Евангелие от Дарвина. Эволюция доверия

«Деньги – это система доверия, и более того: деньги – всеобщая и самая совершенная система взаимного доверия за всю историю человечества»[17]. Так или иначе, деньги должны были появиться. В мире, где в одной его части есть избыток чего-то, а в другой недостаток того же самого, рано или поздно должен был возникнуть механизм перераспределения ресурсов и прочих благ.

У этого инструмента доверия есть существенный недостаток. Доверие проявляют не к конкретному человеку, а к обезличенному металлу (купюре, электронной записи). Совершенно неважно, из чьей руки принимается монета. Ценность имеет она сама, а не человек, ее дающий.

В отличие от благодарности за помощь или содействие соседа, родственника или хорошего знакомого, личность которого важна и именно ему будет обращено благодарное действие, деньги позволяют договариваться без долгих прелюдий. И одновременно избавляют от обязанности ответного действия, а заодно от любых обязательств, до того связывающих невидимыми нитями с другими людьми.

Можно сказать, что деньги – это самый древний и самый надежный механизм независимости, придуманный людьми. Имея деньги, уже не нужно просить родителей, друзей или знакомых о помощи и быть им за это благодарным, что уже само по себе представляет своего рода несвободу. Достаточно всего лишь дать монету (купюру) нужному человеку – и получишь то, что нужно. Множество иных вещей, комфорт и отсутствие обязательств дарит этот удивительный механизм универсального доверия.

Разве что этим деньги разобщают людей. Но кто сказал, что это плохо?

Ах да, мы забыли о том, что человек – это социальное существо.

Человеку нужен человек. Потребность в материнской заботе сопровождает первые годы жизни. По мере взросления пробуждается желание, чтобы те, в ком ранее нуждался, оставили, наконец, свои нотации при себе. В итоге наиболее комфортное состояние взрослого человека – это когда все тебя знают и любят и при этом не лезут в твои дела. Такой баланс между всеобщей любовью и максимально возможной свободой представляется идеальным. Вожди, короли, государственные лидеры и поп-звезды, по всеобщему заблуждению, пребывали и пребывают в этом состоянии абсолютного счастья.

Деньги, возможно, потому еще так легко проникли в мир человеческих взаимоотношений, что помогли их обладателям обрести свободу и независимость от родственных, племенных и иных обязательств. А это уже половина того самого счастья, которым обладают короли и звезды. Возможно, даже бо́льшая половина.

Чувство долга, обязательство ответной услуги, закрепленные еще в племенном строе, не могли не тяготить энергичных вольнолюбивых людей. Не могу даже представить то чувство облегчения, которое испытал первый человек, предложивший взамен обязательства нечто звонкое и блестящее.

Этот блеск металла, а впоследствии шелест купюр, адсорбирует не только обязательства, закрывает долги, но и стирает взаимные обиды будущих неисполненных обязательств.

В стремительно разрастающемся человеческом муравейнике обязательства ответных услуг – это проблема. Кто любит быть кому-то должным? Всякого это тяготит, а кого-то и унижает. В любом случае, быть должным – это зависимая ситуация, а когда все носятся со свободой – зависимость мало кому нравится.

Если в стабильно неизменном племени обязательства никуда не девались, и даже смерть не освобождала от долга, перепоручая его наследникам, то в бурно разрастающихся городах все меньше вспоминают о том, кому чем-то обязан. О долгах проще забыть, а еще лучше вообще их избегать, выстраивая отношения так, чтобы ни перед кем не быть в долгу (не путать с кредитной историей и долгами банку).

Однако в человеческих отношениях невозможно избежать одолжений. Если люди даже ничего не делают друг для друга, обойтись без взаимных уступок попросту невозможно. А это уже неравноправное состояние, требующее ответной уступки. Кто-то забывчив, кто-то не очень пунктуален, а кто-то слишком резок, неуступчив, самолюбив или попросту излишне болтлив. Это самые простые примеры, в то время как обязательства пеленают нас как младенцев с самого первого дня нашей жизни.

