Мягкая Сказка

Вместо того чтобы благодарить за это саму Мегеру. С её иронией над его судьбой.

Но он никогда не смотрел себе под ноги, а потому и не видел дальше собственного носа. Благо, что нос у Ганеши был большой. И чем больше пишешь, тем больше он растёт! Заставляя всё и вся пересматривать.

В том числе и – вчерашнюю доставку. Пересмотрев её с утра в более романтическом и нежном стиле.

Но не удовлетворившись её краткостью, этой внебрачной сестрой своего постельного таланта, он решил продолжить её осмотр. Пересмотрев титул Прекраснейшей под углом пересмотра. И растянув пересмотр – в смотрины!

В пять дня Мегера сказала:

– Ну, всё, встаём! Пора ехать к Алекто.

– Может, сегодня не поедем? – слабо возразинул рот Банан, демонстрируя свою слабость, слабоволие и, как следствие, слабоумие. – Передовые силы меня покинули!

– Как раз сегодня мы по-любому должны поехать! Чтобы она ничего не заподозрила.

И по дороге на автостоянку, где стоял её «Марк», она стала вновь методично вызывать в нём беса жалости, используя магические пассы руками вместо восклицательных знаков, вопросительных и опознавательных – её любви к детям.

Но теперь Банан не смог уже отказать этой титулованной особе в такой мелочи, что была для неё равносильна «жизни и смерти». И лишь спросил ее:

– Ты действительно этого так хочешь?

– Да, я так хочу! – твердо ответила Мегера. Поправив розовую ленту титула на груди.

– Но для чего тебе это надо? Я ведь всё равно уже не стану с ней жить.

– Да потому что когда ты убежишь от неё в неизвестном направлении, и Алекто не будет знать, что ей делать теперь с твоим ребенком, я собираюсь прийти к ней, поплакать вместе с ней над её нелёгкой долей и помочь ей от него избавится. Дав ей возможность начать жизнь с чистого листа! После того, как усыновлю вашего ребёнка. А если она откажется от него прямо в роддоме, то его неизвестно куда отправят. И потом – ищи-свищи! Я давно уже ей об этом говорила. Как только она сказала мне, что забеременела, я сразу же поняла, что это – мой шанс! И уговорила её не делать аборт, как ты настаивал, а делать вид, что безумно тебя любит! Объяснив ей, что она ничего не теряет. Либо вы станете счастливой семейкой, либо я его усыновлю. Именно я и сказала ей тогда не брать у твоего друга Силена денег на аборт.

– Ты? – опешил он. – Впрочем, теперь это ваша игра. Передавайте его туда-сюда, как шайбу. Я покидаю лёд.

– Я сказала ей тогда, что ты немного поломаешься, поломаешься и согласишься. Как все мужики. Природа возьмет своё! Так что ты уже немного поломался и теперь пора делать вид, что ты морально сломлен. Передумал и соглашаешься стать отцом.

И Банан решил для себя, что раз уж Алекто всё равно собирается отказаться от ребёнка, для самого ребёнка это будет не самым худшим вариантом. И – согласился.

Поэтому когда они, захватив Ехидну, приехали к роддому, он громко сказал Алекто, как только та высунулась в окно:

– Вчера я о многом передумал и решил, чтобы ты забирала ребёнка и больше ни о чем не беспокоилась!

Имея ввиду контекст Мегеры. А не то, что она тут же охотно поняла из его слов.

– И ты будешь со мной жить? – всплеснула Алекто руками. И глазами.

– Да! Я же сказал, ни о чем не беспокойся! Теперь у нас всё будет по-другому.

«Чем ты думаешь», – хотел добавить Банан. Но не стал лишний раз её озадачивать. Понимая уже, что Алекто уже давно ни о чём не думает. И за неё это делает Мегера, выполняя функцию идеологической надстройки над её телом.

Алекто, глупая, даже всплакнула.

А когда он сделал лицо чуть наивней и одухотворённей, зажег над головой газовый нимб и спросил, почём зря она плачет, Алекто, уничтожая компромат, ответила:

– От счастья!

Он погрозил ей пальчиком и ушел за кулисы.

