Объединение Этерии

И мир сузился до размеров его кабинета.

Здесь, в этой стерильной тишине, пахло властью и пряным, чуть горьковатым ароматом его духов, с нотками кожи, дыма и чего-то ей незнакомого, оно заставляло ее сердце биться чаще. Это был его запах. Вкус запретного плода, висящего на древе познания, столь же манящего, сколь и смертельно опасного.

Она сделала шаг вперёд, и её охватила прохлада системы климат-контроля, похожая на прикосновение тени, призрака этого места – его ледяного двойника. Кабинет встретил девушку равнодушием полированного металла и чего-то невыразимо чужого – словно сам воздух здесь был синтезирован и начисто лишён памяти о настоящей Этерии: томном зное Лианорийских джунглей, колосящихся полях Долины Солейл, густых хвойных лесах Вирхейма и холоде ледяных пиков Дульдигана.

Его офис был оформлен в стиле строгого минимализма, ни одной лишней детали, только функциональность и точный расчет. Пространство было огромным и пустым, выверенным до миллиметра, но безжизненным, будто здесь работал не человек, а некий автоматизированный механизм проводил свои бесконечные вычисления. За панорамным стеклом тонул в полуденном мареве Алькантар – город-машина, закованный в стекло и сталь, окутанный дымкой нескончаемых сумерек, чьи огни мерцали, как циферблаты вечных часов, отсчитывающих чужое время безвозвратно потерянной юности.

Адриан стоял спиной к ней, у окна, залитый теплым светом, что стекал по стеклам, как расплавленное золото. Его силуэт – стройный, тёмный, идеально очерченный и неумолимый, как все алгоритмы Владыки, резко вырисовывался на фоне серого неба. Он казался центром, неподвижным полюсом, вокруг которого вращалась вся вселенная корпорации, подчеркивая пропасть между ними: он – хозяин этого мира, она – лишь временное нарушение в его безупречном коде.

Юноша не обернулся сразу, давая ей время осмотреться – или, может быть, просто наслаждаясь моментом своей власти.

Исабель замерла на пороге, чувствуя, как земля уходит из-под ног. Он был не просто ее руководителем. Он был стихией, к которой нельзя было приближаться без риска сгореть. Она позволила себе эти несколько секунд тишины, чтобы собраться с мыслями. Эти мгновения тишины были густыми, как нектар, и токсичными, как ядовитый дурман.

"Не забывай, кто ты. Не смей чувствовать. Помни, зачем ты здесь."

Но доводы разума тонули в огненной волне, накрывшей её с головой, едва он обернулся. Они были бессильны против предательского трепета в груди.

Это было похоже на приближение к краю пропасти – страшно и неотвратимо.

В нём не было мягкости его юных лет. Как холодный ветер, пронизывающий до костей – тихий и беспощадный. Он был творением своего отца, идеальным продуктом системы: черты, отточенные, как клинок, взгляд, тёмный и проницательный, изучающий не человека перед ним, а данные, подлежащие анализу.

Он был прекрасен и неумолим, как стихийное бедствие.

Как катастрофа, за которой хочется наблюдать, затаив дыхание.

От его взгляда у нее действительно захватывало дух, как при падении с огромной высоты. Прямо в бездну. Земля уходила из-под ног, а в груди расправляла крылья странная, запретная легкость.

Эти тёмные, бездонные глаза, в которых плясали отсветы далёкого пожара. Пристальные, пронизывающие, словно видящие насквозь.

Но в этот раз в них, всегда холодных, как глубинный лёд, плескалось что-то иное. В них не было привычной насмешки. Не было и праздного интереса к новой игрушке, а только тихое, настойчивое любопытство. Сегодня в них горел странный, приглушённый огонь – интерес, похожий на голод. Не к телу, а к тайнам, что она отчаянно прятала. Как учёный, обнаруживший аномалию, которая не подчиняется ни одному известному закону. Он смотрел на неё как коллекционер на единственную в мире вещь, которую пока не может понять, а значит – не может обладать ею полностью.

– Что за спектакль ты сегодня устроила? – его голос был низким, ровным, без единой эмоциональной ноты, словно гладь озера перед самой бурей. Но в нём не было гнева. Был лишь азарт поиска разгадки.