Отсутствие обязательств – это иллюзия, но свобода дороже истины. Поэтому о таких вещах стараются не задумываться до тех пор, пока перекос во взаимных отношениях не даст трещину.

Куда проще перевести все к моментальному механизму расчетов. Ирония в том, что перенос взаимных обязательств в финансовые инструменты настолько их обезличил, что системе приходится вводить инструменты контроля, ограничивающие чрезмерные заимствования, что все равно не спасает от периодических экономических коллапсов с тысячами банкротств и списанием миллиардных долгов. Когда не знаешь в глаза того, у кого берешь в долг и кому обязан, легко потерять разумную грань.

В универсальной природе денег Юваль Ной Харари выделяет два принципа:

1. «Универсальная конвертируемость: деньги, словно философский камень, могут превращать землю в верность, справедливость в здоровье, грубую силу в знания.

2. Универсальное доверие: деньги играют роль посредника, позволяющим любым двум людям сотрудничать в работе над любым проектом»[18].

Помимо этих двух универсальных принципов, у денег еще есть две стороны. Деньги далеко не всегда вызывают доверие и не всегда объединяют. В определенных ситуациях деньги сеют недоверие между людьми и разрушают человеческие отношения.

Так же, как у самих монет есть аверс и реверс, так и у любого дела (бизнеса) есть два этапа: созидательный и распределительный. Как вдох и выдох, как весенний посев и осенний сбор урожая, такова природа любой человеческой деятельности.

Тысячелетия после неолитической революции созидательный этап завершался тем, что собранный урожай помещался в общие закрома. Каждый член семейной общины уже в этот момент мог оценить свою долю и понимал: придется ему голодать, либо, напротив, он и его дети будут есть от пуза до следующей весны. В первом случае он испытывал неуверенность и страх, а во втором – душевный подъем и уверенность в завтрашнем дне.

В любом случае, размер доли, причитающейся каждому землепашцу, зависел от вклада в общее дело. Чем лучше все поработали, тем больший урожай собрали (природные условия оставляем за рамками уравнения). Сам факт получения причитающейся доли подкреплял уверенность каждого в справедливость заведенного порядка, в том, что все члены общины помнят, как самоотверженно трудился каждый: ценят это и его самого. Так ежегодно закреплялось взаимное доверие и удовлетворялось чувство справедливости.

Вместе с тем, часть зерна оставлялась для нового посева. Отсутствие такого задела лишило бы общину надежды на следующий урожай. Так зерно становилось первым инвестиционным продуктом. Впоследствии все эти функции приняли на себя деньги, которые люди начали использовать для того, чтобы упростить сначала торговлю зерном, а позднее и всеми остальными товарами.

Так же, как надежды на урожай вдохновляют в период посева, а сомнения и страхи сопровождают дележ урожая, так и все оптимистичное и объединяющее связано с периодом созидания, а все разделяющее людей – с периодом распределения.

С тех пор многое изменилось. Теперь люди объединяются для создания чего-то, как им кажется, более важного, вкладывая свои силы и время: инженеры разрабатывают технологии, рабочие запускают их в дело, а торговцы направляются в дальние дали или к монитору офисного компьютера, чтобы продать результат совместного труда.

На этапе созидания все преисполнены надежд и соответствующего им доверия друг к другу. И хоть в итоге победителей ждет материальное вознаграждение, осеняют взаимным доверием по большей части не сами деньги, а надежды и мечты.

Совместная цель делает людей одной большой семьей, тем самым первобытным племенем, охотящимся на мамонта, или общиной, совместно возделывающей целину. А деньги – это, по сути, те самые семена, которые должны взойти и по осени многократно преумножиться, накормив всех досыта.

Чем больше и грандиознее цель, тем большее количество людей она может объединить, и тем больше денег в конечном итоге можно гипотетически заработать. Самыми большими доходами могут похвастать самые крупные корпорации, а самые большие надежды пробуждают самые передовые и инновационные идеи.

