скачать книгу бесплатно
– А куда мы идём? – бодро начала Линда, чтобы завязать диалог. Но ожидаемого ответа не последовало, при этом мысленно дав ей понять, что отвечать он не хочет и, скорее всего, не будет. Её это ужасно раздосадовало. Она не общалась с людьми уже, считай, неделю, и ей было нужно с кем-нибудь поговорить, и пожаловаться особенно.
Молча шли они друг за другом по неменяющемуся ландшафту аж до самого полудня. Ей хотелось задать примерно пару тысяч разнообразных вопросов, крутившихся в голове и не дающих покоя: от «всё-таки, куда мы идём», «как я сюда попала» до «далеко ли эта планета от моей планеты». Но не задала ни один.
В обед всё повторилось. Только на этот раз чашки были две, и один пакетик серого порошка был поделён надвое. Теперь и он ел свою часть. Линда поняла, что стала к нему привязываться, хотя он ничем не проявлял свою заботу, на автомате выполнял определённые действия и всё, да и знала она его буквально меньше суток. Видимо так сказывалось на ней одиночество и безысходность, а может просто хотелось к кому-то привязаться, ведь уже столько дней она совершенно одна, ну не считая того дурацкого робота.
После полудня, однако, ожидаемого отдыха не последовало, и снова они продолжили путь. Шли и шли вперёд, к неизменному горизонту, на котором ничего не было – только деревья и кусты одних и тех же размеров и форм. Он впереди – она следом, рассматривая его сапоги, рюкзак, волосы, думая миллион вопросов и придумывая за него миллион ответов.
– А как Вы сюда попали? – не выдержала она и спросила, перебрав из всех мучающих её вопросов один более-менее полезный.
Мужчина молчал, но, потом всё ж ответил, не оборачиваясь:
– Чисто физически, почти так же, как и ты, дорогая, в общих чертах если судить. – Казалось, что он отвечает через силу и совершенно не хочет никаких диалогов.
– Значит можно, по идее, отсюда как-то выбраться? – в голосе послышались радостные нотки. Линда не сдавалась, пытаясь расположить попутчика к себе. Хотя, положа руку на сердце, он её крайне пугал. Он был опасным. Невидимая глазу аура будто покрывала его сверху донизу, не давая приблизиться, прикоснуться.
Не ответил. Но уже что-то. Уже какая-то хотя бы маломальская информация. Идти теперь стало как-то веселее, что ли. У неё в душе затеплилась надежда, которая, якобы, предательски умерла ещё на второй день нахождения в этом странном месте. Как он, говорил, его зовут? Собиратель… биоматериала. Интересно, что это значит? Может он тоже вроде палеонтолога или биолога. А может, конечно, это чёрный юмор. Лучше об этом пока не думать. Пока всё идёт хорошо. Но как-то неудобно обращаться к нему так. Может, у него есть какое-то своё имя, а это лишь странный инопланетный титул или звание?
Вечером последовал ещё один привал. Всё повторилось – две чашки, горелка, еда. Пару минут отдыха, сбор.
– Надо ускориться, мы опаздываем. Пойдём ночью, – констатировал он.
– Ладно, я… ладно, хорошо, пойдём, – сразу ответила она, радуясь, что с ней опять заговорили. Но продолжения диалога не последовало, как бы ни хотелось.
А вот ночью идти, как оказалось, не так уж и радостно. Где-то через два часа после наступления фиолетовых сумерек, её стало кидать в сон, борьба с которым велась с переменным успехом. Пару раз она спотыкалась в полусне о цветы, которые, однако, разве что скособочились, но не сломались. Один раз чуть совсем не упала, едва не угодив в очередную расщелину в сланце, но всё же удержалась на ногах. Мужчина, похоже, вообще не чувствовал усталости – шагал вперёд в совершенно одинаковом темпе. Для Линды же эта ночь превратилась в сущую пытку. Ноги сильно болели, но глаза вели себя хуже всех – просто отказывались открываться. Ей даже пришлось неоднократно щипать себя до боли, чтобы разбудить организм. Мужчина часто останавливался и ждал, пока она добредёт в полудрёме до него, и снова продолжал идти. Не говорил он при этом ну совсем ничего. Наконец, слава всем существующим богам, на горизонте стало появляться светло-фиолетовое марево.
