Мягкая Сказка

Не тут же, нет. Ведь Мегера день за днём выжигала его душу своей ненавистью к этому зомби, который мог реально утащить к себе её и только её будущего ребёнка! Невольно заставляя Мегеру на него гневаться. Особенно сильно распаляясь в те моменты, когда наивная Алекто в разговорах с ней то и дело упоминала о Зеноне, как о всё более вероятном, по её мнению, кандидате на трон отцовства. Желая его во чтобы то ни стало свергнуть! И снова захватить над Алекто свою безраздельную ранее, тотальную власть. Со всеми её детьми и прочей домашней утварью. У этой твари! Её рабыни. Которую она даже в тюрьме не давала в обиду только лишь потому, что Алекто – её и только её! Навсегда. И она с Алекто за все её ошибки сама разберётся. Лично! И на глазах у всех не раз демонстративно била Алекто по лицу (конечно же – ладошкой), звонко наказывая Алекто за её очередной проступок. Делая Алекто ещё больнее от унижения перед всеми, чем физически. Что с усмешками наблюдали её реакцию на очередной удар Мегеры, лишь звонко подчёркивавшей её ошибку. В поведении. На что Алекто ранее Ганеше наивно жаловалась.

Недопонимая того, что для Мегеры и самой всё это было тогда невообразимо сложно и тяжело! Даже рассказывать теперь всё это Ганеше в машине, пока она обучала его вождению. Сквозь подступивший ком к горлу. Давая понять остальным, давая Алекто очередную звонкую пощёчину, что раз уж она бьет свою «близкую», то и их, дальних, отметелит так, что мало не покажется! Хоть по одной, хоть всех вместе. Если они хотя бы попытаются ей возражать!

Тем более что Мегера приходила «на стрелку» со своими не менее матёрыми подругами. С которыми она и держала власть в бараке. С такими, как Шарлотта, получавшая «королевские» подгоны от шестёрок Вепса. За что и получила в бараке прозвище «принцесса».

В итоге, лишь обострив своими «зубами» туберкулёз Зенона.

Причём – обе! Вцепляясь в глотку Зенону в те моменты, когда тот начинал испытывать фундаментальные сомнения в тех тезисах, что доказывали его причастность к тому неловкому положению, в котором Алекто, следуя его же логике, пока её Ганешенька был в летнем рейсе, теперь и оказалась. Ввязавшись в эту его причинно-следственную связь на своей кровати. Поддавшись обольщению (не столько умом, сколько вслед за этим и всем своим телом) логике его суждений. Которые теперь ему же самому казались просто абсурдными!

– Ах так?! – прожигала Алекто Зенона своим гневом.

«Избивая» затем в воспоминаниях с Мегерой, как летописный царь – младенцев. То есть день за днём лишая Зенона жизни.

Что и заставило Алекто теперь глубоко-глубоко задуматься о смысле своей бессмысленной без настоящего отца её ребёнка жизни. От которого даже искусственный на перестое между летним и зимнем рейсами то и дело то искусно, а то и вовсе безыскусно и прямо идя в отказ по делу и без дела, как мог извиваясь («как уж на сковородке») в замысловатых высказываниях, пытался отвертеться. Как, впрочем, и любой уж, изначально не имевший их яда. К немалой радости Мегеры. Непроизвольно проникшейся зимой его позицией. Чувствуя по отношению к Банану (каким она всегда его видела) лишь сострадание, создавая положительный трансферт.

И на все возражения Парвати:

– Не ходи, ты же в положении. А в положении нельзя ходить на кладбище.

Алекто лишь отвечала ей:

– Я не могу не пойти.

И угрюмо ходила хоронить угрюмого. Вспоминая над красной, от её кровавых слёз, крышкой гроба лишь о том, какой широкой и душевно тёплой Зенон был угрюм-рекой, кишащей жирными угрями живых Тем, кормивших её ранее. Но уже… не их ребёнка! И неспешно разливалась в истерике всем своим открытым горю сердцем в наводнение тягучих слёз.

Непонятно тогда для Парвати. Но не для самого Ганеши. После того, как он пришел из рейса, и Парвати ему об этом тут же и доложила.

Вот совместно со своей подругой (читай: госпожой) Алекто и разработала план подготовки Ганеши к столь радостной для него новости об отцовстве. Сделав так, чтобы он по возвращению из летнего рейса, не только во всё это тут же поверил бы, но и был бы этому ещё и несказанно рад!

