Исповедь ведьмы нового мира: ад, рождённый звёздами

– Да уж, брат. Дворцы можно бесконечно строить, да что толку, если народ Норны голодает! Тавриния в этом плане лучше, они строят общественные сооружения, для людей. Помню, ты туда отправился не по своему желанию, ты ведь работаешь в министерстве контроля за мутациями. Видимо, туда не только деньги стекаются. О ночном инциденте хочешь поговорить? Аскелья как раз очевидицей произошедшего стала, мы всё проспали в очередной раз – отвечал отец другу.

– Ты прав, Генрих. В Норне на фоне алхимических экспериментов знати проявилось большое количество детей с мутациями, мы фиксировали их и вносили в список. Ассикальдия готова внедрять миротворческие силы министерства. Осталось добиться разрешения правительства Норны, у которых головы дворцами забиты – немного задумавшись, наш гость продолжил, – Говоришь, Аскелья столкнулась с этим? Ты как, в порядке? – обратился ко мне Кайл.

– Да, всё хорошо, только голова раскалывается и ноги не держат, словно заболела. – отвечала я.

Дальше я вкратце повторила свой рассказ о ночной катастрофе, а Кайл в это время гладил Поччи, шатавшегося мимо ног сидящих за столом домочадцев.

– Ты серьёзно дотронулась до этого камня? До чего же ты любознательная. В министерстве мне сказали установить контроль за тем, чтобы никто не прикасался к упавшим с неба объектам, так что сейчас мобилизуют патрули по пригородам Зоанды и другим населённым пунктам. Если почувствуешь недомогание, сразу обращайся в целебный корпус – настороженно говорил Кайл.

– Скорее, я разъярённая до чёртиков. – с досадой отвечала я, – мастерскую жалко.

– Не волнуйся, новую отстроим. За картины досадно, но учитывая, что ты дотронулась до только что упавшего с неба камня, мы должны прыгать от счастья, что ты выжила! – точно подметил мой отец.

– Да, папа, спасибо вам за помощь. И всё же, постараюсь сама подкопить денег, заодно обновлю библиотеку. Мне теперь интересно почитать про природные аномалии, а не про людские, – я пошатнулась, оперевшись на стену, – Ладно, пойду пока прилягу, мне нужно поспать в нормальном месте, а не среди обломков… – разбавляя обстановку, пошутила я.

– Среди обломков с закрытой дверью! – подколол отец.

– Доча, тебя у прикроватного столика ждёт небольшой презент от меня, надеюсь, что тебе понравится! – с нежной улыбкой и любовью произнесла мама.

– Это очередная энциклопедия? Хорошо, мам, обсудим её позже, когда я восстановлюсь. Спасибо большое за подарок, я тебя люблю! – ответила я и отправилась к себе отдыхать.

Не знаю, сколько времени я лежала, но к тому моменту солнечный зенит уже успел смениться на пламенно-розовый закат уходящего дня, а Кайл покинул наш дом. К вечеру моё состояние улучшилось, правда, улучшение ощущалось пока я находилась в лежачем состоянии. Что-то странное до сих пор происходило в моём теле, и я не могла разобраться. Я поднялась, села на край кровати и пригляделась, рассматривая мамин подарок: книга с названием “Астрономические явления", автором которой являлся известный астроном Зориан Ленд. Она как чувствовала. Хотя, я о предстоящем звездопаде твердила за неделю. И всё же, мама очень внимательна к словам. Ознакомлюсь с книгой чуть позже, когда илиада странствующих розовых облаков сменится на сумеречный смог. Это время суток, когда у меня больше всего сил, да и окружение позволяет. Читать про звёзды, пока небо окутано светом этих самых звёзд… Да, наверное большей магии не сыскать. Оказалось, что найти можно.