Воздух увлажнился, и Линда даже слегка озябла. Но это лишь от нарушения механизма терморегуляции, так как поры её кожи полностью забила плотная масляная корка, которая не счищалась даже бесконечным чесанием.
Увидев забрезживший рассвет, она несказанно обрадовалась. В войне с искушением всё бросить, плюнуть на всех и лечь спать прямо на пути, она начала одерживать верх. А когда солнце выползло из-за горизонта, неуёмное желание сна стало постепенно исчезать, оставляя её победителем в этой изнуряющей ночной схватке. Трудно даже примерно предположить, сколько километров за ночь они отмотали в таком темпе. Немало.
Когда же, наконец, наступило долгожданное утро, мужчина, спасибо ему, остановился, и снова принялся за свой ритуал – открыл сумку, достал горелку, чашки. Он, может быть, тоже подустал, но то ли не подавал виду, то ли для него это было вообще не расстояние. Скорее, второе.
Линда завалилась на матрац тяжело дыша, с огромным удовольствием растянула ноги, стянула кроссовки с носками. Носки украшали большие дырки на пятках и больших пальцах. Наконец-то отдых! Какое счастье, люди добрые!
От снятых кроссовок, правда, воняло как от старой помойки, а от футболки несло метров на сто старым засохшим потом с прогорклым маслом. Голову она уже не трогала, чтобы та не дай бог опять не начала чесаться. В волосах происходило невообразимое: они жили будто своей собственной жизнью, жирные и слипшиеся, как в паутине. На лбу уже сформировалась плотная корочка от раны. «Наверно я жутко выгляжу со стороны», – подумала тоскливо она. Неловко как-то сидеть и вонять возле мужчины всем, чем только можно вонять. Но что она могла поделать в данной ситуации? Мыться тут негде. Дезодорант она с собой не прихватила.
Он выглядел куда как лучше, чище, и от него совершенно ничем не пахло.
Мужчина молча протянул горячую чашку с вкусной едой, и они оба принялись завтракать. Она украдкой поглядывала на него, пока ела. Но ей больше не удавалось поймать его взгляд, как она ни старалась.
Роста он был относительно высокого, метр восемьдесят пять имелось точно, комплекции, скорее, стройной, ближе к худой. При этом ни капли неуклюжести из-за роста не было. Она постоянно отмечала разность их движений: плавные и очень точные, будто механические, или досконально продуманные и натренированные у него, тогда как она всё делала как обычный человек, могла и ложку уронить. И даже два раза подряд и ещё наступить сверху.
Бросив взгляд на горизонт, она вдруг заметила далеко впереди одно единственное ёршиковидное дерево, торчащее выше остальных своих собратьев. Очень уж оно выделялось на фоне всего остального одномерного ландшафта.
Спать он снова не дал возможности, и, само собой разумеется, они уже спешно шли по направлению к сему объекту. Линда чувствовала, как у неё опухло лицо, глаза, скорее всего красные, как у крысы-альбиноса, а мешки под глазами прощупывались пальцами. Хорошо, что у неё не было с собой зеркала – вряд ли бы она сама выдержала собственный восхитительный видок.
– Долго нам ещё идти? – очередной вымученный вопрос в воздух.
– Нет, если не будешь плестись как сухопутная черепаха, – внезапно ответил он.
Линда слегка обиделась, но прибавила темп. Она ведь и так шла на пределе своих возможностей. Если бы не этот тяжёлый масляный воздух, она смогла бы идти быстрее.
Дерево ничем не отличалось от своих собратьев, кроме как размером. Большое, синюшное – оно торчало мохнатыми палками и являлось, судя по всему, хотя бы каким-то возможным ориентиром на этой абсолютно неприглядной местности. А то, что это был именно ориентир – Линда поняла сразу. Мужчина также подтвердил её догадки, дойдя до дерева и резко сменив курс движения вправо. Теперь они шли в другом направлении, что было немного непривычно, но вскоре она уже не обращала внимания – виды-то оставались прежними.