Потом, когда ребёнка кто-то там покормил, Алекто, по настоянию девочек, показывала его в окно.

Устроили шумную сцену восторга!

Ритуально махнув ей ручкой:

– Бай-бай! – они укатили в неизвестном направлении.

Неизвестном для Алекто.

Банан лишь улыбался, сидя в «Марке» на видовой, когда Мегера говорила ему, что в нём нет ничего необычного. Что он такой же, как все. Зная уже, что когда она себя выговорит, и его Высший Разум, адаптировавшись к системе её ценностей, начнёт расцветать на поле её жизненных установок, его глубинный интеллект интроверта легко подомнет под себя её живущий акциденциями экстравёрткий разум. Который гордо расправлял её плечи. И ноги!

– Только глаза, – заметила Мегера, – в них есть какая-то тайна.

– Ты даже не знаешь ещё – какая! – сверкнул Он взглядом.

– И – какая же? – усмехнулась Ехидна.

– Я и сам постоянно пытаюсь это узнать, – улыбнулся ей Банан, – но не со всякой девушкой у меня это, честно говоря, получается.

– А, вон ты про что! – улыбнулась Мегера. – Ну, со мной у тебя это получилось.

– Да нет же! – усмехнулся он. – С новой девушкой я узнаю себя с новой стороны. И я уже чувствую, что с тобой я узнаю о себе нечто новое!

– Если как следует постараешься! – улыбнулась та.

Да Банан и сам ещё толком не знал, какая из-за Мегеры заварится каша в его подноготном. Но тогда он и не думал о той крепкой заварке. Он, как и все влюбленные, был счастлив одним лишь её присутствием. Даже и не предполагая об обратной стороне того яблока, которое Мегера, как и любая Ева, ему протягивала. Как только они отвезли Ехидну и вернулись к ней. Где Мегера наконец-то сыграла ему на флейте.

– Я просто хочу, чтобы ты знал, что я умею это делать. Но даже не думал, что теперь это будет каждый день! – добавила она и отправилась чистить зубы.

Продемонстрировав ему демо-версию того, что он будет получать от неё чуть ли ни каждый день, если будет вести себя так, как ей от него потребуется.

Век перемен. Она могла исчезнуть из его жизни в любую минуту.

Утром он прощался с ней навсегда!

Потому что каждое утро Мегера говорила Банану, чтобы он о ней даже и не мечтаял:

– Это так, пока Алекто в роддоме…

И только упрямая судьба сводила их каждый вечер, как та сводня. Чтобы они снова ехали к их общей подружке.

И покидая Прекраснейшую наутро, вновь прощался с ней навсегда!

Глава 24

Ведь Банан не видел обратной стороны её со-присутствия с ним. Наивно думая, что Мегера просто хочет, чтобы он доиграл роль будущего отца до конца и забрал ребенка из роддома. Для неё и только неё! И каждый вечер заезжала за ним, щедро награждая его за выполненную им возле роддома работу своим общением. Ну и – телом. Куда ж без этого? Компенсируя каждую ночь то, что Банан ранее почему-то никак не желал ей покоряться. И теперь каждую ночь сладострастно потрошила тушу наконец-то убитого ею буйвола!

Но у Мегеры, на фоне этих телесных фантазий, появился на него новый, неожиданный вначале для неё самой план.

О котором Банан уж тем более не догадывался.

Хотя, об этом легко можно было бы и догадаться. Но он охотно верил её словам: «Это так, пока Алекто в роддоме».

Опыт обещаний Сирингой так ничему его и не научил. Он продолжал по инерции верить, что всё это воистину просто так. Как Мегера и обещала. И таким для него и останется. Думая, что он всё ещё живет понарошку. В своем наивном Волшебном мире. Не понимая, что Мегера таким образом (его мыслей) просто-напросто вовлекала Банана в свои долгие брачные игры камышовых енотовидных собак. И не подозревая ещё, что его ждет впереди за камышами этой оргии нечто схожее с тем, что она и Алекто сотворили когда-то с её соседкой.8 И не какие-то там пол часа избиения, за которые они и получили по два года тюрьмы. О, нет! Но теперь уже – день за днем, неделя за неделей… Растягивая и смакуя эту «битву в кальсонах» как можно дольше. С невероятным наслаждением мстя и мстя ему за то, что он так долго «опускал» её своим подчеркнутым равнодушием, играя с ней в Странника. Создававшим ей Странные Мгновения.