Услышав какое-то движение в доме, ко мне подбежал Поччи, с забавно подпрыгивающим цветком на макушке. Я сразу подняла его и усадила на коленки. Он замурчал, начав тереться цветком о мою грудь. Протерев глаза, я пригляделась: лепестков стало семь. Сначала я не придала этому значения, а потом задумалась – а что если лепестки, это жизни моего любимца? Смотря на его умиротворённый вид, я усомнилась в своей внезапной догадке, и уподобляясь ему, захотела спать. Но я планировала выйти на улицу и посмотреть на привычное ночное небо, поэтому аккуратно завернула в одеяло пушистого друга и на цыпочках добежала до двери. Оделась в свой привычный уличный наряд: сапоги до колена с небольшим квадратным каблуком, туника, затянутая кожаным ремнём, перекинутая через плечо сумка и плащ. Когда я оказалась в сапогах у двери, вспомнила о книге на столике. Пришлось, аккуратно клацая каблуками сапог в такт отцовскому храпу, вернуться за врученной энциклопедией. Захватив новенькую реликвию и припрятав подаренный Кайлом артефакт в сумке, я “аккуратно” открыла дверь. Моя борьба с тяжеловесным и невыносимым замком никогда не закончится, но вроде на этот раз всё удалось успешно.

И вот, я вышла. Ох, эта несравнимая с дневными улицами города ночная тишь. Я искренне люблю Зоанду, но дневная суматоха ассоциировалась у меня с забитым носом от пыли. Единственное, что спасает это впечатление – уличные музыканты с невероятно красивой инструментальной музыкой, западающей прямо в душу. А вот ночная свежесть и прохлада ассоциируются у меня со свободой и мечтательностью, с огромным полем возможностей и надежд, которые я питаю к этой жизни. Первые шаги из дома дались с трудом, ноги не успели восстановиться. Последующие уже получше, перестала раскачиваться из стороны в сторону, словно и правда перебрала с брагой, как сказал утром отец, мирно спящий сейчас в объятиях мамы.

В какой-то мере я испытывала моральную травму, так как у меня не осталось места, в которое я ходила живописными ночами, подобно этой. Моя мастерская уничтожена, и что же остаётся? Я могу только прогуляться по улицам родной Зоанды, и заглянуть к Герде, которая, с высокой долей вероятности, огреет меня чем-нибудь тяжёлым за такие выходки. Но у меня не осталось выбора, я совсем чуть-чуть, самую малость эгоистка. И я отправилась к Герде, чтобы в первую очередь насладиться по пути звёздным небом и редкими угасающими огнями в окнах засыпающих домов, а уже потом поделиться событиями прошедшего дня. Дом моей подруги находился не так далеко от нашего, поэтому, избегая встреч с городской стражей и местными доходягами, и наслаждаясь шумом местных таверн, откуда доносились эмоциональные дискуссии и игра местных музыкантов, я вполне мирно вышла на её улицу. По антуражу сразу было ясно: здесь живут люди побогаче. Это была улица Равновесия, где фасады домов украшены цветочными лианами, гипсовой лепниной, массивными изделиями кузнечного мастерства и арками. Дом Герды был узнаваем: по бокам у него стояли башни с полуциркульными балконами, украшенными ажурной кованой оградой. Я подошла к массивной деревянной двери с резьбой и постучала. На мою удачу, открыла Герда, хотя по её виду можно было сказать, что она мягко говоря недовольна.

– Аскелья, бросай привычку по ночам шастать, ничего интересного в этом нет. Вот уж у тебя привычка, никак смириться не могу. И всё же, рада тебя видеть, сейчас все какие-то напряжённые. Проходи, подруга. – встречала меня Герда.

Я поприветствовала её, прошла в дом, и в очередной раз обомлела от той роскоши, которую они себе позволили: двухэтажный полуособняк с картинами неизвестных для меня художников, на втором этаже красуется один из моих пейзажей, чем я горжусь. Прихожая представляла собой парадный вход, ведущий к широкой лестнице, украшенной массивными каменными перилами. Всё это приправлено двумя монументальными колоннами.  Смотря на интерьер дома Герды, я понимала, что хотя я не была внутри цитадели Зоанды, но там всё ещё роскошнее, и это умопомрачает.

