скачать книгу бесплатно
– Руны – также магические песни, песни-заговоры. Они прошли через меня как стрелы,?– задумчиво сказала Эльза, и глаза её заискрились.?– Я понимала все слова этих рун, хотя у нас разные языковые группы. Впала в экстаз, как покурила травы.
– Культурный приход,?– хмыкнула Вика.
– Может, просто были там в прошлой жизни? – мягко спросила Валя.
– Как это? – не поняла Эльза.
– Есть такая психотехника – регрессионная терапия, человек выздоравливает, просмотрев свои прошлые воплощения.
– Русское колдовство? – улыбнулась Эльза.
– Мой преподаватель учился этому в Европе.
– Это очень интересно, но пора на паром.
Когда вышли из мрачного тюремного подвала, на улице вовсю хлестал дождь. От кафе до машины было близко, и, пока ехали, улицы преображались в стеклянном занавесе дождя. Неяркие здания заиграли новыми красками, словно дождь смывал с них Эльзины некрофильские сюжеты.
От машины до теплохода было серьёзное расстояние. Зонта с эмблемой отеля на троих не хватало, Валя с Эльзой поставили Вику в середину, а сами бежали с боков.
– Эту прошлую жизнь видят из-за наркотиков? Один психолог говорил про «лиану смерти». Он ездил к шаманам в Северную Америку! – крикнула сквозь дождь Эльза, когда они мчались к причалу.
– Что такое «лиана смерти»? – крикнула Валя.
– Индейцы варят растение и видят всё в другом мире! Но можно умереть! Этот психолог там почти умер! Потом лечился! – закричала в ответ Эльза.
– В регрессионной терапии нет наркотиков, а сессии проводит обученный человек,?– крикнула в ответ Валя, ужасаясь, что её правый бок можно выжимать, а запасной одежды в круиз не взяли.?– Я прошла такую сессию, видела себя в прошлой жизни колдуньей-карелкой. Но меня и до сессии тянуло «в вашу сторону», как и вас тянуло к русскому языку и русскому мужу…
Но Эльза не расслышала и помотала на бегу головой:
– Я поняла, это колдовство!
Паром был многоэтажным, ослепительно-белым сверху, ярко-красным снизу и опоясанным узкой синей полоской.
– Размалёван под рашен флаг,?– подметила Вика.
А Вале снова показалось, что она снимается в кино, где героиня, живущая шикарной жизнью, отправляется в круиз на роскошном плавучем сооружении. Хотя и вдребезги промокшей.
– «Викинг» старый и красив внутри,?– объяснила Эльза; они стояли втроём под зонтом возле проверяющего билеты.?– Я забыла, что у вас нет финской визы. На пароме её не проверяют, но когда будете выходить на берег, не разговаривайте по-русски. И важно не попасть в полицию или тюрьму.
– Опять в тюрьму? – всплеснула руками Вика.
– Этот паром – чтоб мужчины могли дёшево пить алкоголь. И делать секс. Его называют «пьяный рейс». Вечером будьте осторожны! – добавила Эльза.
Внутри паром был отделан со старомодной роскошью, человек в форме показал, откуда спускаться на лифте в каюту нижнего этажа. Отсутствие окна в каюте стыдливо маскировала занавеска.
Про финскую визу Валя тоже не подумала, а теперь и думать было поздно. Главное, чтоб Вика не нарвалась на скандал.
– Думала, Эльза робот, типа Свена,?– сказала Вика.?– А она – вполне чел. Помнишь, как заорала про свои шведские налоги?
– Любит этого русского мужа, только говорит о нём как о пуделе, которого взяла на передержку.
– Он и есть пудель.
– Как Эльза сказала? «Лиана смерти»?
– Кенты про такое говорили. От неё копыта откинуть – как два пальца об асфальт.
– Вернёмся, расспрошу у Льва Андроновича.
Они вышли на палубу полюбоваться отплывающим от них Стокгольмом. Дождь не прекращался, одежда быстро промокла до белья, а полные воды кроссовки леденили ноги.
Вернулись в каюту, стали сушить одежду феном. Кроссовки быстро не сохли, но было обидно сидеть без окна, плывя по такой красоте. Исследуя тёплые внутренности парома, набрели на магазин дьюти-фри, где продавались алкоголь, косметика и немного одежды.
– Быстро бери вон те четыре пары носков со скидкой! – скомандовала Вика, показав на огромные серые мужские носки.?– Потом въедешь.
В каюте она вытащила из мусорниц комнаты и ванной два целлофановых пакета.
– Сухой носок, сверху пакет, сверху снова сухой носок! Тепло, как в валенках. Все нарки в холода так делают,?– объяснила Вика.?– У тебя ж нога гуливерская, на мой сайсик сойдут пакеты для прокладок из ванной. Прикинь, на мешке для стирки пишут, что носки постирать – три бакса! Да я за три бакса всему кораблю носки постираю!
Ноги мгновенно согрелись в «компрессах», Валя с Викой утеплили подсушенные футболки свитерами и снова отправились на нос корабля.
