Парок спутанные нити

Между тем принесли первые блюда, и Наташа поняла, что голодна. Однако она не решилась попробовать студенистые комочки, лежавшие на белых ладошках раковин, хотя оба Ангельгардта поливали их лимоным соком и поглощали с очевидным удовольствием. Она боялась показаться неловкой или – не бай бог! – обрызгаться и последовала одному из золотых правил бабушки: «Не уверена в себе – пропусти, от голода не умрешь», – поэтому съела лишь несколько ложек супа с непонятным содержимым. Зато телятина просто таяла во рту, а клубника со сливками была почти как в Авдеевке, и она решила, что в «Шантеклере» на самом деле готовят неплохо.

– О, да здесь сам господин Негреско!

Наташа глянула в ту сторону, куда смотрел Яков Платонович, и увидела невдалеке у колонны поразительно красивую даму, которая разговаривала с плотным усатым господином. Ее платье изумрудного цвета выглядело еще прекраснее, чем она сама; Наташа не могла разглядеть детали сложного фасона, но шелк струился, облегая стройную фигуру темноволосой незнакомки, которую небольшие гирлянды цветов на обнаженных плечах делали похожей на лесную нимфу. Ее шея, волосы и уши блестели при каждом движении – такого каскада драгоценностей Наташа никогда не видела и не могла отвести от красавицы глаз, но тут барон пробурчал что-то вроде «бриллианты – днем!», мужчины встали из-за стола, и Наташа, бросив прощальный взгляд на волшебное видение, последовала за ними.

Николай понимал, что после такого отменного обеда Якову Платоновичу требуется отдых, поэтому предложил отвезти Наташу в пансионат, показав ей по дороге купленную виллу. Расставаясь, барон поднес к губам Наташину руку; Николай видел, как растерянно она взглянула на него, а потом на свою кисть, и понял, что руку ей поцеловали впервые в жизни. Яков Платонович тоже все понял – Николай заметил, как весело блеснули его глаза.

– Надеюсь снова вас увидеть в воскресенье в церкви.

– Мы обязательно там будем, – застенчиво улыбнулась она.

В своей комнате Наташа бросилась на кровать, закинув руки за голову:

– Боже мой, крестовый поход, рыцари, Ричард Львиное Сердце!..

А на вилле Николай, поудобнее устроив Якова Платоновича, присел в кресло напротив дивана.

– Какое прелестное создание, мой мальчик!

– Что и говорить, вы нашли с нею общий язык: она смотрела на вас с таким обожанием, просто ловила каждое слово.

Старый барон грустно улыбнулся:

– Преимущество возраста, мой дорогой. Она меня не боялась, поэтому и вела себя так откровенно и доверчиво. А на тебя и взглянуть не решалась, потому что ты взволновал ее сердце. Не упусти ее.

***

Анна Викторовна и Андрей наперебой рассказывали Наташе о лавандовых и розовых полях и красотах Грасса, и за ужином она убедила домашних, что уже может участвовать в семейных экскурсиях.

– А что за корреспонденцию передал тебе портье? – поинтересовалась Анна Викторовна у сына.

– От Бориса. Извиняется, что не смог нас застать и сообщает, что должен уехать к себе в Цюрих, там у него важный заказ на работу.

Эта неожиданная новость почему-то обидела Наташу: показалось, что ее использовали в странной игре и бросили после выигрыша, не сказав даже спасибо. Во всяком случае, порядочные люди так не поступают, не зря, видно, доверия к Борису у нее никогда не было. Ладно, как говорит дедушка, перекрестись и забудь. Уже забыла.

– Жить в Ницце и не съездить в Монако – это преступление, поэтому предлагаю завтрашний день посвятить знаменитому княжству, которое разлеглось на площади аж в два квадратных километра. Замечу мимоходом: наше имение на пол квадратного километра больше. Так едем?

