На исходе земных дорог

– Где взял? Лютый не мог его потерять.

– Лютый и не терял. Он сорвал своей рукой с собственной шеи и отдал.

– Врёшь, – Валк в ярости вскочил со своего места. Тут же опомнился, сел. – Он не мог этого сделать… Онушёл… Он теперь вечный пленник… локера.

Жора колебался. Не мог знать, как отреагируют эти люди на то, что он избавил Лютого от вечного плена. Решился.

– Я его… пристрелил… Не скажу, что нечаянно… Но всё же вопреки своему желанию…

Ирина с удивлением взглянула на своего товарища. Вот это загнул… красиво.

– У вас было оружие… – задумчиво кивнул главный.

– Почему было? А где оно теперь?

– Его отправили нашему мастеру, он изучает. Но расскажи о Лютом.

– Ну, там рассказывать особо нечего. Мы… вот Ирина была, ещё несколько человек… Мы увидели локера. Тот шёл из города со своей добычей. С Лютым, получается. И тут бабуля как заорёт: стреляй! Я и стрельнул. Не очень хотел, конечно. Но… чтобы тот не мучился. Во-от… А так, что рассказывать? Локер постоял, покачался. Мы думали, теперь нам хана. Хотели бежать, да ноги не слушаются. А куда с детьми да стариками убежишь? А локер и покатился дальше. Андрюха сказал, что тот оставил нас на закуску. Сначала хочет посмотреть, что у нас получится дальше в этой жизни…

У Ирины появилось желание чуть треснуть своего приятеля, чтобы остановить его откровенность, но… сдержала порыв. А Жора продолжал:

– А потом мы подошли, значит, к вашему Лютому. А тот ещё живой. Оглядел нас, сказал, что, мол, мы чистые люди, а он-то думал, что это сказки. Потом спросил, кто его, значит… стрельнул. Во-от… Сорвал эту штуку, подал мне и… откинул концы.

Повисло долгое молчание. Все ждали, что скажет главный. Тот встал:

– Ты сделал для храброго воина Лютого то, что не решились сделать мы. Правда, у нас не было оружия. Но от этого твой подвиг не менее значим. Отныне мы твои должники. А волки свои долги не забывают и умеют быть благодарными. Мы должники твои и того мудрого Бабули, который отдал приказ стрелять.

– Кому… отдал? – не понял Жора.

– Тебе, – рискнула нарушить табу Ирина и помогла приятелю выпутаться из истории, которую он сам же и запутал.

Неизвестно, чем бы закончилась эта Иринина выходка, но тут с улицы донёсся отчаянный вопль:

– Медведи!

И всё пришло в движение.

Глава 68

– Здесь переночуем, завтра пойдём искать наших, – Никита щёлкнул зажигалкой по углям, и те послушно выбросили огненные языки.

– Как же ты пойдёшь? – на самом деле Ксюша не видела в этом особой проблемы. Гипс хорошо держал ногу, своё плечо она подставит. Вопрос маскировал неуверенность и робость. Ей, девушке, было неудобно провести ночь наедине с мужчиной. Днём – ничего, даже не задумывалась об этом. Но с сумерками нервозность росла.

– Нормально пойду. Бежать не обещаю, костыли сооружу, палок много валяется. Не беспокойся.

Огонь освещал серьёзное и спокойное лицо Никиты. Ксюше стало стыдно. Сама трусиха и о других невысокого мнения. Надо больше доверять людям, тем более тем, кто не раз выручал. И никогда не обижал.

А Никита кинул под сосну спальный мешок и улёгся на него сверху. Затих. Вскоре девушка поняла, что он уснул. Стало не просто стыдно, а как-то мерзко на душе. Хорошо, что Никита не мог знать её гадкие мысли.

Но, впрочем, не долго грызла себя. Спать не хотелось, а хотелось посмотреть, на кого стала похожа за эти дни. Забыла, когда последний раз в зеркало заглядывала.