Хотя, не совсем прежними. Вдалеке прямо по курсу что-то высилось. Строение вроде-бы, или куча кустов в одной точке. Пока непонятно. Мужчина ещё ускорился, Линде пришлось переходить на быстрый шаг. Ей стало любопытно и страшно одновременно, что же это такое за сооружение? Земля под ногами будто завибрировала.
– Ой, что это? Землетрясение?
– У старых планет бывает нарушается физика вращения. Замедления и ускорения чередуются. Ничего необычного.
– А-а-а…, – протянула она, как будто понимая, о чём он. Дрожание земляных пластов под подошвами кроссовок будило в теле какой-то невнятный глубинный страх.
Вскоре она смогла различить детали: небольшой покатый холм, сплошь утыканный в хаотичном порядке кустами и цветами, словно сумасшедшая огромная щётка. А рядом с холмом покоились три застывших на веки вечные робота-разведчика. У одного из них были сняты наружные панели и торчали во все стороны провода. «Может, это его дом?» – подумала она. Изрядно запыхавшись, она едва поспевала за мужчиной. «Хотя как тут можно жить, это не планета, а тихий ужас». Собиратель, однако, ещё прибавил темп, чуть ли не бежал. А вот Линде пришлось.
У точки назначения мужчина будто прислушался, и вдруг резко перешёл на простой шаг, обходя холм к противоположной его стороне. Линда, тяжело дыша и спотыкаясь на каждом шагу, следом за ним обошла холм и встала как вкопанная: взгляду открылась очень больших размеров нора, уводящая вроде бы под землю. Внутренняя её часть была наглухо закрыта механизмом, похожим на металлические круглые двери из фантастических фильмов про косм. За самой дверью стоял знакомый до боли звук: «Ж-Ж-Ж!», – приглашал он. Пауза. «Ж-Ж-Ж! Подходи сюда!».
– Ой, что-то я не хочу туда идти, – перепугано засуетилась Линда. – Прошлый раз это всё плохо кончилось для меня, почти смертельно… Нет-нет, не хочу! Не могу!
– Придётся, дорогая, – процедил он. – Или ты собралась закончить здесь свою никудышную биологическую жизнь?
– Почему это никудышную? – она удивлённо моргнула. – Что это вообще такое? Куда оно ведёт?! – посыпались вопросы с умоляющими нотками.
Помолчав, мужчина решил ответить, пока было время:
– Переходник. Устройство для перемещения между планетами, оставшееся тут с давних времён. Когда-то здесь их было много. Сейчас почти все сломались, ввиду отсутствия технического обслуживания. Но некоторые ещё работают, вернее, срабатывают. При определённых условиях. Ты угодила в такой между вашим миром и этим… может, даже, в последний рабочий. Да… давние времена совсем… У вас тогда, наверное, даже не умели шнурки завязывать, потому что ботинок ещё не придумали. А здесь уже близился закат цивилизации. Вот такая история, дорогая моя.
– В смысле в последний рабочий? Это значит, обратно, что ли, я никак не смогу?
– Зачем чинить то, что мертво. О, – прислушался он к звукам за дверью, – сейчас откроется. Этот тоже полурабочий, панель управления сгорела. Вовремя успели. Не пришлось тут торчать ещё сутки, дышать оксидом железа. Не брал кислородные респираторы, так как изначально заворачивать сюда не планировал.
Не успела она ничего ответить, как металлические створки из восьми остроконечных лепестков, закрывающих проём, развело со скрежетом в разные стороны, осыпав землю трухой из ржавчины. Внутри показалась чернота и пустота. «Ж-Ж-Ж!», – пригласила она к себе.
Линда, было, заартачилась, но толчок в спину буквально забросил её в объятия механической черноты. Лязгнув зубами, она снова пролетела через пугающую темень, при этом задела подошвой железный проржавелый край переходника. Часть белой земной резиновой подошвы кроссовка навсегда осталась на Старой Мачехе.
