скачать книгу бесплатно
болезненные симптомы, которые не дают ей возможности
работать. А еще у нее такое скучное существование: она,
"дочь интеллигентных родителей", ныне – генеральская жена
и живет с ним в дальнем провинциальном гарнизоне, среди
солдафонов. Зачем ей, собственно говоря, работать? Муж
требует, но от скуки жизни это ее не спасет, тем более
что больную работать никто не заставит. Психологиня
Светлана выразилась про нее очень цинично. но верно:
"недотраханная баба". Муж, как выяснилось, импотент (или
на стороне у него есть кто-то получше), заводить себе
любовника она боится не из каких-то высших соображений, а
из-за сплетен офицерских жен, а расстаться… Но кто же
добровольно уходит от генералов? Она замучила уже всех:
медсестер ("Почему в отделении нет биде?
Вот я лежала в четвертом управлении…"), Свету
("Когда же будет гипноз? Галина Петровна приказала…"),
даже соседок по палате: когда она ложится отдыхать, то
требует, чтобы все держались тише травы – ниже воды. Но,
глядя на ее холеную круглую физиономию и расплывшуюся на
генеральских харчах фигуру (ей тридцать восемь, а
выглядит настоящей теткой лет на пятьдесят), я вспоминаю
молодую измученную женщину с тяжело больной дочкой,
которую удалось на месяц положить в санаторий; мама, у
которой никого больше нет, могла бы за это время
передохнуть и хоть чуточку прийти в себя – но в
стрессовый стационар ее не взяли, так как "мест нет и в
ближайшее время не будет".
Какое совпадение! Смешно, но факт: мне дали пациентку – полковничью жену; муж ее служил в Германии, а сейчас его посылают куда-то в дальний гарнизон, куда верная супруга ехать не желает, а потому она "заболела" и осталась в Москве у родственников. Здесь тот же случай – в Германии она легко мирилась с мужем, который отнюдь не был половым гигантом, а когда его карьера подошла к концу и с него больше нечего поиметь, она рассуждает о сексуальной гармонии и дисгармонии и активно ищет себе новый вариант – даже в стенах стационара. Ага, вот еще про генеральшу Маргариту:
"21 ма (мая). Маргарита Б. сегодня на удивление тихая и
даже какая-то пришибленная. Я уж испугалась было, что она
заболела или ей надо снижать дозу лекарств. Но оказалось,
что Света начала работать с ней – гипнозом, как и было
приказано, – и первым делом внушила ей, что отныне она
будет говорить тихим голосом, "а то этот командирский тон
с визгливыми нотками мне надоел, только одну ее и
слышишь". Мы долго смеялись; как ни странно, Маргарита,
хоть и слегка пошатывается, но явно пребывает в кайфе.
Иногда девушка Светочка мне нравится – но она, по-моему,
не любит больных и исключительно цинична для своих
двадцати пяти лет."
Мне девушка Света определенно нравилась; вот только как до нее добраться в ее Америках? А вот в следующих дневниковых записях речь идет еще об одном их общем пациенте:
"26 мая, воскресенье. Сегодня во время моего
дежурства привезли интересного больного – молодого
актера, который онемел (буквально потерял речь), когда
жена ему сказала, что уходит. Виталия отправили сразу в
неврологию, но, к чести невропатологов, они разобрались
во всем быстро и тут же вызвали меня на консультацию. Я
его перевела в стрессовое. Наши больные вертятся вокруг
него с видом гостей на поминках; я сказала своему
пациенту Мише, что нечего вести себя так, как будто
Виталий смертельно болен, и что скоро он заговорит. Миша,
по-моему, мне не поверил. Поручу его (Виталия) Светлане.
30 мая. Жена Виталия – актера с истерическим
мутизмом – сидит возле него, как привязанная, кормит с
ложечки. Я думаю, теперь она уже от него никуда не уйдет.
Мы очень мило объясняемся с ним знаками.
4 вт. (июнь 1985). Виталий уже начинает говорить, но
пока очень тихо. Жена его Ольга не сводит с него глаз -
читает по губам. Она рассказала мне, что у Виталия
постоянные интрижки с женщинами, а последняя по времени
связь – с ее лучшей подругой – просто оказалась последней
каплей. Но теперь она поняла, что муж действительно ее
любит, и останется с ним на веки-вечные. Боюсь, что ей в
таком случае придется мириться с его бесконечными
изменами…
Приходила юрист из роддома, умоляла посмотреть одну
роженицу – комиссионно. Комиссию назначили на пятницу – а
это значит, что я не смогу после дежурства уйти домой.
9 понед. (июнь 1985). Сегодня Косолапов, Сенина,
психологиня Светочка, молодая врач-ординатор из психосоматики
Аруся и я – это и была комиссия – смотрели Лейлу Б. из
роддома. Предыстория такова. Лейла Б. из Самарканда приехала в
Москву, где ее никто не знает, чтобы родить и тут же отдать
ребенка на усыновление. В роддоме уже подыскали приемных
родителей – татар, таких же смуглых, черненьких и узкоглазых,
как и она сама. Но на усыновление отдают только детей
психически здоровых матерей, а Лейлу "проконсультировал" наш
Сучк. – и поставил ей диагноз "шизофрения"! Только психически
больная, заявил он акушерам, способна бросить своего ребенка.
Но сотрудники роддома не сдались – как только И.М. ушел в
отпуск, сразу же прибежали к нам. Я никогда не видела более
здоровой в психическом отношении личности, чем Лейла.
Ее история: учеба далеко от дома, страстная обоюдная
любовь, беременность, решениесохранить ребенка,
потому что возлюбленный и слышать не желал
об аборте ("зачем это, мы ведь вот-вот поженимся!") – и,
наконец, в последний момент – предательство ("Извини, но я
подумал и решил, что мы не будем счастливы вместе") – грустна
и банальна. Если бы она родилась и жила в России, никакой
трагедии, наверное, и не было бы, но она узбечка – и нам
бывает трудно понять их нравы. Родить без мужа означало для
Лейлы не только покрыть позором себя и свою семью, но и
навсегда лишить младших сестер – а их у нее пятеро –
возможности выйти замуж: согласно их традициям, они уже
заранее считались бы безнравственными и нечистыми. Менее
здравомыслящая женщина на ее месте попыталась бы покончить с
собой или, в крайнем случае. затеряться где-нибудь в Сибири,
но Лейла, кстати, математик по образованию, нашла единственный
выход, благодаря которому никто, кроме нее самой, не страдал -
да и то ей должно было служить утешением то, что сын ее попал