Анна Викторовна согласилась, Наташе тоже пришлось кивнуть, хотя по своей воле она ни за что бы не поехала. Но ведь теперь будет день, и вокруг много народа, и ее никто не знает, и никогда не сможет узнать, потому что она распустит волосы и поменяет одежду, так что опасаться нечего. Она успокаивала себя, как могла, и на следующее утро рассматривала завораживающие виды, которые открывались из окон поезда. Он шел вдоль побережья, поэтому справа ослепительно сияло море, а слева зеленели близкие горы, у подножия и на склонах которых ярко выделялись оранжевые россыпи черепичных крыш небольших селений.

Наташа с удивлением думала, что уже проезжала мимо этих мест, но сейчас ничего не могла узнать, словно видела впервые. Мимо проплывали необыкновенно живописные картины; глядя на голубое зеркало бухты, Андрей проговорил:

– Драккаров с гребцами здесь не хватает или хотя бы корабля с Веселым Роджером на мачте, а то уж слишком все прекрасно и благостно.

Дорога оказалась живописной прелюдией к встрече с Монте-Карло, утопавшем в зелени субтропических растений. Вдоль дорожек, ведущих к морю, цвели олеандры и рододендроны, и невозможно было описать смесь ароматов в нешироких тенистых аллеях. Наташа не знала этого города, она оказалась в нем впервые, и бояться здесь было некого.

В первую очередь Андрей предложил осмотреть старую часть города – Монако-Вилль, и после довольно крутого подъема они очутились на скале Ле-Роше. Пока Анна Викторовна отдыхала на скамье под кустами жасмина, Наташа и Андрей вышли на площадь и замерли перед панорамой Генуэзского залива.

– Видишь там, справа, такое пышное здание? Это и есть здешний центр всемирного притяжения – казино. Обязательно надо осмотреть. Но сначала княжеский дворец, мы ведь ради него сюда карабкались. Посмотри, эта часть вполне в стиле классицизма, а та?

– Похожа на крепость.

– Точно. Генуэская крепость, построена в тринадцатом веке, надежная, но в качестве жилья абсолютно не пригодная – холодина, знаешь ли, сквозняки, привидения всякие. Потом ее, конечно, кардинальным образом переделали и добавили вон ту арочную галерею, чтобы дамы могли демонстрировать свои наряды.

Подошедшая Анна Викторовна с интересом слушала разговор детей.

– Мне кажется, крепостные стены как-то не очень соответствуют романтическим завитушкам над входом. Честно говоря, этот вход вообще ничему не соответствует, – внимательно разглядывая дворец сказала Наташа.

– Согласен, в итоге получилось на редкость нелепое эклектичное сооружение. Но пафосное. И еще эти пушки повсюду.

– Я думаю, пушки-то как раз на месте, ведь любая ограда, даже самая изящная, превратила бы эту маленькую площадь в клетку. А так она и выделена, и доступна.

Андрей смотрел на сестру с удивлением. Он уже не раз отмечал ее наблюдательность и точность суждений, но почему-то это всегда его поражало.

– Ты у меня прямо как наш профессор искусствознания говоришь.

– Мне кажется, это всякому видно.

– Не скажи, я уверен, что Борис, например, решил бы иначе.

Анна Викторовна была довольна, что сын так легко принял отъезд нового приятеля, но заострять внимание на этом ей совсем не хотелось, и она переключилась на другое:

– Смотрю я на этот дворец и сдается мне, что более странного сооружения я за всю поездку не видела. Во всяком случае, любоваться им мне не хочется. Пойдем лучше в собор.

Они направились к высокому белоснежному кафедральному собору Святого Николая, главному храму княжества и усыпальнице рода Гримальди.

– Вот это действительно красиво: и цвет, и пропорции, и скульптуры порталов, и крылатые львы по обеим сторонам фронтона, – Анна Викторовна рассматривала собор, запрокинув голову.

– Псевдороманский стиль. Но самое интересное, мама, это камень, из которого построен храм: он обладает свойством отбеливаться во время дождя. Правда, нам не сказали, как этот камень называется. Его даже называют волшебным.

Внутри храм выглядел обычно: большие витражи соседствовали с картинами среднего достоинства в широких золоченых барочных рамах и множеством мраморных и золоченых фигур епископов и святых, каменный полированный пол отражал огни массивных люстр. По-настоящему хорош был только алтарь из белого мрамора с богатой мозаичной инкрустацией.

