Исповедь ведьмы нового мира: ад, рождённый звёздами

Часть 2. Пламя отчаяния. Глава 5

Стоило нам выйти из дома, как по всему периметру города прогремело несколько мощных взрывов со взмывающими до небес столпами пламени, окружёнными клубами дыма. Мы вздрогнули: на улице, под покровом ночи, людей было даже больше, чем днём: все были встревожены происходящим и сильно напуганы.

– Постойте. Давайте возьмём с собой Ариона и Герду, а также их семьи. Нельзя их бросать в такой момент! – по взгляду отца был виден решительный отказ.

– Аскелья, ты что, издеваешься? Вокруг происходит безумие, нам всем угрожает опасность, и с каждой минутой шансы покинуть город уменьшаются кратно. О каком спасении других людей может идти речь, если мы себя не факт, что спасём? – папа схватил меня за шиворот мантии и потащил, а я сопротивлялась. Через пару неудачных попыток он сдался и кивнул, не сказав ничего. Мы отправились к дому Герды.

По дороге нам встречались разрушенные дома, несущиеся в центр города патрули, трупы стражей и жителей, чьи лица застыли в гримасах ужаса. Встречалась куча непонятных кратеров, масляных луж, полчища горящих зданий. Город был освещён масштабными пожарами, становилось невыносимо душно внутри кольца из монументальных крепостных стен. Ужасали также и вопли с душераздирающими криками, доносящимися из переулков. Я даже не пыталась спихнуть всё происходящее на сон, так как подобные кошмары никогда бы меня не настигли, это всё было реально, никакой актёрской игры или сна после ночного обжорства. Вся эта противная смесь запахов гари, крови, оглушительных криков, горящих дотла красивейших построек, в которых я проводила беззаботное детство – всё заключено в этот буйный пожар, уносящий все счастливые воспоминания в пучину бездны. Проносясь мимо очередного трупа, нам всем было очень больно видеть ушедшую судьбу. Я искренне сочувствовала мёртвым людям, мне всегда было печально представлять, как совсем недавно они могли улыбаться, мечтать, любить, быть счастливыми, а теперь они лишены всего этого, и больше никогда не смогут ощутить это вновь. Именно столкнувшись со смертью лицом к лицу, я стала понимать отцовские слова и мотивы. Он достаточно насмотрелся этих ужасов и потерял многих товарищей. Папа не хотел переживать всего этого снова, а также не хотел, чтобы в мире существовали бедствия и горе. Когда он погружался в абсолютное отчаяние, сталкиваясь с реальностью, рядом всегда оказывалась мама, которая его поддерживала и успокаивала, прямо как после моего задержания. В этот раз, перешагивая бездыханные тела, отец словно смирился и не обращал внимания, слепо идущий к цели, будто у него тоннельное зрение. Дойдя до дома Герды, мы пересеклись с ней и её семьёй. Разговора почти не состоялось, все друг друга поняли, вот только родители Герды не решались отправиться на поиски Ариона, так как с ними он не особо контактировал. Я понимала их и не осуждала за это. Всем страшно, все боятся, и хотят спасти собственные жизни.

– Послушайте, давайте не медлить. Я защищу всех, кто находится с нами. Мы быстро проверим дом Ариона и сразу рванём ко вратам. Остановимся в Джуне, и будем думать, что делать дальше. Каждая секунда раздумий приводит нас к заключению внутри этих стен – уговаривал отец.

– Да, ты прав, Генрих. Прости за задержку. Никто не был готов к такому, а мы особенно. Жили всё это время в навязанной роскоши, не осознавая катастрофу вокруг. Пойдём – мудро отвечал Рофин.

Дойдя до дома Ариона, всех охватил ужас: полыхающие обломки когда-то стоявшего на том месте деревянного дома. Всё было поглощено языками пламени: это был не тот дружелюбный костёр, разведённый в дружном походе, или мирный огонь в печи, он нёс совсем другой настрой – бедствие, потеря, боль. Мы не знали, есть ли под этими обломками Арион, родители молча начали уводить нас. Отец сказал, что с большой вероятностью наш друг находился на службе, учитывая тревожность происходящего. Мы с Гердой кивнули друг другу и все вместе ринулись к Южным вратам. По дороге мы не разговаривали, молча бежали, нас сопровождали звуки взрывов, гул, треск деревянных конструкций домов, крики. Всем было больно, наша родина горела дотла, а у нас оставались только воспоминания и близкие. Что мы будем делать дальше? Никто не знал. А если и близких отнимут? От таких мыслей у меня вновь наворачивались слёзы, я хотела стать настолько сильной, чтобы не допустить потери дорогих мне людей. Я была уверена, что если у нас хотели забрать дом, более того, забрать наши жизни, то это повторится, потому что мир изменился, всё вокруг нас приняло другой оборот, и в этом адском котле нам предстояло жить дальше, бороться за возможность встретить ещё один рассвет, неизвестно с кем и когда. Чем ближе мы подбегали к воротам, тем больше людей встречались нам на пути. Это были израненные люди, напуганные, кричащие дети, плачущие женщины. Подобная картина подкрепляла у меня ту ноющую и одновременно режущую боль, скопившуюся в сердце. Я боялась, что в один момент просто упаду без признаков жизни, настолько мне было плохо. Сам город стал душной тюрьмой в смертельных объятиях пламени и ужаса.

Стоило мне подумать, что худшего я уже не увижу, как наткнулась на лежащую маленькую девочку. К моему глубочайшему сожалению, уже погибшую. Она крепко сжимала запеленованного младенца. Мне стало так тошно, так больно, что я остановилась и взяла его на руки, желая спасти жизнь хотя бы этому малышу. Он ведь ни в чём не виноват, почему он должен был умереть здесь? А эта девочка? Разве они виноваты в чём-либо? Они жертвы несчастного случая, как и все мы. Меня приводит в отчаяние мысль о том, какими мы оказались беспомощными в момент этого бедствия.

– Аскелья? Чт-что ты… – мама увидела младенца у меня на руках, но решила оставить расспросы на более спокойное время.

Приблизившись к вратам, мы увидели толпы людей, которых сдерживали стражи, некоторые от безумия цеплялись за них и моментально получали тяжёлым сапогом или щитом, создавалось крайне нелицеприятное зрелище. Мы прорвались через очередь, стражи узнали в нас образы разыскиваемых и взялись за оружие, но отец напал первым. Он не хотел убивать кого-то намеренно, без цели, поэтому его сражение должно было завершиться неспособностью врага вести бой. Так и случилось, довольно внезапно: нам помогли прохожие, хотя большинство ринулись пересекать врата, но некоторые вступили в бой с солдатами. Герда меня удивила не меньше: к ней подбежал страж, а она одним ударом проломила его металлический нагрудник, перебив тому дыхание. Схватка продолжалась недолго, при первой попавшейся возможности мы рванули к воротам и покинули город, пробежав большое расстояние без оглядки.

Свежий воздух ударил в голову. Погода той ночью была дождливая, ливень, словно плач небес, протыкал одежду, моментально сделав её влажной. Прекрасная извилистая дорога до Джуны превратилась в грязевое испытание, сапоги вязли в трясинах, образовавшихся от сильного дождя. Я оглянулась на город, это были истерзанные крепостные стены, окутанные едким дымом, над ними возвышались столпы пламени, в которых я словно видела изувеченные лица, гримасы, моментально исчезавшие в пламени отчаяния. Я неслучайно охарактеризовала пламя таким образом, мне казалось это сокрушительным возмездием за сотни, а возможно и тысячи поломанных судеб в борьбе за спокойную, счастливую жизнь. К сожалению, кара небесная выпала на всех, даже на тех, кто непричастен. В данном случае мы можем лишь завидовать погибшим, ибо это именно что был жестокий урок тем, кто остался в живых, и дальнейшая наша судьба была неизвестна, приняв кочевой характер.

Неподалёку вырисовывался силуэт той самой деревни, которая должна была стать нашим островком спасения и раздумий и о предстоящих действиях. Завидев её, мы ускорились, а папа громко окликнул жителей, чтобы неравнодушные люди вышли и оказали нам помощь. И действительно, свет появился в окнах домов. Заспанные, ничего не подозревающие жители вышли, и отец с мамой старались упорядоченно объяснить произошедшее. Мы передали младенца деревенскому старосте Шерлу, но не знали имени ребёнка, и мама предложила свой вариант: Зерриг, объяснив это тем, что он мальчик. Кажется, сам Зерриг был не очень доволен своим именем, оглушая плачем всех собравшихся, но никто не стал пререкаться. Меня похвалили за то, что я спасла беднягу от горькой участи. Мне было неловко, я не привыкла к такой похвале, да и ребёнка спасла на инстинктивном уровне, не желая видеть ещё больше смертей.

