому она шлепает ту по пальцам и критически осматривает ее руки.
– Ужас, – выносит вердикт девушка. – Просто кошмар. Смотреть больно. Вот в следующий раз, когда решишь подобное устроить, спроси себя – это руки принцессы? Наследницы престола? Дочери императрицы?
«Прелестное занятие ты себе нашла», – слышит она голос Яна и вздыхает. Что ответить, она не знает, поэтому просто пожимает плечами.
Лорд пропадает на несколько секунд, а потом происходит то, что Птица именует не иначе как чудо.
«В твоей ванной на полочке стоит стеклянная баночка с мазью черного цвета. Пусть использует.»
«Это же ты ее туда поставил, да?» – осторожно интересуется Птица. Однако ее игнорируют, говоря другое:
«Она способствует регенерации, поэтому старайтесь не использовать сразу много, – Лорд на миг замолкает, потом продолжает с тяжелым вздохом: – И скоро пополнить ее запасы я не смогу. Приведи ее руки в порядок и экономь. Хотя бы на месяц растяни.»
Ошалелая Птица смотрит на Ксень несколько секунд, а потом бежит в ванную. Да, мазь стоит там. Да, еще утром ее там не было.
«Я тебя обожаю!!!» – орет она, прижимая небольшую баночку к груди. – «Ян, я так тебя обожаю!»
Конечно же, Лорд тут же исчезает из ее сознания.
– Значит так, давай свои культяпки, щас намажу. Это для регенерации, запас нам минимум на месяц, судя по тому, что Ян сказал – редкая штука.
