Дети Универсума. Книга 4. Долина чужих сновидений

– Выходит, Драк сейчас в упадке? – сделал вывод Эдвин.

– В социальном и экономическом, – кивнул журналист. – Служба в Черном войске утратила былой престиж. Некогда грозная беспощадная армия за последние триста лет преобразилась в безобидный церемониальный атрибут при Церкви Порядка. Мне кажется, горцы совершили ошибку в 105 году, предав Трип и заодно собственные идеалы свободы. Совет геронтов Драка тогда стремился обрести цель, а вместо нее угодил в зависимость от Церкви. Из-за высочайшего уровня безработицы молодые горцы в наши дни при первой возможности покидают страну. Ты либо устраиваешься на службу при каком-нибудь храме вдалеке от дома, либо идешь лесом. Кто посообразительнее, тот выбирает первый вариант и уезжает. А в Драке делать нечего.

По приземлении самолета Эдвин с Алирой получили шанс убедиться в правдивости сказанного Ноланом о городе-государстве горцев. Контраст со сверкающим чистотой Люциусом бросался в глаза уже в аэропорту. Под ногами валялся мусор. Люди, не стесняясь, сморкались прямо на пол. Из потрескавшихся стен торчали провода. Всюду царила атмосфера тотального уныния. Складывалось впечатление, словно служащие воздушного причала дружно махнули рукой на обязанности по уборке помещений, а денег на покупку роботов-чистильщиков у администрации отчаянно не хватало. На серых убогих улицах Драка обстановка тоже ничуть не радовала. Разрисованные некрасивыми граффити дома, вонь из канализации, стекающая по тротуарам грязь, давно не ремонтировавшиеся дороги и разбитые фонари на фоне заброшенного кирпичного здания фабрики сопровождали Команду Чаши в течение длительной (слишком длительной в сложившихся негостеприимных условиях) прогулки в поисках балансира. Король-Дракон указал лишь на приблизительное место пребывания стража земляной стихии, не удосужившись пояснить, а где именно в Драке живет Голем. Как назло, еще подвела не по-летнему холодная пасмурная погода. Друзья изрядно потыкались по разным уголкам мрачного городка, прежде чем стрелка волшебного компаса долгожданно дернулась, оповестив о нахождении балансира в радиусе десяти верст. Горожан по пути встречалось мало. То ли ввиду общей низкой численности населения, то ли из продиктованной соображениями безопасности боязни людей натолкнуться за пределами жилища на бандитов, коих и впрямь развелось чересчур много. Преодолев внушительное расстояние, троица достигла двухэтажной темно-коричневой постройки с заколоченными окнами. Толпа полицейских, сгрудившихся у забаррикадированного мебелью входа, не предвещала ничего хорошего.

– Хаос! – выругался Нолан, лишний раз сверившись с компасом. – Прибор говорит, нам сюда. И чего здесь понадобилось копам?

– Спросите у них самих, – предложила Алира. – Вы ведь журналист.

– Полагаете, полицейские обожают беседовать с представителями моей профессии?

– За вопрос они вас во всяком случае не побьют.

– Ох, если бы… Ладно, рискну. Ждите тут.

Командовавший отрядом угрюмый сержант нахмурился еще сильнее, заприметив приближение неизвестного мужчины, размахивавшего каким-то удостоверением. Полицейский выставил ладонь и сурово предупредил:

– Дальше нельзя. У нас тут… облава. Разворачивайся и уходи.

– Прошу прощения, сержант…

– Умеешь различать звания по погонам. Молодец. А теперь проваливай!

– …я журналист…

– О! Совсем другое дело! – наигранно воскликнул сержант. – Я не могу велеть вашему брату проваливать. Нет. Зато приказать убраться – вполне! Убирайся подобру-поздорову!

– …читатели имеют право быть в курсе происходящего в городе, – настаивал Нолан.

– Ага. А ты имеешь право не действовать мне на нервы. Сгинь уже!

– А как же свобода СМИ?

– Свобода? Давай-ка я посажу тебя на пару суток в обезьянник, тогда узнаешь, что такое свобода.

– Разрешите процитировать в статье вашу последнюю реплику?

– Валяй. Только сразу завещай своим родственникам высечь ее на твоем надгробном камне. Так, мол, и так: «Здесь покоится надоедливый журналист. Погиб смертью дебила за дурацкую цитату».

– Вас понял, – сдался Нолан. – Желаю приятного дня.