Илон Маск объединил тысячи людей для совместной работы над воодушевляющей задачей производства первого массового серийного электромобиля. Ему поверили не только рабочие и инженеры, но и тысячи инвесторов. Их воодушевила большая экологическая миссия, способная изменить мир, ну, и, конечно же, деньги. Если вы посмотрите на котировки акций «Тесла» в период до 2022 года, то заметите, что их стоимость выросла в разы и в итоге стала превосходить общую стоимость группы основных гигантов автомобилестроения США, каждый из которых производит во много раз большее количество автомобилей (больше автомобилей) и, как следствие, генерирует большую прибыль, чем компания Илона Маска.

Из этого простого примера видно, что объединяют людей не столько деньги, сколько мечты. На этапе созидания, как правило, никаких доходов еще нет – они подразумеваются где-то впереди, как достойное вознаграждение за тяжелый труд.

На этапе распределения доверие между людьми подвергается серьезному испытанию. Если полученная доля более-менее соответствует ожиданиям, то доверие подтверждается, если не соответствует, то доверие тут же куда-то улетучивается. В первом случае торжествует справедливость, а во втором – возникает чувство обманутости, и мысль о нечестной оценке собственного вклада другими участниками процесса не дает покоя. Большинство бизнес-партнеров, особенно если это друзья или родственники, взявшиеся за реализацию совместного проекта, на этапе распределения переживают жесточайший стресс, и не всем удается преодолеть такое испытание на прочность без потерь.

Деньгам удалось принять в себя все элементы совместного ведения хозяйствования наших предков. Так же, как члены общины когда-то брались за совместный труд, воодушевленные будущим урожаем, или глаза охотников загорались при виде мамонта, так же современные предприниматели, инженеры и рабочие идут на работу, воодушевленные планами продаж или объемом производства, а заодно надеждой на достойную оценку своего труда. После удачной охоты или богатого урожая зерно или куски мяса распределялись в зависимости от вклада каждого или значимости его в племени точно так же, как совладелец итальянской пиццерии и индийский программист или владелец компании Тесла сегодня получают долю прибыли или оговоренную в договоре найма плату.

В психологии есть направление, изучающее отношение человека к деньгам и к другим людям, когда в эти отношения вмешиваются деньги. Психология денег изучает влияние денег на поведение человека и на принятие им решений.

Экспериментальные исследования в этой области сопряжены с определенными трудностями, такими как, например, эффект замалчивания. Во многих культурах о деньгах не принято говорить. Зачастую данная тема замалчивается, считается неприличной для обсуждения, вытесняется.

Англичане говорят, что «любой разговор – это разговор о деньгах», подразумевая, что хоть разговоры могут быть о чем угодно, но сами деньги всегда идут подтекстом. Можно констатировать, что тема денег очень важна и при этом довольно болезненна. Настолько болезненна, что даже в экономических и философских трудах деньги зачастую вуалируются нейтральной или даже возвышенной терминологией вроде «общего блага».

Степень чувствительности данной темы можно проследить по непростой судьбе исследования (Vohs, Mead, and Goode, 2006) в котором были сделаны выводы о том, что даже простое «напоминание о деньгах вызывало заметные изменения в последующем поведении, включая значительные изменения в поведении, казалось бы, не связанном с деньгами»[19].

В данном эксперименте исследовалось то, как деньги влияют на самооценку и на самостоятельность принятия решений. Главная закономерность, которую удалось выявить, состоит в том, что даже при простом упоминании денег (демонстрации изображения денег, чтении вслух или про себя фраз о деньгах) испытуемые начинали больше ориентироваться на собственное мнение в принятии решений, что вполне можно расценить не только как стремление к самодостаточности, но и в более широком смысле как стремление к свободе.

Статья, содержащая описание эксперимента, была опубликована в журнале Science в 2006 году и набрала за первые 5 лет более 1300 цитирований. Она широко обсуждалась в средствах массовой информации, а нобелевский лауреат Дэниел Канеман упоминал о ней в своей книге-бестселлере «Думай медленно… решай быстро» в 2011 году.

