Кощей. Начало

Арт Лант

Кощей. Начало

Начало

Кощей. Начало.

В просторной палате с высокими белыми сводами и каменными стенами, облицованными светлым массивным камнем, сидел мужчина преклонных лет. В очаге мерцало пламя, создавая причудливый танец, олицетворяющий борьбу света с тьмой.

Рядом с очагом, облачённый в белые льняные расписные одежды, сидел человек с седыми волосами, обрамлёнными металлическим обручем, и густой бородой, в которой виднелась обильная проседь. Его голубые глаза были глубоки и ясны, как небо в ясную погоду, а лицо покрывала сеть глубоких возрастных морщинок. Он был стар, и уже третий десяток лет нес бремя верховного волхва старых богов.

Старик смотрел в огонь, погружаясь всё глубже в свои мысли. Его взгляд был тяжел и мрачен, а в глазах отражалось всё бремя мыслей, заполонивших его разум. Он чувствовал, что скоро эти земли постигнет великое горе, моря крови и большие потрясения.

Князь, недавно прибывший из своих заморских завоеваний, неожиданно повелел забыть веру предков, которая передавалась из поколения в поколение на протяжении сотен, а может быть, и сотен сотен лет. Во всех уголках некогда спокойных земель начали появляться наставники и учителя, распространяющие новую веру среди простого люда. Старые идолы и кумиры были сброшены в реку или сожжены, капища осквернены и разграблены. Людей, которые отказывались принимать новую веру и всячески сопротивлялись этому, выжигали огнём и кололи мечом. Населению насильно насаждали чуждые обряды и таинства.

И так было уже не первый десяток лет. Земель, почитавших веру предков, становилось всё меньше и меньше. Многие крупные княжества не поддержали решения правителя, в великий род была посеяна смута, брат шёл на брата в этой кровавой бойне.

Из раздумья старца вывел звон и крик, раздавшийся из коридора. Что-то металлическое звонко ударилось об пол. Волхв тяжело поднялся и открыл массивную дубовую дверь. В коридоре стоял отрок лет десяти, а рядом с ним на полу лежала большая блестящая кружка с разлитым на пол приятно пахнущим пряными травами отваром. Старец посмотрел, пытаясь разглядеть черты лица в полумраке ребёнка, и спросил: «Лукьян, ты что ли? Отрок, ты окоянный? Ночь на дворе почти, почему ты не спишь, а шатаешься по залам да другим спать не даёшь?» – «Тятя Мирослав, меня воевода к вам послал, сказал принести вам отвар, но я не донёс», – ответил мальчуган. – Это я уже заметил. Как угораздило-то тебя? – спросил мудрец.

– Я шёл к тебе с этим важным поручением и почти добравшись до своей цели, нос к носу столкнулся с огромной мышью, испугался, ибо подумал, что она может кинуться на меня, и побежал, но спотыкнулся об выступ, торчащий в полу, и упал.

Тот улыбнулся, посмотрев на Лукьяна. Мышь-то огромная была, говоришь?

Вот такая, – ответил мальчик, разводя руки в стороны и показывая на внушительные размеры мыши, примерно с небольшую собаку.

«Если бы мыши в наших палатах были такими же большими, то через пару недель наши кладовые были бы пусты, как поля зимой», – подумал старец.

– Ладно, отрок, иди спать, – сказал старик с добродушной улыбкой. – Ты засиделся, а я прогуляюсь до трапезной сам.

– Ты не сердишься, дядя Мирослав? – спросил мальчик.

– Не сержусь, беги спать, уже поздно. Утро вечера мудреннее.

Старец поднял кружку и проводил взглядом мальчика, пока тот не скрылся за поворотом. «Да, тяжелое время выпало на твоё детство дитя, смутные времена», – и вновь погрузился в свои думы.

Лукьян появился в лагере полгода назад. Его нашли охотники, собиравшие дичь в лесу. Он был на грани жизни и смерти и от голода не мог внятно мыслить. Звероловы принесли его в лагерь, где травник смог поставить его на ноги спустя пару дней.

Юнец поведал, что его семья бежала из соседних земель, спасаясь от гонений. Пришли чужаки в странных до селе не виданных одеяниях, с крестами, да книгами в руках, а с ними и ратный люд —поговаривали, что это дружина самого Великого князя.

