Улетные истории. Путешествия без сценария и страховки

«Опоздал на одиннадцать минут», – осознаю я с феерической досадой…

«Ваш паспорт, – неожиданно произносит девушка. – Куда летите?»

«Карачи», – отвечаю я в недоумении, протягивая паспорт. Девушка как ни в чем не бывало выдает мне посадочный билет.

«Успел. Это невероятно!» – думаю про себя, вспоминая сегодняшнюю адскую ночку. Лицо растягивается в широченной улыбке. Внутри порхают бабочки.

Рейс состоялся по расписанию. Сел в самолет, благополучно добрался до пункта назначения. Короче, я в Карачи. Последствий недавнего наводнения на юге Пакистана не обнаружил. Единственное наводнение было зафиксировано в ванной моего номера, когда я на радостях плескался в долгожданной горячей воде после гор. Поселился в фешенебельном по здешним меркам районе под названием D.H.A., эдаком аналоге московской Рублевки. Успел съездить в центр, дабы мельком осмотреть карачинские достопримечательности в виде мечети и мавзолея. Закончить этот эмоционально-синусоидальный день решил в лучшем ресторане города, расположенном в прибрежном районе Do Darya. Когда таксист подвозил, то предупредил, что там очень дорого. Я согласился взять ответственность за свое решение, о чем ни разу не пожалел. Кебаб в собственном соку в лаваше с видом на бескрайнее Аравийское море и парящими над водной гладью орлами – что может быть прекрасней после всех предшествующих дорожных перипетий?

День 18. Карачи

Что я знал прежде о Карачи, до того как сюда попал? Пожалуй, мои скудные познания ограничивались тем, что это какой-то портовый город на берегу Аравийском моря, а между тем это один из крупнейших мегаполисов мира с населением в двадцать четыре миллиона человек, но не просто человек, а пакистанцев – прошу заметить это важное уточнение. За время скитаний по стране у меня уже успел выработаться иммунитет на Пакистан, поэтому ко многому отношусь спокойно, но у неподготовленного туриста здесь определенно может случиться культурный шок.

Карачи очень выезжает на контрасте. Здесь можно встретить помпезные архитектурные шедевры, доставшиеся городу в наследство от Британской империи, а на их фоне – разруху и нищету. Либо же видишь современные зеркальные небоскребы и огромные торговые комплексы, где внутри дорого-богато, а выйдешь за порог – и можно наступить на лежащего на тротуаре не подающего признаков жизни человека, и ты гадаешь – то ли он спит, то ли уже отошел в мир иной. Свое знакомство с Карачи я продолжил, отправившись сперва в центр, дабы посмотреть на здания в викторианском стиле и неспешно побродить между рядами типичного восточного рынка – с его шумной суетой, пряными запахами и назойливыми попрошайками, видящими в любом иностранном туристе ходячий денежный мешок, – после чего прыгнул в такси и поехал на еще одну достопримечательность – городской мост, который славится не своей уникальной конструкцией, а тем, что над ним днем и ночью парят орлы, громко кричащие о том, что их срочно нужно покормить. Это такое местное развлечение – покупаешь у здешних мальчишек сырое мясо в тарелочке с голубой каемочкой, подбрасываешь кусочки вверх, тотчас же слетаются орлы, и самые пронырливые из них подхватывают добычу на лету. Кроме орлов на тебя также слетаются вездесущие попрошайки.

Вдоволь нашвырявшись мясом с моста, переместился в сторону городской мечети. Там у главных ворот выстраивается огромная очередь – всем нуждающимся бесплатно раздают еду. В самой мечети жизнь идет своим чередом: кто-то рьяно молится, кто-то мирно спит, кто-то без стеснений делает селфи. Бесплатную еду брать не стал, вместо этого перекусил в Макдональдсе, после чего отправился на, пожалуй, самую главную достопримечательность Карачи – Clifton Beach, широкий многокилометровый песчаный пляж, омываемый теплыми водами Аравийского моря. Это мусульманская страна, и я точно не надеялся встретить здесь загорающих красоток в бикини, потягивающих мохито из трубочек. Впрочем, трубочки все же увидел. А вместе с ними крышечки, пакетики и другие неразлагаемые предметы, спокойно плавающие в море вдоль всего пляжа, на который ближе к вечеру стягиваются тысячи местных жителей. Кто-то из них просто прогуливается босиком по песочку, кто-то радостно заходит по щиколотку в воду, имитируя купание. А еще здесь можно встретить рыбаков, которые закидывают сети в воду и достают из морской пучины добычу, девяносто процентов которой – это пресловутый упомянутый мусор: приходится затрачивать время на поиск рыбы среди пластиковых даров Аравийского моря. Свежий улов затем сортируют по корзинкам и несут на продажу. Как говорится, и рыбку съесть, и сковородку не испачкать. Картина, конечно, удручающая. Чтобы немного развеяться, покатался по пляжу на стареньком багги[3], арендовав его у местных предпринимателей, после чего решил поужинать в находящемся неподалеку пафосном заведении. Рыбные блюда на всякий случай решил не заказывать.