«…Эх раз, да ещё раз, всё не так как надо…»
В этот раз приземление прошло гораздо мягче. Видимо данное переходное устройство было более-менее рабочим и стабильным, потому как таких ужасных последствий, как в первый раз, когда она чуть не померла от удушья, не возникло. Она вылетела прямо в траву, упав на четвереньки.
В голове лишь слегка загудело, к горлу подступила лёгкая тошнота, но в целом всё было в порядке. Трава была настоящей, зелёной и сочной, вокруг дул приятный лёгкий свежий ветер, шелестели и сновали туда-сюда мелкие разноцветные пташки, деревья шумели пышной здоровой листвой. Контраст был фантастическим: мёртвый мир – живой мир. Пустошь из песка и сланца – зелёное чудесно пахнущее изобилие; и всё это изменение в мгновение ока.
Но ничего из всего этого не было земным. Всё было незнакомое, чужое, и пахло по-другому. Даже трава отличалась, если приглядеться. Линда так и замерла, стоя на четвереньках, уставившись на траву, которой так долго не видела. По ней бегали цветные муравьи и жучки по, несомненно, важным жучьим делам. Один муравей уже спешил перенести кусочек листика через её большой палец, которым она случайно загородила ему путь. Линда обернулась – переходник никуда не исчез: с этой стороны выглядел он точно так же, как и с той – закрытые металлическими створками круглые двери, установленные в небольшом холме. Разве что выглядели более опрятно, без ржавчины и сколов.
Кажется, здесь было ранее утро.
Но она не могла этого принять. Её сознание не могло. И где она сейчас-то? В какой галактике?
– Да это всё какой-то бред! Бред сивой кобылы! Какие-то путешествия между мирами… это всё невозможно! Ни физически, ни математически, ни космически – никак! Невозможно перепрыгивать с одной планеты на другую, – ударив кулаками по траве, уверяла она себя и попутчика.
– Опять сивая кобыла. Пожалуй, надо будет узнать, что это за персонаж, – спокойно ответил собиратель. – Что же тебя так удивляет? Для плода в утробе мир – это околоплодные воды, а после рождения среда обитания принудительно меняется.
– Это не сравнение! – пересев с четверенек на пятки, возмущалась Линда, приняв объяснение в штыки. – Ребёнок – это естественно, это миллионы лет эволюции и генетической памяти. А вот это всё неестественно!
– Плохая динамика эмоций. Ты идёшь на конфликт со мной и лишь по той причине, что тебе не нравится ситуация, в которую ты сама себя затащила. Не стоит этого делать.
– Извини…те, – испугалась она, – я совсем не это имела в виду. Я не понимаю, как оно работает! И поэтому…, – не договорив, она замолчала.
– Поэтому делаешь меня виновным в твоей жизненной трагедии. Неверная интерпретация событий. Это лишь твоя проблема, дорогая, – спокойно закончил он, стряхивая пыль предыдущей планеты с одежды. Поправив рюкзак, он глубоко вдохнул свежий чистый воздух, осмотрелся, и принялся поднимать Линду под локти.
– Я просто хочу вернуться домой. Или хотя бы узнать, как это сделать. Это всё, что мне нужно, – уже всхлипывала она.
– Я, я, мне… Ты – кожаный мешок из молекул и микроорганизмов со слишком высоким самомнением. Прими это к сведению. Никому нет дела до того, что тебе нужно, дорогая. Это же жизнь. Знаешь как вьюжане говорят – тяжела жизнь снежной мыши, да ещё и хвост примёрз.
Он как будто забавлялся, но по его лицу нельзя было понять, шутит он, или всерьёз. Линду это без конца и края сбивало с толку. Она вообще не могла никак понять, как можно общаться, когда на лице ничего не отражается вообще, и в голосе нет никаких интонаций.
– Кто такие вьюжане?
– Потом узнаешь. Может быть.
«Щёлк!»
У неё на запястьях, вдруг откуда ни возьмись, сомкнулись два браслета, сведя обе руки вместе.
– Извини, дорогая, что обманываю твои надуманные представления относительно меня, но здесь нет ничего личного – просто работа. Идём, ибо время, – совершенно безэмоционально как робот проговорил он.