В первые дни всё было спокойно. Городских собрали на площади и начали рассказывать, как правильно поклоняться новому богу и что старые боги – это ересь и бесовщина. Среди горожан поднялся ропот: «Кому нужен этот новый бог, у нас своя вера из покон века, предками данная». Один из мужиков от злобы даже бросил в них камень и попал прямо в лоб тому, кто больше и яростнее всех проповеди читал.

Мужика схватили дружинники да и отрубали ему руку, чтобы смуту не наводил. Народ сразу встрепенулся, и той же ночью на вилы подняли дружину князем посланную. Было их всего человек полста, горожане кого перебили, а кто и сам утек с городу. Иноверцев, тех, что с книгами и в одеждах, повесили за воротами, чтобы не повадно было.

Местный правитель стал собирать дружину, он то знал, что не оставят их теперь в покое. Обратился к народу и сказал то, о том, что придут карать их за неповиновение, воле князевой да город к осаде надобно готовить. Народ стал готовиться к прибытию войска властителя, но не сдюжили, велика была сила захватчиков, неравен был бой. Часть горожан, что порасторопней была, убежала в лес переждать, не все хотели умирать ради каких то там традичий да обрядов. Рать правителя прибыла через месяц, и конца и края ему не было. Город взяли быстро. Князька бунтарского и его рать перебили ибо не стали те сдаваться да и смысла в этом не было, все одно бы казнили, а в городе особо не церемонились, всех рубили, и стариков, и детей, чтобы другим неповадно было.

Папку нашего убили при штурме города, а мамке наказал нас сберечь да через лаз в подвале из города уходить. Так мы с мамкой и сестренкой малой в лесу и оказались. На следующий день моя малая почувствовала себя плохо. Она, как и я, была голодна и решила недоросоль неразумная поесть ягод, пока наша матушка спала. В итоге им пришлось оставить меня в лесу, а самим отправиться к местной знахарке, которая жила за крепостной стеной у опушки леса.

Я ждал их целый день, но они так и не вернулись. Тревога и страх меня обуяли. Тогда я решил отправиться на их поиски, знал, где жила старушка, так как моя мать иногда просила у неё травы для лечения разных недугов в обмен на помощь разную. Старушка не любила ходить в город, ей не нравилось большое скопление людей, но весь город исправно обращался к ней за помощью, если кто-то болел сам или скотинка домашняя, или приключалась еще какая беда.

Подходя к дому знахарки, я заметил черный дым, столбом уходящим в небо и увидел витязей пришлых. Их было пятеро, все в железе с головы до ног, с мечами да топорами булатными, большими щитами почти в мой рост. Лица их были закрыты железными масками. Я хотел было рассмотреть их поближе, но тут увидел, что изба горит с одной стороны, а эти воины подпирают двери скамьёй да смеются во весь опор.

Я хотел подползти ближе, чтобы увидеть своих родных, но меня заметили. Старший из них что-то крикнул, и один из них побежал в мою сторону. Увидав, как ко мне бежит воин, и со всех ног бросился в лес. До вечера бежал без оглядки, а когда остановился, то упал замертво словно лошадь загнанная. На следующий день меня нашли ваши охотники.

Мирослав подошёл к дверям трапезной и, толкнув тяжёлую дубовую створу, вошёл внутрь. Внутри сидели два грязных разведчика, которых воевода послал в дозор пару дней назад. Их лица были измождены и полны тревоги. Ратники взглянули на волхва, и он ответил им доброй, искринней улыбкой, при виде которой на душе становилось светлее.

Вслед за волхвом в трапезную, словно ураган, влетел сам воевода Колояр. Кивнув старцу, он подсел к разведчикам и произнёс громким басом, словно разбуженный посредь спячки медведь: «Ну, соколики мои ясные, поведайте мне, что вы видали и что произошло с вами в дозоре». Воевода был огромен в плечах, ростом под два метра, с густой рыжей бородой с редкой проседью и абсолютно лысой головой. Уже два десятка лет он был воеводой храма старых богов и не раз спасал своих воинов от верной гибели своей хитростью и воинским умением, отражая атаки на храм.

«Воевода, беда! Не всех лазутчиков изловили мы в прошлый раз, утекли они и прознали про расположение храма. Неровен час, и прибудут сюда рати несметные, да уничтожат святыню и лагерь наш», – сообщил один из поисковиков. «Видели мы в паре дней ходу от нас воинов сотни три, лагерем на краю деревни встали», – добавил второй. «Чертог князь ищет, как-никак последний большой оплот старых богов в этих землях», – с каждым словом, сказанным воинами, командир становился всё мрачнее и мрачнее.