Ксюша придвинула к себе рюкзак. В нём непросто дорыться до дна. Самое интересное прячется где-то в недрах, под слоем нужного и полезного. Девушка старалась не шуметь.

Вот её шкатулка. Открыла. Зеркальце. Серёжки. Ещё одни. Колечки. Браслеты. Часы. Почему бы их не носить? Механические. Сколько сейчас времени? Может, около девяти? Поколебавшись, завела на 8:45. Теперь так и будет жить по своим часам. Полюбовалась, как они смотрятся на тонком запястье.

Вынула расчёску, стала с удовольствием и не спеша приводить в порядок волосы. Они у Ксюши не слишком длинные, но густые. Красивые. Мамочка говорила, что от неё. И глаза её. А вот папиного ничего нет.

Девушка стала вглядываться в свои черты. Но не себя там рассматривала. Взгляд затуманился и мысли унеслись к родным…

В это время маленькая худющая девчонка в накидке из шкуры какого-то облезлого животного, всё ниже и ниже спускалась по стволу. Таких красивых штучек в деревянном ящичке её глаза ещё не видели. Вот только далеко слишком, толком не рассмотришь. И она рискнула спуститься ещё немного. Тут и гладкий сук удобно лёг под босые ноги. Дальше нельзя, опасно. Тётка разиня, по сторонам не глядит, уставилась в какую-то кругляшку, а штучки красивые так и блестят. Дядька уснул.

Девчонка присела на корточки, потом согнула спину и вытянула шею.

И сук обломался! Резко и без предупреждающего треска. А девчонка и не держалась ни за что, так и полетела вместе с суком на многострадального дядьку.

…Никита в своих грёзах был далеко и от Ксюши, и от злосчастной сосны. Нога, наконец, перестала ныть, и он, убаюканный блаженной безболью, видел свой первый сон. Но недолго.

Когда-то он читал, что женщины труднее высыпаются, хотя и спят дольше. Причина этого в том, что они до конца не могут расслабиться. Во всяком случае, на долгое время. Так уж они устроены. Им, более слабым созданиям, приходится часто быть настороже. К тому же они мамы – настоящие или будущие. И поэтому они хранительницы не только своей жизни.

А мужчины более уверены в себе. У них всё под контролем. Они сильные и мудрые. Они умеют расслабляться. Никита точно расслабился. Никакого удара от жизни он этим вечером уже и не ждал. А жизнь удар всё же приготовила.

Глава 69

Когда Никита этим утром шёл по лесу, он был в целости и сохранности. Ураган не смог причинить никакого вреда. Но… дальше всё пошло как-то не так…

– Да не бойся! Тебя не обидят. И не вырывайся, всё равно не отпущу! Слышишь меня? Понимаешь, что тебе, бестолковке, твердят?

Никита едва сдерживался, чтобы как следует не трепануть эту… рухнувшую. Она сжалась, пищала от страха и тем самым вызывала ещё большее раздражение. Никите хотелось треснуть её по плешивому затылку.

Ксюша не сразу пришла в себя. Ей показалось, что эти маленькие трусливые люди всё же решили напасть. И начали с Никиты. Но теперь становилось ясно, что девочка случайно.

– Никита, перестань. Она упала. Она нечаянно. Ты её ещё больше напугал. Она не хотела. Но, наверное, на высоте жить рискованно, вот и свалилась. Погоди, дай я с ней поговорю.

Ксюша присела на корточки перед девочкой:

– Не бойся. Никто не сделает тебе ничего плохого. Давай представим, что ты к нам в гости пришла. И я тебя сейчас буду угощать. Никита, что у нас есть из сладкого?

– Ничего…

– Ах, тебе понравилась моя коробочка? Это мои штучки. Мы вместе их можем рассмотреть.

Ксюше хотелось завести новое знакомство.

– Ну же, иди ко мне… Дядя тебя сейчас отпустит, и, если ты не убежишь, я тебе кое-что подарю.