– Мне кажется, снаружи все выглядит лучше, – Анна Викторовна скоро потеряла интерес к внутреннему убранству собора и пошла к выходу, Наташа с облегчением поспешила за нею: никакого душевного трепета собор в ней не вызвал.

Пообедав в кафе, они продолжили свою экскурсию и направились в сад Сен-Мартен, расположенный на нескольких уровнях на отвесной скале, где Анна Викторовна решила провести самое жаркое время дня.

Любуясь неожиданно открывающимися в зеленых нишах скульптурами и памятниками, они незаметно спустились к району Монте-Карло и дошли до знаменитого казино. По собственному желанию Наташа никогда бы не приблизилась к нему, но Андрею очень хотелось рассмотреть прославленное здание во всех деталях, и Анна Викторовна разделяла его интерес, а потому Наташа в конце концов тоже принялась разглядывать дворец.

Нагулявшись вдоволь, они устроились на затененной скамье, продолжая рассматривать казино, залитое ярким светом. Пожилой господин, проходивший мимо, вдруг остановился и обратился к ним по-русски:

– Слышу соотечественников? Судя по говору, москвичи? Позвольте полюбопытствовать, давно ли приехали?

Этот странный господин был немолод и очень прилично одет, поэтому Анна Викторовна ответила ему, несмотря на бесцеремонное поведение. Господин еще более воодушевился, объявил, что его зовут Петр Максимович Охотников, что он купец первой гильдии из Костромы, что живет здесь уже полгода и что лучшее место в городе то, которое они видят перед собой.

– Вот, иду испытывать судьбу в очередной раз. А вы не желаете? Напрасно! Здесь третьего дня такая игра шла, какая раз в сто лет бывает. Не верите? Дама, представляете, дама, сорвала банк! Дважды!

Наташа замерла, опустив голову и едва дыша.

– Как-то это совсем невероятно звучит, – усомнился Андрей.

– Но это главная местная новость, ее все обсуждают! В казино вчера наблюдалось настоящее столпотворение – такой ажиотаж у рулетки. Сегодня, я думаю, будет то же самое.

– А что за дама? Из местных? – поинтересовалась Анна Викторовна.

– Иностранка, монегаскам же вход в казино закрыт. Мне показалось, довольно молодая. Говорили, англичанка, платье такое зеленое. Жаль, что вы не хотите составить мне компанию. Но я поспешу.

И странный господин торопливо удалился. Анна Викторовна сокрушенно покачала головой:

– Ведь проиграется до нитки.

– Отчего, – возразил Андрей, – может, ему повезет.

– Мне кажется, Федор Михайлович Достоевский в романе «Игрок» достаточно убедительно показал всю тщетность подобных надежд.

– Но ведь той англичанке повезло.

– Один шанс на миллион. Этот господин больной, как и остальные в том заведении. Они прожигают за зелёным сукном свою жизнь и немалые деньги, едва ли, впрочем, нажитые непосильным трудом, – в голосе Анны Викторовны зазвучал металл.

– А я слышал, что новичкам всегда везет, – мечтательно произнес Андрей, продолжая подтрунивать над матерью.

– И думать забудь, это дорога в пропасть. Я полагаю, мы уже отдохнули, так что можно ехать.

Облегченно вздохнув, Наташа последовала за матерью и братом на вокзал. Эта страница жизни перевернута навсегда. Аминь.

***

Они встретились вновь в величественном православном шестикупольном Свято-Николаевском соборе, построенном по образцу старинных русских храмов, который поразил Наташу изяществом и необычайной роскошью отделки. На обедню собралось довольно много народа, но Наташа сразу увидела Николая и Якова Платоновича и сначала почему-то испугалась, что они не заметят ее, укрытую шелковым шарфом, а потом смирилась: будет что будет.

После таинства причащения Анна Викторовна потянула детей к выходу:

– Мне надо посидеть где-нибудь на ветерке.

Андрей тут же подхватил мать под руку, Наташа с упавшим сердцем безропотно двинулась следом, но увидела на высоком крыльце обоих Ангельгардтов и на миг закрыла глаза.