Хотя три сотни воинов – это немалая рать, но их можно одолеть.

– Ладно, соколики, отдыхайте, – сказал воевода. – А я буду думать.

Он тяжело поднялся и обратился к волхву:

– Мирослав! Тебе понравился травяной отвар, раз ты пришёл за добавкой? – с улыбкой произнес лидер воинов.

– Не удалось мне, – ответил старик с улыбкой. – Твой помощник Лукьян оказался слишком расторопным, так хотел угодить, что не сдюжил. Пойдём, витязь, есть разговор.

Старик взял две кружки ароматного травяного напитка, одну из них протянул воеводе.

– Благодарю, – принял кубок Колояр, кивнув старцу.

Они вышли на улицу, где притяной прохладой их окутал вечерний воздух. В последних лучах заката они стояли под сводами вековых стен храма предков. Эта святыня стояла тут уже не одну сотню лет. Среди старожил ходила легенда, что он был вырублен из единого камня, рухнувшего с неба в старадавние времена.

Храм находилсяна небольшой поляне, окружённой с трёх сторон: с одной – старым дремучим лесом, с другой – небольшой речушкой Студеной, куда местные ребятишки любили бегать и ловить рыбу. А с четвёртой стороны были старые гнилые топи, которые, как говорили местные жители, существовали здесь испокон веков.

Сам храм был прост снаружи: стены из куска большого белого камня, высотой в один этаж, с просторными залами и саманной крышей. На стенах умелыми руками были выбиты древние руны и обереги разнообразных размеров и форм. Вокруг всей территории храма располагались идолы да кумиры богов, почитаемых на этих краях из глубины веков. У подножья идолов стояли корзины с подношениями в виде явств и питья, которые люди оставляли в знак благодарности и почтения богам.

Территория храма была отгорожена деревянным частоколом высотой в два человеческих роста с несколькими дозорными башенками по периметру. За стеной частокола находился лагерь, где жили люди, бегущие от гонений на свою веру. Здесь были как простой люд, так и ремесленники, и ратные люди, которые не смирились с решением правителей, раньше даже был знатный люд попавший в немилость. Люди шли из ближайших земель, чтобы найти безопасное укрытие.

– Колояр, не ровен час люди Князя найдут это место, – серьёзно произнёс старец.

– Да, я знаю, – с досадой произнес с досадой в голосе воин. – Шило в мешке не утоишь. В последнее время к нам прибыло много людей, и все с тревожными новостями. Мы не сможем противостоять княжеской рати. Мы им словно кость в горле. Даже если мы отбьем эту атаку, он пришлёт ещё больше своих людей. Мы поклялись стоять за нашу родную веру до смерти, но что делать с женщинами и детьми? Они не смогут сражаться. Им нужно уходить, но они не станут меня слушать, – с горечью сказал воевода.

– Неужто ты боишься княжеской рати? Это совсем на тебя не похоже, – с неподдельным интересом спросил волхв.

– Понимаешь, до меня дошли слухи, что отряд, который пытается найти нас, возглавляет один из моих побратимов, – с грустью и злобой в голосе произнес воевода.

– Вот так дела. Теперь мне стала ясна причина твоих печалей, – с пониманием произнес старик.

Морибором звали его когда-то. Мы обучались воинским премудростям у старшего воеводы тогдашнего государя, деда нынешнего правителя. Не раз и не два мы сражались бок о бок супротив врагов нашей земли, делили кров и хлеб. Но судьба развела нас по разные стороны. Он остался служить во дворе княжеском в столице, а я уехал на пограничную заставу. В те времена было неспокойно, кочевники из степей часто нападали. Так и разошлись наши пути-дорожки.

Мы виделись лишь однажды, когда я был с поручением в столице. Мы встретились с моим сердечным другом. Как водится, сели в корчму, ели, пили, говорили. Почитай семь лет не виделись. Он поведал мне, что стал помощником воеводы Царьграда. Я был рад за друга.

Тогда же он рассказал мне, что властитель наш влюбился в дочку царя заморского, но получал от неё отказ за отказом. Наш княжеч словно голову потерял, днями и ночами только о царевне и думал. Не привык он получать отказы и уже хотел взять её силой, но она выдвинула условие – мол не может она с язычником под венец идти.