И теперь Алекто, по приходу Ганеши из зимнего рейса, лишь следовала сюжету. В который никакое раскаяние ни перед Господом, ни тем более перед наивным Ганешей (каким Алекто всегда его видела), ну, никак не вписывалось!

Глава 13

Но Алекто не осознавала, в отличии от Господа, что эту её аферу с ребенком можно было обернуть сейчас трамплином в её подлинное счастье! Раскаявшись вначале перед Ганешей, безусловно жаждавшим сатисфакции, а затем и перед самим Богом, что стоял за Ганешей, как за ширмой в кабинке для исповеди. Который уже готов был ей в этом помочь – послужить для неё проводником Бога, снова спустившись по приходу из рейса в её грешный мир. Чтобы Алекто лишь продолжила перед ним каяться, как и в начале их отношений. Во всех своих прегрешениях, что довели Алекто до жизни такой. Описанных им в «Книге Жизни». Так сказать, по накатанной колее.

Но уже – к самому Богу! Объясняя Алекто устами Ганеши, что Он уже прямо сейчас зовет её! И в назначенный час (уже сегодня!) готов её к себе принять. И уже раскрыл ей свои объятия. Руками Ганеши это наглядно демонстрируя! Что она прямо сейчас стоит буквально в одном шаге от своей настоящей Сказки. Для чего нужно лишь отречься от той Былины, которую навязал ей мир через советы Мегеры. И во всём перед Ним сердечно раскаяться.

Недопонимая, что это единственный в её незамысловатой жизни шанс вернуть себе крылья! И божью милость. И божью Благодать. Которую Ганеша уже вкусил после Глубокого Раскаяния в своих прегрешениях и желал лишь дать и Алекто тоже почувствовать сладость новой, более светлой и чистой жизни!

Но Алекто наивно думала, что он желает лишь сатисфакции. А не помочь ей стать подлинным ангелом во плоти. А не потенциальным, как и все заблудшие зомби. Пока архидемоны всё крепче сжимали Алекто в своих руках, то и дело подсылая ей подружек, что в один голос побуждали её настаивать на грехе и дальше. И «не врубать заднюю».

И лишь ещё глубже внутренне сжималась и начинала рыдать. На радость демонам.

На что Ганеша лишь глубоко вздыхал, прижимал её к себе и, слегка покачиваясь в ритм, отвлечённо произносил:

– «Беда приходит не одна,

В сопровождении печали.

В слезах и муках рождена

Беда, как и любой из нас, вначале.

И лишь когда её язык

Нам станет чужд, и Безмятежность

Раздавит в нас истошный крик,

Познаем мы Любовь и Нежность.

А до поры обречены

Мы лишь страдать. Из века в век.

И не раскроешь для себя

Вселенной Сердца ты вовек».

– Ты сам это сочинил? – удивилась Алекто, подняв на него глаза и вытерла слёзы.

– Нет конечно! – улыбнулся Ганеша. – Это ты вдохновила меня вчера. Так что, можно сказать, это твои стихи. Художнику, как воздух, нужна муза! Всё остальное для него уже не важно, поверь мне.

Глава 14

Но как и любое животное, хорошее отношение к себе Алекто воспринимала как повод для проявления вседозволенности. То есть как потакание её греховной природе – избалованности. Поэтому чем более ты греховен (избалован), тем строже к тебе относится Бог, разрешая демонам творить с тобой зло, чтобы убрать фон для совершения проступков. И этим изнутри тебя же самого положительно изменить твоё наличное поведение. Заставив тебя глубоко задуматься над тем, что же с тобой, в действительности, происходит. А не у тебя в воображении, где ты – гвоздь программы!

Зло имеет в нас силу только если мы живем не ради блага, а только лишь ради удовольствия. Привыкнув получать удовольствие от всего вокруг. Что гораздо хуже алкоголизма. Так как алкоголик получает удовольствие от чего-то одного, в конце концов осознавая это как зависимость. Мы же привыкли получать удовольствие от вкусной еды, приобретения новых вещей, сервиса, лишь потворствующих нашему нетерпению и лени, организации событий и обстоятельств, повышающих наше самолюбие, самооценку и самомнение. И не осознаём это как зависимость. Потому что теперь так делают буквально все вокруг, и это принято считать нормальным. Не осознавая, что в сумасшедшем доме находятся только точно такие же сумасшедшие. И для них так вести себя, как мы, безусловно, норма. Но осознать то, что под сумасшедший дом галактика выделила себе целую планету, даже у таких сумасшедших, как мы, не хватает полёта воображения!