Мимо них плыли набитые зеленью шхеры – отмытые дождём крохотные острова с уютными домиками, пафосными усадьбами, изящными садиками и игрушечными пристанями.
«Викинг» осторожно лавировал между ними в завораживающей тишине, где отчётливо похрустывали крылья зависших над головой чаек.
А возле островов скользили по глади отбеленные накрахмаленные лебеди, такие же, как на свадебном торте пациентки Наташи и бандита Толяна. Вале казалось, что попала в сказку, а Вика не уставая фотографировала.
– Типа ржу: потонет паром, как тот, что я с бубном наюзала. Схлебнётся без швов, мы всплывём, и газеты напишут: «Русская телезвезда с целлофановыми пакетами на ногах и баксами в лифчике»! – нафантазировала Вика, и обе расхохотались.
Вернулись внутрь теплохода, где бойкие старушки истязали игральные автоматы, а остальной народ штурмовал буфеты и бары. Возле самой внушительной очереди нашли табличку, из которой Вика поняла, что это рекомендованный Эльзой шведский стол.
Очередь стояла в кассу предварительной оплаты, Вика хотела задать кассирше вопросы, но остановилась, издав радостный вопль:
– Вау! Мы их сделали!
Возле кассы висело небольшое объявление по-русски. Оно описывало порядок регистрации на шведский стол и объясняло, что начинать ужин стоит с холодных закусок, потом переходить к горячим, и только после этого…
– Ясный перец, русские же сперва жрут компот, а потом селёдку! – хмыкнула Вика.
Оплатив шведский стол, присели в музыкальном салоне, где за соседним столиком оказались два пьяненьких стареньких шведа.
Один – сморщенный, со шкиперской бородкой, в костюме с оранжевым галстуком. На фоне местной цветовой гаммы это выглядело полным отрывом. Второго – полного и мордатого с огромными мешками под глазами – обтягивало подобие спортивного костюма.
– Рюсска? – повернулся мордатый к Вале и добавил: – Карашо! Горбащёв!
И его старческие красные глазки стали маслеными.
«Диабетик и почечник,?– подумала Валя,?– куда ему ещё пить?»
И отвернулась. Тем временем сморщенный с бородкой подмигнул Вике и показал на стойку бара:
– Дринк?
– Эта жёваная обезьяна меня клеит,?– прыснула она.
– Слышала же вопросы журналистов, они тут всей страной сдвинуты на русских проститутках,?– напомнила Валя.
Сморщенный с бородкой о чём-то спросил Вику по-английски. Она вежливо поддержала беседу. Валя понимала отдельные слова, речь была об ужине на шведском столе. Потом Вика резко вскинула фотоаппарат, сфотографировала старичков, не успевших отвернуться, и предупредила Валю:
– Ща эти тухляки поставят мировой рекорд по лёгкой атлетике!
После чего отчеканила фразу, из которой Валя поняла только слово «школа». Старички вспорхнули как мотыльки со своих кресел и с неожиданной для их возраста скоростью скрылись из салона под Викин хохот.
– Что ты им сказала? – покачала головой Валя.
– Что несу фотку капитану, пусть пакует их в тюрягу, раз мне, школьнице, предложили секс за деньги!
– У нас нет финских виз. Будь аккуратней,?– попросила Валя.
– Это ж голимый педофил! Сперва спросил, учусь ли я в школе!
В открытые двери музыкального салона было видно, что возле ресторана со шведским столом выстроилась толпа. Большая часть народу переоделась в костюмы и вечерние платья, несколько мужчин были даже при бабочках.
– А мы как кошёлки в джинсах,?– застеснялась Валя.
– У них встреча с прекрасным, а у нас – жрачка.?– Вика пантерой бросилась на освободившийся столик в фойе возле бара.
К сожалению, столик был для курящих – с пепельницей. В зал ресторана начали впускать, и разодетая публика, пробегая мимо столика, делала последнюю затяжку, выдыхала её чуть не в лицо Вале с Викой, бычарила сигарету в пепельнице и уносила с собой.
– Может, они тут бычки собирают? – удивилась Вика.
Помещение ресторана оказалось огромным, а составленные в центре буквой «О» столы ломились от еды.
– Фигасе!!! – обомлела Вика.
Валя тоже никогда не видела такого количества и разнообразия еды в одном месте. Официанты разносили на подносах напитки, повара в колпаках терзали тесаками огромные куски дымящегося мяса, морские деликатесы высились нанизанными на шампуры, украшенная овощами дичь осанисто восседала на блюдах, благоухали сотни плошек с салатами, колбасы и сыры были сложены в диковинные пирамиды, а уж сладости и фрукты…
Всё это сияло, булькало, звало и манило на фоне окон, за которыми расцветал шторм, и оттого казалось театральной декорацией.
«Зачем столько еды? Этого же за неделю не съесть всем паромом! Послали б в Россию, а ещё лучше в Африку, где дети гибнут от голода»,?– пронеслось в Валиной голове.
