скачать книгу бесплатно
– Как у Рыкова? – Егор криво усмехнулся.
– У него уж очень жгучая. Как перец чили.
Егор огляделся и вздрогнул. Сердце екнуло. У сцены и пальмы в кадке сидели ведьма и отец. Егор поднялся и, поправив шляпу, затушил окурок в блюдце.
– Ты чего? – Черные глаза оторвались от тарелки и вскинулись на Егора.
– Надо поговорить с… – Тряхнули за плечо. Егор очнулся в большой аудитории. В лицо ухмылялся Чад.
– Неужели так скучно? – Спросил Навроцкий с трибуны.
– Да нет, конечно. Продолжайте. – Брякнул Егор, растерянно озираясь. Мистика. Заснул в комнате, а проснулся на лекции. Ну и ну.
Аудитория засмеялась.
– Выдалась бессонная ночь? – Глаза философа слегка косили и смотрели на Егора как бы украдкой.
– Читал Бертрана Рассела. – Рассеяно сказал Егор лишь бы что-то ответить.
Все опять засмеялись.
– Ага. Читал он. – Павлова усмехнулась. – Театральная площадь как зеркало русской революции.
Егор покраснел:
– «Дура на шее». Вот что я читал.
Чад с натянутой кривой улыбкой взглядывал то на Егора, то на Павлову.
– Интереснее « Идиот». – Резко ответила Павлова.
– А как тебе Алексей Толстой «Гадюка»?
– Уж лучше тогда Апулей «Золотой осел».
– Брейк, книгочеи. – Сказал Чад. – А то вы так до Маркиза де Сада договоритесь.
Поднялась и прокатилась очередная волна смеха.
– Тишина! Успокоились! – Потребовал Навроцкий. – Тут вам что цирк-шапито?
Недоверчиво озираясь, Егор гадал: это сон или явь? На последнем ряду сидел костлявый человек с красными пятнами на тонкой длинной шее и с испанской бородкой на остром зеленоватом лице. Сцепив пальцы в замок, он угрюмо исподлобья смотрел на Егора.
Егор отвернулся и поежился.
– А это что еще за Кощей? – Тихо спросил Егор.
– Где? – Встрепенулся Чад.
– Наверху у окна. Пятнистый такой.
Чад обернулся и посмотрел туда. Недоуменно пожал плечами:
– Да нет там никого.
– Как это нет? – Повернушись, Егор уставился на пустое место у окна. – Он же только что там… – Егор осекся. Внутри что-то перевернулось. Затылок и тыльные стороны ладоней обожгло. Егора замутило.
Он тотчас вспомнил, что однажды сгоряча бросил в лицо отцу:
«Слава богу, что я не такой как ты»,
«А ты уверен?» – Тогда отец усмехнулся.
– Уверен. – Пробормотал Егор, глядя на пустое место у окна.
– Ты бы завязывал. – Сказал Чад.
– С чем?
– С Бертраном Расселом.
– Постараюсь.
А если это все-таки… Что там ведьма говорила о ручном сне?
– Все это было, было и прошло. – Сказал сам себе Егор.
– Что-что? – Чад покосился на Егора.
– Ничего. Слушай Навроцкого.
– С тобой послушаешь. – Проворчал Чад.
30
Скучный голос фиолософа притащил Егора в «НГС». В кабинете за столом клевал носом отец. Вадим Витальевич заснул и увидел Наталью Алексеевну. На кухне у окна она разговаривала по смартфону.
«С Кассандрой что ли? – Предоположил Егор. – А может со своей Парамоновой».
«Похоже, что с черноглазом». – Подумал отец.
Что?! У Егора внутри перевернулось и заныло. Отец с дуба рухнул? Угорел? Нет. Только не мать. Она не такая. Егора обожгла и стала душить ненависть к отцу. Чтоб ты сдох, проклятый некромант. Выстрелом грянул звонок.
Аудитория оживилась и зашумела. Зевая и потягиваясь, все стали собираться и подниматься. Переговариваясь, хлынули в коридор.
– Продолжение следует, – Предупредил Навроцкий. – Вас ждут Гегель и Кант.
Собравшись с духом, Егор подошел к философу.
– Вопросы? – Глядя вниз, Навроцкий аккуратно складывал бумаги в черный потертый портфель.
– Почему вы перестали с ним общаться?
Вскинув косой взгляд на Егора, Навроцкий тотчас опустил глаза.
– Категорический императив. – Навроцкий защелкнул замок портфеля.
Егор направился к двери.
– Ты бы не увлекался митингами. – Остановил философ. Егор растерянно обернулся. – Все это опасно. – Философ глядел в пол. – И совершенно бессмысленно.