Как патогенные бактерии заводятся в гниющем теле, так и бесы – в зомби с нечистыми помыслами и поступками. Чтобы мы на собственной шкуре осознали, что если мы идём не так, то и попадём – не туда. Постепенно сотворяя из себя в процессе своей жизнедеятельности демоническое существо. Негативно реагируя на возникающие события. И начав с ними бороться, ты понял – сам – что именно этому способствует и срочно начал меняться.

Ведь закрепляясь в привычку, ежедневная практика становится более эффективной, но полуавтоматической, полу бессознательной деятельностью. Позволяя нам не замечать своей вульгарности, порочности и коварства. Как Алекто и Мегера.

Но если Мегера давно уже была демонессой, работу над которой Сатана уже давно закончил (ещё в тюрьме после операции на матке полностью разочаровав в мужчинах) и гордо поставил эту восхитительную статую прямо посреди гостиной у себя в родовом замке. Чтобы она встречала таких залётных гостей из иных миров, как Ганеша. И в этой жизни дал ей для этих целей столь красивое лицо безо всякого намека на демонизм, как у Ады из «Кассандры». И ещё более обольстительно прекрасное тело. Лишь слегка изуродовав в тюрьме её душу, чтобы она осознаваала то, чья она. На самом деле. И перестала уже питать иллюзии, подобно наивным зомби.

То за душу Алекто и до сих пор шла ожесточённая борьба. Ровно до тех пор, пока архангелы не решили, что – всё! В этой жизни с Ганешей биться за неё уже совершенно бесполезно. И махнули на неё рукой. Простите, крылом. Дохнув прохладцей. И оставили её один на один со своей судьбой. То есть – на растерзание демонам!

Которые были этому только рады! И ожесточённо преследовали её во снах буквально по пятам. Разрывая её душу на куски страданий и обиды за грядущую ей судьбу. Которую она, послушав Мегеру, а не Ганешу, глупая, сама же себе и выбрала.

Не протоптала, заметьте, эволюционируя вслед за ним, а именно – выбрала! Огнеупорно не обращая на его страстные слова об истинном Боге ни малейшего внимания. И да будет вам по вере вашей. Во веки веков. Аминь.

Вот самый наглядный пример самонаказания зла! Сам Господь явился к ней в лице бога Ганеши из самого Высшего мира – Центральной галактики. Можно сказать, на глазах у неё Преобразился в ангела во плоти после Глубокого Раскаяния. Но она так и осталась глуха к его мольбам, не давая ему и шанса забрать её в тот таинственный для неё прекрасный мир планет высшего типа, о котором она сама же и мечтала. Снизойдя ради неё в этот Низший мир! На дно вселенной.

Глава 15

Но демоны, своими гонками в её снах, воздействовали не только на её, но и – на его психику. Только и убеждая Ганешу в том, что Алекто действительно ему лжет. То и дело мешая наивному Ганеше искренне играть роль будущего отца. Отравляя, таким образом, не столько её (она и так пребывала в ничто, оставаясь для Бога никем, не обладая собственным бытием), сколько – его душу. Потому что наша душа – это роль, которую мы выполняем на Земле. И чем она у нас чище, тем наша роль на Земле больше!

Ведь согласно Уставу Творца: «Роль – это движущий стержень твоей души. Изменение ситуации может вызвать любое движение, мешающее выполнять свою роль…»

Изменение ситуации, вызванное вмешательством демонов в её сны, сказывалось в том, что он стал всё чаще раскалывать недра её души, зависая вечерами с Дезом.

– Ты должен быть всё время со мной, рядом! – наивно заявляла Алекто, нервно елозя в руках свои внезапно потные пальцы, заметив, как он опять куда-то собирается. – Вдруг со мной что-нибудь случиться?

И безутешно предлагаясь небу, входила в образ «Мадонны Гетто» с венком из колючей проволоки своих обид. Затягивая взор туманной поволокой.

Но Ганеша играл роль нелепого персонажа, который не понимает, чего ещё от него хотят:

– Да я и так рядом! Я всегда здесь и сейчас – в Настоящем Моменте. Это ты далека от меня. И ещё дальше – от самой себя. Ну, зачем ты так от меня отстранилась? – вздыхал Ганеша уже совершенно искренне. – Ты должна была стать моей помощницей. Моим ангелом. А для этого ты должна прежде всего покаяться и ввернуться в лоно Авраамово!