Никита разжал руку. Девчонка дёрнулась к сосне и унеслась бы в свой шалаш, но у самого ствола оглянулась. Тётка наклонила голову набок и улыбнулась самой доброй и красивой улыбкой, какую та когда-либо видела в жизни. А в вытянутой руке, в деревянном ящичке, всё так же соблазнительно блестели интересные штучки.

Девчонка замерла. И Ксюша не спешила. Пусть та сама решит.

– Тебя как зовут?

– Татка.

– Ах, какое красивое имя. А меня Ксюша. А этого дядю – Никита.

– Ксюха?

– Ну… можно и так, – пошла на великие уступки Ксюша. – А где твои родители?

– Кто такие родители?

– Мама и папа… Мать и отец.

– Отца нет. Мать есть.

– Как нет отца? – встрепенулся Никита. – А кто же так усердно старался сбросить с сосны беззащитную девушку?

Глаза Татки в недоумении захлопали. Никита безнадёжно махнул рукой.

Была Татка страшненькая. Глазастая, остроухая, с маленькой головкой на длинной тонкой шее. Рыжие волосы её торчали клоками. Губы почти не выделялись, нос небольшой – единственная симпатичная часть лица.

– С кем ты живёшь в своём домике? – попыталась разобраться Ксюша.

– Мать и Тошка.

– Тошка – брат?

– Брат, – кивнула Татка.

– Так это, значит, была мамаша, – запоздало сообразил Никита. – Добрая женщина…

– А где же они теперь?

– Тошка вонан, – кивнула вверх Татка. – Мать на охоте, а отца она уже убрала.

– Убрала? Как это?

– Ну, когда стал не нужен… отцов убирают, чтоб детей больше не было.

– Убивают, что ли? – опешил Никита.

– Ну да. Завсегда так было. Чтобы не мешал.

– Добрые люди, – Никита в этом окончательно убедился.

Ксюше и самой стало не по себе. Но она взяла себя в руки, напомнила, что отца «убрала» всё же не Татка, а её полоумная мамашка.

– Позови братика, – попросила Ксюша.

– Ты обещала подарить штучку.

– Подарю. И тебе, и Тошке.

Татка махнула призывно рукой, издала гортанный звук, и мальчишка ловко и робко спустился к ним.

А вот он был хорошенький. Черты лица мягкие и нежные, без излишних размеров и выразительных выпуклостей. Мальчик застенчиво прижался к тощей ноге Татки и полез пальцем в нос.

– Вы есть хотите? Давайте распробуем, что у нас тут есть, – Ксюша совсем как бабуля засуетилась у рюкзака. – Присаживайтесь к костру. Сейчас… Никита, как пользоваться синтезатором? Что-то я никак не соображу…

Ксюша обернулась к детям, в её руках было по картриджу.

– Вы что будете, сосиски или сыр?

Потом обернулась к Никите и заявила весело:

– Мы будем и то, и другое. И с хлебом.

В этот вечер у костра долго сидела разновозрастная компания. Тошка ел мало, всё жался к сестричке и поглядывал из-за её плеча на новых людей добрыми и смышлёными глазками. Татка рассматривала Ксюшины украшения, любовалась в зеркало на свою лопоухую рожицу и шустро поглощала бутерброды. От её недавнего недоверия не осталось и следа.

– Татка, а кроме вас здесь живёт кто-нибудь ещё?

– Да, – девчонка небрежно махнула рукой в сторону. – Там живут Минка и Старуха. Дальше много всех.

– А отцы у них есть? Или их «тоже» убирают? – поинтересовался Никита.

– А как же? Всегда убирают. Иначе нельзя.

Ксюша поглядела на мальчика. Почувствовала, как от жалости защипало в носу.

Вскоре гости засобирались:

– Мать скоро вернётся, – пояснила Татка.

Ксюша оглядела своё богатство, раздумывая, чтобы могло бы подойти по размеру её новой знакомой. Но та уже сама выбрала:

– Подари зеркало.