– И что теперь? Сложить руки и протянуть ноги?
Посмотрев на Егора, Навроцкий тихо усмехнулся и опять опустил глаза:
– Надо переждать.
– И долго?
– Юстинианова чума длилась два века. И ничего. Пережили.
– Они хуже чумы. – Уперся Егор.
Навроцкий поднял взгляд на Егора:
– Что отец?
– Работает. – Егор криво усмехнулся.
– Может быть, так и надо. Принять то, что невозможно изменить. – Пряча глаза в пол, сказал Навроцкий.
– Ни за что! – Отчеканил Егор и вышел.
31
Живот забурлил, вздулся, болезненно и остро сократился… Зайдя в уборную, Егор заперся в дальней кабинке. На стене за унитазом черным маркером: «Я здесь сидел и долго плакал. Я мало ел и много какал». А на дверце – красным: «Смерть космическим оккупантам!». Раздраженный кишечник протяжно протрубил.
– Проклятая ведьма!
Принять то, что невозможно изменить. Вспомнился прячущий глаза Навроцкий. «Если не можешь изменить обстоятельства, измени отношение к ним». Оправдываясь, прикрывался отец Аврелием. У отца цитата была на все. Любую какаху он обернет в красивую фразу. Для дурного поступка найдет благородный предлог.
Господи, дай мне спокойствие принять то, чего я не могу изменить, дай мне мужество изменить то, что я могу изменить. И дай мне мудрость отличить одно от другого. Вслед за немецким богословом тупо повторяет общество анонимных бражников. Загвоздка в мудрости. Вся молитва – это насмешка над недалеким обывателем. Ведь известно, где отъявленные мудрецы: в кремле и в психушке. Вот и гадай, что тебе нужно: спокойствия или мужества?
Как бы отвечая, кишечник мяукнул, вздулся и, забурлив, остро сократился. Пришлось вернуться на унитаз.
– Проклятая ведьма. – Егор поморщился.
– Спокойствие, только спокойствие! – Отозвалась Пушкарева.
Егор захолонул. Свет заморгал и словно покрылся желтой ржавчиной. Обдало зябким холодом. Приближаясь, зашаркали осторожные шаги. Дверцы заскрипели и застучали.
– Это не смешно. – Сказал Егор.
Шаги оборвались. Свет окреп, стал ярче. И задышалось легче.
Спокойствия или мужества? Обстоятельства или отношение к ним? Полоскалось в голове, пока Егор мыл руки. Он поднял глаза на зеркало и вздрогнул.
– В аудитории кощей пятнистый, в туалете – ты. Да что со мной? – Егор плеснул ледяную воду в лицо. Но за спиной все так же торчал призрак. Лицо Егора исказилось. – Но почему? Я же был совершенно нормальным.
– А как же «дядя-кака»? – Напомнила ведьма.
– Мать сказала, что это был сон.
– Мать еще та штучка-дрючка. Не зря же за ней волочиться сам Волак и…
– Тебе чего надо? – Резко оборвал Егор.
– Сущий пустяк: душу.
Под пятачок призрака Егор сунул кукиш.
Ведьма укоризненно покачала головой:
– Придется о Насте рассказать оккупантам. Ее отправят на тот свет в тюрьму для призраков.
– Мне надо подумать.
Ведьма вздохнула:
– Даю тебе три дня. – Она исчезла.
32
Весело вошли Чад и видный Денис Филинов. Филин со снисходительной улыбкой поздоровался с Егором. Он смотрел на Егора свысока. Его донимала состоятельная подруга, которая была намного старше его. Девятова рассекала на черном Порше Кайен, водила Филина в рестораны и клубы и страшно ревновала. Грозилась убить Филина, если он ей изменит. Филин за глаза называл Девятову старой стервой и за ее счет развлекался с Яной. Все недоумевали: как похожий на Бена Аффлека Филин мог влюбиться в такую невзрачную девушку. Студентки шептались, что это черная магия. Бабушка Яны якобы была колдуньей. Но все это были домыслы. Никто не знал: почему Филина замкнуло на Яне. Даже сам Филин. «Чужая душа – потемки, а своя и подавно» – Растерянно улыбаясь, оправдывался Филин.
– Ты с кем тут тихо вел беседу? – Спросил Чад.
– Тебе послышалось. – Сказал Егор
Филин и Чад переглянулись.
– И мне тоже? – Спросил Филин.
– Выходит, что так. – Сказал Егор.
– Ну да, ну да. – Филин с усмешкой уставился на Егора. – Ты когда с Настей познакомишь? А? Чад говорит, что она симпотная. Пять баллов. Надо убедиться. А то вдруг Чаду привиделось.
Егор нахмурился:
