Мангуст

– Че сказал?! – мой голос уже был почти рыком, вибрация которого ощущалась всем телом.

– Я сказал: если у тебя какие-то проблемы, – Крыса говорил так медленно и с таким видом, будто я неразумное дитя, – не срывайся на подруге.

Мне уже стало плевать на лавку, на товары. Разорву это раздражающе бесстрастное лицо – и дело с концом. Воздух в легких стал густым и горячим, вырываясь почти ревом предупреждения. Я сделал шаг в сторону своей потенциальной жертвы, как меня схватили за запястье стальной хваткой.

– Вилл, – голос Кайры был жестким, отстраненным. Все нотки сарказма в нем улетучились.

– Что?! – гаркнул я, не сводя пылающего взгляда со своей добычи.

– Если бы не Кр… Элиан, – она стиснула мое запястье сильнее, – я бы сейчас не сидела здесь.

Я резко повернулся к ней, выдергивая руку.

– Мне что, поблагодарить его?! – бросил я ей, прежде чем успел подумать.

– Было бы нелишним.

У меня аж челюсть отвисла. Цунами недоумения смыло злобу и сумасшедшую ярость, сделав тело внезапно тяжелым и пустым. Когти, уже успевшие отрасти, замерли. Зуд на лице стих, оставив лишь легкое покалывание от отросшей щетины. Но клыки… клыки все еще давили на нижнюю губу. Я силой воли заставил их втянуться, но скрывать полностью – не было желания.

В опустевшей голове гулко отбивались вопросы: За что? За что благодарить его? За то, что стоит сейчас в моей лавке, дышит моим воздухом? За что она требует благодарности? За то, что жива…

– Спасибо… – имя застряло комом в горле, горьким и невыносимым. – …Элиан, – процедил я наконец сквозь стиснутые челюсти, глядя в серые глаза подруги, – что не позволил ей умереть.

Боковым зрением уловил, как Этот у двери едва заметно кивнул, а потом безразлично произнес:

– Пожалуйста.

Злости уже не было. Ее сменили горечь обиды и стыда, давившие в ожидании ответов.

– Как Айви? – голос Кай был ровный, но вид – совсем отрешенный, словно она спрашивала через силу.

Я скользнул взглядом по… Элиану. Он уже в курсе, кого и от чего мы прячем?

– В порядке. Волнуется за тебя и с нетерпением ждет, когда сможет вернуться к своей привычной жизни.

– Боюсь, если и вернется, то очень не скоро, – мрачно сказала Кай.

– Что это значит?

– Ее ищут, а Элиан знает, где ее не найдут…

– Черт, Кай! – вырвалось у меня. – Ни черта не понимаю. Объясни нормально, в чем дело.

– Если бы ты послушал меня и отправился вчера разносить свои проклятые заказы, то сегодня уже бы все понимал!

Мой рот открылся, чтобы что-то сказать, и резко закрылся. Потом еще раз. И еще.

– Что ты делал с последней нашей встречи? – грубо одернула она меня, и от этого тона внутри все сжалось в комок.

– Я… – Мысли путались, натыкаясь на нелепые оправдания. Слова никак не складывались в предложения. – ходил по Теням и Поясу. Слушал…

– Все два дня? – В ее голосе звучало неприкрытое раздражение.

Складывалось впечатление, будто я щенок, который совершил пакость, сам того не заметив. Я понимал, почему она злится, но ведь я хотел как лучше.

– В первый день я просто собирал слухи, – неуверенно начал я, но тут же воодушевился, вспомнив, что у меня есть и полезная информация. – О! А еще кто-то твой дом обыскивал!

– Знаю, – она мотнула головой. – Вчера?

Не успевший подняться позитивный настрой тут же пробил океанское дно стыда. От ощущения полного фиаско во рту пересохло, а ладони стали потеть. Я сунул их в карманы жилетки, чтобы скрыть предательскую дрожь в пальцах.

– Ходил к Мухобоям…

Вот здесь я точно прокололся.

– Куда ты ходил?! – прошипела Кай, напрягаясь всем телом.

– В ангар к Мухобоям… – еле слышно прохрипел я.

