Парок спутанные нити

***

Венеция поднялась перед ними прямо из воды, и лишь у самого берега стало ясно, что дома отделяет от моря довольно широкая площадь.

– Вот она – Серениссима – Светлейшая, – проговорил Андрей, театральным жестом приглашая всех спуститься с вокзального крыльца.

Наташа смотрела на прекрасные высокие здания и думала о том, как чудесно было бы погулять здесь рядом с Господином в сером. Смешные мечты, вновь увидеть его невозможно, да если бы даже такое вдруг произошло, разве он обратил бы на нее свое внимание? Как-то его нужно забыть, но как?

– Ташенька, тебя не продуло? Что-то ты совсем бледненькая.

– Просто голова немного болит, но это сейчас пройдет.

От вокзала они добирались до Hôtel Bauer по каналу на длинной черной лодке с железным набалдашником на носу – гондоле. Управлял ею один человек, который мастерски орудовал веслом, а иногда отталкивался от очередного дома прямо ногой.

– Андрюша, как это может быть, что дома построены прямо на воде, здесь же никаких тротуаров нет? Я знала, что Венеция стоит на воде, но как же без тротуаров? Смотри, волны плещутся прямо в стены.

– Объясняю: все здания здесь построены на лиственичных и дубовых сваях, поставленных очень близко друг к другу. Технология такая: сваи забивают в землю до надежного грунта, дальше на них укладываются бревна, потом поверх настила из бревен выкладывается фундамент и возводится дом.

– Но ведь дерево быстро гниет.

– Ошибаешься, мадемуазель умница, древесина и дуба, и лиственицы в воде делается твердой как камень.

Борис удивленно присвистнул:

– Сколько же деревьев для этого потребовалось? Даже подумать страшно.

– Это точно: страшно подумать. Говорят, эти ваятели под корень извели все леса в Далмации.

Гондола причалила к маленькой площадке перед высокой дверью довольно обшарпанного четырехэтажного желтого здания. Наташа огляделась: дома вокруг имели тот же запущенный вид. Внутри гостиница выглядела не лучше, но, когда она сказала об этом брату, он вывел ее на улицу и показал дату на стене: «1734».

– Теперь ты понимаешь, сколько этому домику лет? Он имеет право на свое лицо.

Наташа осмотрелась внимательнее. Рядом по нижним этажам таких же облезлых домов располагались разные магазинчики, за углом находился причал для гондол – место было удобное. Да и Hôtel Bauer на деле оказался очень неплохим, обслуживали здесь быстро и любезно. Небольшой, но чистый, Наташин номер восхитил ее старинным, с кистями, балдахином над непривычно высокой кроватью, забравшись на которую она почувствовала себя принцессой сказочного королевства, и это ощущение не смог разрушить даже вид вытертого ковра, крупный узор которого едва просматривался.

Но задерживаться в отеле не планировалось, через полчаса все загрузились в гондолу и отправились на Сан-Марко, главную площадь Венеции.

– Отчего у гондолы всего одно весло? – поинтересовалась Анна Викторовна.

– Здесь много очень узких каналов, двухвесельные лодки не смогли бы разойтись.

Анна Викторовна с уважением посмотрела на сына – не зря она им гордится, он знает ответ на любой вопрос – и протянула ему руку, чтобы выйти из лодки. А Борис тут же подал руку Наташе и впервые ощутил долгожданое прикосновение к ее пальцам хотя бы и через тонкую перчатку.

Площадь Сан-Марко Наташу поразила: окруженная прекрасными зданиями как стенами, она напоминала огромную балетную залу. Когда она сказала об этом, Андрей засмеялся:

– Знаешь, как назвал ее Наполеон? Самой прекрасной в мире гостинной. А это кружевное здание с «вышивкой» наверху –Дворец дожей, о котором мы читали у Сабатини.

Борис вдруг засмеялся:

– Кстати, архитектора, который полжизни трудился здесь над фасадом, повесили на этом самом балконе.

Они остановились, рассматривая сложную резьбу. Анна Викторовна удивленно покачала головой:

– За что его так? Неужели не понравилось?

– Да нет. Попал в плохую компанию, заговор там, то да се, а в результате…

– Да уж, компании надо выбирать осторожно.

Наташа глянула налево, в торец площади, и подергала брата за рукав:

– Как я понимаю, вон то сказочное сооружение и есть собор Сан-Марко?

