скачать книгу бесплатно
Антиохия. Сирия. Те же дни
Солнце зашло. Город объяла тьма. Мощеные улицы и площади, окруженные портиками, опустели. Стояла тишина, прерываемая разве что грохотом сапог римских солдат из ночных патрулей да шумом, который вылетал из многочисленных таверн, где ни днем ни ночью не прекращалось веселье.
В глухих переулках под покровом ночи отдавались своим клиентам дешевые потаскухи. Под утро, когда город еще спал, вдруг в тишине раздался пронзительный крик. Вскоре солдаты из патруля нашли труп женщины, которая была известной в округе проституткой. Солдаты выволокли мертвое тело за город и сбросили его в глубокий колодец, из которого шел отвратительный дух разложения…
Неподалеку от агоры, где жизнь замерла на ночь, свет лился из окон особняка с высоким портиком на входе. Этот дом был хорошо известен в высшем свете Антиохии. Его часто посещали богатые и влиятельные мужчины, уставшие от семейной жизни. Особняк отличался роскошью комнат, но особенно великолепной была спальня, освещенная в этот поздний час множеством огней, от которых было светло словно днем. На широком ложе, отделанном черепахою, на подушках, набитых нежным лебяжьим пухом, на смятой шелковой постели лежали обнаженные мужчина и женщина. Они только что насладились друг другом. Мужчина молчал. Его глаза, неподвижно устремленные в белый потолок, украшенный лепниною, не глядели на женщину, которая обладала телом ослепительной красоты, словно выточенная из мрамора богиня. Ее рука ласкала его волосатую покрытую рубцами грудь, а уста тихо шептали по-гречески:
– Мне так хорошо бывает только с тобой. И какое мне дело, что мыслями ты не со мной? Но… О чем ты сейчас думаешь? О своей службе? Может, о другой?
Мужчина, скривив губы, усмехнулся:
– Да, ты права – о другой…
Женщина тотчас изменилась в лице, отпрянула от него и села на постель. Она задрожала всем телом. Ее грудь часто-часто вздымалась. Ее прекрасное лицо с прелестными ямочками на щеках теперь пылало огнем. Правильно говорят, – от любви до ненависти один шаг…
Мужчина приподнялся и схватил свою подругу за руку, но та снова отстранилась от него, – тогда он произнес ласково:
– Кассандра. Да, я думал о другой женщине. Но ты не спросила, кто она.
– Я не хочу знать, – вспылила красавица и, немного погодя, не глядя на него, спросила. – Ты ее любишь?
– Да, – улыбнулся он. – Я не могу не любить женщину, которой обязан своей жизнью. Почти сорок лет назад она родила меня…
Кассандра обернулась и растерянно поглядела на него:
– Но… почему ты вспомнил сейчас о своей матери?
– Не знаю, – пожал плечами он. – Может, потому, что ты на нее похожа.
В лучистых глазах гречанки зажглись огоньки надежды:
– Так, у тебя действительно никого нет, кроме меня?
– Что за вопросы? – нахмурился ее любовник. – Я же не спрашиваю о твоих мужчинах.
Кассандра потупила взор. Он заметил, как по ее бледной щеке катится слеза, и ему стало жаль ее.
– Прости, – сказал он, лаская ее руку.
– Гай, – произнесла она, обвивая своими ледяными руками его разгоряченную шею, и прошептала ему на ухо. – Ты все можешь изменить! Я буду только твоей. Увези меня отсюда, Гай. Умоляю. Когда кончится твоя служба?
– Через два года, – отвечал он. – Если еще раньше не убьют на войне…
– Нет, не убьют. Я молюсь Фортуне за тебя.
Кассандра, опытная гетера, уловив желание своего любовника, сама тотчас зажглась страстью, разлеглась на постели, широко раздвинув ноги. Их тела снова слились воедино… Потом они долго лежали и потихоньку снова разговорились.
– Расскажи мне о ней… – просила Кассандра.
– О ком?
– О своей матери. Какая она?
– Я ее давно не видел. Но запомнил молодой красивой женщиной, теперь она, должно быть, постарела. Дважды в год я получаю от нее письма. Она, по-прежнему, одна. Столько лет прошло, а она так и не забыла отца…
– Ты рассказывал, что он погиб во время гражданской войны, – печально проговорила Кассандра.