И конечно, находиться в подобном месте, где отчётливо чувствуется финансовое различие, мне было неудобно. Поэтому, мы сразу же пошли на второй этаж, к Герде в комнату, где я почти сразу перешла к пересказу всех событий за прошедшие сутки. Комната Герды не уступала прихожей, это была мини-комната принцессы, где вся мебель украшена резьбой, имелся туалетный столик с большим овальным зеркалом, заключённым в рамку с растительным орнаментом, широкая большая кровать, в которой можно было утонуть от мягкости, и также был выход на балкон, с которого представлялась возможность рассмотреть абсолютно всю Зоанду с недоступной ранее высоты. Лучше, наверное, было только на крепостных стенах, но туда водят экскурсионные группы с большим количеством людей, что я очень не любила. Мне нравилось собираться небольшими компаниями из знакомых людей, с которыми можно обсудить всё увиденное.

Герда молча слушала меня, иногда интуитивно кивая и соглашаясь с моими словами. В конце моего повествования, её глаза загорелись и она выдала то, что сильно удивило меня:

– Аскелья, как приятно знать, что я не одна! На утро после звездопада, я выходила из города, чтобы собрать образцы редких бирюзовых цветов, и использовать их как красители для ткани. Ближайшее место их нахождения оказалось рядом с холмом близ деревни Гельды. Я добралась до туда, и увидела нечто странное, около холма было что-то вроде глубокой ямы, словно свежевырытой. Я сразу же подошла поближе и ощутила, что сердце непроизвольно дико забилось, непонятно от чего. В яме я увидела большой круглый камень, невероятно красивый, а почва вокруг него переливалась теми же цветами, что и он. Я прикоснулась к нему и меня как будто по голове ударили: резкая боль, жжение в груди, дикий страх, и ослепляющий свет. Ещё несколько мгновений таких мучений, подобных твоим, и всё резко прекратилось, когда я сильно зажмурила глаза. Света больше не было, а камень разломался на две части. Мне было так плохо в тот момент, я забыла про изначальную миссию и просто легла на траву, чтобы немного прийти в себя. Через некоторое время я пошла домой, и заметила, что к деревне подъезжают вооруженные люди из министерства мутаций. Они заметили меня и провожали взглядом, проезжая мимо. Я еле вернулась домой, и как будто горела изнутри, а особенно болели руки, словно все кости в осколки расщепило. Дальше всё было как у тебя, правда меня ещё стошнило несколько раз, и не получалось сгибать пальцы на руках. Как видишь, сейчас я уже в норме, хотя напугана, первый раз с чем-то подобным столкнулась. Мне вообще сказали, что некоторым людям повезло меньше – они заживо сгорали изнутри от контакта с камнями или их осколками… – взволнованно рассказала мне Герда.

– Вот это ты себе отхапала – с удивлением добавила я. – Мне, значит, достался небольшой осколок, который в кармашек помещается, а ты целый валун нашла! Как подмечал мой отец, не каждый выжил после контакта с такой находкой, так что тебе повезло куда больше, чем мне. Ты сильно рисковала. Если всё так, как ты говоришь, мы обе были близки к страшной участи. Очень жаль всех этих людей.

– Да это ещё ничего, пережили и ладно. Я давно тебя ждала, чтобы наконец поэскпериментировать над тобой, Аскелья! Неужели забыла, так ещё и сама в мои лапы прыгнула? – с ехидной улыбкой спрашивала Герда.

Я сразу поняла, о чём она, и морально подготовилась к предстоящему испытанию. Скажу сразу, я очень не любила думать об имидже, заниматься подбором одежды, но Герда всегда держала меня на мушке модельера. Я злилась, но прощала её, ведь для моей подруги это ценная возможность воплотить мечту в реальность.

– Герда, у меня вполне нормальная одежда, выполняющая все жизненно необходимые функции: прикрывать и отбивать лишнее внимание.  – серьёзно отвечала я.

– Ну-ну, девочка моя! В своих лохмотьях ты далеко не уйдёшь, тебе нужен наряд уважающей себя девушки, с особой изюминкой. Давай, опиши свой идеальный образ. Можешь даже зарисовать! Хотя, дай-ка взгляну на тебя… – Герда с изучением оглядела меня, потыкала в ляжки, плечи, грудь, внезапно защекотав меня до слёз. – Я знаю, что тебе подойдёт. Зарисовывай и запоминай.

– А может…

– Нет! Знакомы не первый год, я знаю, что тебе точно понравится. Итак…

Я взяла листы, и начала зарисовывать предметы одежды по наводкам Герды. Она описала всё с мельчайшими подробностями, словно у неё в голове была бесконечная рулетка с выбором самых разных одежд других континентов. В конце концов, мы пришли к единому образу: Широкая шляпа с мягкими, загнутыми вверх полями, словно сошедшая со страниц старинного гримуара, придавала образу таинственность. Тёмно-фиолетовая ткань переливалась, будто впитала в себя мерцание звёзд, а по краю шляпы золотистой нитью была выведена изящная окантовка. На сгибе красовался пышный бант в форме лилии, добавляя ноту утончённости.

Платье, облегающее фигуру, подчёркивало стройный силуэт. Чёрно-фиолетовая ткань плотно охватывала талию, расходясь чуть ниже в лёгкие разрезы по бокам, скреплённые тонкими верёвочками. Глубокий прямоугольный вырез декольте придавал наряду дерзости, а серебристый ромбовидный орнамент по подолу отливал холодным блеском.

Ноги скрывали высокие, до самых бёдер, чёрные сапоги на каблуке, больше напоминающие изящные чулки с жёсткой подошвой. Руки же почти полностью утопали в длинных перчатках того же тёмно-фиолетового оттенка, что и платье, будто продолжая его линии.

Завершал образ роскошный наплечный плащ, ниспадающий тяжёлыми складками. Его глубокий сине-фиолетовый цвет переливался, как ночное небо перед грозой, добавляя финальный штрих к этому завораживающему наряду.

Я показала наброски Герде и она с восторгом, и даже с долей зависти оценила их, чуть ли не подпрыгивая от радости, пообещав сделать этот наряд в подарок, ведь для неё это будет ценнейший опыт в становлении модельером. В качестве благодарности вместо денег она запросила рекламу среди знакомых и будущих детей. Я смутилась, но согласилась на это предложение, после чего мы, зевая от усталости, отправились спать.

На утро, пока Герда ещё спала, я покинула её дом с намерением вернуться к руинам мастерской и изучить их в надежде спасти оставшиеся картины. На первом этаже меня встретили родители Герды, собирающиеся завтракать. Да, мои родители таким ранним завтраком похвастаться не могли.

– Аскелья, доброе утро. Так ты у нас гостила всю ночь?  Как себя Герда чувствует, не скажешь? А то она в последнее время не выходит особо, мы ведь волнуемся. Сядешь с нами позавтракать? – обратился ко мне отец Герды, заинтересованный в состоянии дочери.

– Доброе утро, дядя Рофин! Простите, вы знаете, как мне неудобно перед вами. Я совсем не подхожу подобному интерьеру, поэтому веду себя как мышь. – неожиданно честно ответила я – Герда в порядке, думаю, скоро сама встанет на ноги и поговорит с вами. От завтрака, наверное, откажусь, хочу успеть насладиться ранним утренним воздухом за стенами Зоанды. Спасибо за предложение, в другой раз обязательно!

– Хорошо, спасибо, Аскелья. Счастливого пути. Утро – самый верный спутник для начинаний и подвигов – мудро отвечал Рофин.

Я покинула дом Герды, и направилась к городским воротам, попутно поглядывая на заспанных горожан и на оживающий город после тёмной ночи. Так приятно осознавать, как все эти люди умиротворённо спали под лоскутным одеялом из звёзд, ведь это самое безмятежное зрелище, окутанное невероятным спокойствием. Оно вызывало у меня меланхоличные чувства.

Глава 2

По витиеватой дороге до руин, я рассматривала капли утренней росы на травинках, покрываясь строем армии мурашек от освежающей прохлады. Вся природа вокруг словно обретала другое значение, как будто я чувствовала ещё большее родство с ней после того загадочного инцидента. В один момент я вышла на прямой участок дороги и смогла разглядеть валяющиеся доски и брёвна – всё, что осталось от моего храма внутреннего равновесия и гармонии. Подойдя ближе, я внимательно осмотрела место падения того злосчастного осколка, и что-то меня сильно смутило. Как будто там проводили раскопки, и пытались найти… неужто, осколок? Я насторожилась. Возникло чувство, что мы разминулись с тем, кто искал камень, но он всё равно остался у меня, так что вряд ли тут можно было что-то найти кроме изуродованных картин ночного неба, плавно перетекающего в силуэты лесных массивов. Другое дело, что об этом месте узнали и активно пытались что-то разнюхать… это пугало. Достав из-под обломков пару уцелевших холстов, я уже было собралась уходить, как вдруг из кустов в мою сторону бросился невиданный ранее зверь, словно мутировавший, напоминавший гипертрофированного волка-переростка с разжиженными жёлтыми слюнями, обильно текущими из пасти, и краснющими, покрытыми пеленой от ярости, глазами. Он собирался напрыгнуть на меня, а я от испуга успела только вытянуть руку в его сторону и закрыть глаза. Секунда. Жжение в руке, вопль зверя. Он отступил, а из руки выпал тлеющий уголёк. Я ошалела, но удивление быстро сменилось на попытки унять ноющую боль в предплечье, а сердце стучало с бешеной скоростью то ли от испуга, то ли от моей выходки. Мне казалось, что это нереально, и я всё ещё у Герды. Протерев глаза, я убедилась в реальности происходящего, взяла картины и рванула домой без оглядки. Моей выносливости хватило ненадолго, но я отбежала на приличное расстояние. Рука очень болела, но не в таком масштабе, как описывала Герда. Я не обращала внимания на мимолётные разговоры окружающих людей, как делала обычно, и устремилась домой, минуя городские ворота.

Дома я облегчённо выдохнула, захлопнув массивную дверь и медленно спустившись по ней на пол. Посидев пару секунд с закрытыми глазами, я почувствовала, как больную руку своей головой поднимает Поччи, мурлыкая и встречая меня. Блеск в его глазах на миг вернул меня в столкновение со зверем и я отпрянула, но пришла в себя и приласкала котика. Быстро позавтракав остатками вчерашнего ужина, который мне любезно оставили родители, я отметила, что надо будет не забыть приготовить им что-нибудь в ответ. К счастью, я успела развить свои навыки готовки чуть выше среднего. В целом, я бы не назвала себя особо талантливой, меня спасало только моё любопытство. За счёт него я обучилась многому и создавала иллюзию эрудированной леди, хотя мама воистину считала меня таковой. И всё же, это мама, она про своего ребёнка плохого слова не скажет. С самооценкой же у меня было чуть хуже, но я старалась быть объективной. Например, я никогда не говорила плохо о своей внешности, так как мне относительно повезло с ней: девушка невысокого роста, с узкими плечами, аккуратной, стройной талией, широкими бёдрами, длинными стройными ногами, грудью среднего размера, симметричным лицом, ровным носом, слегка припухлыми губами, изумрудно-зелёными глазами, с ровной осанкой, небольшими ушами, длинными вьющимися тёмно-коричневыми волосами до лопаток, которые раньше часто собирала в пышные хвостики или заплетала косы, а сейчас просто аккуратно расчесываю, оставляя несколько прядей спереди. В ушах я часто носила латунные серёжки в виде полумесяцев – это были мои любимые серьги, их изготовил мой отец, когда осваивал ювелирное дело. В некотором роде, данное описание мне помогла составить краткая сводка Герды для создания нарядов, предназначающихся мне, но я не могла оспорить ни один факт, описанный ею, со внешностью мне действительно нехило повезло, а вот в общении с противоположным полом не очень. В целом, только с Арионом поладили, и то сначала я его считала довольно глупым и бестактным юношей, пока не увидела, как он искренне переживает за животных. С остальными мужчинами у меня как-то не складывалось, да и не особо интересно было начинать. Мне хватало круга (треугольника) общения из Герды и Ариона, им я всегда могла рассказать свои мысли и выслушать их идеи. Мы трое были абсолютно разные и в то же время похожими между собой людьми.