В общей сложности авторы статьи сообщили о 7 проведенных экспериментах и 14 полученных выводах, каждый из которых был статистически достоверен на значительной выборке испытуемых. Если свести все выводы к одному, то можно сказать, что эксперименты показали, как одна лишь мысль о деньгах переключает мозг в состояние, в котором человек становится индивидуалистом.

Примеру Vohs et al. последовали другие исследователи. В разных странах были проведены эксперименты, исследующие подобное влияние денег на человека. Все эти исследования, как правило, не являлись точными копиями оригинала и, возможно, только одно наиболее близко к первому эксперименту Vohs et al. Оно проводились с польскими детьми и выявило эффект влияния денег на усидчивость и целеустремленность в упражнениях с головоломками (Gasiorowska, Chaplin, Zaleskiewicz, Wygrab, & Vohs, 2016).

Трудно понять, что может быть не так в стимулирующем эффекте денег, который оказывается на подрастающее поколение в одной из развитых капиталистических стран, тем не менее, критики посчитали, что такое исследование нельзя признать достоверными. В частности, они ссылаются на то, что эти «исследования с польскими детьми не являются прямыми копиями, потому что в этих исследованиях использовались другие простые числа, другая задача и испытуемые не были ни взрослыми, ни американцами». Чтобы не быть обвиненным в предвзятости, приведу оригинальную цитату: «These two studies are obviously based on Experiment 1 in Vohs et al., which is the focus of the present article. Yet the two studies with Polish children are not direct replications because these studies used a different prime, a different task, and subjects who were neither adult nor American»[20].

Что может быть сомнительного в экспериментальном подтверждении стимулирующего фактора денег, пусть даже если испытуемые еще не достигли определенного возраста и не имеют американского паспорта? Если бы данный эксперимент проводился лет 50 назад в социалистической Польше, тогда подобные озабоченности, исходящие от какого-нибудь представителя идеологического отдела ЦК коммунистической партии, звучали бы вполне естественно, но ожидать нечто подобное от ученых-психологов ведущих университетов Калифорнии, Флориды и Сан-Диего?..

Тем не менее, группа ученых из этих университетов от слов перешла к делу и совершила попытку перепроверить выводы исходного эксперимента, для чего продублировала первый из семи тестов. Итогом было то, что повторно проведенное тестирование «не подтвердило результаты первоначального исследования… Мы также изучили, повлияло ли привлечение денежных средств на распространенность решений. В процессе репликации 1 вероятность того, что испытуемый найдет решение (правильное или нет), была почти одинаковой в группе с денежной фразой (22/65 = 34 %) и контрольной группе (22/66 = 33 %)»[21].

Да простят меня уважаемые ученые, но данные о том, что деньги (пусть даже не предложенные в качестве вознаграждения) не оказали сколько-нибудь значимого эффекта на настойчивость испытуемых, невольно наводят на мысль о победе коммунизма если не во всех соединенных штатах Америки, то, по крайней мере, в тех отдельно взятых штатах, в которых проводились данные тесты.

Трудно сказать, каким образом могли быть получены столь различные результаты в довольно схожих заданиях и насколько желательна перепроверка всех оставшихся тестов. Безусловно, множество нюансов влияет на итог психологического тестирования. Не все люди одинаково реагируют на периферическую информацию в силу различной степени концентрации на основном объекте, разном душевном и физическом состоянии, степени вовлеченности или равнодушия к самому процессу тестирования. Наконец, форма подачи и настрой организаторов исследования на тот или иной результат также имеют не последнее значение.

Замечу, что испытываю солидарность с теми людьми, для которых неприемлема даже гипотетическая возможность того, что за их решения отвечают не столько они сами, сколько даже не сами деньги, а их изображение. Для ценителей научных знаний и собственного интеллекта это довольно унизительно. Боюсь, причины нежелания признавать влияние денег на отдельные высокоорганизованные сознания в университетской среде спрятаны где-то на очень глубоком подсознательном уровне (по Фрейду). Иначе трудно объяснить природу столь горячих споров по вполне, казалось бы, очевидным вопросам.