– Точно. Немыслимая эклектика: смесь элементов византийского, романского, готического и восточного стилей, поэтому другого такого не найти. Начнем с него?

Наташа остановилась перед собором:

– Купола у него какие-то необычные, и фасады порталов будто наши кокошники.

Вход в храм был украшен великолепной резьбой и мозаиками, но внутри все выглядело еще роскошнее. Андрей потянул мать к знаменитому Золотому алтарю, а Борис принялся расказывать Наташе, как два венецианских купца тайно перевезли мощи евангелиста Марка из Александрии в Венецию, спасая от мусульман, которые начали разрушать христианские храмы для постройки мечетей.

– Представляете, они забросали мощи святого свиными тушами, а поскольку таможенники-сарацины не могли прикасаться к нечистому животному, то груз проверять не стали.

– Да, – улыбнулась Наташа, – незамысловато, но эффективно. А смотрите, на этих мозаиках те же надписи, что и у нас – греческие.

Борис сощурился, всматриваясь:

– Наверно, память о том, что Венеция когда-то находилась под властью Константинополя. Вам не скучны мои истории?

– Нет, вы интересно рассказываете, прямо как Андрей.

– Спасибо за оценку.

Он бережно взял ее руку в белой перчатке:

– Вы знаете, что у вас лицо молящегося ангела?

Под тревожащим взглядом его горячих глаз ей стало не по себе, она осторожно высвободила руку, вежливо улыбнулась и поспешила к матери и брату.

Они любовались оформлением храма до тех пор, пока Андрей не потянул их в кафе «Флориан» на площади Сан-Марко.

– Чем оно так знаменито? – поинтересовался Борис.

– Здесь же еще Казанова пил кофе, Руссо обедал, Байрон отдыхал! Да посещение Венеции без чашечки кофе в этом легендарном кафе и представить себе невозможно!

На набережной Андрей остановился:

– Обратите внимание на белый храм справа, что с колоннами. Это, дорогая сестрица, тот самый Оспедале-делла-Пьета, в котором твой любимый Вивальди отдал лучшие годы жизни обучению музыке юных синьорит. Да, именно здесь они пиликали на скрипочках, а он страдал, слушая собственные концерты в их исполнении. Между прочим, судя по названию, первоначально здание служило гостиницей для крестоносцев.

Анна Викторовна вздохнула, покачав головой:

– Такой крохотный кусочек земли, а как здесь все перемешалось: рыцари, сарацыны, Казанова, Вивальди, Байрон – удивительное место!

Кофе во «Флориане» на самом деле готовили великолепный, и, передохнув, они направились во Дворец дожей – грандиозный Палаццо Дукале и провели бы там больше времени, если бы Анна Викторовна не запросила пощады. Услышав это, Андрей возмущенно воскликнул:

– То есть как? Уехать из Венеции, не повидав дома Дездемоны?

И все снова оказались в гондоле и отправились в путешествие по Гранд каналу, вдоль которого располагались самые роскошные дворцы города. Там у левого берега гондольер остановил лодку напротив изящного кружевного трехэтажного здания, зажатого между двумя величественными дворцами. Дом Дездемоны с фамильным гербом на фасаде казался таким хрупким, словно без поддержки массивных соседей вряд ли вообще мог существовать.

– Он кажется беззащитным, как сама бедная Дездемона, нежная и слабая, – проговорила задумчиво Анна Викторовна.

Молодые люди переглянулись на эту поэтическую тираду, Наташа посмотрела на них укоризненно, и их лица тут же приняли нейтральное, отсутствующее выражение. К счастью, Анна Викторовна ничего не заметила и до возвращения в отель находилась в меланхолическом настроении, а молодежь завершила вечер на верхней террасе, любуясь с высоты вечерним городом и обсуждая историю Отелло.

Позднее в душной комнатенке под самой крышей Борис прикидывал, у кого можно будет занять денег на первый месяц жизни в Цюрихе, потому что даже самые дешевые гостиницы и завтраки привели его «монетарную систему» в полный упадок. Для получения денег ему предстояло выполнить большую работу на фирму Клауса Роммеля – именно это заставило его покинуть родительский дом на полтора месяца раньше срока, и он гнал от себя мысли о том, хватит ли ему теперь, после незапланированного турне, времени для выполнения заказа.