Перекусив едой отцовского исполнения (он славился хорошими жареными и копчёными блюдами, в то время как мама управлялась с выпечкой и варкой на ура), я отправилась в комнату, где, немного поглядев за состоянием своего лица в зеркале, села за скромный рабочий столик (по сравнению со столиком Герды, я чувствовала себя отщепенцем мира сего), открыла книгу, подаренную мамой вчера, и принялась записывать, а также зарисовывать самые интересные и кажущиеся похожими на недавний звездопад моменты. Пару строчек действительно меня зацепили, но казались сыроватыми и словно недописанными. Я первый раз такое встречала, возможно, я прозрела после соприкосновения с осколком, или разочаровалась в стиле письма нашей обсерватории, которая, скорее всего, и выпустила данный экземпляр. Между тем, строки о «Космических сгустках энергии», «Чудодейственных явлениях небесного происхождения», «Астрономическом затмении» и «предзнаменовании переустройства земных часов» действительно зацепили, я разобрала их подробнее и охарактеризовала совокупность произошедших явлений как «насыщение земной поверхности и живых существ материей неизвестного происхождения, именуемого как "магия"». Слово «магия», я, конечно, непростительно позаимствовала у более сведущих в области мутаций людей, но они не узнают, ведь это моё личное исследование, и вряд ли оно куда-то попадёт.

Зарисовав несколько метеоров внутри импровизированного конспекта, я вспомнила о незаконченной картине, сконцентрировалась и вообразила момент, который старалась запечатлеть в незаконченном полотне. И вот, я снова погрузилась в ту злополучную ночь: бледное сияние звёзд, жёлтая, словно сыр, луна, стелящийся по дрожащей от ночного холода траве свет, по кронам родных деревьев, чья листва трепетала от сдержанных порывов ветра. На небе, переполненном сиянием далёких, но отдающих теплом звёзд, пролетали метеоры короткими вспышками, в разных участках этого тёмно-фиолетового полигона космического пространства. Один за другим, они сгорали от стремительного приближения к нашей планете, коллективно погибая. Интересно, насыщалось ли атмосферное поле этими частицами? Неужели, невозможно было предотвратить проникновение метеоритов в наш мир? И вот, некоторые из них, особо стойкие, развивая невероятную скорость, пробивали так называемый щит, врезаясь в землю и оставляя кратеры. И да, зацепка! Один из камней точно пролетал рядом с обсерваторией. Я там довольно частый гость, так как мне всегда было интересно изучать звёзды, поэтому я могла быть уверена, что сотрудники обсерватории точно мне помогут. Если даже они ничего не знают, просто приятно пообщаюсь со старыми знакомыми. Тогда отправлюсь туда чуть позже, приготовлю ужин родителям и прочитаю еще пару страниц энциклопедии.