– Пропал без вести, – уточнил Гай. – Никто не видел его мертвым. Мой отец воевал на стороне республиканцев и командовал легионом. Он был племянником Гая Кассия, того самого, который возглавил заговор против Кесаря. Если бы ты только знала, сколько это родство доставило нам хлопот и неприятностей! – Гай остановился, и Кассандра вдруг увидела, как скупая мужицкая слеза скатилась по щетинистой щеке его. – Бедная моя мать! Через что ей пришлось пройти. Какие унижения довелось вынести! Женщина благородной крови оказалась в положении содержанки у этого чудовища… Как его звали? Не помню. Да и не хочу вспоминать. Однажды он насиловал ее у меня на глазах. Тогда я еще был совсем ребенок. Несмышленый, глупый. Я пытался оттащить его, а он меня оттолкнул, и я больно ударился головой. Когда я вырос, я отомстил ему. Подкараулил темной ночью и зарезал эту жирную свинью… Думаю, мир ничего не потерял… Но нам с матерью пришлось покинуть Киликию и бежать в Каппадокию. Слава Юпитеру, местный царь отнесся к нам благосклонно и даже пожаловал земельный надел. На те деньги, что удалось вывезти из Киликии, мы построили крошечную виллу. Вскоре я, как римский гражданин, поступил в армию. В германской кампании был ранен. Эти шрамы, – он показал на свою исполосованную грудь, – остались с тех пор. Молитвами матери я не только выкарабкался, но за двадцать лет дослужился до трибуна когорты, что удается далеко не каждому. Впрочем, ты об этом знаешь. Хватит обо мне. Лучше расскажи о себе…
Кассандра тотчас помрачнела:
– Что рассказывать?
– Ты же знаешь, что я хочу услышать от тебя. Кто приходил, что говорил?
– Я делаю все, как ты велишь, – густо краснея, отвечала Кассандра. – Накануне был… у меня один отвратительный плешивый старик…
– Кто такой?
– Римлянин. Зовут Марк… Лентул, кажется. У него вилла где-то на берегу Оронта. Я налила вина. Оно развязало ему язык. Он начал хвастать тем, что в молодости служил в легионе под командованием Кесаря. Потом мы… – Кассандра не договорила. Ей вдруг стало мучительно стыдно за себя.
– Продолжай, – велел Гай, и она, вздохнув, сказала:
– Он долго не уходил. Все рассказывал мне о своих боевых подвигах. Много врал, конечно. Впрочем, кое-что было похоже на правду. Так, он проговорился, что в битве при Филиппах воевал в легионе Брута… Было видно, что старик изголодался по женщине… Всё жаловался мне на свою судьбу и предлагал выйти за него замуж.
– Как ты говоришь? – встрепенулся Гай.
– Грозился взять меня в жены, – улыбнулась Кассандра.
– Я не об этом. Воевал в легионе Брута? – переспросил Гай.
– Да, он так сказал, – разочарованно проговорила Кассандра.
– Как найти его? У него есть дом в городе?
– Да. В Епифании, возле агоры…
Гай Кассий Лонгин поднялся с ложа и стал одеваться. Он надел белую тунику, заткнул за пояс кинжал и накинул на плечи плащ. Кожаный кошелек, доверху набитый серебром, упал на шелковую постель Кассандры.
– Я сплю с тобой не ради денег, – снова вздохнула она.
– А чем ты лучше остальных? – небрежно обронил он и, набросив на голову капюшон, быстро вышел вон. Она проводила его взглядом и, едва он исчез из виду, горько заплакала.
***
Дом Марка Лентула спал, когда посреди ночи вдруг в дверь постучали. Шум усиливался и разбудил привратника. «Кого это принесло ни свет ни заря?» – пробурчал старик и нехотя поднялся с постели.
– Кто там? – спросил он, подходя к дверям.
– Это дом Марка Лентула? – донесся с улицы грубый мужской голос.
– Да. А что вы за люди?
– Открывайте. Городская стража.
Старик перепугался, отодвинул затворы и распахнул створки двери. Тотчас его оттолкнула в сторону солдатская рука, и поток воинов, препоясанных мечами, хлынул в дом, освещая факелами путь.
– Где Марк Лентул? – схватив старика за тунику, грозно проговорил предводитель солдат. Поперечный гребень на шлеме выдавал в нем кентуриона.
– Хозяин спит, – растерянно проговорил привратник.
– Разбудить немедля, – приказал кентурион.
– А что случилось?
– Без лишних вопросов. Ступай, – грубо толкнул его кентурион и двинулся вслед за перепуганным стариком. Вместе с ним он ворвался в спальню. Марк Лентул, разбуженный шумом, вскочил с постели и, гневно потрясая кулаками, заорал:
– Я римский гражданин! Кто вы такие? Что вам надо? Я буду…
– Одевайся, старик, – грубо оборвал его на полуслове кентурион. – Мы знаем, кто ты и что сделал.
– Здесь какая-то ошибка, – залепетал Марк Лентул, – я ни в чем не виноват.
– Проконсул во всем разберется, – осадил его кентурион.