День 19. Карачи. Аэропорт. Дорога домой

Сегодня мой последний день путешествия по этой замечательной стране. Проснулся как можно позже, дабы хорошенько выспаться перед тремя перелетами. Прибыл в аэропорт Карачи за три часа до вылета. Оставшиеся рупии поменял на доллары внутри международного терминала. Несколько тщательных досмотров, формальности с документами – и вот я на паспортном контроле, где инспектор спрашивает, понравился ли мне Пакистан. О да, это одна из грандиознейших моих поездок за последнее время.

После досмотра один из сотрудников аэропорта был очень любезен и провел меня в зал ожидания повышенной комфортности, хотя я об этом не просил. Сперва я подумал, что это мне такие почести, мол, он узрел во мне голубую кровь, и чтобы я не сидел в обычном зале с простыми смертными. Позже выяснилось, что хитрый пакистанец просто хотел срубить с меня деньжат, так как я мог пройти туда бесплатно по билету. За его любезность в качестве чаевых отдал ему последние рупии подчистую, после чего почувствовал себя Личностью, Обманутой Хулиганами, ведь на эти деньги мог купить себе еды, а теперь придется голодать, так как в самолете бесплатная еда не предусмотрена, а платная стоит космических денег.

Сижу голодный в самолете и смотрю через иллюминатор на Карачи. Вот и закончилось мое путешествие по контрастному Пакистану. Буду ли я по нему скучать? Однозначно да. Такого колорита я не выхватывал уже довольно давно. Северный Пакистан – теперь моя отдельная любовь, а воспоминания о Каракорумском шоссе и верном «Пампусике» осядут во мне навсегда. Захочу ли я сюда вернуться? Маловероятно, ведь в мире еще столько интересных мест, где я ни разу не был.

2. В Багдаде все спокойные, в Вавилоне нет вавилонян, а в Басре – одни басранцы. Заметки из поездки в неоднозначный Ирак

Сегодня узнал, что лечу, прости господи, в Ирак. Маме об этом пока не говорил – буду откладывать до последнего, чтобы она не волновалась. Жену сразу же поставил в известность, но каких-либо ярко выраженных эмоций с ее стороны не последовало, дала разве что ручку с листочком и попросила записать на нем пароли от интернет-банков. Так, на всякий случай.

Почему Ирак? Во-первых, однажды в школе учительница по истории древнего мира поставила мне за четверть авансом с большой натяжкой пятерку, но с условием, что нужно будет непременно доучить материал. Как раз про Месопотамию, Вавилон, Тигр-Евфрат и вот это вот все. Обманывать учителя нехорошо, а визуально информация воспринимается гораздо легче, поэтому буду выполнять условия и дополучать соответствующие знания прямо на месте.

Во-вторых, сейчас в Ирак довольно просто попасть: виза выдается по прилету, хотя еще совсем недавно страна была абсолютно закрытой и нужно было получать специальное приглашение, которое стоило больших денег. Сколько продлится этот коридор возможностей – нет четкого понимания. Пока не свершилась какая-нибудь очередная революция или не пришла, не дай бог, война – нужно пользоваться моментом.

В-третьих, и это, пожалуй, самое важное, одним из моих любимых мультиков в детстве был «Аладдин». Всегда мечтал отправиться в Багдад на поиски волшебной лампы. Если встречу джинна – обязательно загадаю, чтобы всякое мракобесие вокруг поскорей сошло на нет и у всех воцарился мир, гармония и процветание.