Почти никогда и никто меня не видел за готовкой, я всегда стремилась делать это в одиночестве, поэтому разгромленная кухня в первые разы моего кулинарного творчества стала привычным видом для домочадцев. Единственный, кому разрешалось лицезреть готовящую Аскелью, это Поччи, и тот ловил от меня грозные взгляды, но был слишком милым. Радовало, что лепестков так и осталось семь, больше ни один не отпал. Но это была слабая радость на фоне того, что они вообще отпадали по неизвестной на то причине. Тем не менее, я всё-таки освоила готовку простецких и не очень блюд, и могла сообразить некоторые даже без книги рецептов. Но мне хотелось порадовать вернувшихся с работы родителей, и я выбрала нужный рецепт, собрала волосы в хвост, надела фартук, засучила рукава, и принялась готовить. У меня получилось неплохое мясное рагу с подливкой, а на второе овощной салат со слабосолёным сыром, я даже сама немного попробовала, но была достаточно сыта на тот момент. Оставив записку с сердечком для папы и мамы, я собралась и снова направилась к вратам ошеломлённого после «магического дождя» города.

Пройдя через южные врата, и в очередной раз поздоровавшись с охраняющими их стражами, которые часто меня выручали, так как именно эти врата сторожил мой отец, я направилась по мощёной дороге до обсерватории. По пути находится деревня, в которой я часто гостила и помогала местным жителям с бытовыми вопросами. Однажды, я с серьёзным видом помогала решать спор из-за улетевшей после дождя курицы. Да, это звучит странно, но этим Ассикальдия и интересна, разнообразием темпераментов людей. Сама по себе дорога до обсерватории представляла собой извилистый массив с несколькими поворотами и развилками, и всё это сопровождалось с одной стороны течением нашей местной реки Иль, а с другой – относительно молодым лесом, высаженным искусственно в честь заселения Зоанды первопроходцами.

По дороге я увидела белку, и спешно старалась покормить её парой завалявшихся орешков на дне наплечной сумки, что удалось успешно. Сначала милашка недоверчиво, но потянулась ко мне, а затем ловко выхватила орех из пальцев и мигом оказалась на ближайшем дереве, благодарно разглядывая меня. И на том спасибо, госпожа белка.