«Горячей точкой» мегатрапезы оказались большие эмалированные лотки с икрой, и хорошие манеры в этой зоне боевых действий практически не использовались. Публика молча и сосредоточенно дралась, примерно как российские хозяйки дрались в застой за кусок «выброшенного» на прилавок дефицитного мяса.
Подобной мизансцены с участием европейцев Валя себе не представляла. По московским улицам они бродили со снисходительным выражением лица, на улицах Хельсинки и Стокгольма вели себя сыто и дисциплинированно.
– Держи места. Я – за горячим, пусть подавятся своей икрой! – усадила её Вика за пустой столик и ринулась за добычей.
К Вале, вежливо кивнув, подсел худенький юноша, на тарелке которого сиротливо лежали ростбиф и элегантные горки салатиков. И когда Вика вернулась с двумя тарелками, заваленными горами еды, Вале стало неудобно.
– Представляю, что этот парень о нас думает,?– шепнула она Вике.
– У него небось родители миллионеры.
Еда была вкусная, не всегда понятная, а Вика зорко отслеживала бойню вокруг икры. Тем временем худенький юноша опустошил тарелку и пришёл с новой, где лежали точно такой же ростбиф и точно такие же горки салатиков. Люди вокруг уплетали так, словно голодали десятилетиями. Некоторые чопорно заложили салфетки за ворот. В окнах стемнело, море слилось с небом, стало казаться, что паром опустился на дно, а шведский стол накрыт в подводной лодке.
Штормило и качало так, что идущие с тарелками, весело вскрикивая, роняли еду на пол. Выждав момент, Вика бросилась в гущу борьбы за икрой и вернулась с тарелкой, половину которой занимала гора красной икры, половину – гора чёрной.
– Шведы мне там чуть рёбра не переломали!
– Вик, куда столько?
– Попробуй. Мелкая какая-то. И на вкус фуфло,?– пожаловалась Вика, хлебая икру столовой ложкой.?– Типа искусственная.
Тем временем худенький юноша вернулся с новыми ростбифом и салатиками и без интереса посмотрел на тарелку с икрой. Подошёл официант. Вика спросила его о чём-то по-английски, он длинно ответил.
– Прикинь, я ему, икра у вас – говно, вот у нас в России… А он, русские – богатые, едят икру из ценных пород рыб. А мы, шведы, едим икру малоценных пород,?– процитировала Вика официанта.?– Остальное я бэзандестенд.
Худенький юноша пошёл уже за четвёртой тарелкой. В толпе мелькнул один из старичков, клеившихся в музыкальном салоне, – мордатый и обтянутый спортивным костюмом. Увидев Валю с Викой, он чуть не выронил тарелку, набитую пирожными, и рванул в другой конец зала. «Точно диабетик,?– с жалостью подумала Валя,?– нажрётся сладкого без присмотра жены, а ночью будет бегать по потолку. Есть ли тут врачи? Каких ему ещё проституток? Не отдал бы концы после этих пирожных!»
Люди за соседними столами жевали уже тяжело дыша. Делали паузы. Попивали кофе с десертами и снова шли за мясом и салатами.
«Всё как у нас,?– подумала Валя,?– а ведь не голодали столько лет».
Тут, конечно, позвонила мать:
– У нас тут, доча, драка со стрельбой! У метро чёрные с пистолетами. Делили что-то! Одного навроде убили, одного ранили – милиции понаехало!
– Не ходи туда, пожалуйста.
– Викуську-то хоть кормишь?..
– Кормлю. Пока, ма!
– Ты въехала, что та рыба не в соусе, а в зелёном мармеладе?! Извращенцы! – продолжала гастрономическую суету Вика.?– Написано, еду не выносить. Тут, блин, без спецподготовки и не вынесешь. Надо было банку с крышкой взять, забить хавчиком, чтоб до Москвы жрать! А я только горчицы и кетчупа в пакетиках натаскала, в отеле не такие.
– Натаскала? Слово из твоего старого репертуара. Давно ты так не говорила.
– Да я здесь вся какая-то дурная, всё искрит, внутри адский движняк,?– призналась Вика.?– Хельсинки – типа прозрачный, а этот пышный, но катастрофичный.
У неё и вправду в этой поездке температурно горели глаза, и вела она себя словно стала на несколько лет моложе. Такой, какой была при знакомстве. Валя не понимала причины и видела, что Вика и сама её не понимает.
– Зачем тебе кетчуп с горчицей?
– Ты не догоняешь! Когда в наших сосисочных поставили краны с горчицей и кетчупом, панки и нарки ходили со стаканчиком и батоном хлеба. Целый день были сыты.
– Легко представила себе Свена, дерущимся за икру при всём его богатстве,?– заметила Валя и подумала, что, живя здесь, мучилась бы, как Соня в Финляндии.
Худенький юноша наконец пришёл с чашкой кофе и десертом. Валя с Викой последовали его примеру, но и тут была засада, глаза разбегались – хотелось попробовать все десерты.