***

После завтрака – сразу в гондолу, последний взгляд на кружевные дворцы, потом вокзал и мерно покачивающийся удобный вагон с бархатными скамьями и столиками у окон, за которыми проплывали ближние – зеленые – и дальние – грандиозные белые – Альпы, горы Северной Италии, ее города и городки.

Наташа смотрела в окно, но думала совсем не о красотах Италии: она не могла понять, почему потеряла к путешествию интерес. Брат с Борисом увлеченно обсуждали планы будущих экскурсий, она воспринимала лишь отдельные слова: Колумб, Паганини, замок Сан-Джорджо… Посмотрела на маму – та дремала. Прислонившись к стенке вагона неожиданно задремала тоже и даже пропустила момент прибытия поезда на вокзал.

Экипаж ехал по виа Бальби, главной улице Генуи, на углу которой находился рекомендованный Покровским отель, он располагался наискосок от небольшой привокзальной площади с аптекой и памятником Христофору Колумбу. Утром, едва отодвинув тяжелую бархатную штору, Наташа увидела перед собой благородное спокойное каменное лицо и руку, опирающуюся на огромный якорь, – оказалось, что окно ее комнаты выходит прямо на памятник Колумбу.

Быстро приведя себя в порядок, она спустилась в ресторан, где собрались уже все остальные. За завтраком решили сразу же отправиться на прогулку, и первой достопримечательностью, которую они с интересом осмотрели, стал тот самый памятник Колумбу с покорно сидевшей у его ног полуобнаженной молодой индеанкой.

– Смотрите, какая трогательная надпись на пьедестале: «Христофору Колумбу – Родина». Это при том, сколько лет он выпрашивал у генуэзцев возможность организовать экспедицию да так ее и не получил, – Борис насмешливо покачал головой.

– А как вам эта кроткая красавица-аборигенка? Наверное, единственная, оставшаяся в живых от всего племени! – подхватил Андрей. – И сам Колумб уж такой философ-миротворец, что и сказать нельзя. Лицемерие и еще раз лицемерие!

– Так, вылили ушат правды на великого мореплавателя, теперь можно и дальше идти, – подвела итог Анна Викторовна. Молодые люди слегка сконфузились и двинулись по улице в центр города.

Солнце грело еще мягко, город ожил, в патио у ресторанов посетители неспешно пили вино и кофе, улицы заполнялись яркими толпами гуляющих. Когда Покровские и Борис дошли до виа Бальби, Анна Викторовна объявила, что необходимо подумать о домашних, и, пока дамы за дверями модных магазинов выбирали подарки, молодые люди прогуливались по улице, болтая о всякой всячине. Потом они проследовали дальше, рассматривая роскошные дворцы генуэзских аристократов в квартале Палацци-дей-Ролли до тех пор, пока солнце не стало ощутимо жечь. Хотя план был еще погулять после обеда, когда станет чуть прохладнее, но Анна Викторовна объявила, что еще четверть часа – и молодым людям придется нести ее на руках, поэтому все отправились в обратный путь.

После того, как Анна Викторовна покинула застолье на веранде и направилась к себе, молодежь продолжила разговоры за кофе с миндальным печеньем. Между тем зажглись уличные фонари, тут и там зазвучала музыка, восковые красавицы в освещенных витринах принялись рассматривать прогуливающуюся публику, женский смех зазвучал волнующе и загадочно. Наверное, потому и тема возникла необычная – роль события в жизни, поднял ее Борис, утверждавший всесилие случая:

– Не такова ли наша встреча, столь для меня бесценная? Вариант первый: прежний ваш попутчик, Андрей Александрович, мог бы ехать не до Смоленска, а, допустим, до Варшавы, и не один, а с семейством. Результат: мы бы с вами не пересеклись. Вариант второй: приехали бы вы к поезду на четверть часа раньше, заняли бы все купе – и мне оставалось бы только издали вздыхать, глядя на Наталью Александровну, простите мою откровенность. И уж конечно ни о каком совместном путешествии и речи бы идти не могло, не состоялись бы ваши интереснейшие лекции по искусству, и я так и остался бы на всю жизнь серым и непросвещенным.

Борис балагурил, но про себя твердо знал: если бы баба Роза не сунула ему те завязанные в застиранный платочек пятьдесят рублей (сколько времени она их копила?), он не смог бы доплатить проводнику за второй класс и ехал бы в добавочном вагоне, куда его и загрузили всей родней.