– Приятный день в Драке? Да ты, верно, под кайфом. Я б тебя проверил на запрещенные препараты, однако сейчас занят. Катись отсюда!

Вернувшись к друзьям, журналист многозначительно пожал плечами.

– То есть прошло не очень? – заключила Алира.

– Мне велели убираться, проваливать, сгинуть и катиться. Воистину словарный запас уважаемого сержанта богат синонимами…

– Пока вы мило беседовали с полицейским, – известила девушка, – мы с Эдвином разработали план.

– Я весь внимание, – приготовился выслушать Нолан.

– Видите дымоходную трубу на крыше дома?

– Весьма в старомодном стиле…

– Эдвин использует магию накидки Дросулитеса, перейдет на теневую сторону, незаметно для полицейских вскарабкается по неровной стене наверх и по трубе проберется внутрь здания.

– Если не поскользнется и не рухнет во время подъема или не застрянет в дымоходе, – скептически отозвался журналист.

– Не волнуйтесь, господин Нолан, – успокоил юноша. – Мне не впервой. В Дзюбэе у меня неплохо получалось незаметное проникновение.

Эдвин набросил на плечи темный плащ и через мгновение исчез. Заклинание действовало от силы пару минут, и потому шевелиться молодому человеку предстояло быстро. Он ухватился за выступ, торчавший над одним из окон, кое-как подтянулся, затем нащупал пальцами следующий достаточно надежный бугорок. Снизу Алира наколдовала невидимую воздушную подушку, призванную смягчить падение в случае неудачи. К счастью, обошлось, и Эдвин благополучно взобрался на крышу и залез в трубу. Опираясь руками и ногами в стенки дымохода, юноша принялся медленно и аккуратно спускаться. Приключения на свежем воздухе в сочетании с регулярными тренировками под руководством Нолана крайне благоприятно отразились на физической форме новоиспеченного альпиниста. Всего полгода назад Эдвин и помыслить не смел о подобных спортивных подвигах.

– Проще доказательства теоремы Ванкракена4, – самодовольно прошептал под нос юноша, выбираясь из печи. Очутился Эдвин в темной-темной комнате. Сосредоточившись на призыве магии света, он неожиданно ощутил на плече прикосновение тяжелой длани и машинально обернулся. Из глубины мрака, внушая трепет, на молодого человека уставились два горящих алым пламенем глаза.

Глава 3. Сердцу не прикажешь

Мы не знаем его подлинного имени. Но нам знакома эта внешность. Короткая стрижка, бычья шея, туловище размером с два платяных шкафа и тумбочку – вот наиболее яркие приметы господина, известного под псевдонимом Бирюзовый. Последний раз мы с ним встречались на складе в Люциусе около пяти месяцев назад. Амбал участвовал в таинственной операции по перевозке некого ценного груза. У бугая на глазах убили старого друга. Тогда господин Бирюзовый ничего не предпринял. Он сделал вид, будто в состоянии забыть о произошедшем, и ему поверили. Поверили благодаря непогрешимой репутации, заработанной верной службой на протяжении многих лет. Среди студентов Канторийского университета существует поговорка: «Сперва ты работаешь на зачетку, потом зачетка начинает работать на тебя». Бугай славно поработал на свою воображаемую «зачетку». Ни единого нарекания за долгие годы. Все поручения он выполнял безукоризненно. А главное – никогда не задавал вопросов. Обычно уточняют: «не задавал лишних вопросов». Но в нашем случае господин Бирюзовый, не желая понапрасну рисковать, старался вообще не задавать никому никаких вопросов. Не приведи Порядок побудить начальство засомневаться в тебе. Амбал трудился на предельно серьезных людей (а может, и нелюдей – наверняка-то не скажешь). Они не прощали даже самых незначительных ошибок. Ну а недостаток преданности приравнивался к настоящему провалу. Организация (будем использовать данное слово в отсутствие каких-либо достоверных сведений о составе сей секретной группы) именно так и расценила поведение господина Коричневого. Тощий агент с птичьим носом оказался чрезмерно любопытным и, откапывая информацию о собственном работодателе, вырыл сам себе могилу. Электрический разряд, выпущенный из «Сомата-33», прервал жизненный путь Коричневого. На том инцидент посчитали исчерпанным. Место отправленного в отставку (то есть ликвидированного) сотрудника занял молодой амбициозный и совершенно беспринципный господин Сиреневый. О Коричневом просто забыли, точно бы его и не существовало вовсе. Функционируя по принципу отлаженной машины, организация избавилась от одного маленького винтика, заменив его другим. Не зря агентам присваивали обезличенные позывные. Проще стереть из памяти абстрактного человека с дурацким «цветным» прозвищем, нежели личность, от рождения наделенную именем. И тут крылась проблемка. Господин Бирюзовый прекрасно помнил, как в действительности звали господина Коричневого. Эдгар, сын Сейбина. Вы не сумеете отыскать надгробный камень с таким именем, ибо от тела избавились способом, не подходящим для детального литературного описания. И все же в глубине души Бирюзовый лелеял надежду устроить однажды товарищу достойные проводы. Бугай поставил четкую цель и теперь методично продвигался к ее достижению. Он действовал максимально осторожно. Ни в коем случае нельзя было привлекать внимание организации, ведь на кону стояла не только жизнь, но и воспоминания о друге, цинично вычеркнутом из всех официальных документов.

Амбал сидел в одиночестве в тесной комнатушке без окон и систематизировал имевшиеся данные. Большую их часть составляли отнюдь не новые сведения. Да, господин Бирюзовый предпочитал не задавать вопросов, тем не менее ни глухотой, ни слепотой он не отличался. Обрывки чужих разговоров, отдельные строчки текста, фрагменты изображений и прочие мелкие детали, сохранившиеся в памяти бугая за годы службы, складывались в более или менее цельную картину. Недоставало ей буквально нескольких финальных штрихов. Вполне вероятно, процесс упорядочения позволил бы выявить ранее незамеченные связи между какими-либо фактами. Посему здоровяк уделил немало времени распределению файлов по соответствующим папкам.

Папка под названием «Намус». Самая тонкая из всех. И при этом самая важная. Коричневый незадолго до смерти намекнул на некоего кукловода по имени Намус. Прямых ссылок на Намуса обнаружить не удалось. Он казался призраком, незримо присутствующим повсюду и не оставляющим следов. Лишь в паре документов фигурировал некий или некая «Н». Ни расы, ни пола, ни возраста, ни адреса, ни телефона, ни электронной почты, ни номера социального страхования, ни особых примет. Только буква «Н». И все же вызывал интерес контекст, в котором упоминался сей загадочный субъект. «Н рекомендует…», «Н настоятельно советует…», «Н, всесторонне проанализировав ситуацию, приходит к выводу…», «Н рассматривает варианты…». По описанию похоже на аналитика-консультанта, очевидно, достаточно авторитетного, чтобы к его мнению прислушивались. Несмотря на ненавязчивые формулировки наподобие «рекомендует» и «советует», распоряжения, исходившие от Н, фактически носили строго обязательный характер, ибо никто ни разу не решился пойти поперек воли таинственного эксперта. Ясно одно: если Н и есть Намус, то кукловод представляет собой личность, обладающую незаурядными талантами собирать, хранить и обрабатывать информацию. Собственно, пока все. В указанном направлении расследование еще продолжается.

Папка «Тогор Энтерпрайз». Тут файлов уже побольше. В конце концов фирма официально зарегистрирована как юридическое лицо и исправно платит налоги. Ее деятельность весьма прозрачна. При желании можно отследить каждую финансовую операцию «Тогор» со дня основания компании. Ощутимую долю доходов корпорации приносят оборонные заказы для правительства Конфедерации. В основном «Тогор» специализируется на разработке и внедрении различных систем слежения. Весь Люциус, в частности, обвешан видеокамерами производства именно этой компании. Однако не сотрудничество с правительством Конфедерации заставляет присмотреться к «Тогор Энтерпрайз», а взаимоотношения с рядом иных организаций. Вместе с ними «Тогор» образует гигантский конгломерат, полностью охватывающий весь мир и обладающий внушительными ресурсами. Не всякое государство имеет в распоряжении столь впечатляющие запасы.

На очереди папка «Губерт». Одноименная организация объединяет в себе группу инвестиционных компаний. Они вкладывают средства во всевозможные перспективные проекты, в том числе финансируют научные исследования, поддерживают независимых изобретателей, помогая надлежащим образом оформлять патенты, способствуют продвижению на рынок новых технологий. Кроме того, «Губерт» принимает участие в огромном количестве социальных программ и активно занимается благотворительностью. И вроде бы ничего подозрительного, не считая истоков возникновения компании. Господин Бирюзовый располагал доказательствами, свидетельствовавшими о причастности Совета директоров к созданию «Губерта».