Линда, хлопая глазами, смотрела на свои руки, как баран на новые ворота. От браслетов потянулась тонкая стальная цепь, конец которой собиратель закрепил у себя на поясе, уже вовсю шагая прочь.
Цепь постепенно натянулась, и пришлось идти следом на поводу как этому самому глупому барану. Её мозг отказывался принять этот неожиданный факт пленения.
– Так нельзя! Что происходит? – в голосе зазвенела обида, горечь и возмущение. – За что?!
Внутри как-то всё оборвалось, упало и разбилось вдребезги. Не зная, что даже и думать, она начала всхлипывать. Потом громко расплакалась – не смогла сдержаться.
Её вели через густой незнакомый лес по хорошо вытоптанной тропе, по которой явно постоянно и много ходили. В любом другом случае Линда с удовольствием бы остановилась, разглядывая каждое дерево, пташку, цветок с интересом учёного-первооткрывателя. Но сейчас, пребывая в шоковом состоянии, не замечала ничего вообще, грубо говоря – ей теперь было на всё наплевать. Депрессия возвращалась аж бегом. Вокруг шмыгали крохотные птички, заливисто щебеча друг другу новости. Лес полнился новыми для чуждого уха звуками. Всюду деловито сновали рыжие зверушки с пушистыми большими ушами, отдалённо напоминающие крупных полевых хомяков. Приходилось поднимать ноги, чтобы ненароком не наступить на них. Те же вообще не обращали на людей никакого внимания.
– Планета Фея, если тебе вдруг интересно, – внезапно сказал он. – Фея – перспективная по всем геологическим и экологическим прогнозам, и текущим химическим параметрам. Орбитальная защита от астероидов и космического мусора представлена двойным кольцом газовых гигантов в системе. Нечасто такое бывает. Потому она весьма густонаселена. Может быть, ты тут и останешься, а может, и нет.
– Отпустите меня, пожалуйста, – всхлипнула она.
Нет ответа. Ничего личного, просто такова работа.
Так он и вёл её на цепи, как домашнее животное. Правый кроссовок не выдержал, лишившись части подошвы, и стал рваться. Это добавило к и так плохому состоянию изрядную долю пессимизма. Скоро подошва совсем оторвётся, и придётся ей шлёпать босой ногой, тут она наступит на какую-нибудь острую ветку, поранится и умрёт от гангрены… Где-то над головой в этот момент раздались гневные крики, посыпались листья и ветки – некие невиданные животные или птицы решили подраться и повыяснять отношения. Навыдумывав себе трагических картин, Линда окончательно расстроилась. А ведь ей только-только казалось, что всё налаживается!
Вскоре тропа расширилась, вышла из леса и влилась в настоящий тракт. И, судя по следам, по нему постоянно ездили. Собиратель шёл по обочине, Линда, натянув цепь на максимум, угрюмо плелась в пяти шагах следом. Лес вокруг них жил своей бурной молодой жизнью.
Послышался шум позади: что-то ехало. Она резко обернулась: небольшая повозка, запряжённая животным, похожим внешне на ламу, только крупнее, мощнее и с длинным хвостом. Повозка, однако, была из металла, но выглядела легко и изящно. Хотя колёса и подпрыгивали на дорожных ухабах и ямах, сама же повозка словно плыла, лишь слегка подрагивая. Видимо имелось какое-то погашающее тряску устройство. Линда даже на мгновение забыла о своих проблемах и уставилась с интересом на это действо. Лама-лошадь серо-зелёного цвета гордо просеменила мимо, тихо ступая мягкими лапами с широкими пальцами: на козлах сидел мужчина, чудаковатого вида, одетый в чистую и вычурную разноцветную одежду, прямо как матрац собирателя. На голове он повязал яркий цветастый платок. Поравнявшись, мужчина на козлах и собиратель молча переглянулись.
Когда же повозка обогнала их, оказалось, что к ней сзади прикреплена небольшая клетка. А в клетке, высунув босые ноги наружу и болтая ими в такт движению, сидел мальчик, лет тринадцати: взъерошенный и весь грязный, как и Линда, он жевал яблоко. Теперь их взгляды встретились. Нет. Мальчик тоже не земной. Но его, кажется, тоже «собрали».