Обсудил это владыка с боярами своими, не все были рады его решению. Но кто ж князю перечить рискнет? Пригласил он послов да люд ведающий из чужих земель, провели ритуал мерзкий. Покрестили князя и нарекли его именем иноземным Владимиром, а за ним окрестили и знать городскую, да всех желающих. А через месяц свадебку сыграли.

Всё бы хорошо, но князь с того времени словно сам не свой стал, слово супротив супружницы сказать не может, будто околдовала она его. Вскоре стольном граде начали людей крестить супротив их воли, да храмы старых богов рушить, а на их месте иноверцев святилища возводить. Кто сопротивлялся, по первой розгами секли, а позже начали из города изгонять.

Долго мы ещё сидели и разговоры разговаривали да думы думали. На следующее утро с тревожными новостями я и убыл из столицы обратно на заставу. С тех самых пор я не видел своего товарища. И теперь, спустя столько лет, видать, свидимся снова мы, – с задумчивостью в голосе поведал воин.

– Не печалься, Колояр! Как решили боги, так и будет, а сейчас тебе стоит отдохнуть. От тебя сейчас не много проку, ты совсем устал.

– Твоя правда, старче! – ответил воевода, потерев уставшие глаза, и, допив отвар, направился к своему шатру.

Утром Лукьян проснулся в полном изнеможении. Всю ночь ему снилось, что он сражается с огромной мышью, а все вокруг смеются над ним, не стесняясь в выражениях и колкостях.

– Бррр… Мышака проклятая, – подумал юнец, – всякая ерунда в голову лезет.

Он тяжело поднялся с кровати и оглядел комнату. Это было просторное помещение внутри святилища, куда послушники определил всех детей. Помимо Лукьяна в комнате было еще три кровати, которые сейчас пустовали. Каждое утро всем детям раздавали задания, чтобы они не страдали дурью со скуки. И сегодня малец должен был отправиться к травнику, дабы получить список дел на день.

Одевшись и стряхнув остатки сна, мальчишка побежал к знахарю, который жил в лагере за стенами храма. Это был невысокий пузатый мужчина с небольшим животиком, круглым веселым лицом и носом картошкой. На лбу у него было большое родимое пятно в форме кляксы, а светлые волосы торчали в разные стороны, делая его похожим на ежа с длинными иголками.

Шатер целителя можно было легко найти по аромату сушеных трав, которые всегда сушились снаружи на солнышке. Подойдя к пологу, юноша увидел травника за работой и подбежал к нему и поздоровался.

– Здравуствуй, дядя Стоян! – прокричал мальчишка, подходя к мужчине со спины. Тот был на чем-то очень сосредоточен.

– А, малец! Я уж думал, ты не придешь! Опять просал – произнес тот, не отрываясь от своего занятия.

– Дядь, а дядь, а чем ты так занят? – спросил Лукьян, пытаясь разглядеть, что он там делает.

– Так знама чем. Воины готовятся к дозору, и я собираю им лечебные сборы в дорогу – присыпки и примочки. Сегодня утром пришёл воевода и сказал, что с ним отправятся два десятка человек, и попросил срочно собрать для них всё необходимое. А у меня, как назло, всего лишь полгорсти тысячелистника и подорожника осталось, – с раздражением произнёс травник. – Хоть бы предупредили заранее!

– Дядя Стоян, я могу сбегать за травами. На опушке леса их много растёт. Мы с ребятами видели, когда бегали на речку, – с гордостью сообщил Лукьян, сам себя хваля за внимательность.

– Я как раз собирался поручить это тебе, – с улыбкой произнёс травник. – Вон в углу корзинка, хватай её и бегом за травами. Нужную-то точно отыщешь или для примера тебе дать с собой?

– Дядь, я что, совсем дикий, не отличу подорожник и тысячелистник от ромашки с лопухом? – со смехом произнёс юнец.

– Да мал ты ещё, оттого и лучше спрошу лишний раз, чем потом идти и переделывать за тобой! А раз знаешь, то беги, собирай. Чего стоишь-то? А ну кыш отседа, не мешай работать! – со смехом в голосе прикрикнул знахарь и, потешно махая руками, продолжил своё дело.

Парнишка схватил корзинку и побежал прочь из лагеря. По дороге он видел дружину, собирающуюся в поход. Они весело общались, подначивая друг друга, кто-то точил оружие, кто-то проверял доспех, и все они выглядели довольно счастливыми. А при виде мальца весело помахали ему рукой.