Старик Лентул задрожал как осиновый лист и долго пытался застегнуть фибулу плаща у себя на плече, потом вдруг вспомнил:
– Мне подобает быть в тоге…
– У нас мало времени, – заревел кентурион и, схватив старика за руку, вышвырнул его из спальни. Марк Лентул распластался на мраморном полу и жалобно пискнул:
– Я римский гражданин. Я требую к себе уважительного…
Он не договорил, потому что подкованный гвоздями сапог кентуриона угодил ему в бок, и тотчас взвыл от боли.
– Поднимайся, скотина, – прокричал кентурион, выхватывая из ножен короткий меч. – Ни слова больше. Или тебе не поздоровится…
Старик замолк, с трудом поднялся на ноги и, тяжело дыша, двинулся к дверям. Рабы из-за углов с наслаждением поглядывали на потерянный вид своего господина, мечтая о том, что больше не увидят его.
Пылали просмоленные факелы. В ночной тишине стучали солдатские сапоги. Марка Лентула вели под конвоем по пустым темным улочкам Антиохии. Он молчал, опасаясь острого клинка кентуриона, был подавлен, лихорадочно вспоминая, за что бы его могли взять воины, и опомнился лишь, когда впереди показались городские стены.
– Куда вы меня ведете? – подал голос перепуганный старик. – Дворец проконсула в другой стороне!
– Заткнись! – заревел кентурион, и на пленника посыпались удары со всех сторон. Избитого старика приволокли в дубовую рощу, что раскинулась у подножия холма, и бросили к ногам, обутым в офицерские сапоги.
– Что вы натворили? – послышался гневный голос Лонгина. – Я же сказал – привести его, а не забивать до полусмерти.
– Командир, – оправдывался кентурион. – Он не хотел идти, что нам оставалось делать?
– Помогите ему очухаться! – приказал Лонгин. Марка Лентула окатили водой из кожаной фляги, и он очнулся, тотчас взмолившись о пощаде.
– Прошу – не убивайте меня. Я сделаю все, что вы хотите. У меня есть деньги.
– Оставьте нас, – недовольно бросил Лонгин воинам и гневно приказал пленнику: – На колени!
Лентул заплакал.
– На колени, – повторил приказ Лонгин, – или, клянусь Марсом, я убью тебя.
Старик Лентул, охая и хватаясь за побитые бока, подчинился.
«И правда! Отвратительный плешивый старик, – подумал Лонгин, разглядывая стоящего перед ним на коленях Марка Лентула. – И такой лапал мою Кассандру? – незнакомое до сих пор чувство ревности вдруг полоснуло сердце Лонгина, и внутренний голос, который был, возможно, голосом пробудившейся совести, сказал ему: – Ты сам бросил ее в объятья этого гнусного человека».
– На днях ты был у гетеры Кассандры? – вслух спросил Лонгин.
– Я не понимаю.
– Отвечай на вопрос.
– Да. Разве это преступление? В чем вы меня обвиняете?
– Эта женщина обвиняет тебя в том, что ты в годы гражданской войны воевал против великого Кесаря.
– Разве ей можно верить? Она ведь потаскуха, – небрежно бросил Лентул. Лучше б он этого не говорил, потому что Лонгин вдруг пришел в ярость и с размаху ударил его по лицу. Старик качнулся и рухнул наземь.
– За что? – харкая кровью, взвыл он.
– Клянусь всеми богами, я забью тебя до смерти. Признавайся, собака. Ты воевал в армии республиканцев? – громогласно прокричал Лонгин, занося над упавшим стариком смертоносный сапог.
– Не бейте меня, я все скажу, – зарыдал уничиженный старик, закрывая лицо руками.
– Поднимись. Живо. И говори.
– Я воевал за Гая Кесаря, Божественного Юлия при Фарсале, – дрожащим голосом рассказывал Марк Лентул. – Я воевал за Кесаря Октавиана Августа, – да хранят его боги!– при Акции…
– Меня это не волнует! – заревел Лонгин. – Расскажи мне о битве при Филиппах.
– Я ни в чем не виноват. Я просто служил в Сирийском легионе Кесаря, который присягнул в полном составе Гаю Кассию… – рассказчик умолк, и Лонгин погрозил ему кулаком:
– Продолжай. Не испытывай мое терпение.
– Мы долго стояли на холмах вблизи Филипп. Потом было первое сражение. Нас обошли воины Антония. Легионы Кассия обратились в бегство.
– Что случилось с Луцием Кассием в тот день?
– С кем? Ах да. Это тот юный племянник Гая Кассия, которого он сделал легатом. Да, я служил в его легионе…
Лонгин почувствовал, как сердце в груди его забилось часто-часто. Он задрожал от волнения, чего с ним не случалось с давних пор.