– Бери.

– И колечко.

– Возьми с голубым камушком.

– И серёжки.

– А как ты их нацепишь на свои уши? – поинтересовался Никита.

– Нацеплю, – не засомневалась в своих способностях Татка.

– А Тошке? – Ксюша окинула своё поредевшее богатство, мысленно заглянула в мешок, но ничего не подходящего не было.

– Я знаю, – Никита потянулся к своему рюкзаку. Татка уставилась туда же. Но Никита не удовлетворил её любопытство, а повернулся к мальчику.

– Вот, смотри. Это складной ножик. Тут много разных штучек. И они выдвигаются вот так. Попробуй сам.

Мальчик с таким изумлением уставился на подарок, что Ксюша отвернулась, скрывая слёзы.

– И запомни, он твой.

Тошка несмело взял свой подарок.

– И знаешь что, Тошка? Если когда-нибудь кто-то захочет тебя убрать, ты имеешь полное право послать ту макаку куда подальше и не соглашаться с её таким решением. Понял?

Татка посмотрела на братика. В её глазах появилось что-то новое. Что-то, что направлено было на другого человека, а не на себя любимую.

Вскоре Ксюша спала. Снилось ей, наверное, что-то тревожное, она часто вздрагивала, но не просыпалась.

А вот Никита совсем не спал. Не мог расслабиться.

Глава 70

Таша ударилась о землю. Секунду лежала неподвижно, пытаясь прийти в себя, но новый порыв приподнял над землёй. Таша вцепилась двумя руками в берёзовый ствол.

Что-то она только что видела… Девушка оглянулась. Бочка, вкопанная в землю? Времени задуматься, что это за бочка и откуда она взялась, не было. Таша потянулась к ней. Слишком узкая. Но она должна поместиться. Только бы успеть.

Таша закинула внутрь ноги. Рядом с ужасающим треском упало дерево. Совсем недалеко. Новый порыв ветра заставил её поторопиться.

Внутри тишина. Нет, ураган завывал по-прежнему, но уже над головой. Зато тело больше не бьют ветки. Вот только молния, запоздало сообразила девушка. Бочка ведь металлическая… Таша скосила глаза. Из какого-то непонятного сплава. Но молнию притянуть, наверное, сможет.

Таша медленно опускалась, держась руками за край. Дно… Где дно?

Край был тонкий, больно резал пальцы. Девушка попыталась посмотреть, что внизу. Но ничего не видно.

Вот уже руки полностью выпрямлены, а дна не нащупать. Таше стало страшно – куда она залезла? Может, эта какая-то старая шахта, и под ногами многокилометровая пропасть? Надо назад. Но руки уже устали. Пальцам больно. Девушка стала задыхаться. Зачем она сюда полезла?

Спокойно… Спокойно… Думай…

Но было очень неспокойно. Ужас переполнял всё, вытесняя мысли.

Рюкзаком коснулась задней стены.

Можно опереться! Таша прижалась спиной через рюкзак. Стало легче. Теперь коленями упереться в переднюю стенку. Всё… Держится. Можно перевести дыхание. И попробовать двигаться на свет.

Таша стала миллиметр за миллиметром подниматься. Но мокрые стены были предательски скользкие, а силы быстро таяли.

Девушке хотелось плакать. Ей было страшно. Колени дрожали и норовили соскользнуть. Рюкзак постоянно терял опору. Казалось, выбраться сложно. Почти невозможно.

«Сдайся, сдайся», – кричала какая-то истеричка внутри. Неужели это её голос?

«Ты проиграла. Ничего не поможет! Разожми пальцы. Им так больно. Они кровоточат. Дай им отдых…».

– Нет, – шепнула неслышно. В такой ураган можно неслышно кричать. Но она знала, о чём прошептала. – Я ещё жива… Я буду бороться… До конца… До последнего вздоха… До последнего выдоха…

С каждой короткой фразой она делала рывок вверх. Маленький. Чуть-чуть. И тут же скользила вниз. Но скользила не каждый раз.

– Всё… Теперь отдых…

«Брось… И отдохнёшь…».

Таша поглядела вверх. Дождь заливал глаза. Но она не отворачивалась. Вдруг кто-нибудь покажется? Вдруг, Лука? Хоть кто-нибудь…

Но вверху выло и свистело. И не было никого.

– Всё… Отдохнула… Ещё раз… Ещё немного…

«Вот дура. Сама себя в яму загнала. Только ты такую глупость могла совершить…».

– Заткнись… Главное удержаться… Осталось не так… много…

Руки уже были полусогнуты. Появилась надежда, а ведь получается. И даже силы откуда-то пришли. И внутренняя истеричка замолчала. Осталось чуть-чуть…

Таша поглядела на вожделенный край. Он уже скоро сравняется с головой…

– Отдохнуть… Сейчас главное удержаться. Ещё чуть-чуть… Уже можно разглядеть траву.

И тут раздался страшный треск. Таша подняла глаза. Огромный сук берёзы, сломанный ветром, летел прямо на неё.

Девушка несколько мгновений смотрела на приближающееся дерево, потом разжала пальцы…

Глава 71

– Лёш, просыпайся… Пришли куда-то…

Петин голос вырвал из сна, словно из глубоководного мира. Лёша сел.

– Чуть-чуть вчера не дошли…

Прямо перед глазами раскинулась залитая солнечным светом поляна. А на ней терем. Дальше озеро или река. Красотища. Ребята долго хлопали глазами. Ещё дальше – снова лес.

– Круто…

– Я почти такой же дом видел в детской книжке… на картинке.

– Ага… Не хватает какой-нибудь девицы-красавицы…

– Или богатырей…

– Но как мы вчера не заметили?

Повертелись по сторонам.

Вчерашняя дорога и в свете дня казалась угрюмой и безнадёжной. Вот только теперь она была позади.

– Где нитка?

– Вот… Ты на ней стоишь.

– Почти незаметная.

– Посмотри на неё со стороны, – Петя стал приседать и вертеть головой, ища нужный угол. Нашёл. – Вот иди на моё место…

Под нужным углом она казалась сотканной из искр.

– Ну, раз я на ней стоял, и ничего не произошло, то, наверное, до неё можно дотронуться.

– Давай попробуем.

Ребята одновременно подставили указательные пальцы. Ничего… Током на убило, дырку не просверлило. Может, только теплее стало в том месте, где ниточка-луч касалась пальца.

Лёша попытался подобрать её с земли:

– Не берётся.

Ребята встали.

– Вау!

– Что?

– Палец…

Петька взглянул на Лёшину руку, потом на свою. Палец покрылся золотой пыльцой.

– Даже и не поймёшь, что за штуковина такая.

– Смотри, эта нитка, кажется, тянется дальше. За этот дом… или как его? …терем.

– Пошли туда.

– Куда?

– В этот дом. Нас, наверное, давно засекли.

Ребята всмотрелись в окна. Никого не видно.

– Пошли.

Терем был яркий, высокий, казалось, только что построенный. Золотистые брёвна пахли приятным лесным запахом, крыша выкрашена в красный цвет. Вокруг окон наличники узорчатые, впереди резное крыльцо. К нему и направили пацаны свои стопы, отлично понимая, что им тут не место.

И навстречу вышла та самая девица-красавица, которая по их представлениям и должна тут жить. Остановилась в проёме, куда вели крутые ступени, улыбнулась ласково, и ямочки заиграли на щеках.

– Добро пожаловать, гости дорогие. Милости прошу, – и поклонилась в пояс.

Ребята опешили. И от таких ласковых речей. И от вида этой самой красавицы. Ладно с речами, но почему её лицо казалось знакомым? Как будто уже видели. Может, в кино или в мультиках?