Выйдя из лагеря, Лукьян свернул к реке и увидел, как там на мостике у речушки бабы стирают одежду. Издалека он слышал, как их мелодичные звонкие голоса исполняют какую-то весёлую песню. Рядом с бабами бегала русоволосая девчушка. Парень знал её – это была Рада, кухаркина дочка. Наравне со старшими она стирала бельё и таскала тазы.

Парень шёл по зелёному, залитому утренним солнцем лугу, слушал доносящуюся песню и вспоминал, как когда-то батька брал его в город на ярмарку. Народу там было видимо-невидимо, он даже не мог подумать, что в их небольшом городишке столько людей. Со всех сторон доносился многоголосый гул людей. Торговцы вовсю расхваливали свои товары. Рядом с ними стоял мастеровой люд да уменья свои показывал. С другой стороны пели и плясали. Это мимолётное воспоминание, навсегда врезавшееся в память ребёнка, навеяло на него грусть.

Так, погрузившись в раздумья, он добрался до опушки. Окинув полянку взглядом, он сразу нашёл белые цветочки тысячелистника и принялся их собирать. Он так окунулся в работу, что не заметил, как спустя пару часов набрал полкорзины цветов. «Так, ещё подорожник», – подумал парень. И после небольшой передышки принялся набивать оставшуюся часть корзины подорожником.

Спустя пару часов упорного труда корзина была набита полностью. Приподняв корзину руками, малец осознал, что, судя по весу корзины, дорога до травника займёт больше времени, чем он предполагал. Так, найдя крепкую длинную палку, мальчуган прокинул её под ручку, накинул на плечо и тяжёлой, но уверенной походкой побрёл в сторону лагеря. Солнце было уже в зените, температура плавно повышалась, становилось тяжело дышать.

Когда малец дошёл обратно, он взмок так, что можно было выжимать его одежду. Тело его чесалось от прилипшей травы и всяких мелких букашек, которые так и норовили залезть под рубаху. Травник смотрел на него с улыбкой. «Ну молодец, ну богатырь, принёс травы столько, что теперь и на неделю хватит», – похвалил парня мужиченка с улыбкой.

Дядя Стоян, мне бы водички, – тяжело дыша произнёс мальчик.

Эх, брат, чего нет, того нет, – почесав затылок, ответил травник. – Беги к кухарке в лагерь, передай ей это, – протянув мешочек с травами, – там и попьёшь. Да и подкрепись у неё, ты, наверное, проголодался.

Не найдя сил ответить, мальчик кивнул и побрёл в сторону лагерной кухни. Он видел, что люди в лагере собирались в небольшие кучки у обеденных наскоро разведенных костерков и что-то громко обсуждали.

Говорят, дружину правителя видали за лесом. Они вот-вот найдут это место, – говорил один из мужчин.

Не знаю, как вы, а я здесь больше не останусь, мне моя жизнь дороже, – сказал другой.

Мужики, заметив мальчика, притихли. А Лукьян, мучимый жаждой, продолжил свой путь. Через пару минут он добрался до кухни, но женщины на месте не оказалось. Зато там хозяйничала её дочка, которую он видел на реке утром.

– Ой, привет! А мама отошла и скоро придёт, – прощебетала девчушка.

– Пить! – скрипящим от сухости голосом произнёс малец

Девочка, взглянув на Лукьяна, указала рукой на один из глиняных кувшинов. Мальчик на полусогнутых ногах подошел к кувшину, который был наполнен примерно наполовину, прильнул к горлышку и одним махом выпил остатки воды. Довольно буркнув «Спасибо», юнец расплылся в благоговейной улыбке.

Сзади послышался серьезный, но в то же время шутливый голос: «Радочка, девица-краса, никак жених к тебе заявился?» Лукьян и Рада повернулись в сторону кухарки, и лица молодых людей покрылись стыдливым багрянцем.

– Ничего он мне не жених, – буркнула девочка.

– Вот-вот, – в тон ей, недовольно надув щеки, произнес парень, – некогда мне такими глупостями заниматься!

– Ох ты деловой какой! А что же ты тут тогда делаешь? – с усмешкой произнесла женщина.

– Так я это? Вот, – протянув мешочек, произнес малец.

– Не уж-то сподобился? Не прошло и недели. – с издевкой произнесла повариха. – Передай этому вечно занятому пеньку, чтобы в следующий раз лично пришел, а не то я ему в похлебку таких трав наложу, что он неделю с нужника не слезет.