А вот и папка «Совет директоров». Членам Совета без преувеличения допустимо присвоить статус истинных правителей Земли-Матери. В их состав входят фактические (а не юридически задокументированные) главы крупнейших международных корпораций. Портреты сих господ не украшают обложки финансово-экономических журналов. Личное состояние каждого из членов Совета директоров остается в секрете. Не исключено, что на бумаге им вообще не принадлежит ни пенни. Но именно в руках членов Совета сосредоточена реальная власть. История организации берет начало ориентировочно в первой половине III века Эры Порядка. Конкретных дат нигде не приводится. Чаще всего делается привязка к объявлению Императором Сидом L войны против визов. Несколько богатых кладских и канторийских промышленников, недовольных подобным решением правителя, сформировали временный альянс, дабы согласованно координировать действия и совместными усилиями не обанкротиться из-за агрессивной внешней политики Его Величества. Так образовалось тайное общество, именуемое Синдикатом. До сих пор не получается достоверно установить, кто точно к нему примкнул. Сомнений не возникает лишь по поводу четырех человек: мэра города Селвика господина Берга, первоградского аристократа сэра Артура Эбенезера Сполдингтона IV, канторийского наместника Вроцлава и выдающегося предпринимателя-изобретателя Сомата. Насчет остальных доподлинно судить сложнее. Впрочем, в архивных записях частенько мелькает неуловимый Господин Д. – в высшей степени примечательная личность. Ежели представить Синдикат в виде авиамодели, то его члены выступят в качестве соединенных друг с другом деталей (крылья, шасси, кабина пилота и так далее), а наш Господин Д. будет исполнять роль клея, скрепляющего конструкцию. Без участия Господина Д., умудрявшегося всегда сохранять анонимность, не обходилось ни одно значимое событие в ранние годы существования организации. Судя по добытым материалам, он являлся ключевым связующим звеном внутри Синдиката, постоянно находясь в курсе происходящего и надзирая за деятельностью других членов. К сожалению, следы Господина Д. теряются в районе 285 года. Последний письменный документ с упоминанием загадочного инициала «Д.» содержит распоряжение о передаче какой-то аналитической машины в неограниченное пользование Синдиката. Логично предположить, будто речь идет о своего рода завещании, а значит, Господин Д., скорее всего, умер в том же году. Спустя еще пятьдесят пять лет структура организации претерпела нешуточные изменения. К Синдикату, сменившему название на Совет директоров, присоединились бизнесмены из Союза Восточных Республик. Отныне тайное общество всецело контролировало производство бытовой техники, транспортную инфраструктуру, фармакологию, легкую и тяжелую промышленность, сельское хозяйство, строительство, киноиндустрию, музыкальные лейблы, сети ресторанов быстрого питания, а также набиравшие обороты информационные технологии. На сегодняшний день сказать, кто непосредственно принадлежит к членам Совета директоров, не представляется возможным. Руководствуясь заветами Господина Д., они соблюдают строжайшую анонимность. По косвенным признакам господин Бирюзовый определил только количество участников – двенадцать. Но двенадцать кого? Людей? Визов? Марси? Лесовиков? Мужчин? Женщин? Непонятно. А Намус? Он или она к ним относится? Или его (ее) необходимо рассматривать как самостоятельную фигуру? Вопросов оставалось по-прежнему много.