Но она лишь изображала из себя жертву его режима и осыпала его голову пеплом своих претензий:

– Зачем ты заставляешь меня так волноваться? В таком положении. Ты хоть понимаешь, что чем сильнее я переживаю, тем выше вероятность того, что меня увезут на «Скорой помощи»? Неужели нельзя быть со мной, дома?

– Если ты будешь держать меня в чёрном теле, – угорал он, поняв, что она наотрез отказывается его понимать, – то я вначале поблекну, а затем по мере твоих стараний и почернею.

Что и говорить, самомнение породило в ней отчаявшуюся неудачницу. И Алекто была резко возмущена его беспечностью по отношению к выдуманной для него мифологии поведения. Исходя из его ожидаемых реакций.

Ожидаемых нудно и напрасно!

Глава 16

Временами Аполлон стоял и общался с Дэзом, зная уже, что сейчас в её растаявшем в неге самолюбия мозгу рвёт и мечет в унитаз девятый бал отрицательных эмоций, и решительно не мог ничего с собой поделать. Только если раз-другой упрекнуть Дэза, если тот спешил спешиться с Пегаса их общения к своему мясу, что его ждут сейчас гораздо больше. Ведь это лишь помогало ему разочаровать Алекто в роли матери.

– Не понимаю, как ты мог, вообще, вляпаться в такое дерьмо? – усмехнулся над ним Дэз.

– Опять?

– Да уже не опять, – усмехнулся Дэз, – а уже – по самые уши! Ладно б я, балбес, но – ты! И – как?!

– Не переживай ты так, – усмехнулся Аполлон. – Я просто не досмотрел свой прошлый эпизод этого сериала до конца, и теперь мне показывают его с другой героиней.

– Подобно тому, когда в сериале одну актрису неожиданно заменяют другой, менее удачной? – усмехнулся Дез.

– И мы лишь по её диалогам с другими героями, и по тому, что между ними происходит, неохотно узнаем в ней прежнего персонажа. Немного разочаровываясь в сериале.

– То есть то, что теперь было бы, если бы ты женился на Сиринге и ушел в рейс?

– Думаю, Сиринга залетела бы от своего соседа, и ситуация была бы точно такой же.

– Если не хуже! – усмехнулся Дез.

– Ну, да. Ведь от Алекто мне гораздо легче будет избавится, потому что я её не люблю. Думаю, это просто тренировка. И в следующей жизни Сирингу уже не заменят на Алекто, которая вышла вместо неё на лёд со скамейки запасных. И вот тогда-то всё уже будет действительно по-настоящему! Настоящая рубка с канадской сборной, переходящая в массовую драку!

– Представляю, как ты отреагировал бы, – усмехнулся Дез, – если бы твоя любимая жёнушка понесла бы не от тебя, пока ты был в рейсе. И каждый раз вставала бы в позу, когда ты смущенно намекал бы ей об аборте. Создавая тебе и в самом деле «Странные Мгновенья»! Вот бы ты там пи… люлей выхватил! Так что тебе ещё повезло, что ты не успел на ней жениться.

– Легко отделался!

– Если бы я в тот день не получил зарплату, не напоил и, задев твоё самолюбие, не увёл бы тебя от неё к Ириде. Которая и послужила для тебя блесной, на которую я и выдернул тебя из всего этого социального кошмара! Так что ты должен быть мне за это только благодарен!

– А, собственно, за что? – усмехнулся Аполлон. – Актеры меняются, а сериал всё продолжается и продолжается! Я всё это и без тебя уже давно понял, пока раскаивался в рейсе. Ведь как и Алекто после аборта, так и Сиринга после вызывающих родов также упиралась бы руками и ногами, не желая снова делать аборт. Предвкушая все пережитые ею тогда ужасы. Как и Алекто, опасаясь уже больше никогда не забеременеть и упустить свой шанс стать матерью! Пусть и с чужим для меня ребенком. Ведь отец для них – нечто внешнее. Поэтому согласишься ты или нет, уже не столь важно.

– Что бы ты там о святости брака ни воображал?

– Вытесняя тебя на периферию своей самооценки. Заставляя тебя мучительно осознавать, что семейные узы – это не более, чем выдумка конвенционалистов. Созданная как некая ценность именно для того, чтобы ты ценил взаимоотношения и то и дело прощал ошибки твоего партнера ради чего-то высшего! Которое есть на самом деле ни что иное, как страх одиночества. Чего все демонические натуры, терзаемые в тишине своими собратьями по разуму, а конкретнее – теми мыслями, что «почему-то» вдруг приходят к тебе в голову, все как один боятся!