Жители деревни были в ужасе от вестей, что мы принесли с собой. Для всех поколений ассикальдцев это было настоящим шоком, так как наша страна давно не знала бедствий, а здесь, всего буквально за неделю, разрушились все устои общества, а люди, его механизмы, умирали один за другим в боли, страшных ранах, в отчаянии и агонии. Староста потирал бороду, размышляя о том, что можно сделать, и почему вообще произошла эта катастрофа:

– Мы всего лишь деревенька. У нас нет безграничных припасов, воинов у нас тут и в помине нет, одни рабочие мужики, и то население скромное. Произошедшее похоже на дикое подавление стихийной паники силами министерств, но ситуация вышла из-под контроля. Одно ясно, в Зоанде вспыхнул крупный конфликт, и ничем хорошим он не закончится, а сколько продлится неизвестно. Люди массово бегут из города и есть риск, что Зоанда станет мёртвым военным полигоном, где будут сконцентрированы лишь люди из министерств – староста присел на лежащее бревно и тяжело вздохнул, продолжив – Дина, помню тебя и Генриха ещё двадцатилетними голубками. Без помощи мы вас не оставим, тем более, что кров у тебя уже есть в нашей деревне. Поселитесь там, за мальчиком присмотрим, но если дело затянется, воспитание будет на вас. Зоанду даже на этом этапе будут долго реконструировать, проблем не оберёшься. Душа болит за всех мучеников тех пропитанных кровью стен.

– Спасибо, Шерл! Мы натерпелись за эту ночь, сейчас пройдём в дом, я залечу раны Аскельи, немного подсоберёмся и будем думать, как быть. Меня лично не столько волнует судьба города, сколько судьба родных. Судьбу многих моих знакомых я, увы, пока не знаю, но хочу верить, что они успешно выбрались из этого котла – отвечала на слова Шерла мама.

– Сердечно благодарю вас. Честно сказать, я радикально настроен к местным стражам, и в случае чего, предпочёл бы дать бой, нежели вести переговоры. Они не давали людям выйти за пределы города, разводили панику и самоуправство, несанкционированные казни, ворвались в наш дом с целью убийства моей дочери, и делали прочие пагубные вещи. Просто знайте, что лично я готов защитить деревню в случае набега. Это не городские стражи, а монстры в доспехах, обезумевшие от безнаказанности и жажды крови. Каждому придёт расплата, и я лично прослежу за этим – с большим уважением обращался к старосте отец.

– Конечно, Генрих. Я знаю, что препятствовать тебе у меня не получится, ты весьма упрям. Давай для начала разберёмся с причинами, важнее понять мотивы, прежде чем кого-либо судить. Возможно, у них были такие установки, и они не могли ослушаться, а что это может значить? Что за монстром скрывается ещё больший кошмар, олицетворение тьмы. Найдя тех, кто отдаёт зловещие приказы, вторгаясь в светлые головы людей, можно хотя бы что-то решить, а от расправы над их «инструментами» мало что поменяется, наберут новых и продолжат бесчинствовать – Шерл как всегда попадал не в бровь, а в глаз. Он был не робкого десятка, умел выслушать и дать нужный совет, настоящий руководитель, бывший полководец Ассикальдской армии, со строгой закалкой, но мягким подходом. Профессия полководца ему явно не подходила, но это не отменяло его умений и навыков, он отлично отдавал распоряжения и продумывал наиболее успешную стратегию ведения боя. В один момент, он принял решение закончить службу в армии, и вернулся на родину, в Джуну, где провёл всю свою молодость. Несколько лет он налаживал дела в деревне, реставрировал дома, приводил их в порядок, следил за урожайностью, и в конце концов, общим голосованием, он был избран на роль старосты. Шерл идеально подходил под роль мудрого волшебника, как и Дрикс: он был среднего роста, его телосложение напоминало о былых тренировках, но при этом чуть сгорбленный от старости, с густой длинной седой бородой, прямыми волосами до лопаток, густыми бровями, опирался при ходьбе на красивую трость из витиеватых корней деревьев, а на правой руке всегда носил браслет, состоящий из шариков, выполненных из ценной породы дерева, растущей исключительно на территории лесных массивов Элинды. Этот браслет подарил Шерлу король Рагносс II, во время своего тайного визита в Зоанду. Его путь проходил через Джуну, и там Шерл, не подозревая о том, что перед ним Рагносс, обеспечил водой и пищей уставшего после долгой дороги путника.