Посудите сами, занятые важными научными трудами люди не просто высказали сомнения, но и нашли время для того, чтобы дважды организовать десятки студентов для перепроверки одного из тестов, затем обработать полученные данные, систематизировать их и, наконец, обнародовать в обширной научной статье то, что им не удалось обнаружить первоначально выявленного эффекта. Между тем, наверное, куда проще было не тратить драгоценное время, а просто отказаться на месяц-другой от университетской зарплаты и проанализировать свои ощущения, подобно тому, как поступил в свое время академик Иван Петрович Павлов (согласно легенде, он даже студентов собрал, чтобы они конспектировали этапы наступления его смерти).

Точно так же можно было бы отслеживать на себе отсутствие стимулирующего эффекта денег, скажем, разглядывая их изображения или вызывая в сознании давно забытые образы. Отсутствие денег, возможно, нисколько не повлияло бы на результаты повседневной работы испытуемых и даже на само желание ходить на неоплачиваемую работу. Не знаю, как другие, а я бы с удовольствием почитал отчет о таком эксперименте. В любом случае, я верю в бескорыстие интеллектуального труда, хотя и, честно говоря, отчего-то сомневаюсь в праноедении[22].

Согласен, что мысли о деньгах и их физическое присутствие – это не совсем одно и то же, но разве упоминание денег оставляло кого-нибудь когда-нибудь равнодушным? Предполагать такое равносильно отказу от многовекового литературного опыта и тех достижений, каких добились маркетологи в манипуляции настроениями потребителей. Если бы мысли о деньгах (золоте, драгоценностях и вообще богатстве) не пробуждали в людях энтузиазм, то вряд ли были бы так популярны книги и фильмы о поиске сокровищ, золотоискателях или грабителях банков. Поколения детей (включая польских детей) не зачитывались бы тогда такими книгами, как «Остров сокровищ» Роберта Льюиса Стивенсона, «Двенадцать стульев» Ильфа и Петрова, «Похитители бриллиантов» Луи Буссенара и сотен других, а их авторам пришлось бы отправлять своих героев не на поиски сокровищ, спрятанных в стульях или на необитаемом острове, а куда-нибудь подальше.

Позволю себе еще одно сравнение. В силу того, какое важное место заняли деньги в современной жизни и в мозгах каждого человека, смею предположить, что все, что связано с ними, уже не сильно отличается от других базовых устремлений индивидуума, какими являются еда и секс. В таком случае если мысли о деньгах, возникающие при разглядывании их изображения, никак не стимулируют человека, то, наверное, и картинки, содержащие вредные, но очень вкусные блюда, не должны пробуждать аппетит, а изображения сексуального характера не должны вызывать эротических фантазий.

Ну что ж, осталось только провести соответствующие исследования и несколько раз их перепроверить…

Критерием истины является опыт. Но когда результаты одного и того же опыта у одних ученых противоречат результатам их коллег, то остается полагаться только на логику и здравый смысл.

Попробуем провести гипотетический эксперимент. Возьмем для простоты общинный сельскохозяйственный цикл и попробуем представить, что случилось бы, если весь собранный урожай и общий сельскохозяйственный инвентарь члены семейной общины вдруг решили обменять на деньги и тут же поделить между собой.

Предположу, что после раздела им ничего не оставалось бы, как перестать полагаться друг на друга, а вместо этого начать решать свои задачи самостоятельно. Брать, так сказать, судьбу в собственные мозолистые руки. Ведь теперь никто не мог бы рассчитывать на то, что за них все решат старшие и мудрейшие, а рассчитывать пришлось бы только на себя. Вряд ли можно было по-настоящему рассчитывать и на то, что кто-то за них (или вместе с ними) станет обрабатывать их личный клочок пашни и помогать в решении всех прочих хозяйственных трудностей.