Мало того что это могло вызвать нежелательный интерес ко мне, что вывело бы Мухобоев на Айви, так и сведений из этого визита я никаких не вынес.

– Щенок, ты вообще понимаешь…

Начала было заводиться Кай, но ее перебил спокойный голос Харрисина:

– Что-нибудь необычное заметил?

Взглянув на него, на миг подумал, что мне причудилось. Он стоял на том же месте, в той же позе, словно статуя. Только в глазах его читался расчет и призыв к действию.

Услышав сбоку интенсивное сопение, я обернулся. Губы подруги были плотно сжаты, а из-под прищуренных век летели серебряные молнии в Элиана. Меня от нее ждала взбучка, которую тот дерзко предотвратил. Случайно или намеренно?

– К подросткам теперь применяют высшую меру, – я сделал небольшую паузу, так как Элиан с шумом вобрал в легкие, пожалуй, весь воздух лавки. – Еще к замковому приходила агент Культа. О чем был разговор, я не знаю…

Вот не был бы я таким импульсивным дураком, остался бы да подслушал. Подумаешь, увидел несправедливость… Это был не повод убегать, поджав хвост.

– Описать можешь? – процедила Кай, продолжая испепелять взглядом Элиана.

– Высокая, короткие белые волосы, странные татуировки на руках.

– И что ей может быть нужно от Мухобоев? – зло бросила она, слава богу, не мне.

Похоже, эти двое уже много чего обсуждали, и еще больше друг другу не договаривали. В общем, меня устроит, если Кай сама решит отправить этого Харрисина на тот свет.

Элиан, до этого момента лишь наблюдавший за мной, перевел взгляд на разъяренную Кай. Его лицо стало каменным, лишь в глазах мелькнула тень разочарования.

– Очевидно: информация. А какого рода – это уже мне у вас надо спрашивать.

Он, кажется, считал что бессмертный, раз позволял себе так пренебрежительно общаться с ней, когда она была в таком отвратительном настроении.

– Что ты такое несешь? – спросил я, все же решив, что Харрисин тронулся умом, если хочет всю вину спихнуть на нас.

– Заказ был подставой Культа, – Кай произнесла это уверенно, но тихо, уставившись в одну точку на столе, будто читала там вынесенный ей приговор. В ее глазах бушевала смесь ярости и холодного, расчетливого ужаса. – Они ищут Айви и как-то пронюхали, что я связана с ней.

В маленьком помещении моментально стало тихо, а воздух стал густым, словно перед грозой. Все волоски на моем теле, человечьи и даже фантомные волчьи, встали дыбом от осознания, почему все так вышло.

– Слезы дракона, – тихо произнес я.

– При чем здесь чернила? – выдохнула Кай, растирая виски.

Сердце совершило мертвую петлю в груди и отправилось в свободный полет. Падая, оно стучало где-то в животе, коленях, пятках. Глухо и часто. В висках нарастал тонкий, пронзительный скрип. Мне уже тогда это показалось странным, но… Я же проверял! Я нюхал, лизал, растирал между пальцев, черт возьми! И списал все на их редкость… И собственную паранойю.

– Похоже, в состав добавили что-то, не входящее в рецепт.

– И ты этого не заметил?! – голос Кай почти сорвался на визг. Она схватилась за стол, будто пол под ней внезапно качнулся.

– Я…

Крыса смотрел на меня отрешенно, но я чувствовал в этом взгляде презрение.

Стыд был таким едким и горьким, что хотелось выть.

– Хотел подставить ее? – спросил он без тени упрека, но с холодом, от которого кровь стыла в жилах.

Вот тут это пожирающее чувство вины и взорвалось яростью, найдя наконец цель для выплеска. Низкое рычание вырвалось из моей груди само по себе, обнажая клыки:

– Не тебе об этом говорить! – я сделал рывок в его сторону, почувствовав, как уже наполовину отросшие когти упираются в кожу ладоней. – Только из-за Кай я терплю из последних сил, чтобы не вышвырнуть тебя из своей лавки.

– Мне безразлично, что ты ко мне испытываешь, – он оставался все так же невозмутим. – Не бывает только хороших или плохих парней. Все хотят выгоды для себя.