Юноша приблизился, и воздух колебался вокруг него, заряженный тихой, опасной энергией. Будто само пространство искажалось под тяжестью его невысказанных вопросов. Его взгляд скользнул по её лицу, будто пытаясь прочесть шифр, записанный на неизвестном языке.

Исабель не опустила глаза.

– Я просто сказала то, что все и так знают.

Адриан медленно прошелся по кабинету, его пальцы скользнули по поверхности голографического стола, активируя проекции данных.

– Ты рискнула. Зная, чем это может обернуться. – продолжил он, и на его губах дрогнул намёк на что-то, что еще не было улыбкой, как первый луч солнца на лезвии гильотины.

Он был так близко. Она чувствовала исходящее от него тепло – чужое, запретное. Он был пламенем, а она – мотыльком, который слишком хорошо знал, что такое ожог, но не мог удержаться от этого полёта. Он был черной дырой, а она – светом, который уже не мог избежать притяжения.

Ей нельзя было влюбляться. Ему – испытывать чувства. Она – ночь, что не может прикоснуться к солнцу, не погубив его. Они оба были скованы правилами, написанными не ими. Он – принц империи, она – военнопленная. Их влечение было невозможно, как союз молнии и пороха – ослепительно, разрушительно и мгновенно.

Но когда он смотрел на неё так, будто видел не просто юную девушку, а самую суть её тайны, ей казалось, что уже поздно. Миссия и чувства сплелись в тугой, невозможный узел. И разбить его можно только тем мечом, что рано или поздно должен был опуститься на ее шею.

Адриан, единственный сын Повелителя Алькантара и начальник отдела аналитики главного управления корпорации, обладал внешностью, которая не оставляла равнодушной ни одну женщину. Его природная красота в сочетании с ухоженным внешним видом и деловым стилем одежды делали его самой заметной фигурой в корпорации. Эстетически выразительные черты лица и уверенная осанка принца создавали образ человека, который умеет ставить и достигать цели. Он не улыбался, но в уголках его губ читалась какая-то странная, почти хищная уверенность.

– Исабель…

Он произнёс её имя. Не «Кортис», не «мисс». Просто – Исабель. И его голос, низкий, бархатный, с лёгкой хрипотцой, был похож на прикосновение в темноте – внезапное, шероховатое, от которого по коже бегут мурашки.

Юноша сделал шаг навстречу, и пространство между ними сжалось, наполнившись невысказанным, тяжёлым и сладким, как наркотик. Он остановился в шаге от нее. Ближе, чем положено начальнику и подчиненной. Она видела лёгкую тень усталости у него на щеках, идеальную линию скул, влажный блеск его губ. Он был так близко, что она могла почувствовать исходящее от него тепло.

Девушка ощутила легкий озноб, но вновь не опустила взгляд. Даже подняла подбородок, встречая его пронизывающий взгляд, и в её собственном вспыхнул не вызов, а признание. Участие в той войне, что уже шла между ними.

"Цель превыше всего. Не поддавайся."

Но тело не слушалось. Тепло, исходившее от него, казалось почти осязаемым.

– А что мне терять? – она слегка наклонила голову, позволяя улыбке тронуть губы. – Как я уже сказала, перспективы у всех нас одинаково мрачные.

Адриан изучающе смотрел на нее, и в его взгляде было что-то необъяснимое – не гнев, не раздражение, а… интерес.

Он приблизился ещё на шаг. Теперь их разделяла лишь пара вздохов. Его рука поднялась, и кончиками пальцев он едва-едва коснулся пряди её непослушных волос, выбившейся из аккуратной причёски. Прикосновение было обжигающим, как удар током.

– Ты не такая, как они. В чём твой секрет? – прошептал он, и его дыхание коснулось её кожи, окутав ароматом кофе и власти.

Исабель почувствовала, как перехватывает дыхание.

"Он тебя проверяет. Не отступай."

– Почему ты смотришь на меня не как все? Не со страхом и не с подобострастием. А так… словно видишь насквозь. Словно знаешь меня лучше, чем я сам?

Его слова висели в воздухе, густые и тягучие, как мёд. Она должна была бояться. Должна была помнить о миссии, о пропасти между ними, о его отце, который никогда не позволит сыну опустить взгляд на пленницу из захваченной страны. Но всё, что она могла чувствовать, – это невыносимое, сладкое головокружение. Он был её самой большой опасностью и одновременно магнитом, притягивающим даже против воли. Пламенем, манящим ночного мотылька в огонь.

– А кто "они"?

– Те, кто смирился.

Он сделал еще шаг, сократив дистанцию до минимума.

Она подняла на него глаза, и в её взгляде не было ни капитуляции, ни вызова. Была лишь бездонная, пугающая правда.

– А вы? – она не отодвинулась. – Вы смирились?

Вопрос прозвенел, подобно эху в горах, дерзко, почти опасно.

Он замер, поражённый. Его глаза расширились, в них мелькнуло что-то дикое, неуправляемое, настоящие. В этот миг не было корпораций, войн, запретов. Были только они двое, а между ними – пропасть, которую так хотелось прыгнуть, забыв обо всём на свете.

– Ты очень смелая, – прошептал он.

– Или очень отчаянная.

Он рассмеялся – коротко, беззвучно, но в этом смехе было больше искренности, чем во всех его официальных улыбках.

– Но мне нравятся те, кто боится.

Его рука поднялась, почти касаясь ее волос, но в последний момент он опустил пальцы, словно передумав.

– Поэтому запомни: здесь ты играешь по моим правилам.

Исабель почувствовала, как по спине пробежали мурашки.

"Он не знает, что все его законы давно переписаны."

– А если я не люблю следовать чужим постулатам?

Адриан наклонился чуть ближе, и его дыхание коснулось ее кожи.

– Тогда тебе придется научиться подчиняться.

Они стояли так, в напряженной тишине, и мир вокруг будто сузился до этого кабинета, до одного мгновения.

Исабель знала: она на грани.

Но грани чего – опасности или чего-то другого – она боялась даже подумать.

"Не теряй голову. Цель. Помни о цели."

Но когда он наконец отошел, дав ей пространство, она поняла – что-то уже изменилось.

Игра стала сложнее.

И ставки – выше.

Кабинет Адриана, залитый холодным светом голографических экранов, казался еще более стерильным после его резких слов. Исабель стояла перед столом руководителя, чувствуя, как тяжелый взгляд принца буквально впивается в нее. Но она не опускала глаз – вместо этого слегка наклонила голову, будто изучая его реакцию.

– Соблюдение приличий и четкое выполнение должностных обязанностей необходимы для работы аналитиком, – его голос звучал как лезвие, отточенное годами дисциплины. – Твое поведение абсолютно недопустимо.

Она видела, как сжались его пальцы, лежащие на столе. Видела тень разочарования в его обычно непроницаемом взгляде.

"Попался," – пронеслось у нее в голове.

Адриан немного смягчился. Все таки она всего лишь юная девушка, потерявшая родных и свободу совсем недавно, круглосуточно находится здесь в корпоративном секторе без права даже выйти в город. Возможно это сказывается накопившаяся усталость и эмоциональное напряжение – ведь именно у Исабель самые высокие показатели эффективности на работе. Решил уже ограничится выговором для мисс Кортис, а потом попросить у отца устроить для всего отдела корпоратив – в этом месяце они хорошо поработали, наверняка Повелитель разрешит.

Он действительно верил в эту игру – в то, что их отдел что-то значит. В то, что его усилия не просто прихоть отца.

– Ты получаешь выговор, – сказал он, но в его голосе не было гнева. – Официально. Но…

Он замолчал, словно взвешивая слова.

– В этом месяце отдел показал хорошие результаты. Возможно, стоит устроить корпоратив.

Исабель едва сдержала улыбку.

"Идеально."

– Спасибо, – она слегка кивнула, изображая смирение.

– И, Исабель… – он задержал на ней пристальный взгляд. – Больше таких выходок не будет?

Она сделала паузу, будто задумавшись.

– Не могу обещать, – наконец ответила девица, и в ее глазах мелькнул игривый огонек.

Адриан хмыкнул – коротко, неожиданно. Почти как смех.

– Недопустимо ставить свои личные интересы выше, чем интересы корпорации, – продолжал руководитель аналитического отдела, и в его тоне появилась едва уловимая горечь. – Нужно уметь сдерживать эмоции и достойно себя вести. Думать, как быстрее и качественнее выполнять свою работу, а не пытаться устроить личную жизнь при каждом удобном случае.

Мисс Кортис позволила себе тихий вздох.