Но тогда он слишком уж был ошеломлен внезапно свалившейся на него красотой Мегеры чтобы ещё и хоть что-то там, сквозь невероятное северное сияние страстей в её глазах, замечать.

Да, она и в самом деле была тогда безумно красивая и милая. По всей видимости, в тот период как раз наступил тот самый «период цветения» её лица и тела, охватив его всего, как весенний сад. Который беременность Алекто лишь раскрасила безумно нежными пастельными полутонами материнства. Полностью изменив её гормональный фон. То есть сделав её Прекрасной ещё и изнутри, буквально сошедшей «с неба» этой аферы с ребёнком прямо к нему в объятия.

Не стоит забывать, как сильно она ему понравилась!

Отвергая нравственность, что висела у него за спиной в подлиннике. Позволяя и ей играть в общении с ним прекраснейший эрзац ангела.

В отличии от Алекто, Мегера не была чужда искусства. А значит – и искусства лжи.

Побуждая его, по стопам её искусства быть, следовать её хитроумному сюжету.

– Я хочу тебя, твою страсть, твою душу! – вор-ковал ей Банан на видовой площадке подковы на счастье. – А не просто твоё тело.

– А тело что, уже не хочешь? – с усмешкой сверкала Мегера фиксом. Поглядывая сквозь лобовое стекло с видовой площадки на растянутые отражения в бухте огней ночного города. Переливающиеся бликами от легкой ряби.

– Тело я могу найти у любой зомби, но вот найти в них душу… С этим у меня большие сложности. Поэтому-то мне и не обязательно нужно с тобой спать. Достаточно просто быть рядом. Счастье в том, что ты неотделим от тела. Ибо тело – тренажер души!

Но Мегера слабо понимала, о чём он там поёт. У ней была своя программа. Ведь когда ты в кого-то влюблена, ты вынуждена противопоставить ему себя как Я, как субъект, а не просто как объект восхищения. Чтобы, пленив его, доказать себе, что ты, сама по себе, ещё прекраснее, чем предмет твоей влюбленности. Любовь – это соревновательный фактор. И хорошо ещё, если в форме игры, а не борьбы.

То есть влюбиться в кого-то – значит бросить ему вызов! Именно это и позволяет нам не замечать влюбленности. Даже тогда, когда тебе кажется, что ты совершенно искренне ненавидишь. От всего сердца!

Превращая постель в поле битвы!

– Ты ведёшь себя так, будто бы ты сошёл с обложки. Но ведь ты же не красив по-настоящему! – попыталась Мегера над ним возвыситься, выискивая в нём минусы. – Так, симпатичен. И не более того. Вот я – индивидуум! А ты? Ну, что в тебе хорошего? – игриво усмехнулась Мегера, противопоставляя его возможному ответу натиск своей красоты. Выгибая грудь, как на конкурсе в коммуналке.

Как будто бы Банан и сам не осознавал, что вся его так называемая красота – это не более, чем дизайн души, прорывающейся в реальность! Да и её, собственно говоря, тоже. Ибо их подлинная красота томилась глубоко-глубоко внутри их существ. А то, что она была даже немного красивее его и внешне (то есть – её идеализаторские способности были выше), было и для него не более, чем приятной неожиданностью. Он был не против. И даже – за! Он и влюбился-то в неё только лишь потому, что, как и в Сиринге, ощутил в ней огромные идеализаторские способности. По отношению к которым организаторские – лишь побочный эффект, возникший в результате недо-разумения. Чтобы считать инстинктивным умом её способности, общаясь с ней и невольно подстраиваясь через эмпатию, как с дискеты.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

И. Бабель, «Конармия».

2

«Царевна лягушка».

3

«Заюшкина избушка».

4

Ин.3:16

5

Даниель Дефо, «Робинзон Крузо».

6

М. Горький, «Жизнь Клима Самгина».

7

Стих «Розовые розы» из книги «Сиринга».

8

«Книга Жизни».