На мой фальшивый выпад даже ни единый мускул у него не дрогнул. Но я знал, что заставил его напрячься; на мгновение мне даже показалось, что воздух вокруг него затрепетал маревом. Сейчас было самое время вывести его на чистую воду.

– А что насчет тебя? – Голос мой был полон злорадства. – Строишь из себя праведника… А я ведь знаю, что тогда это был ты. Перед самым взрывом я видел летучую мышь, выпорхнувшую с чердака, – я ядовито хмыкнул, довольный, что смогу открыть глаза Кай. – Ты рассказал ей об этом? Прежде чем предлагать укрытие. Мм, Крыса?

В воцарившейся тишине стало отчетливо слышно мое частое, прерывистое дыхание. Кай сидела, сжавшись в комок.

Кай медленно подняла голову. Ее взгляд, был полон вопросов, которые я не смог истолковать. Она положила ладони на стол, готовясь подняться, как будто собираясь физически встать между нами.

– Хватит, – это прозвучало негромко, но с такой ледяной, смертельной усталостью, что у меня внутри все замерло.

– Как это понимать? – Пламя ярости и гнева на Крысу стало затухать. Из меня словно начали вырывать важные части души, а на освободившемся месте появлялась сырая, холодная яма. – Ты, должно быть, не знаешь… Вы с Айви тогда только вернулись. А из-за того взрыва…

– Знаю… – резко, но отрешенно ответила она, рассматривая свои ногти. – Вся Аурелия знает.

Знает и все равно на его стороне?

– Тогда почему… – голос сорвался, став тихим и беспомощным. – Почему ты веришь Харрисинам?

Казалось, под ногами не пол, а зыбучее болото, затягивающее меня в пучину. Со всей ясностью меня настигло то самое чувство – мир опять рушится. Прямо как тогда, когда я понял, что из-под обрушившегося дома кроме меня живым больше никого не вытащат.

Кайра продолжала молчать, а бездна внутри меня с каждой минутой разрасталась все больше. Я не чувствовал больше опоры: Мухобои превратились в слепых фанатиков, Кайра смиренно встала на сторону того, кто повинен в смерти моих родителей и не только. Хотелось иметь хоть какой-то якорь в этой темной пучине новой реальности.

Из ступора меня вывел суровый голос Харрисина:

– Ты же знал их до исчезновения? Скажи мне, Вилл, ты хоть раз спросил, что с ними случилось?

Кай резко вскинула на Элиана взгляд. Она покачала головой, почти незаметно, но достаточно, чтобы это увидел он, а возможно, и я.

– Он не обязан, – тут же осадила его Кайра.

Мне нечего было ему ответить, да и зачем? Он победил, забрав одну из самых дорогих частичек моего мира. Для чего она все еще пытается меня защитить? Ведь и так уже ясно, кто по какую сторону баррикад.

– Он считает себя вашим лучшим другом, – последние два слова были сказаны особенно яростно. – Готов слепо следовать за тобой на край света, но забыл спросить, куда вы пропали?

Доселе спокойный Крыса сейчас напоминал пороховую бочку, готовую взорваться в любой момент.

Поглощенный своими душевными муками, я не очень понимал, как так вышло, что эти двое начали цапаться уже между собой.

– Не понимаю. – только и смог изречь я в надежде, что вдруг хоть что-то прояснится.

– Они были батарейками, – зло бросил Элиан, приближаясь ко мне. – Так ненавистные тобой Харрисины вытащили их из ада на фабрике.

– Фабрики существуют? – ошарашено спросил я, забыв как дышать.

– И не только фабрики, – с жаром процедил он сквозь зубы.

Харрисин стоял уже вплотную ко мне, разница в росте у нас была небольшая, но чувствовал я себя так, словно больше чем метр с шапкой никогда и не вырастал.

– Элиан! – В тоне Кайры слышался упрек и раздражение. – Перестань уже быть таким козлом!

– Мир не делится только на черное и белое, – полностью проигнорировав ее, продолжил он. – Открой уже глаза, волк!

Я стоял и смотрел на человека передо мной с открытым ртом. Кто же он? Злодей, повинный в гибели людей? Спаситель слабых? Как мне к нему относиться? Я не смогу его простить. Но будет ли честно продолжать ненавидеть?