Андрей в случай верил, но серьезного значения ему не придавал: да, они могли бы ехать в разных купе, но что бы им помешало познакомиться и разговориться?

Наташа слушала их шутливую перепалку молча, она-то знала, что ничего случайного не бывает, если повнимательнее поискать, то причина непременно обнаружится. Дедушка не раз показывал ей истоки как бы случайных ситуаций, вот и перед этой поездкой, когда отец отказался отправиться вместе с ними, дедушка сказал ей:

– Не огорчайся так, золотко: там, наверху, лучше знают, что делать. Поверь, когда вы вернетесь, ты мне сама расскажешь о том, что не могло бы случиться, если бы твой папа находился рядом. Очень часто то, что кажется несчастьем, оборачивается через недолгое время большим благом – пути Господни неисповедимы, детка.

Наташа взглянула на небо, усыпанное яркими звездами. Странно представить, что из этой россыпи можно составить какие-то фигуры, наделить их собственной судьбой и магической силой влияния на жизнь людей. Нет, за этим звездным одеялом скрывалось что-то совсем-совсем иное, безмерное и, уж конечно, непостижимое…

Следующий день был какой-то суматошный: после завтрака отправились к старому порту на свидание с палаццо Сан-Джорджи, о чем мечтал Андрей.

– Что в нем такого особенного? – поинтересовалась Наташа.

– Это самая знаменитая в мире обманка.

Дворец напоминал очень красивую, всю в позолоте, шкатулку. Издалека казалось, что его стены украшены лепниной и скульптурами, но вблизи стало ясно – это оптическая иллюзия, весь декор лишь искусная роспись.

– Поразительно, – восхитилась Анна Викторовна, – и что же здесь находилось?

– Что называется, правительственное здание. А в западной части размещалась тюрьма, в которой держали Марко Поло. Ну не идиоты ли! – возмущался Андрей. – Он здесь даже надиктовал свою историю путешествия в Китай.

– Следует признать, что для человечества это обернулось огромной удачей, – засмеялся Борис, любуясь шелковистой каштановой волной Наташиных волос.

Дальше их путь лежал к дому Колумба, к Восточным воротам Старого города. Там их ожидало полное разочарование: за массивной проездной аркой в небольшом сквере находилось то, что осталось от жилища Колумба: дворик с готическими ажурными аркадами и двухэтажный фрагмент дома, на фронтоне которого сохранилась памятная табличка. Выглядело это донельзя убого.

– По большому счету нам осталось лишь посетить дом, в котором родился Паганини, а потом уже можно будет осматривать все подряд. Я правильно понял программу? – поинтересовался Борис.

Анна Викторовна кивнула, и все снова пустились в путь, пока не вышли в переулок Черной кошки – узкую улочку ветхих трех-четырехэтажных домов, на одном из которых висела табличка, сообщавшая, что здесь родился Никколо Паганини.

– Как странно подходит ему это место, такое безнадежно бесприютное, – проговорила Анна Викторовна.

– Да уж, учитывая историю последнего успокоения, – согласился Андрей.

Они еще некоторое время потоптались перед домом, потом двинулись в обратный путь и, обнаружив свободный экипаж, довольно быстро оказались в ресторане своего отеля.

– Что ж, давайте подведем итог минувшему дню, – обратилась к отдыхающей за кофе молодежи Анна Викторовна.

– У меня весь день шея болела от разглядывания разных архитектурных излишеств, – простонал Борис, – из-за узких улиц все эти пышные барочные красоты буквально нависают над головой.

– Должен признать вашу правоту, – согласился Андрей.

– А мне ужасно хотелось залезть в один из здешних фонтанов и как следует там поплескаться, – виновато проговорила Наташа.

– Почему же вы этого не сделалали? А, понял: вы боялись перекрыть движение в городе! – засмеялся Борис.