Страшно ли мне лететь одному в Ирак, с учетом того, что страна последние лет эдак сто плотно сидит на пороховой бочке и все время на ее территории происходят какие-то злосчастные события? Не могу сказать, что отправляюсь туда в полной расслабленности, впрочем, как показывает практика, в настоящее время в мире не так много мест, которые являются на сто процентов безопасными. Иншалла, все будет хорошо, как со мной, так и с теми людьми, кому сейчас приходится сильно тяжелее.

Ну и напоследок:

Хоть лукав и жесток, но прекрасен Восток,Расчехли свой блокнот и вперед.Пусть ковер-самолет от забот унесетНа Восток, куда сказка зове-е-ет…

Погнали!

День 0. Санкт-Петербург – Стамбул – (Мекка) – Багдад

Аэропорт Пулково. В трепетном волнении сажусь в самолет, предвкушая от очередного путешествия всплеск новых впечатлений и поток ярких эмоций, параллельно закачиваю себе в телефон всевозможные статьи и книги про загадочный Ирак, дабы не только вновь поприветствовать свои эндорфины после непродолжительной разлуки, но и побаловать нейронные связи новыми образованиями, совместив приятное с полезным, так сказать. В итоге полностью погружаюсь в матчасть и зачитываюсь историческими и политическими фактами про нефтяную страну с турбулентной историей, в то время как громоздкий самолет, сжигающий по пути тонны нефтяных продуктов, минуя всякую турбулентность, легко и плавно переносит меня в Стамбул, где предстоит пересадка на следующий рейс.

Аэропорт Сабиха Гекчен. В очереди на регистрацию рядом со мной стоит долговязый чернобровый парнишка лет двадцати пяти. В одной руке он держит паспорт Испании, в другой – телефон. Парень с кем-то переписывается, а из его больших глаз по мягким бритым щекам одна за одной падают прозрачные капельки, словно кто-то приоткрыл слезный краник и забыл его закрутить. Чувствуется, как комок в горле испанца сжимается и вот-вот будет готов выскочить наружу. Вероятно, он только что узнал ужасную новость. Может быть, врачи ему сообщили какой-то страшный диагноз либо же что-то случилось с кем-то из его близких? Мне становится по-человечески жаль парня, и я делюсь с ним пачкой влажных салфеток, завалявшейся в рюкзаке и истраченной наполовину. Тот молча берет и, не проронив ни слова благодарности, начинает беспощадно их расходовать. Подходит его очередь. Парень приближается к стойке регистрации, неуверенно протягивает девушке паспорт, та почти сразу выдает ему посадочный талон, на котором написано «Доха», столица Катара. События разворачиваются во время чемпионата мира по футболу. Позже я узнаю из новостей, что именно в тот самый момент, когда мы стояли в очереди, сборная Испании потерпела поражение от сборной Марокко и выбыла из турнира. Воссоздав цепочку событий, понял, откуда взялись эти слезные страдания у молодого испанца: лететь через полмира в Катар, чтобы посмотреть на игру Марокко вместо родной команды – удовольствие так себе. Надеюсь, мои салфетки частично компенсировали его утрату.

Получаю свой заветный посадочный талон с надписью «Багдад» и неспешно перемещаюсь в сторону выхода на посадку. В фойе аэропорта периодически встречаются люди в перемотанных через голое тело больших белых полотенцах. Возникает ощущение, будто где-то в терминале стамбульского аэропорта открыли баню. Но нет, это всего лишь паломники, направляющиеся в Мекку. Согласно Корану, каждый правоверный мусульманин хотя бы раз в жизни должен побывать в этом священном городе, расположенном в Саудовской Аравии, дабы совершить хадж – специальный ритуальный обряд. Что удивительно, несколько лет назад, не будучи мусульманином, мне самому удалось там побывать, хотя первоначально я туда не собирался. Это даже было не совсем законно или совсем незаконно – так до конца и не разобрался.

Действо разворачивалось в рамках путешествия с женой по Саудовской Аравии, где нам удалось взять в прокатной конторе автомобиль. Мы преспокойненько ехали из Джедды в Таиф, я был за рулем, глазел по сторонам, не уследил вовремя за навигатором, в итоге прозевал нужный поворот и выехал на трассу, ведущую прямиком в Священный исламский город. Дополнительно меня сбила с толку вывеска на английском «For non peligrims», расположенная вдоль трассы. Пока пытался вспомнить перевод слова «piligrim», на горизонте образовался контрольно-пропускной пункт со шлагбаумом и автоматчиком.

– Введи, пожалуйста, в гугл-запрос «Чем грозит немусульманину посещение Мекки», – обратился я к супруге, изрядно нервничая. Я знал, что в Саудовской Аравии существует смертная казнь, поэтому находился в тот момент, мягко говоря, в немного волнительном состоянии. Кожаный руль неуверенно лежал в моей влажной ладошке, а капельки пота ручьем стекали со лба, несмотря на включенный в автомобиле кондиционер. Страница предательски долго прогружалась на экране смартфона, но вот наконец открылась Википедия, и я с облегчением выдохнул: как правило, за посещение Мекки немусульманам грозит штраф или депортация, а не казнь через повешение, как я предполагал изначально.

«Всего-то», – со странной улыбкой промолвил я, слегка успокоился и смог продолжить движение дальше. Впрочем, успокоился я лишь немного, ведь знал, что для неверных въезд в Мекку все равно воспрещен. Я также знал, что, например, известный дизайнер Артемий Лебедев – один из немногих выходцев из постсоветского пространства, кто побывал во всех странах мира, – так и не смог сюда попасть. Первоначально я не планировал ехать в Священный город, но что мне оставалось делать, когда сотрудник КПП на въезде в Мекку засмотрелся в экран своего гаджета и, ничего не подозревая, спокойно поднял шлагбаум, даже не глядя на нас, а сзади уже выстроилась колонна из других авто. Вряд ли страж порядка мог предположить, что за рулем авто сидит обнаглевший иностранец, едущий на прокатной машине из Джедды в Таиф, но в многополосном потоке сбившийся с пути и пропустивший свой поворот.

С трепетом и волнением мы проехали через открывшийся шлагбаум и с неподдельным интересом двинулись дальше. Ну что ж, Мекка так Мекка. И вот уже вдали виднеется высокая башня с полумесяцем на крыше – местная визитная карточка, которую раньше мы могли видеть только лишь на фотографиях. Удивительное чувство первооткрывателя захватило мой дух и поглотило целиком. На мгновение представил себя Нилом Армстронгом, оказавшимся на Луне. Заехав в старый город, мы принялись с любопытством смотреть по сторонам. Успели бегло прочитать в той же Википедии, что до нас в Мекке из немусульман были лишь какой-то переодевшийся путешественник инкогнито да группа французского спецназа, освобождавшая город от террористов. Возможно, в Мекке из немусульман был кто-то еще, но в открытых источниках такой информации не было, а времени на подробное изучение было мало.

Выходить из машины постеснялись. Бледнолицый мужчина в кепке, шортах и футболке вместе с девушкой без паранджи смотрелись бы на знойных улицах Мекки крайне неуместно. Еще, не дай Аллах, закидают камнями за такое ханжество. Кстати, по этимологии, слово «ханжа» происходит от османского слова, которое означает дословно «паломник, лицо, совершившее паломничество в Мекку, хаджи». Сам город целиком и полностью состоит из гостиниц для таких людей, приезжающих сюда с целью совершения обрядов. Проколесив по Мекке в общей сложности около часа, мы отправились обратно в сторону КПП – шлагбаум на выезд открылся автоматически. Изрядно потрепав свои нервишки, мы наконец смогли с облегчением выдохнуть. Осознав, что незапланированная операция по посещению Мекки закончилась благополучно, поблагодарили Аллаха, а заодно Иисуса и Будду, и удалились восвояси.

Глядя на паломников, смиренно расхаживающих по стамбульскому аэропорту, я с радужным теплом вспоминал это необычное приключение, как вдруг в кармане моих штанов неожиданно запиликал телефон. На том конце провода висела легкая на помине жена, впрочем, новости у нее были не совсем радужные и теплые. Как выяснилось, мой девятилетний сын посещал стоматолога, ему сделали анестезию и посадили в коридоре за дверью. Сын задремал, упал на кафельный пол лицом вниз, врачи это не проконтролировали, как результат – потерял часть переднего зуба. Супруга в слезах рассказала мне об этом по телефону, я синхронизировался с ней и сильно расстроился. В таком подавленном состоянии молча пошел на посадку на рейс, заняв свое место.

Самолет был забит до отказа, на борту летела сборная Ирака по какому-то виду спорта, о чем свидетельствовала одинаковая форма, разукрашенная в национальные цвета. Рядом со мной расположился какой-то веселый товарищ с черными как сажа усами и радушно принялся что-то надиктовывать мне через переводчик в телефоне. Сказал, что он мастер башенного крана. Я не знал, что мне делать с этой информацией, поэтому просто дружелюбно ему улыбнулся и покивал головой. Настроения общаться в тот момент с мастером башенного крана у меня не было. Осознав это, мой разговорчивый сосед замолк, а как только самолет оторвался от земли и убрал шасси – молниеносно уснул. Стрелки часов слились воедино, сообщая о том, что сейчас полночь, за иллюминатором не было видно ни зги, но мне не хотелось спать, поэтому продолжил изучать историю Ирака. По описанию страна, конечно, неординарная и интересная. С нетерпением жду, когда познакомлюсь с ней вживую. В этом приятном ожидании глаза невольно сомкнулись, а разлиплись, когда мастер башенного крана попросил пропустить его в проход, потому что шасси самолета коснулись загадочной иракской земли, где и остановились.

Аэропорт Багдада. Первое впечатление – здесь все курят, начиная с уборщиков и заканчивая офицерами в погонах, сидящими в будках и ставящими штампы в паспорта прибывших граждан. Клубы дыма медленно поднимаются под потолок и расходятся на триста шестьдесят градусов, превращая здание главного международного аэровокзала в одну большую курительную комнату. Суеты нет, все как-то по-простому, по-домашнему. Разбираюсь с бюрократическими формальностями, мне вклеивают в паспорт туристическую визу, с рюкзаком на плече покидаю огромную курилку и направляюсь в сторону стоящих на улице бомбил, которые тоже курят. Небольшие торги на понижение, и вот я уже с ветерком мчу по спящему ночному городу в недорогую гостиницу в центре, которую удалось забронировать накануне. При первом приближении – в столице Ирака безопасно, по крайней мере за стеклом такси и в номере отеля.

День 1. Багдад

Уфф… Даже не знаю, с чего начать. Пожалуй, начну с классики: в Багдаде все спокойно. Ну как спокойно… Относительно. За день увидел вдалеке всего два клуба дыма, и вряд ли это были курительные комнаты или кальянные.

Позавтракав, выдвинулся исследовать город, но сперва заскочил в близлежащий обменник, дабы сбагрить американские доллары и обзавестись иракскими динарами, после чего прикупил в соседней палатке местную сим-карту. Для ее оформления требуется паспорт и отпечатки пальцев, которые берут с помощью специального устройства. Продавец, узнав откуда я приехал, радостно провозгласил: «Бутин – гуд, Дзеленски – джуд». Не знаю, что конкретно он имел в виду, знаю только, что на арабском языке не произносится буква «п», ну да ладно. Иракскому геополитику, торгующему симками, со стороны виднее. Этого непонятного Бутина потом еще упоминали в разных местах неоднократно.

Обзаведясь мобильным интернетом и установив местное приложение для вызова такси, я смог легко ориентироваться в пространстве и планировать логистику по городу. Начал с посещения монумента памяти жертв режима Саддама Хусейна, представляющего собой занятное сооружение в виде двух полусфер. Рядом с монументом на площади в камеру фотографа позировала иракская молодежь – вероятно, выпускники какой-то багдадской гимназии. Напросился на совместное фото. Не отказали. В качестве охраны монумента – бронированные джипы с аккуратненько натянутыми на дула целлофановыми пакетами и сохнущими после стирки штанишками. Кстати, военных по городу – ну прям очень много. За день, наверное, повстречал минимум несколько сотен.

Внутри мемориала – неоднозначная экспозиция, посвященная жертвам режима Саддама Хусейна. На стенах – десятки тысяч фотографий погибших людей, сгруппированных по разным социальным группам: студенты, научные работники, врачи, религиозные деятели, военные. Есть стенды о женщинах и детях. Присутствуют орудия пыток и личные вещи некоторых погибших. Впрочем, присутствует и бечева, с помощью которой был казнен через повешение сам Саддам. Клин клином, так сказать.

Харизматичный Саддам Хусейн рулил Ираком двадцать четыре года. Конечно, он из тех диктаторов, коих не стоит однозначно рисовать черной краской. Светлые тона в его портрете выделяются за счет весьма просвещенной социальной политики, которую он проводил в соответствии с идеологией своей партии БААС. Социальное обеспечение при Саддаме было самым высоким в арабском мире. Например, золотые медалисты средних школ в Ираке могли отправиться на бесплатное обучение на инженера или врача в Европу с гарантированным трудоустройством на родине по возвращении. Чтобы быть уверенным, что стипендиаты не разбегутся по миру, – их родня описывала в залог возвращения свое имущество. Равноправие женщин было не на словах, а на деле – их немало работало в правительстве и на ответственных должностях. Встретить в городе даму в чадре или хиджбе в те времена можно было нечасто. Бюджетная поддержка бесплатного и качественного образования и медицины делала жизнь для простых иракцев комфортной и благополучной, а благодаря рыночной экономике можно было еще и неплохо зарабатывать, но при условии, что ты знаешь край. А край был обозначен четко: любая нелояльность к режиму и Саддаму лично, включая «нездоровое критиканство», жестко каралась – в лучшем случае люди исчезали без особой огласки, в худшем – отрезались языки, уши и другие части тела.

Оборотной стороной этой просвещенной, но абсолютной личной диктатуры было то, что в окружении Саддама не было людей, которые могли бы дать трезвый совет и отговорить его от непоправимых ошибок, приведших к краху страны и личной гибели. Таких судьбоносных «фейлов» было несколько, и все они были связаны с внешней политикой:

• рассчитывая на блицкриг, начал в 1980 году войну с Ираном, затянувшуюся на восемь лет с применением химического оружия и закончившуюся ничем, кроме потери миллионов жизней и подрыва экономики страны;

• не договорившись о цене на нефть, оккупировал в 1990 году Кувейт, игнорируя обреченность этой авантюры в силу тогдашней геополитической обстановки;

• бессмысленно лупанул в 1990 году по Израилю и Саудовской Аравии, отрезав себе путь к политическому отступлению;

• пытался бестолково и неудачно, а главное – стратегически бессмысленно, организовать в 1993 году покушение на президента Буша-старшего во время его визита в Кувейт, что спустя десять лет вдохновило его сына на кровную месть.

Каждой из этих ошибок можно было избежать, окажись в команде Саддама люди, способные сказать правду в глаза, но когда окружение нацелено только на то, чтобы сдувать пылинки и говорить, что верховный главнокомандующий все делает правильно, – чувство реальности теряется и избежать ошибок невозможно.

А самое паршивое для последующего поколения иракцев – то, что Саддам физически истребил любую мало-мальскую оппозицию, и, когда его не стало, на политической сцене не оказалось разумных людей, способных строить будущее. Теперь, как в фильмах для взрослых, «результат на лицо»: в стране много лет царит беззаконие и бардак.

Закончив осмотр сложной экспозиции, я вышел из странного здания и вдохнул воздух поглубже. После увиденного и прочитанного стало откровенно грустно. Впрочем, грусть длилась недолго – следующим местом посещения в Багдаде был смешной памятник сохранению иракской культуры. Что в нем забавного? Дело в том, что по внешнему виду он очень напоминает многорука, неумело открывающего бутылку вина. Почему так выглядит – не имею ни малейшего понятия. Кстати, несмотря на то что Ирак – мусульманская страна, алкоголь здесь вполне легально продается в специализированных магазинах. Лично я не покупал, но видел парочку алкомаркетов, проезжая мимо на такси.

Чуть позже решил осмотреть Багдад свысока, затесавшись в городском парке на колесо обозрения вместе с иракской детворой. С виду – типичный арабский городейко. Чем-то напоминает район Дейра в Дубае, только чуть побольше да погрязнее. Вдали на горизонте что-то дымилось. Глядя на город с высоты птичьего полета, наткнулся взглядом на расположившиеся неподалеку «Мечи Кадисии» – это такие красивые триумфальные ворота, которые по указу тщеславного Саддама воздвигли из стали, вылитой из танков противника в честь «победы» Ирака в бессмысленной войне с Ираном. Впрочем, руководители Ирана тоже думали, что они победили, так что поди их разбери. СССР, кстати, поставлял Ираку вооружение, а лидеру Ирана Хомейни эмпатичный Брежнев регулярно слал открытки, но тот на них не отвечал. То ли не доходили, то ли обиделся.