– Прошу попариться с дороги в баньке и отведать хлеб-соль.

Это было уже слишком.

– Некогда, – буркнул Петька неласково.

– А куда вы так торопитесь?

Ребята промолчали. Она что? Не знает? Или издевается? Но делать нечего:

– Девочку ищем. Заблудилась.

– Ах, бедняжка. Но выпьем чаю с пирогами, и я вам, может быть, помогу.

– Пошли, – толкнул Лёша своего друга.

Когда вошли в помещение, ребята поняли, что оно называется не комната, а горница. Хотя это слово казалось, потонуло в недрах памяти одновременно с закрытием той книги, из которой когда-то в детстве его и услышали. А вот и нет – выплыло.

– Что же вы стоите? Прошу, – махнула девица рукой к столу.

И ребята уселись. Хотя… руки не помыли. Ладно, конечно, им не впервой. Просто девица должна бы знать такие вещи. Ведь не в одних же банях они тут моются?

– Вот пироги с голубикой, тут с малиной. Здесь с капустой. А чай наливайте из самовара. Умеете?

– Что тут уметь? Краник открыл – само натечёт, – опять буркнул Петька.

Лёша внимательно посмотрел на друга. Не понял, то ли красавица не нравится Петьке, то ли он стесняется и от этого грубит.

Потом посмотрел на девицу, и аппетит чуть подпортился. Ногти… Длинные, кривые, некрасивые. Даже, как будто, грязные. Словно принадлежат не этой девице, а её прабабке.

– Кушайте… Так как же вы потеряли девочку?

– Ураган был… Вот и потерялись…

– Вы её братья?

– Да, – Лёша ответил твёрдо.

– А с чего вы решили, что она в лесу?

– Видели, как сюда побежала.

– Ну… наш лес большой. Как же вы её искать будете?

Девица улыбнулась… Ребята посмотрели… и смущённо отвернулись. У неё зуба не хватало. У Анютки тоже не хватало зуба, но от этого она ещё симпатичнее казалась, а у этой…

А остальные какие-то неприятно-жёлтые. Даже с коричневым налётом. На ступеньках её улыбка ослепила. Теперь интересно – чем? Ах, ямочки… Только вблизи они оказались морщинами. Или рубцами. Ребята старались особо не разглядывать.

– Что же вы не едите?

– Я с утра не люблю есть…

– А можно мы по дороге поедим? Мы с собой возьмём…

– Берите, пожалуйста. Я вам корзинку…

– Да мы в руках.

– Ой… что у вас?

– Где?

– Вы без пальцев?

– Где? – ребятам стало страшно. Без каких пальцев? Полоумная какая-то.

– Ну вот же. У обоих одновременно на правых руках нет пальцев, – и она ткнула своим кривым ногтем по очереди в их пальцы, которые, конечно же никуда не делись, может, просто по-прежнему были измазаны в золотую пыльцу.

«С дураками не спорить», – ребята мельком переглянулись и поняли друг друга.

– Нам пора.

– Я провожу.

Вышли втроём на лужайку. Ребята направились к нити. Девица шла рядом.

– Ну, до свидания, – Петька не знал, как отвязаться.

– А путь? Откуда вы знаете, куда ваша девочка побежала?

– Вон же… – Лёша махнул рукой вдоль золотистой дорожки.

Та похлопала глазами по сторонам. И стало ясно, что она не видит.

– Найдём как-нибудь, – буркнул Петька и поторопил друга, – пойдём.

– Скатертью дорожка, – пожелала девица и, наконец, оставила их в покое.

Ребята шли молча. Долго шли. Лес снова стал тёмным и частым.

– Давай руку, – первым нарушил молчание Петька.

Лёша посмотрел на пирог… и едва сдержал вопль отвращения. Ему показалось… Он полез за фонариком, чтобы проверить. Нет, не показалось. Пирог был не пирог, а жёлтый гриб. А вместо голубики ползали по нему белые черви. Точно такой же гриб, с такими же червями был и у Петьки.