Говоря о личности Рагносса, это был любознательный ребёнок, скрытый под суровой маской мудрости. Король всегда любил действовать втайне от министерств, так как считал, что передача приказов «по рукам» приведёт к искажению сути. Поэтому часто он путешествовал по королевству в хаотичном порядке, принимая образ обычного странника. Сам по себе Рагносс был взрослым мужчиной, далеким от старости. Примерно, возрастом с моего отца, которому сорок пять. Он был на удивление красивым мужчиной, с выраженными чертами лица, скулами, слегка вьющимися тёмными волосами средней длины, крепкого телосложения. Своими идеалами он считал идеалы своей страны, поэтому во всём старался соответствовать, становиться сильнее вместе с Ассикальдским народом. Все дети в пределах королевства гордились своим лидером и часто, играя, назывались его именем, поднимая меч остриём в небо, озвучивая боевой клич. Мне всегда нравилось подмечать это, когда мимо пробегали играющие ребята, словно это остриё не стремится ввысь, а пронзает небеса своей духовной силой, общностью, напитанной верой в светлое будущее и решительностью его создать. Любых несогласных с ведением его политики людей он был готов выслушать с одним условием: критика должна быть обоснованной, конструктивной и аргументированной, поэтому желающих становилось кратно меньше. Ругать можно за что угодно, а сделать это с умом, с рациональным подходом – удел небезразличных. Что уж говорить, даже мой отец, радикально настроенный против дел министерств, уважал Рагносса. Они неоднократно виделись, пока папа нёс службу стражем и ездил по стране. После ухода из стражи, папа начал готовить обращение к Рагноссу с критикой работы министерств, но его настрой быстро потух, когда я начала взрослеть. Тогда он предпочёл заняться моим воспитанием, обучить некоторым ловкостям и умениям, а также закалить моё тело, чтобы я могла держать в руках что-то, тяжелее книги. Возвращаясь к тем временам, я понимала, что всё это было не зря, и очень благодарна отцу за этот вклад, а также за его жертву социальной жизнью в угоду семейной.

– Вы правы, Шерл. Бушующее пламя всегда разрушительно, а его недостаток заключается в хаотичности, но при знании его свойств можно направить этот хаос в нужное русло. Так и поступим. Не сомневаюсь, что сейчас формируются противоборствующие силы, недовольные действиями министров, и вспыхнет вооружённый конфликт. К этому моменту нам нужно будет добраться до короля. Не важно, подготовим ли мы речь или нет, мы дойдём и выступим как очевидцы этого происшествия. Король точно не захочет терять свой народ, его поддержку и веру, а значит, в идеале свергнет министерства и возьмёт контроль в свои руки, без доверенных лиц – потирая мозолистые руки, говорил отец.

– Что насчёт Кайла? Ты не переживаешь, папа? – вмешалась я, пока мама прикладывала целебные травы к моей ране. Они щипали и я морщилась, но терпела, желая избавиться от травмы.

– Кайл не из слабых, да и он точно остался бы в городе. Я знал, что смысла за ним идти не было. Но также я уверен, что его жизни ничего не угрожает. При первой возможности, разыщу его и объединимся, после такого он точно откажется от следования закону. Вспомним старые времена, и сразимся бок о бок. Вытесним всю гадость, накопившуюся за время мирной жизни. Они наживались на честном труде, на народной искренности, и пришло время жатвы – отвечал отец.

Внезапно, мы услышали шелест травы, к нам кто-то приближался, и, судя по звукам, совершенно один. Мы всё равно напряглись, вглядываясь в сторону поля, покрытого мягким слоистым лунным светом, откуда доносились звуки.