– Даже не замечая тех, кто их внушает! – усмехнулся Дэз. – Не обладая даром различения добра и зла. А потому и отрицают их существование.

– Разумеется – из жажды безнаказанности. Не желая признавать свои ошибки. Тем более что благодаря этой оказии с Алекто я понял и то, почему Сиринга, на которой я в прошлой жизни все-таки женился, столь безропотно и кротко прощала мне столь многочисленные измены с поклонницами моего таланта.

– Из-за того, что она все-таки родила не от тебя, и ты об этом догадался, поскандалил, но не стал её бросать?

– Я даже не скандалил. Поэтому-то в этой жизни Бог и допустил изменение моей прошлой кармической линии.

– Для того чтобы все-таки наказать её? И ты с ней все-таки расстался, даже не успев жениться? Ну, что ж, – глубоко вздохнул Дэз, – значит это не я виноват в том, что не состоялась ваша свадьба. А сама же Сиринга!

– И ещё я понял, – усмехнулся Аполлон, – что сценарий не изменился бы ни на гран, даже если бы я тогда все-таки переспал с Иридой.

– Так ты с ней тогда не переспал? – удивился Дэз.

– Ну, или – чуть позже, – усмехнулся Аполлон. – Вместо того чтобы тебе о ней потом всё честно рассказать. Будь я хоть чуточку более подлым. И если бы даже увел её у тебя, что было бы уже неизбежно. Ведь я не согласился бы на роль её любовника, я слишком жаден до прекрасного! А когда я снова ушёл бы в рейс, она, по старой памяти, залетела бы от тебя, Пифона или ещё от кого-угодно из своих многочисленных любовников, к которым ты то и дело её ревнуешь. Так что можешь меня больше к ней не ревновать. У меня теперь здесь всё уже понарошку. Если хорошенько раскаяться, то все тебе станет предельно ясно! И всё происходящее с тобой в дальнейшем будет уже восприниматься понарошку.

– Раскаяться? – растерялся Дез. – Но – как? Я попытался, но, честно говоря, так и не смог.

– Нужно перешагнуть через свое эго и от всей души признаться самому себе в своих прошлых, вялотекущих в настоящее, заблуждениях. В том зле, которое ты с самого детства причинял другим.

– Вялотекущих? – не понял Дез.

– Любой твой проступок заставляет тебя и в будущем поступать подобным же образом в схожей ситуации. Поступок программирует твоё мышление и как следствие – поведение. Зомби обладает Свободой Выбора бытия только если он раскаялся в своем прошлом, «сняв» его с повестки дня. Иначе это лишь биоробот, который действует по программе своих рефлексов и закрепленных социальных ролей. Как Робинзон Крузо5, попав на остров. Где можно было начать совершенно новую жизнь. Он же, напротив, только и пытался ввести вокруг себя обычаи из прежней своей жизни. Вовлекая в эти социальные оргии местных туземцев. Конституируя привычный для него образ цивилизации зомби. Вместо того чтобы освоить бытие-впервые! Открыв себя навстречу бытию. Благо, что сундуки с семенами для посадки растений и инструментами для постройки дома у него уже были.

– И как же мне начать быть открытым и действительно свободным?

– Нужно допускать только Светлые мысли о других, положительные эмоции и правильные, справедливые поступки. И ни кого не пытаться проучить! Для чего нужно постоянно наблюдать за своим телом и постоянно его осекать, не давая телу проявлять своё недовольство другими, ни мстить, ни давать другим это понять, ни даже намекать им об этом. Зомби – лишь уловки Сатаны. Через твои реакции на их глупости погружающие тебя в самоуничижение и самонедовольство.

– Как сказал Сартр: «Ад – это другие», – усмехнулся Дэз.

– Наши эмоции нам не принадлежат, а как и рукопожатие – обычаи, обезьяньим рефлексом подражания переняты у других. И лишь относят нас к другим. Наше – только самонаблюдение, так как возникает в нас наедине с самим собой. Чтобы отделить то, что в наших поступках наше от того, что мы заимствовали у других. Ведь даже обычное осуждение другого программирует тебя на самосуд. И ты начнешь действовать дальше исходя уже из ложных предпосылок. Легко давая уговорить себя на любое насилие ради, якобы, справедливой цели.