В следующее мгновение ребята отшвырнули угощение куда подальше.

– А если бы мы…

– Фу-у, лучше молчи, – понял Петька.

Перепуганные мальчики смотрели друг на друга.

– Что здесь происходит?

– Слушай, давай сходим назад. Посмотрим.

– Пойдём.

Дорогу назад искать не пришлось, золотая нить была на месте. А вот из остального…

Вместо солнечной поляны – туманная плешь, заросшая крапивой. Вместо нарядного терема – длинный деревянный ящик на пеньках. Похожий на…

Заглядывать в него не стали.

Глава 72

Бабушка Ульяна встала рано, ещё до света. Лежать не стала – непривыкшая, но и делами заниматься ещё не время. Пошла к реке, села на обрывистом берегу, свесила ноги вниз и стала смотреть на восток – ждать рассвета.

Нечасто она вот так встречала утро. Может, вообще никогда. Вставала-то рано, с коровой как иначе? Но за хозяйскими ежедневными делами бросала лишь беглый взгляд на небо, проверяя себя – не запаздывает? Бывало, останавливалась и замирала, когда особенно нежные краски трогали душу, а потом снова бежала, стараясь переделать кучу дел, которая никогда не переделывалась.

Работала-работала, а что наработала? Может, за хлопотами просто маскировала пустоту? Потому что все её дела не стоили выеденного яйца. Или выведенного? А, какая разница. Нет результата, – вот что печально. А её возраст такой, что невольно оглядываешься и задумываешься, что же она оставит после себя? Что? Пока позади сплошные нули.

Небо посветлело. Ярко-оранжевая полоска окрасила горизонт и тут же отразилась жаркими искрами в воде.

Красиво. Бабуля вздохнула и вернулась к своим мыслям.

Никогда бы не подумала, что доживать придётся почти полтыщи лет после запланированного. Казалось, что жизнь уже вся состоялась, что, покрутившись вокруг своей коровы и своего одиночества, она, спустя недолгое время, уйдёт туда, куда уходили до неё все. Так и жила.

Единственный сынок уехал в город. Родились три внучки. Поначалу приезжали на каникулах, потом перестали. Деревня-то совсем глухая. Она, да Зорька, да ещё с десяток дворов. Не нужна им её речка, у них море. Не нужен им лес, у них интернет. Не нужна и старая бабуля.

Нет… Ей жаловаться не на что. Её любили, звали к себе. Но куда она от своей речки и от своего леса? К какому такому интернету?

Да она бы поехала! Пешком бы побежала! Если бы знала, что не в тягость. Но кому нужен старый человек? Кому он интересен? Что она может дать? Только надоест. А это самое страшное…

Как та Зорька. Вроде, и полезна, да покупное молоко вкуснее и даётся без труда. Вот и не нужны стали зорьки.

Осталась в деревне. Решила тогда – её дни подсчитаны и расписаны. И нет в них места переменам.

И ошиблась…

Перед тем, как лечь в «яйцо», или как там та ячейка называется, приходили к ней и сын с женой, и внучки. Подивились, что их бабулю выбрали непонятно за какие заслуги. Поглядели удивлённо и с новым интересом.

Тогда уже для всех стало понятно, что взрыв будет, но шансы на выживание были одинаковы и у бабули, и у оставшихся. Шансы были малы.

– Наша бабуля поедет в будущее и спасёт человечество? – спросила тогда младшая Стеша, чем почти насмешила всех. В другое время наверняка бы рассмеялись, но тогда душа не принимала веселье.

– Похоже на то, – удивлённый сын покачал головой.

– А я… – невестка заколебалась, продолжать ли… Решилась. – А я всегда чувствовала… Вот не могу выразить словами, но я знала, что вы необычная женщина.

Баб Уля была тронута.

Хотя в себе ничего особого не замечала. Самая обыкновенная, простая и скучная.