Гораздо яснее ситуация с папкой «Охотники на фазанов». И неудивительно, ведь господин Бирюзовый лично состоял в этом особом подразделении. Странным наименованием группа обязана мнемоническому стихотворению для запоминания последовательности цветов в радуге: «Каждый охотник желает знать, где сидит фазан». Изначально (примерно с конца семидесятых годов IV века) подразделение насчитывало ровно семь агентов. Им присваивались позывные в соответствии с цветами спектра: Красный, Оранжевый, Желтый, Зеленый, Голубой, Синий и Фиолетовый. Спецагенты выполняли задания, поступавшие напрямую от Совета директоров, – операции повышенной секретности и, как правило, глобального значения. Позже миссии стали еще масштабнее, и группу пришлось расширить. Потому-то в подразделение принялись зачислять разных господинов розовых, господинов белых, господинов индиго и даже господинов баклажанных. Костяк группы – те самые первоначальные семь агентов – занял руководящие должности и редко работал в полевых условиях. Бирюзовый расценил приезд господина Красного на склад Люциуса в качестве исключения, продиктованного чрезвычайной важностью операции. Охотников на фазанов преимущественно набирали из бывших военных, шпионов и полицейских. Они проходили специальную подготовку, а некоторые вдобавок испытывали на себе экспериментальные процедуры по аугментации: кому-то заменяли руки и ноги на продвинутые биомеханические протезы, кому-то искусственно улучшали обоняние, слух, зрение… Вероятно, красноватый оттенок глаз господина Красного (забавное совпадение, хотя, может, и не совпадение вовсе) был результатом аналогичных опытов. Вычислить Охотников непросто: их досье не отыщешь в открытом доступе. Особенно тяжело гоняться за крупицами информации о руководящей семерке. И все же, приложив определенные усилия, завести на членов группы приличную картотеку вполне реально. Господин Бирюзовый создал по отдельной папке на каждого из двадцати семи ныне действовавших агентов. О да! Здесь-то лелеемая Советом директоров анонимность дала трещину, и за расплывчатыми прозвищами Охотников вдруг стали просматриваться осязаемые черты живых созданий, наделенных эмоциями, достоинствами, недостатками, биографией, характером, слабостями, мечтами, страхами – словом, атрибутами, свойственными нормальной личности. Бороться с системой трудно, а бороться с конкретными людьми, визами, лесовиками или марси уже попроще.

Последняя папка отводилась под «Внештатников». Ими Бирюзовый величал независимых оперативников, не занимавших четкой ступени в запутанной иерархии, выстроенной Советом директоров. Внештатников использовали для выполнения разовых заданий, зачастую особенно рискованных. В случае провала и (или) ареста агент в принципе не смог бы никого заложить, так как ничего толком не знал. К внештатникам относились как к расходному материалу. Сегодня они есть, завтра – нет. Их судьба не шибко волновала членов Совета. Бывало, от некоторых внештатников целенаправленно избавлялись, сдавая их властям либо самостоятельно устраняя. Вербовали оперативников среди нуждавшихся в деньгах отставных военных или спецназовцев. Бирюзовый испытывал к ним что-то вроде симпатии, основанной на профессиональном уважении, запросто представляя себя на их месте. Опять же, недооценка значимости внештатников со стороны Совета грозит обернуться против тайной организации. Бугай потихоньку прикидывал варианты, позволявшие разыграть соответствующую карту.

Закончив систематизировать материалы расследования, господин Бирюзовый открыл глаза и взглянул на дорогие механические наручные часы. Он просидел полночи. Скоро рассвет. Грузное тело поднялось со стула и, звучно зевнув, потянулось. Пора раскрыть маленький секрет: в комнате отсутствовали не только окна. В замкнутом и крайне ограниченном пространстве простора недоставало ни для рабочего стола, ни для компьютера. Умнофона или планшета бугай при себе тоже не имел. Так каким же образом здоровяк распределял файлы по папкам? Исключительно в уме. Господин Бирюзовый освоил технику визуализации много лет назад. Она позволяла запоминать и структурировать значительные объемы информация без помощи внешних материальных носителей. Выступая против Совета директоров и Охотников на фазанов, амбал ввязывался в смертельно опасную авантюру, вот и перестраховывался, не доверяя ценные сведения материальным носителям. Бумагу легко украсть, а любой электронный прибор – удаленно взломать. Применять шифры бесполезно – существует множество программ раскодировки. Самое надежное хранилище, куда никто пока еще не научился проникать (заметьте – пока!), располагалось у Бирюзового в голове. Собранная обширная картотека, состоявшая из десятков папок и сотен файлов, являлась плодом воображения неординарного ума. Родись господин Бирюзовый в прошлой эре, наверняка благодаря силе воображения он стал бы выдающимся волшебником. Однако в настоящее время навык визуализировать данные в виде ярких образов пришелся ко двору в несколько иной сфере – в деле воздаяния негодяям по заслугам в память о добром друге, который лишь в ней – в памяти бугая – и остался.

Эдвин еле-еле подавил подступивший к горлу крик, в чем безусловно помогла приставленная ко рту юноши огромная глиняная ладонь.