– Ты опять хочешь сказать, что «действовать – значит ошибаться»?

– В основном, если ты перестаешь себя контролировать, – усмехнулся Аполлон. – Любые наши импульсивные действия порождают массу ошибок. Особенно, если это действия ради чего-то большего. Ведь самодовольство собой тебя ослепляет. Не давая тебе увидеть: как и для чего кто-то другой тобой манипулирует. Первичная эмоциональная реакция – это и есть тот «бес», который постоянно подстрекает тебя поступить либо негативно, либо импульсивно. Необходимо прежде всего дать себе привыкнуть отвергать эти первичные побуждения и вообще никак не поступать. Хотя бы некоторое время. И только если от вас ждут хоть какой-то реакции, поступить так, как поступил бы на твоем месте самый благородный в твоём воображении персонаж. Перешагнув через тебя и твое отношение к данным лицам и событиям.

– Как Будда или Кришна?

– Или даже – как Дон-Кихот Ламанчский, благородный Идальго! – усмехнулся Аполлон. – И перестать воспринимать эти примитивные мельницы за Великанов. Осознав, что другие действуют не столь функционально, как от них требуется, а так, как они внутренне устроены. И только потому – не адекватны сегодняшней ситуации. В силу своих механических причин. Но для начала нужно не разрешать себе причинять вред другим. Каким бы «справедливым» тебе это ни казалось. Пытаясь им на что-то указать. А это самое сложное! Ведь потом, даже причинив зло, ты тут же начинаешь оправдываться. Загоняя это в себя!

– Ведь всегда виноват кто-то другой, но не ты, – согласился Дэз.

– Кто-то тебя к этому вынудил. Якобы. Он сам, или тот, кто тобой манипулировал.

– Хотя именно твои действия к этому и привели! – дошло до Дэза.

– Поэтому-то самое главное в жизни – замечать и признавать свои собственные ошибки. А если они все-таки произошли, сердечно в них раскаиваться. Чтобы это дошло не только до тебя, но и до твоего инстинктивного ума, который управляет твоим телом. Обучая его правильному поведению на своём примере. Показывая ему в своем воображении то, как именно ты должен был поступить. Это мгновенно изменит твоё восприятие, а затем – и твоё бытие.

– То есть – социальный мир?

– Бытие это твой собственный подлинный мир, который для тебя более реален, ещё ближе к тебе, чем внешний. Это твой мета-мир! Мета-мир каждого, если хочешь знать. Наш лучший из миров, где все поступают только правильно! Который и служит источником всех твоих правильных поступков во внешнем мире.

– Мета-мир? Так он что, не настоящий?

– Он более настоящий, чем то, что ты видишь вокруг себя. Именно это и делает Бытие Богом. Заставляя догматиков от науки подозрительно к нему относиться. Не понимая, что это вполне себе достижимо и в этом нет ничего идеалистического, если мы сделаем это основным приёмом своей ежедневной практики. Практики трансформации своей личности во всё более совершенное существо!

– Поступая только правильно?

– По сравнению с догматиками, ни за что не желающими работать над собой и выдумывающими себе для этого невероятно сложные для понимания отговорки, которыми они сами себя завораживают. Чтобы, опираясь на эти рассуждения о диалектичности нашего существа, не пресекать свои слабости и никак не сопротивляться своему же телу, как корова, невозмутимо идущему на поводу у заблуждений современной вам эпохи. Вашему ареалу обитания. Какими и были в быту почти все известные нам величайшие философы последнего тысячелетия. Развлекаясь почти всё своё свободное время, танцуя с барышнями, играя в карты, поедая мясные блюда и наслаждаясь самыми дорогими винами.

– И мы – не исключение, – усмехнулся Дэз.

– Ведь у нас точно такой же сенсорный голод, как и у всех, – подтвердил Аполлон. – Наличием организационных навыков управления которым для своей пользы мы, по-настоящему, только и отличаемся друг от друга. Идя на поводу в основном у высшего – сублимируя, или же – у низшего аспекта поведения наших современников, только и выискивая возможности тут же всё прокутить и промотать. Постепенно став дряхлым нищим с величайшими амбициями. Так и не успев реализовать свой потенциал. Ведь чем меньше ты сублимируешь, тем стремительнее сокращается время жизни твоего тела. И наоборот, ежедневная – а лучше и постоянная – сублимация удлиняет твою жизнь чуть ли не до бесконечности.