– Да у меня давно уже ничего нет, кроме работы, – она опустила глаза, изображая покорность, но в голосе оставила легкую дрожь. – Как и у вас, впрочем.

Пауза затянулась, как густая тьма, поглощающая свет и надежду.

Адриан замер, словно ее слова задели что-то глубоко спрятанное.

– Вот скажите, – она осторожно подняла взгляд, – когда вы последний раз развлекались? Куда выбирались из этих… угнетающих стен?

Его брови чуть приподнялись.

"Сработало. Все-таки я понимаю тебя слишком хорошо, – пронеслось у нее в сознании, – сама также пытаюсь доказать наставнику, что достойна большего… что я не просто случайная пешка в его великих планах. А ты… пытаешься доказать тоже самое своему отцу. Мы как два одиноких корабля в этом бесконечном штормовом океане жизни, капитан.”

Она видела, как его плечи слегка расслабились. Как жесткость в глазах сменилась на что-то более усталое, почти человеческое. В этой мгновенной перемене было что-то настолько ей знакомое, такая же тяжкая усталость от вечной игры в силу, которая иногда накатывала на нее саму.

– Это не имеет значения, – отрезал Адриан, нарочито небрежно закинув ногу на ногу в кресле. Но даже он слышал, как дрогнула его обычно железная интонация. Это была не злость, а скорее горькая усмешка над самим собой, которую он тут же попытался спрятать под маской безразличия.

Исабель не отступила. Она сделала шаг вперед, ее пальцы легли на край его стола, слегка впиваясь в полированную поверхность.

– Вы когда-нибудь хоть что-то делали для себя, а не просто чтобы угодить отцу?! – ее голос звучал не как дерзкий вызов, а почти… как боль. Словно молот, разбивающий стеклянный купол, под которым он жил. – Мне невыносимо видеть, как вы поглощены этой работой. Разве это жизнь?! Да у любого нищего на улице больше свободы, чем у вас – он хотя бы может уйти куда захочет. А вас отец контролирует ежедневно и круглосуточно. Вы – самый главный узник в этой идеальной тюрьме! И ваша корона отлита из того же металла, что и наши кандалы!

Тишина застыла, как ледяная глыба, пронзая пространство и замораживая время.

Губы Адриана сжались в тонкую белую линию. Его пальцы, лежавшие на подлокотниках, впились в кожаную обивку так, что суставы побелели.

– Замолчи немедленно!!! – его голос грянул, как удар грома, заставив задрожать даже голограммы на стенах. – Вон из кабинета!

Исабель не шелохнулась. Она стояла, сжав кулаки, ее дыхание было учащенным, но в глазах – ни капли страха. Только вызов.

– Выгоните меня. Накажите. Отправьте в шахты. Но это не изменит правды.

Принц вскочил, опрокинув кресло. Его тень, искаженная голубым светом экранов, гигантским пятном легла на стену.

– Ты не имеешь права говорить такое!

– А кто имеет?! – она тоже повысила голос, впервые за все время. – Ваши подхалимы из Совета? Ваши охранники, которые докладывают Владыке каждый ваш шаг? Или, может, ваша невеста из политического альянса, которую вам навязывают?!

Последняя фраза повисла в воздухе, как взведенный курок.

Адриан замер.

Она знала.

Конечно знала. Слухи о предстоящем браке по расчету с дочерью главы Торгового синдиката ползли по Алькантару уже месяц.

– Выходи, – прошипел он, но в его голосе уже не было ярости. Только ледяная, мертвая тишина. – Пока я не вызвал охрану.

Мисс Кортис медленно выпрямилась. Ее губы дрогнули – не от страха, а от чего-то другого. Почти… от жалости.

– Вы заслуживаете большего, – прошептала она.

Потом развернулась и пошла к двери, не оглядываясь, но чувствуя, как его взгляд провожает ее.

Дверь закрылась.

Молчание после её ухода повисло в кабинете густым, звенящим эхом. Адриан остался один среди стерильного блеска, но её слова – острые, как осколки стекла, – продолжали резать его изнутри. Он стоял посреди комнаты, сжав кулаки так, что ногти впились в ладони. Где-то за спиной лежало опрокинутое кресло – немой свидетель его несвойственного срыва.

"Я кричал. На подчиненную. Как последний неудачник."