– За что? Я же человек! Так нельзя! – опять заныла она.
Он не отреагировал на пассаж. Однако чуть погодя невопросительно бросил через плечо:
– Кто такой «человек», и что нельзя?
Линду вопрос поставил в тупик и надолго. Она перестала ныть, лихорадочно соображая адекватный ответ. Ушло на это немало времени, несмотря на простоту вопроса. Казалось бы…
– Ну, человек – это же… это же…, – в голове вертелись определения гоминид, приматов, человека разумного, род, вид, геном, неандертальцы, австралопитеки, законы вперемежку с научными открытиями, Конституция, в конце концов, с её правами и свободами, но всё это не подходило для ответа на вопрос. –… Вершина эволюции, личность. Социальное существо, субъект общества, защищённый законом! – выплеснула она всё, что придумала. – Человек – это я, Вы, мы все, и вообще так нельзя поступать! Я ничего плохого не сделала!
Он даже остановился от услышанного, посверлил её взглядом не как вершину эволюции, и молча продолжил путь. Она поймала его состояние, и замолчала. Да, прозвучало это всё наверно не очень убедительно.
Стало кое-что вырисовываться в плане её вероятного будущего. А они всё продолжали идти. Правый кроссовок «зачавкал», потеряв не так давно часть себя в переделке на другой планете. В течение последующих нескольких часов мимо проехала ещё одна повозка вперёд, также с клеткой и с человеком внутри – женщиной, лет пятидесяти, и ещё одна повозка, пустая, ехала назад. Извозчики молча переглядывались с собирателем, а Линда – с пленёнными.
Подключилась за компанию ушедшая было на дно сознания паника, и захотелось развести руки. Очень сильно захотелось развести руки, прямо сейчас. Правый кроссовок грозил вот-вот лишиться остатка подошвы. Хотелось есть, пить, спать, в туалет. Всё становилось скверным и ужасным. Она резко со всей силы рванула цепь на себя, ожидая чего угодно, только не того, что случилось: до того, как она начала производить действие рывка – собиратель упреждающе схватил цепь рукой и натянул её, приложив свою силу. Посему у Линды вышло лишь «перетягивание каната», абсолютно безуспешное. Как ей самой казалось, её мысль дёрнуть была спонтанной, но собиратель перехватил её, проанализировал и тут же совершил противодействие. И это всё в считанные доли секунды!
Он подтянул её поближе и заглянул ей прямо в глаза. На обычно безэмоциональном лице проступили едва заметные нотки суровости. Линду накрыло аурой опасности, взгляд каменной монолитной плитой упал на неё и придавил, она вся скукожилась в гномика, мочевой пузырь сжался, хотелось бежать без оглядки, но куда убежишь-то на привязи?
– Не глупи, вершина эволюции, мы уже почти пришли.
Поражённая, она прочитала в его странных тёмных глазах такой жизненный опыт, с которым ей соревноваться было просто безумием. Он опустил её на уровень никчёмного муравья, лишь взглядом. Испугавшись не на шутку, она заткнулась и послушно продолжила путь, раз за разом прокручивая в голове произошедшую ситуацию.
Линда не могла знать, что человек, именующий себя собирателем, собирает свой биоматериал не один десяток лет. Долгие годы оттачивания мастерства лова, доставки и контроля при постоянном риске для жизни развили в нём невероятные способности. Незачем ввязываться в бой, если можешь уловить враждебную мысль и попросту обойти врага стороной, и напасть из его же тыла первым. Незачем тратить время и изучать мимику и повадки каждой группы или расы людей в очередном новом мире, если можешь считать из чужого сознания – правду тебе говорят или ложь, что намереваются сделать или не сделать. А уж «спонтанные» действия своих многочисленных подопечных он много лет щёлкал как белка орехи. И это ничуть не прихоть или какая-нибудь мистика. Нет, это способ выжить в сложившихся условиях. Выжить и делать свою работу хорошо.