– Передам как на духу! – проблеял парень и мигом попытался выбежать с кухни.

– Стой! – остановила его кухарка. – Отдай это Стояну. Кухарка передала парню корзинку с едой, заполненную почти доверху. – Тут и тебе, – сказала она , – поешь, а то вон тощий какой, того и гляди свалишься с ног.

Юноша кивнул, взял корзинку и быстро выбежал прочь. Отойдя на приличное расстояние, взял корзину и приоткрыл накрытую белоснежной льняной тканью. Глаза юнца заблестели от восторга. – ПИРОЖКИ! – радостно воскликнул парень. – Эй ты, чего орешь, тут люди отдыхают, – крикнули ему из рядом стоящей палатки.

– Ой, – удивился парень и, как испуганный заяц, побежал к шатру травника.

– Дядь Стоян, тут вам это передали, – протянув корзину, сказал парень. Травник суетился, развешивая свежие травы для сушки. – Никак харчи передали? – довольно произнес мужичек.

– Там пирожки! – с благоговением воскликнул малец.

Мужичек, видя, как горят глаза паренька, предложил: «Оставь мне пару штук, а сам бери сколько хочешь. Тебе ведь нужно расти, набирать вес, а то ты тощий, как осинка. Беги, на сегодня ты мне больше не нужен».

Лукьян, не веря своему счастью, схватил по пирожку в каждую руку и, засунув два за пазуху, побежал от шатра знахаря в сторону речки. Найдя полянку, он сел и, облокотившись на кочку, принялся за долгожданное лакомство, наблюдая за тем, как вдалеке медленно проплывает и поблескивает отражением солнца река.

Закончив третий пирог, парень, разморенный на солнышке, решил понежиться на травке и незаметно для себя уснул. Ему снился странный сон, будто он идет по большому, длинному и абсолютно пустому залу. Гулкие звуки его шагов разносились эхом по помещению, а впереди возвышалась огромная, в три человеческих роста, дверь.

Слева стена была обсидианово-черного цвета, а справа – белоснежно-белой мраморной. По мере приближения к двери на стенах начали появляться картины из жизни Лукьяна. На темной стене – все жуткие и мрачные моменты, а на белой – светлые деяния и воспоминания.

Проходя все дальше по коридору и приближаясь к двери, он заметил, что руки его наливаются силой, а сам он становится старше. На стенах же начали появляться те события, которые парень не мог осознать. Вдруг раздался грохот и страшный скрип, и дверь начала отворяться.

Лукьян открыл глаза и не сразу понял, где он. Со стороны лагеря слышались крики и звуки битвы. Поднявшись из высокой травы на колени, малец увидел, что со стороны леса к лагерю бегут люди с оружием, залихватски выкрикивая боевые кличи. Бой уже проходил на краю обжитого пространства. Палатки пылали, люди носились в панике: кто тушил пожары, кто спасал имущество, кто бежал без оглядки в сторону топей. А один мужик просто впал в ступор, стоял, пялился на огонь и истерично хохотал во всю глотку.

Он видел, как ратники воеводы сдерживают натиск застигнутых врасплох врагов. Быстро вскочив на ноги, паренек побежал в лагерь. У самых ворот частокола стоял Мирослав с помощниками. Они помогали раненым и указывали напуганным людям, куда идти, провожая всех внутрь святого места под защиту высоких деревянных стен.

Подбегая к воротам храмовой стены, Лукьян заметил, что бой уже в середине лагеря, в нескольких десятках шагов от стен частокола. Их уже ставший домом лагерь полыхал, клубы черного дыма уходили в небо и были видны на многие версты вокруг.

Вбегая внутрь святого места, парень увидел, что большая часть людей успела укрыться за стенами. Люди были напуганы, маленькие дети плакали, а те, кто был постарше, с испуганными глазами озирались по сторонам, ища защиту. Он сразу вспомнил тот момент, как бежал с мамкой и сестрой. На глаза его накатывались слезы.

«Только не снова», – со слезами на глазах и задыхаясь от ярости, прошептал малец. Парня сшиб с ног волочащий за собой раненого товарища ратник. «Посторонись, малец», – проревел витязь, отталкивая парня. В бедро раненого была воткнута стрела. За собой он оставлял обильный кровавый след. Это был совсем ещё молодой парень, двадцати лет от роду, Лукьян видел его пару раз в лагере.