– Т-с-с… – попросил обладатель горящих очей. – Не надо поднимать шум. Полицейские вас не заметили. Всем будет лучше, если они не узнают, что вы проникли в дом. Сейчас я уберу руку, и мы с вами сможем побеседовать. Только негромко, иначе нас услышат. Договорились?

– Дгмвы, – промычал в ответ Эдвин.

– Простите, не разобрал… Ах да… Сперва следовало руку убрать…

– Договорились, – повторил юноша, вновь обретя дар членораздельно изъясняться. – Вы Голем, да? Страж земляной стихии?

– Он самый, – подтвердили пылающие глаза. – А вас прислала Земля-Мать?

– Угу. Разрешите зажечь свет?

– Не стоит. Вдруг полицейские увидят.

– Ладно. Хотя мне и не очень комфортно находиться в темном помещении и общаться один-на-один с… с…

– Не стесняйтесь. Вы, наверно, хотели сказать: «общаться с жутким, обитающим во мраке чудовищем, сверкающим ужасающими пламенными глазами».

– Отнюдь. Я бы выразился так: «общаться с ужасающим чудовищем, сверкающим жуткими пламенными глазами». По-моему, совсем другой смысл…

– А по-моему, тот же самый. Вы просто два слова переставили.

– Из-звините, я чуток нервничаю. Ну, знаете: полиция за дверью, вокруг темно, вы – большой и страшный, мои друзья на улице, да еще конец света близится…

– Понимаю, – посочувствовал Голем. – И все-таки призываю вас успокоиться. С вашим могуществом необходимо уметь контролировать эмоции.

– С могуществом? – переспросил Эдвин. – Все мое колдовство основывается на энергии артефактов. К тому же здесь настолько слабое эфирное поле…

– Ха! Артефакты – всего-навсего катализаторы, стимулирующие раскрытие заложенного в их обладателе потенциала. А поле… поле содержит достаточно эфира, чтобы вы сумели устроить зрелищное пиротехническое шоу и спалить полгорода.

– Э-э… не стану проверять и поверю вам на слово.

– Правильно, – одобрил балансир. – Вы, должно быть, пробрались ко мне в дом через дымоходную трубу не ради пустой болтовни. И я хотел бы вам помочь, да люди снаружи норовят сюда ворваться с минуты на минуту.

– Чем же вы умудрились привлечь внимание полиции? – поинтересовался юноша.

– Сразу успокою: преступлений я не совершал, – заверил Голем. – Я вообще старался не сильно выделяться. Кабы тут не было так темно, то вы разглядели бы на полу гончарный круг. Я живу и работаю в мастерской, занимаясь ремеслом: изготавливаю вручную глиняные горшки, вазы и тому подобное. Подходящее занятие для того, кто сам состоит из глины.

– А… ваших соседей последнее обстоятельство не смущает?

– Ни в коей мере, ведь перед ними я предстаю в виде обыкновенного, хоть и довольно крупного человека.

– Да, точно! Балансиры же умеют изменять форму внешней оболочки… Хм, а зачем тогда понадобилось меня пугать до полусмерти?

– Я… растерялся… Видите ли, посетители нечасто наведываются ко мне, пролезая через печь, в которой я обжигаю изделия.

– Растерянный балансир – нечто новенькое… И чего же от вас хотят полицейские?

– Мне, право, неудобно…

– Смелее.

– В Драке, как вы могли заметить, гуляя по городу, достаточно высокий уровень преступности. Я – мелкий предприниматель. В прошлом месяце ко мне заявились плечистые бритоголовые господа в спортивных костюмах. Сказали, мол, без крыши нельзя дела делать. Я им, естественно, в ответ говорю: у меня есть крыша – черепичная, надежная, в дождь не протекает. Они посмеялись, но как-то по-злодейски. Пообещали зайти послезавтра и велели приготовить им полтора косаря. Я уточнил, обязательно ли разрезать пополам одного невинного крестьянина. Они не поняли вопроса, и тем не менее их главарь любезно пояснил, что вроде как речь идет о деньгах, точнее – о полутора тысячах едеков. Расклад следующий: либо послезавтра я предоставляю деньги, либо послепослезавтра мою мастерскую спалят к хаосу. Вежливо попрощавшись с нежданными визитерами и закрыв за ними дверь, я набрал номер полиции. По телефону обрисовал оператору ситуацию. Чуть позже ко мне приехала машина. Двое офицеров взяли у меня показания, попросили подробно описать бритоголовых господ и, внимательно изучив помещение, пообещали разобраться.