Николай познакомил их с Яковом Платоновичем, который учтиво предложил отдохнуть в тени на скамьях. Когда все расселись, любуясь храмом, Яков Платонович покачал головой:

– Удивительно все же, что такая красота создана по столь печальному поводу.

– Да, бедный юноша, говорят, он был надеждой династии, – вздохнула Анна Викторовна.

Свидетель трех царствований, барон согласно кивнул:

– Я немного знал его в юности. Наследник цесаревич Николай Александрович, действительно, мог привязать к себе любого. Он был красивый, высокий, с великолепной осанкой и при этом умный, живой, приветливый. Он мог бы стать прекрасным государем, а вместо этого ушел в двадцать один год. Но не будем о печальном. Я приглашаю вас отобедать, как это и положено после обедни, простите мой каламбур. Я приглашаю вас в отель «Вандом», там прекрасная кухня, – Яков Платонович галантно предложил руку Анне Викторовне, Наташа в окружении молодых людей последовала за ними.

В продолжение всего обеда старый барон находился в центре внимания маленькой компании.

– Видите ли, в семье Николая, кроме русских фамилий, сошлись два рода: швейцарцы Ангельгардты и шотландцы Риды.

– Горючая смесь, – улыбнулся Николай.

– Да, горячих голов среди наших имелось достаточно. Например, Андрей Васильевич, раненый в сражении при Гуттенштауте попал в плен, бежал, пережил гангрену и ампутацию ноги, однако в 1812 году все же стал старшим адъютантом у князя Багратиона и участвовал во всех главных сражениях: Смоленском, Бородинском, Тарутинском. Но лично мне особо близок Павел Иванович, который вооружил своих дворовых, возглавил партизанский отряд в сто человек, бил французов и расстрелян ими у смоленской крепостной стены. Там сейчас ему памятник стоит. Героическая фигура: собственноручно убил в стычках двадцать четыре француза, не позволил перед смертью глаза себе завязать и сам скомандовал «Пли!». В ходе той компании в бою под Березиной геройски погиб еще один наш – генерал Павел Михайлович.

– У вас в роду столько военных, а у нас только священники и ученые. Да вот еще будущий архитектор – прошу любить и жаловать. – Анна Викторовна погладила сына по плечу. – А вы давно здесь живете?

– Наездами с восьмидесятых годов, а постоянно – последние двадцать лет. И должен сказать, за эти годы многое изменилось: конечно, появились все эти отели на набережной, но и публика тоже поменялась. В восьмидесятых здесь главным образом жили англичане, а сейчас Ниццу и все южное побережье заполонили немцы. Да вы и сами могли это видеть.

После обеда они решили немного прогуляться, молодые люди шли впереди, старшие не торопясь следовали за ними.

Задумчиво глядя на Наташу, старый барон сказал:

– У вас удивительная дочь – тихая и прелестная, как ангел. Так хочется, чтобы она была счастлива.

Анна Викторовна грустно покачала головой:

– Я очень боюсь за нее. Она такая кроткая – что ее ждет? Какой человек ей встретится – а она однолюбка, это точно, я чувствую. Судьба Татьяны Лариной меня пугает, но ведь она и в монастырь уйти может. Господи, как я этого боюсь! Простите, что я так откровенна с вами.

– Мне кажется, Николай мог бы составить ей партию.

На минуту Анна Викторовна онемела. Знакомство с Николаем Александровичем представлялось ей слишком кратким для такого предположения, но он был из баронского рода, и это многое меняло. Прежде мысль о продолжении знакомства и об особом интересе молодого богача к ее дочери не приходила ей в голову – Наташа еще слишком молода для таких серьезных вопросов, да и Николай Александрович не походил на влюбленного.

Яков Платонович прервал затянувшуюся паузу неожиданным предложением:

– Почему бы нам не закончить этот день у меня? Если вы не возражаете.