Он медленно провел рукой по лицу, словно пытаясь стереть следы только что пережитой ярости. Потом резко развернулся, поднял кресло и опустился в него, уставившись в мерцающие экраны. Отражение в темном стекле выглядело чужим – бледное лицо, сведенные брови, глаза, полные чего-то, что он не решался назвать страхом.

"Отец узнает. Обязательно узнает."

Мысль ударила, как нож под ребро. Повелитель Алькантара не терпел проявления слабостей. А крик, потеря контроля – это была худшая из возможных оплошностей для наследника.

"С девчонками справиться не может! – ехидная внутренняя усмешка звучала в его голове голосом отца. – Тоже мне, успешный лидер. Достойный руководитель."

Годы дисциплины. Годы попыток доказать, что он не просто марионетка, не просто лицо на портретах в корпоративных отчетах. Один день – нет, один разговор – и все рухнуло.

На экране мигнул красный индикатор: «Армандиус онлайн». Адриан с силой ударил кулаком по столу, заставив голограммы снова задрожать.

И тут мысль, тихая и неожиданная, проскользнула сквозь ярость:

«И все-таки, почему же меня так задели её слова?»

Он замер на мгновение, глядя в пустоту. Его дыхание все еще было неровным.

Где-то в глубине сознания шевельнулась мысль: "Она первая, кто осмелился сказать это вслух."

И это было страшнее любого бунта.

Потому что теперь он не мог делать вид, что не слышал.

И самое ужасное – не мог забыть.

Не то, какой она была дерзкой. Не потому что бросала ему вызов.

А потому что ее слова были правдой.

Горькой, неудобной, невыносимой правдой, которую он годами заталкивал в самый темный угол сознания.

"Вы когда-нибудь хоть что-то делали для себя?"

Он… не помнил. Последний раз, когда он что-то выбирал для себя? Не для отца, не для корпорации, не для имиджа?

"А вас отец контролирует ежедневно и круглосуточно."

Даже сейчас, в этом кабинете, он знал – где-то в системе остались записи их разговора. Где-то уже докладывают Повелителю о срыве наследника.

"Разве это жизнь?"

Глоток воздуха застрял в горле.

Внезапно он осознал, что дышит так, словно только что пробежал километр. Сердце колотилось, будто пытаясь вырваться из клетки, грудной клетки.

И самое страшное – он не мог сказать, что злится на нее.

Он злился на себя.

Потому что Исабель посмотрела сквозь него – сквозь титулы, сквозь должности, сквозь годами выстроенную маску – и увидела то, что не должен был видеть никто.

Словно смогла заглянуть в пустые залы его души, где когда-то звучал веселый детский смех, а теперь царил лишь мертвый, выхолощенный порядок. И разглядела там мальчика, запертого в комнате с игрушками, которые ему навязали, и притворяющегося, что они ему нравятся. Его собственную тень, от которой он уже давно отрекся.

Увидела его. Настоящего.

И этот настоящий был…

"Слабый. Испуганный. Запертый.

Не принц, а истинный узник.

Не наследник престола, а самый верный раб собственного отца.

Не человек, а функция, давно забывший, как дышать без разрешения системы."

Адриан резко встал, подошел к панорамному окну и уперся лбом в холодное стекло. Алькантар сверкал внизу, безупречный и бездушный. Не город, а идеальная диаграмма, вычерченная по лекалам его отца. Иллюминация башен из иридиевого стекла была похожа на замёрзшие слезы.

"Что мне теперь делать?"

Он закрыл глаза.

Ответа не было.

Только тихий, навязчивый голос в голове, повторяющий последние слова Исабель:

"Вы заслуживаете большего."

И самое ужасное – где-то в глубине души он начал в это верить.

Тишина стала невыносимо давящей.

Где-то за окном пролетел дрон, отбрасывая мерцающую тень на стены.

Адриан наконец вздохнул и медленно опустился в кресло, откинув голову назад, и закрыл глаза.

Голограммы на стенах продолжали мерцать, транслируя потоки данных, отчеты, графики – бесконечную работу, которая никогда не заканчивалась. Но сейчас цифры и диаграммы казались ему пустыми, лишенными смысла.

"Что, черт возьми, только что произошло?"