Далее мой путь не был насыщен активными событиями, я любовалась сопровождающими меня хаотичными рядами деревьев и живых существ, проносящихся в поисках пищи на сегодняшний день. Время было ближе к вечеру, так что многие уже наелись и ожидали закатного солнца, которое работало как маячок для лесных зверей, что пора готовиться ко сну. Этот природный баланс всегда меня восхищал, он работал как песочные часы. Наконец, показался неформальный указатель правильной дороги в сторону обсерватории – местная деревня Джуна, родина моей матери. Проходя мимо неё, меня окликнули местные жители, которые вовсю были заняты тяжёлым деревенским трудом. Я тоже пробовала им заниматься и не один раз, это хорошо повлияло на мою мускулатуру, но привыкнуть к такому не смогла, так что для меня это были люди совершенно иного уровня. У нас завязался небольшой диалог о последних событиях в жизни и о звездопаде. Как только мы начали эту тему, и я упомянула, что видела падение камня, они с испугом и некоторой отрешённостью спросили, прикоснулась ли я к нему, на что я ответила отрицательно. Что-то меня насторожило и я почувствовала, что никому больше не стоит знать подробностей той истории. Более того, жители мне поведали, что один из них, торговец Лерн, ездил на заработки в Зоанду и замечал, как усилили городскую стражу: она начала ходить по домам, спрашивая про очевидцев звездопада или контактировавших с камнями. Любого, кто что-либо знал, они уводили с собой. На рынке все стали суровыми, предвещающими неспокойные времена, а некоторые пользуются ситуацией и пробуют втайне от министерств продать «чарующие» камни. Мне, с большим беспокойством, порекомендовали быть аккуратной и никому не рассказывать о том, что я столкнулась с этим инцидентом напрямую. На всё отвечать, что была дома и спала. Я, с ошалевшим от рассказа деревенских видом, молча кивнула, улыбнулась и попрощалась, сказав, что мне нужно успеть в обсерваторию до того, как стемнеет. Я поблагодарила их за беседу, и сказала, что обязательно наведаюсь к ним в гости ещё раз. Местные жители отличались своим гостеприимством, поэтому всучили мне в дорогу пару пирожков и бутылку свежего молока – отказываться было бесполезно, так как они были чересчур настойчивы, но мне всегда было приятно от доброты этих людей. Единственный, кто меня смущал, это странный мужчина, который слышал наш диалог, стоял поодаль и пристально провожал меня взглядом. Я просто посчитала, что он испугался меня после поведанной истории, но всю оставшуюся дорогу шла в нехилом напряжении и желании мгновенно оказаться в нужном месте. Меня не покидало ощущение, что за мной следят два огромных глаза размером с небеса. Совсем скоро я дошла до обсерватории, колыбели моего астрономического познания и взращенной любви к звёздам. Я с десяти лет забегала туда, с момента как мама впервые привела меня в это место. Мне не столько тогда нравилось копаться в книгах или искать подробные объяснения тех или иных явлений, сколько просто мечтать: ночное небо, звёзды, их движение, всё это ассоциировалось у меня с необъятными просторами для фантазий и рефлексии над предстоящей жизнью. Я смотрела на них и чувствовала – это тот самый вид, любуясь которым, я ощущала прилив сил и стремления становиться лучше, чувства что я максимально свободна и мне предначертано стать великой. Нет, я не жаждала величия ради признания или привлечения внимания, скорее мне это нужно было для самореализации, чтобы я могла делать то, что могут звёзды и чем они прекрасны. Я хотела обладать способностями, которые могут лишать боли, страданий, ненависти, и давать надежду, созидать, дарить прекрасное. В нашем мире это казалось нереальным, и любуясь бесконечными просторами небес, я знала – там, где-то далеко, настоящая сила и свобода души. Погрузившись в пучину размышлений, я не заметила, как дошла до нужного места. Это было невероятное для глаза городского обывателя здание, отличавшееся своей купольной формой, простиравшейся до самой земли. Своего рода огромный полукруг в самом сердце леса. Что расположение чудное, что здание. Но это меня также притягивало и удивляло. Войдя в обсерваторию, которая внутри была не менее чудесна, что и снаружи, я сразу заметила её директора, моего хорошего знакомого – Дрикса. Это был возрастной мужчина худого телосложения, не выделявшийся ростом, с длинной седой густой бородой до ключиц, голубыми как вода глазами, собранными в хвост длинными волосами, в круглых забавных очках с золотой инкрустацией в растительном стиле на оправе, одетым в длинную мантию болотно-зелёного цвета. В руках он всегда таскал свою любимую книгу – которую вёл сам, так сказать, гримуар его авторства. Там он бесконечно делал заметки касаемо своей работы. Сама обсерватория внутри выглядела как большое просторное двухэтажное здание с винтовой лестницей и гигантским телескопом в центре, окутанное многочисленными книжными полками, оформленными искусной резьбой по дереву. Даже книги своими обложками выделялись и сияли – все с позолотой, серебрением и прочими изысками издателей. За 10 лет посещения я смогла полностью просмотреть лишь 2 полки, а Дрикс знает наизусть их все. Он не был особо гордым, скорее он спокойный, нерешительный, но сильный духом человек, чьим приоритетом является познание и солидарность. Он всегда ценил в людях стремление к осязанию, любопытство, и поощрял его. Дрикс не любил рыночную площадь Зоанды, называл её беспощадной продажей бесценного. Я неоднократно спорила с ним, ведь образование образованием, а государству нужно поддерживать экономику, особенно если основа его стабильности – торговля. Он эмоционально дискуссировал со мной, но наши диалоги всегда заканчивались его довольной улыбкой, Дрикс любил желание защитить свою позицию самым что ни на есть весомым способом – аргументацией.