И снова Анна Викторовна обескуражено вздохнула: дети отказывались делиться с нею своими впечатлениями, а ведь совсем недавно…

***

Они выехали в Ниццу ранним утром, мимо городов и городков, виноградников, плантаций померанцевых и цитрусовых деревьев, мимо гор, моря и галечных пляжей. Наташа снова загрустила и снова не могла сказать, отчего. Андрей почувствовал состояние сестры и принялся тормошить ее разговорами о планах на ближайшую неделю. За окнами поезда все казалось таким сияющим, веселым, праздничным, а Андрей с Борисом так старались развеселить Наташу, что ее грусть понемногу растаяла, и новый, отделанный блестящими мозаичными плитками вокзал Ниццы она разглядывала уже с интересом.

Анна Викторовна назвала адрес: Pension Russe, rue Gounod, 9, – и автомобиль-такси покатил по брусчатке Английской набережной. Наташа с любопытством смотрела по сторонам: слева плескалось море и горизонт таял в дымке, справа высились великолепные здания, украшенные резными балкончиками. Вдоль променада росло множество пальм и цветов; хотя рестораны и кафе уже распахнули двери, людей на улицах в этот утренний час почти не встречалось. Наташе хотелось рассмотреть все повнимательнее, и она решила уговорить мать и брата больше гулять вечерами.

Ехали они совсем недолго, после поворота на маленькую улочку автомобиль остановился перед оградой, за которой среди деревьев и цветущих кустов пряталось от городского шума небольшое трехэтажное здание. Портье сообщил, что свободные места имеются, и очень скоро в их распоряжение предоставили три отдельных номера.

Наташа вошла в довольно просторную комнату с окнами на юг, ковром во весь пол и широчайшей кроватью под шелковым покрывалом. Она сразу же опробовала матрац, он оказался приятно упругим. Но главное удобство, как обычно, находилось за невысокой белой дверью: личная уборная с лавабо – большой раковиной – и ватерклозетом, Наташа уже привыкла этому за время путешествия. Едва она вернулась в комнату, раздался стук: это мальчик принес ее чемодан. Развесив одежду, она с удовольствием поплескалась в раковине и появилась в номере Анны Викторовны, свежая и благоухающая цветочным итальянским мылом.

– Как славно здесь, правда?

– Правда, Ташенька, все очень удобно. Марья Петровна рассказывала, что кухня здесь тоже очень хорошая, даже кухарка у них русская.

После завтрака решили обследовать ближайшие окрестности и, когда оказались на Английской набережной, из кафе навстречу им вышел Борис. Нельзя сказать, что Анна Викторовна обрадовалась продолжению знакомства, но она видела, что общество Бориса нравилось Андрею, и потому молчала. К тому же она понимала, что их приятельство не продолжится за рамками путешествия, и это успокаивало. Поведение дочери тоже не вызывало никаких опасений, хотя Анна Викторовна и понимала, что Борис очень красив и проявляет к ней повышенное внимание. Однако в целом ситуация выглядела привычно: ее девочка мало кого из молодых людей оставляла равнодушным, последние два года, наверно, половина студентов приходили на «вторники» в их дом, надеясь увидеть дочку профессора, но она в такие дни очень редко выходила из комнаты, занимаясь своими делами. Вот и на этот раз Наташа, по своему обыкновению, держалась доброжелательно-спокойно. После приветствий Борис спросил Андрея, как они устроились.

– Отель маленький, всего на тридцать номеров, хотя в высшей степени уютный. Дворик с садом небольшой, но и народу мало, так что места достаточно. Кровать у меня, как у турецкого султана, но главное – кормят отлично. А как вы?

– Тоже нормально. А вы, позвольте спросить, куда сейчас направляетесь?

– Просто смотрим город, такая ознакомительная прогулка.

– Можно ли к вам присоединиться? – Борис обратился с вопросом к Анне Викторовне, и та любезно кивнула.

Бориса тянуло к Наташе, но он был осторожен и пошел рядом с Андреем, а тот сел на своего любимого конька, рассуждая об особенностях местной архитектуры. что всегда немного раздражало Бориса, который не имел глубоких познаний в этой области. Впрочем, он не особенно слушал приятеля, поскольку не мог отвести взгляд от грациозной фигурки шедшей впереди девушки, от тонких щиколоток ее стройных ножек в белых чулках, которые виднелись из-под платья. Он очнулся от этого наваждения, лишь когда едва не споткнулся.

– Обратите внимание, вот типичный неоклассический стиль, – объявил между тем Андрей, – слева по курсу отель «Негреско».

Все остановились, рассматривая огромное великолепное здание.