Вскоре они уже сидели на увитой виноградом террасе белой виллы за большим столом, на котором кипел ведерный серебряный самовар. Разговор шел о тех местах, где Покровские побывали недавно, – Яков Платонович объехал всю Европу, поэтому тем для обсуждения хватало. Слушая вполуха разговор мужчин, Анна Викторовна думала о том, какое счастье жить в этом райском уголке, гулять у теплого моря и по вечерам слушать звон цикад.

После чаепития все спустились в парк; осматривая великолепные розы, Анна Викторовна украдкой приглядывалась к Николаю, который увлеченно показывал Наташе незнакомые пышные кусты с большими белыми и розовыми соцветиями необычайной красоты. Она внимательно слушала и время от времени улыбалась – они явно не скучали.

– Господи, хоть бы сложилось! – стучало в висках Анны Викторовны в то время, как она понимающе кивала Якову Платоновичу, объяснявшему особенности подрезки штамбовых роз.

Когда к вечеру оживились комары, Яков Платонович пригласил всех в гостиную. Анна Викторовна призналась себе, что прежде никогда не видела таких богатых домов: просторная светлая зала с дорогой мебелью, зеркалами, прекрасными картинами и коврами на паркетном полу выглядела великолепно. Наташа сразу подошла к камину, над которым висело необычное панно: в верхней половине разделенного надвое щита в голубом поле изображалась восьмиугольная золотая звезда, а в нижней в красном поле сияли три серебряные лилии. Выше щита, над шлемом с дворянской короной, поверх голубого с золотом намета и распростертых черных крыльев держал пальмовые ветви в руках ангел в золотой короне.

– Это ваш герб? – обернулась она к Якову Платоновичу.

– Как мило, что вы его узнали, – барон был польщен: он гордился тем, что их род вписан в шестую – Бархатную – книгу дворянских фамилий, и очень серьезно относился к этому вопросу. – А вы поняли, что значит здесь фигура ангела?

Наташа еще раз окинула герб внимательным взглядом:

– Это эмблема фамилии?

– Браво, моя дорогая!

Анна Викторовна смотрела на них во все глаза, чувствуя внутреннюю связь дочери и старого барона и не понимая, когда она могла возникнуть. Она обратилась к Николаю, который с недавнего времени очень ее заинтересовал:

– Здесь прекрасные картины.

– О да! Давайте попросим Якова Платоновича показать свою коллекцию. Там есть на что посмотреть.

Барон с удовольствием откликнулся на просьбу, тем более, что среди его картин находились подлинные сокровища: «Мадонна с Младенцем» работы Рафаэля, портреты кисти Гольбайна и Рембрандта, пейзажные композиции Фрагонара и Писсарро, натюрморты Хохенбергера и Лауэра. Гости переходили из комнаты в комнату, а радушный хозяин демонстрировал им свое собрание шедевров.

Андрей отметил, что коллекция занимает не один-два зала, а всю виллу: картины располагались на стенах не одна к одной сплошным ковром – он видел подобное в особняке купца Шукина, – а свободно, не перебивая впечатления друг от друга.

Когда они вернулись в гостиную, Наташа подвела барона к портрету офицера в кирасе – черные кудри, гордый поворот головы, голубая лента у плеча – и проговорила негромко:

– Мне кажется, ваш прадедушка выглядел так.

Глядя в ее сияющие глаза, барон улыбнулся – он чувствовал себя счастливым.

Анна Викторовна в очередной раз изумилась непонятной близости дочери и этого старика, с которым они познакомились всего несколько часов назад. Что-то здесь не так, что-то она пропустила, надо быть внимательнее, девочка начинает взрослеть. Она взглянула в темнеющее окно:

– Огромное вам за все спасибо, но нам пора, завтра снова в дорогу. Если будете в Москве – милости просим в любое время. Наша квартира на Пречистенке в доме купца Исакова, на третьем этаже.

– А я в любое время жду вас у себя.

Прощаясь, барон поцеловал Анне Викторовне руку, потом повернулся к Наташе и поцеловал ее в лоб:

– Храни вас Бог, моя дорогая.

И Наташа, застенчивая и закрытая для чужих, встала на цыпочки и поцеловала Якова Платоновича в щеку, прошептав ему что-то на ухо. Анна Викторовна едва могла себе поверить.