Он провел ладонью по лицу, словно пытаясь стереть остатки напряжения. Исабель… Она всегда была идеальной сотрудницей. Быстрой, умной, безотказной. Ее отчеты были безупречны, решения – точны, а работоспособность – выше всяких похвал. Отец тогда отметил именно ею подготовленные документы. Впервые за все годы его службы в корпорации.

И теперь эта же девушка стояла перед ним и заявляла, что все их усилия – просто фикция.

"Мы здесь не более чем декорации."

Его пальцы непроизвольно сжались.

Он ненавидел эту мысль. Ненавидел, что кто-то мог видеть его отдел – его достижения – как нечто незначительное. Но хуже всего было то, что и этих ее словах также была доля правды.

Отец действительно получал основные данные напрямую в Центре Управления.

Адриан резко встал и подошел к окну. Алькантар раскинулся перед ним – холодный, сверкающий, безупречный. Город, построенный на дисциплине и контроле.

"Но я не пустое место в этом офисе."

Он стучал кулаком в закрытые двери Совета, доказывая, что его аналитики достойны большего. Он заставлял их считаться с его мнением.

А теперь Исабель одним махом разрушила эту иллюзию.

И что хуже всего – она знала, что делает.

Она была… другой.

Не такой, как остальные.

Лана, Яна, другие сотрудницы – все они играли по правилам. Боялись. Притворялись. Старались угодить.

А Исабель?

Она смеялась в лицо этим правилам.

"Пусть на одну ночь, но быть счастливой…"

Что это было? Вызов? Искренность? Или просто отчаяние?

Адриан сжал зубы.

Он не мог позволить себе таких слабостей. Не сейчас. Не когда отец наконец начал замечать его успехи.

Но…

Он вспомнил, как она смотрела на него. Без страха. Без лести.

Как будто видела в нем личность, а не просто жаждала внимания принца Алькантара.

Конфликт сегодня лишь обнажил то, что он давно чувствовал.

С ее приходом отдел аналитики фактически стал полем битвы.

Каждая из его подчиненных приходила сюда со своими амбициями, страхами, расчетами. Лана – бывшая мятежница, сломленная, но не смирившаяся. Яна – коренная алькантарка, уверенная в своем превосходстве.

И все они смотрели на него не как на начальника.

Как на принца. Как на шанс.

И это рушило все, что он пытался построить.

Адриан глубоко вдохнул и вернулся к столу.

Корпоратив.

Да, это могло бы сработать. Дать им почувствовать, что они команда. Что их ценят.

Но Исабель…

Она перешла черту сегодня. И в ее словах была правда, которую он не мог игнорировать.

"Я хочу жить здесь и сейчас."

Может быть, именно поэтому он не стал наказывать ее строже.

Может быть…

Он потянулся к экрану, вызывая расписание.

"Нужно поговорить с отцом."

Но в глубине души он уже знал, что этот разговор будет не о корпоративе.

А о чем-то гораздо более опасном.

О чем-то, что начинало пугать его.

О том, что Исабель действительно ему нравится.

И это было хуже любой служебной ошибки.

Тем временем мисс Кортис, покинув кабинет начальника, медленно шла по главному зданию корпорации. Коридор казался бесконечным. Шаги девушки глухо отдавались в пустых переходах, смешиваясь с прерывистыми всхлипами. Она шла, судорожно вытирая слезы тыльной стороной ладони, нарочито громко шмыгая носом – чтобы камеры наблюдения уловили каждый ее жест, каждую дрожь в голосе.

"Должно получиться, – стучало в висках. – Сейчас или никогда."

Но под этой показной истерикой, под маской униженной сотрудницы, в глубине души клубилось нечто иное.

“Он не такой, как все они. В нем еще есть что-то живое.”

Его глаза, когда он кричал… В них не было холодной жестокости Повелителя, бездушной расчетливости алькантарской элиты. Там горело что-то настоящее – ярость, боль, отчаянное нежелание слышать правду, которую он чувствовал.

Исабель резко свернула за угол, в слепую зону между камерами, и тут же выпрямилась. Слезы мгновенно высохли. Пальцы, только что дрожащие, теперь уверенно поправили растрепавшиеся волосы.

"Слишком рискованно. Слишком лично."

Она сжала кулаки.

План был прост: спровоцировать Адриана на эмоции, заставить его увидеть абсурдность их положения, подтолкнуть к бунту против отца.

Но она не учла одного – он действительно начал ей нравиться.