– В прошлом году, когда он открылся, все газеты писали про его 150 роскошных номеров, среди которых нет даже двух одинаково оформленных. Еще писали про огромный круглый ковер, сотканный аж в XVII веке, про громадный камин, выдранный из стены какого-то старинного замка, про всякого рода восточные антики, про невероятную какую-то хрустальную люстру и про все современные технические новшества, которые здесь имеются, – Борис обрадовался возможности продемонстрировать свою осведомленность.

– Чудо, что он построен всего за полтора года, – продолжил Андрей. – Смотрите, какая эклектика: тут и классика, и элементы барокко. Красиво, но, по-моему, перегруз. А ты что скажешь? – обернулся Андрей к сестре.

– Что он похож на торт, украшенный розовым кремом.

Борис засмеялся и прошептал Андрею на ухо:

– Говорят, моделью для его розового купола послужил бюст возлюбленной господина Эйфеля, который его проектировал.

Смешливый Андрей фыркнул, оглянулся на мать с сестрой – не слышали ли они – и поспешил сменить тему:

– А вы знаете, что здешний залив называется Заливом ангелов?

– Удивительно поэтично, – вздохнула Анна Викторовна.

Борис опять наклонился к Андрею:

– Ничего романтического, кошмарная история на самом деле. Его назвали в честь тех ангелов, что в незапамятные времена доставили сюда лодку с телом обезглавленной чертовыми римлянами христианской мученницы Репараты, здесь и храм ее есть.

– Ну и ну, хорошо, что наши дамы не слышали…

Андрей обернулся к сестре, чтобы увериться в этом, и задал ей первый пришедший в голову вопрос:

– Признайся, что тебя удивило в здешнем раю?

– Здесь все собаки в намордниках, даже самые маленькие.

– Вы очень наблюдательны, я, например, никогда этого не замечал, – Борис пользовался любым случаем сделать Наташе комплимент.

– Наблюдательна, это точно, – подтвердил Андрей, – я иногда просто теряюсь.

– Анна Викторовна, а вы на что обратили внимание?

– Они все время улыбаются, у нас так не принято. И еще жизнь здесь дешевле, чем у нас. А вы что отметили?

Борис на минуту задумался:

– Здесь совсем не пьют чая, обычно кофе. У нас наоборот.

Они снова неспешно двинулись по набережной, но вскоре Андрей остановился и указал в сторону моря, где прямо над водой сиял куполами роскошный восточный дворец, пирсом соединенный с набережной.

– Это La Jetee – Promenade, нам про него на лекциях рассказывали. Очень интересный архитектурный проект, видите, он построен на сваях. Там есть все: театр, казино, ресторан и еще причал для морских прогулок, а все интерьеры выполнены в ориентальном стиле. Кстати, это, так сказать, вариант номер два, вариант номер один сгорел через год после открытия. Говорят, спалили конкуренты.

Борис пожал плечами:

– Вывод: с конкурентами надо уметь договариваться.

Они гуляли до самого обеда, наслаждаясь чудесными видами и слушая комментарии Андрея. Обедать решили дома, потому что Анне Викторовне потребовался отдых. Предложив дамам подождать на скамейке, молодые люди отправились на поиски экипажа.

– Вы не хотели бы вечером вновь прогуляться? – поинтересовался Борис.

– Мы с Наташей готовы ходить хоть сутки напролет, так что можно повторить.

– А как мы встретимся?

– Нас легко найти: спуститесь против вокзала по лестнице, идите прямо по улице, потом поверните направо, потом налево – и увидите узенькую улочку, это и есть rue Gounod. Наш номер девятый.

***

Получив разрешение на посещение Покровских, Борис сидел на скамье под кустами жасмина и смотрел на бродячих музыкантов, которые зашли во двор пансиона. Музыка его не занимала, его волновала предстоящая встреча с Наташей: отчаянно, до слез, хотелось с нею сблизиться, но пока все его знаки внимания не находили никакого ответа. Необходимо остаться с нею наедине – но как? Он ломал над этим голову уже не первый день, и, погруженный в свои мысли, не заметил, как Наташа появилась на крыльце.

Он встал ей навстречу, но смог сказать лишь «добрый вечер!» – так вдруг пересохло в горле.

– Извините, но у меня для вас не самые лучшие новости: мама почувствовала себя неважно, и решила подиктовать Андрею письма, поэтому прогулка отменяется.