Николай проводил Покровских до автомобиля, заранее вызванного Матвеем, он хотел бы проводить их до самого пансионата, но понимал, что затягивать прощание бессмысленно, к тому же во дворе пансионата могли оказаться посторонние, при которых любое проявление чувств выглядело бы неуместно. Поцеловав Наташе руку, он не мог отвести глаз от ее лица, которое при слабом свете луны казалось почти прозрачным, но она лишь мельком глянула на него, а потом часто-часто заморгала.

Он долго стоял у черной кружевной створки ворот, глядя им вслед и переживая чувство обидной потери, которая, казалось, заполнила его целиком.

***

Вернувшись в пансионат, Наташа сразу прошла в свою комнату, Анна Викторовна хотела войти следом, но Андрей удержал мать за руку и покачал головой: он видел полоски слез на щеках сестры, хотя при этом она ни разу не всхлипнула, – ее умение плакать совершенно беззвучно брат хорошо знал.

Когда Наташа осталась одна, слезы опять потекли, она и сама не понимала, почему. Впереди был долгожданный Париж, позади – увлекательное путешествие, невероятная встреча и высказанное Николаем Александровичем в саду намерение приехать в Москву в сентябре, – откуда же эти неудержимые слезы, о чем они? Последняя телеграмма из дома успокаивала: здоровье у дедушки шло на поправку. Что же случилось сегодня или должно случиться? Словно беда какая-то большая…

Она повторяла привычные слова молитвы, а слезы все лились и лились, пока она совершенно не обессилела и не уснула, даже не подготовившись к отъезду.

Проснувшись еще затемно, Наташа привела себя в порядок, быстро собрала вещи и вновь легла прямо поверх покрывала. На душе было пусто, но голова не болела. Когда окно засветилось, она неожиданно для себя снова уснула, и разбудил ее только стук в дверь – Анна Викторовна звала не завтрак. За столом никто бы не догадался о том, что происходило с Наташей накануне: она выглядела совершенно спокойной. Привычно проверив, не забыли ли дети что-нибудь в гостинице, Анна Викторовна велела снести чемоданы вниз. Покровские присели на дорожку, а потом разместились в вызванном автомобиле и отправились на вокзал. Наташа обернулась на «Русский пансион» в последний раз: боже мой, сколько воспоминаний теперь с ним связано!

Поездка оказалась не только комфортной, но и интересной, Наташа и Андрей не отрывались от окон, обсуждая все, что проплывало мимо. Наташе казалось, что она вполне успокоилась, но где-то в глубине души волнение сохранялось и к моменту прибытия на Лионский вокзал снова усилилось.

Едва они вышли на площадь, как Наташа услышала необычно громкие крики газетчиков: «Assassinat du grand-duc! Assassinat du grand-duc!» – и похолодела. Убийство? Какое-то ужасное убийство?

– Андрюша, купи, пожалуйста, газету! Что-то они все кричат несуразное.

Брат подозвал парнишку, взял пару газет и сунул их в карман пиджака. Носильщики тем временем подогнали автомобиль и под присмотром Анны Викторовны уложили чемоданы, Покровские устроились поудобнее, и после сигнала водителя такси тронулось.

Едва разместившись в гостинице, Наташа постучала к Андрею:

– Ну что там напечатали?

Андрей схватился за голову:

– Ой, прости, совсем забыл!

Он развернул газету, и они увидели огромный заголовок «Убийство в Сараево!», а ниже рисунок, иллюстрирующий событие: открытый автомобиль, лежащий в нем господин, рядом кричащая в ужасе дама, убийца с пистолетом, бегущие к преступнику жандармы. Ниже размещался текст, который Андрей принялся переводить.

«Австрийское командование развернуло рядом с сербской границей войсковые маневры. Престолонаследник, племянник императора Франца Иосифа Франц-Фердинанд прибыл с визитом в столицу Боснии город Сараево на поезде утром, на вокзале его встретил Оскар Питиорек, инспектор армии со штабом в Сараево, наместник Боснии и Герцеговины. Но мало кто знал, что к визиту готовились и террористы.