Теперь каждый вынужден был думать о том, где и как самому достать (купить) все необходимое для следующей посевной и, главное, как самостоятельно прокормить себя и своих детей до следующего урожая. Ровно то же самое происходит и сегодня во всех семьях, в какой бы стране и на каком континенте они ни жили. До тех пор, пока повзрослевший ребенок не начнет зарабатывать самостоятельно, он остается ребенком в том смысле, что все основные вопросы за него решают родители.

Итак, простой пример с привлечением денег демонстрирует возникновение естественной потребности к самостоятельному принятию решений.

Хорошо, но при чем тут самоуважение и самооценка? Напомню, что деньги не стимулируют доверие к другим людям. Но тогда чему мы доверяем, получая деньги взамен выполненного нами труда или после продажи созданного собственным трудом товара? Наверняка уж не бумажкам или монетам. Бо́льшая часть нашего доверия достается эмитенту, выпустившему деньги. Если бы люди не доверяли Центральному Банку страны, то ни за что не обменяли бы ценный товар на бумажки с картинками или маленький кружочек металла.

Но вот ведь задача – в процессе обмена участвуют не только деньги, но и мы сами. Тот, кто платит за наш труд, материализует через универсальный коэффициент оценку нашего труда, с которой мы, принимая деньги, соглашаемся. Когда цена нас устраивает или, еще лучше, превышает наше ожидание, то это повышает нашу самооценку, самоуважение и собственную значимость, что, в общем, можно рассматривать как повышение доверия к самому себе.

Иными словами, деньги стимулируют доверие человека не к другим людям, а к самому себе. В этом поистине великая (или страшная, в зависимости от точки зрения) миссия денег, до конца не оцененная мировым научным сообществом. Деньги пробуждают в человеке уверенность в себе и склонность к самостоятельному выбору, то есть по определению – к свободе.

Что в сухом остатке? Основой для любого взаимодействия между людьми является доверие. Оно развивалось с течением времени. Если генетически людям свойственно доверять кровным родственникам, то в процессе совместной деятельности доверие распространилось на всех, кто совместно трудится ради общего результата. Это было тем более естественно, что в течение сотен поколений совместно трудились исключительно родственники.

Назовем такое доверие созидательным, поскольку оно основано на общей цели или, учитывая, что реализация цели зависит от множества независящих от людей факторов (в сельском хозяйстве внезапный мороз может убить посевы, а саранча сожрать весь урожай), то можно сказать, что это доверие, основанное на общей мечте или, если хотите, идее.

Надо сказать, что такое доверие имело обратную сторону. Оно было очень требовательно к тем, кому доверяют. В общине сородичи, приступая к совместному труду, фактически доверяли друг другу свою жизнь и жизнь своих детей. Поскольку производительность труда была невысока, то недостаточная отдача в работе даже нескольких членов семьи (общины) могла стать для всех если и не фатальной, то весьма болезненной. По этой причине семейные общины не принимали к себе чужих до тех времен, пока развитие сельскохозяйственных орудий и технологий не позволило ослабить взаимную зависимость и менее придирчиво относится к выбору соседей, особенно после того, как пашню поделили на личные наделы.

Другой канал доверия развивали деньги. Обладая универсальной конвертируемостью, деньги олицетворяют собой готовый результат труда. Если совместная деятельность вдохновлялась общей целью или мечтой, то деньги – это их реализация. Как правило, получение денег связано с успешным завершением определенного рабочего процесса и может восприниматься как реализованная цель или свершившаяся мечта.

При этом деньги в наших руках – это доля общего труда (часть того самого совместно выращенного урожая) и результат свершившегося распределения. Если эта доля соответствует ожиданиям, то справедливость торжествует, и доверие к людям, компании, стране и народу укрепляется. Если плата не соответствуют ожиданиям, то вступают в дело механизмы совести. Причем совесть может работать в обоих направлениях – как в случае неоправданности ожиданий, так и в случае незаслуженной переплаты.