И Линда, конечно же, не могла знать, что за такие выходки собиратель обычно своих подопечных хорошенько наказывал. Но в этот раз он почему-то решил, что это излишне. Заглянув ей в глаза, из разных вариантов, имеющихся у него в арсенале, он выбрал позицию так называемого «дружеского терпения», как самую на его взгляд сейчас оптимальную. Девчонка просто молода и невозможно глупа, он не увидел смысла применять физическое насилие в воспитательных целях.
А может, ему просто надоели её бесконечные слёзы и нытьё, а силовым воздействием накал эмоций только усилился бы.
Так в молчании, думая каждый о своём, они свернули к вдруг оказавшемуся у них на пути перекрёстку. От него вглубь леса уводили множество кривых и запутанных тропинок; по правую руку неподалёку имелись ещё несколько развилок, и слышался шум большой воды.
Прямо как в сказках, перекрёсток дорог пасла банда. Только сказкой это не было.
Двое расположились в тени деревьев, особо не скрываясь, и ещё один – прямо посреди дороги, нагло взирая на проезжающих, поигрывая довольно внушительным старинным пистолетом, похожим на дуэльный, с удлинённым стволом и резной засаленной рукоятью. Его квадратная ехидная морда всем своим видом говорила, что придётся платить за проход. Чем-то они отдалённо напомнили Линде земных пиратов из приключенческих фильмов. Мужчина, стоявший на дороге, был разодет в пёструю тканевую одежду всех цветов радуги. Голову плотно облегал яркий кроваво-красный платок, на ногах разноцветные сапоги – жёлтый и зелёный. Похоже, здесь все одевались ярко и броско. Во взгляде смешались корысть и алчность вперемешку с наглостью. Двое других одеты были поскромнее, в более щадящие глаз тона. Линда ощутила на себе неприятные жадные взгляды, и душа у неё ушла в пятки.
– Ажно, почём товар продашь, о, Великий собират?ль? – заявил разноцветный пират, делано поклонившись, устраивая театральное представление. – Онакыи пр?красьныи биопрофиль, елда, сторгую за пару елданых чёрных карт! Якорь мьн? в зад, коли вру. – Дуло старинного пистолета уставилось на собирателя. Тот вообще никак не отреагировал. А вот у Линды глаза полезли на лоб. Пират почему-то говорил на древнерусском языке. Вернее, на какой-то смеси из древнерусского, русского и матерного.
Что тут вообще происходит?
– На руки не продаётся, – собирателем был брошен крайне резкий, как укус змеи, ответ. Сквозь зубы. Линда при этом громко выдохнула. – Иди и покупай в общем порядке.
– Блевотное ведро! Всем елданые карты надоб?ть, а этому н?т! Вздоръ! Вселенная предлагает теб? още один вариант, елда, – ехидно оскалился пират, показывая ряд отсутствующих зубов. – Мы товарчик твои выимаша, а ты, о, Великий, неколи, того, дажь пожити останешься!
– Вселенная удивлена, что ты бросаешь вызов собирателю всего с двумя патронами в барабане, – глядя на всех троих, переводя взгляд от одного к другому, от другого к третьему, ответил он. – Так что давай без этого всего обойдёмся, я и так устал сегодня от разговоров. Намаялся.
– Ладно, ладно, не залупывайся…, – отозвался пират более мягко, переминаясь с ноги на ногу. – Днесь нам наскучило, елда, тут сто?ти. За день по нулям продаж, ни одной шлёнды не прикупил. Аже ты решил продать мн? бабу, а уж я бы въз?ша, и ты был бы вельми довъльныи, единако я!
– Не погружай меня в свои никчёмные людские проблемы.
– Э-э, Бор, да пропусти ихъ, со зв?р?м нельзя съпл?татис?…, – донеслось опасливо из-за дерева. – Он же зв?рь – нас наизнанку того, и скрутит в сучию трапезу, и буде жрать още посл?жде… и души наши сожр?тъ.
Бор, опасливо, но и не без сожаления отошёл, пропуская пыльную делегацию. У Линды стучали зубы от страха и бегали по коже не мурашки, а целые муравьеды. Она напридумывала себе всякого, и всё придуманное складывалось скверным образом. Особенно последняя фраза пирата за деревом не давала ей впоследствии покоя.