Обернувшись к подруге, я тихо произнес:

– То, что он сказал, – я запнулся, сглотнув подкативший к горлу ком. – Правда?

То, что время в лавке не полностью замерло, помогали осознавать лишь удары собственного сердца. Они отдавались в висках мерно, как набат далекого церковного колокола. Кайра смотрела на меня, и в ее глазах не было ни злобы, ни упрека – лишь бесконечная усталость и сожаление. Затем она медленно, будто против своей воли, перевела взгляд на Элиана – и в ее глазах, словно ртуть, блеснула решимость.

Повернувшись ко мне спиной, почти ритуально, Кай подняла подол рубашки, обнажая бледную кожу. И то, что я увидел, заставило мое сердце остановиться. Тут же воздух вокруг стал невероятно горячим, словно в раскаленной пустыне. Меня обдало этой волной жара. От контраста могильного холода внутри и дикого зноя снаружи на коже выступила испарина.

В голове сразу возникли яркие образы: никогда не видел Кай в открытой одежде. Всегда были рубашки, куртки и никогда платья и юбки. Она всегда закрывала максимум тела. Айви же напротив – носила что-то с коротким рукавом или вовсе без него. Я даже и подумать не мог…

– Прости… – только и смог прошептать я.

Какой же я все-таки слепой идиот…

Глава 20. Лера. След.

Флип Ивас стоял у входа в ангар Мухобоев и давал наставления большой группе дружинников. Заметив мое приближение, он жестом распустил всех и пошел навстречу.

– Лера Корвус? – Его лицо мгновенно побледнело. – Я ждал тебя только завтра. Не вся информация еще…

– Мне нужны списки. Всех, кому ты лично продал чернила.

– Списки? Они… – Он закашлялся. – В кабинете.

Жестом указав направление, Флип поплелся в сторону своей каморки. Уже на следующее утро после проваленной операции с дневником Культ отдал распоряжение об усиленном поиске и задержании подозрительных лиц. Вчера в ангаре было не протолкнуться из-за полной мобилизации Мухобоев: объяснялись цели, распределялись задачи. Сегодня же здесь было уже не так многолюдно.

Мельком оглядывая ангар, я заметила тканевый плакат. У этих патриотов была традиция: если удавалось поймать и казнить Харрисина, за эшафотом растягивали гигантскую тряпку с их символом. На грязно-белой простыне красовалась черная пестрянка, беспощадно заштрихованная красной сеткой.

В груди знакомым противным холодком зашевелилось что-то липкое. Это слизское чувство заставило меня коротко вздрогнуть. Флип, заметив, что привлекло мое внимание, нервно начал пояснять:

– Вчера была показательная казнь Молей.

– Кто это был? – без особого интереса уточнила я.

Тут же, из самых глубин сознания, будто эхо, донеслась чужая мысль:

«Те, кто чувствует, что старым порядкам приходит конец…».

Я замерла. Пусть Его Светлости и удалось на время усыпить Воратрикс… но сейчас, медленно пробуждаясь, она, словно питон, сжимала свои кольца во мне. Ее воля стала не просто сильнее, но и более… осознанной?

– Трое парней, всем по пятнадцать.

Резко остановившись, я повернулась к заместителю командира. Во рту появился горький привкус – тот самый, что остался после визита в Пирамиду. В Аурелии было незыблемое правило: до совершеннолетия не применять высшей и даже средней меры наказания. Действия Мухобоев могли привести к нежелательному волнению в обществе.

– Центр не делал послаблений в законе, – произнесла я с тихой яростью.

Не успев среагировать на мою резкую остановку, Флип врезался в меня и отшатнулся. Отступая на несколько шагов, он затараторил:

– Их тщательно проверили, – втянув голову в плечи, начал он. – У всех троих нашли личные дневники… Их связь с Харрисинами неоспорима.

Воспоминание о чувстве собственной несостоятельности перед Опиавусом заставило сжать пальцы в кулаки. Я больше не могла себе позволить ни единого промаха.

– И ты решил, что это хороший повод выслужиться?

«Присмотрись… Ты ведь такая же, как он», – прозвучал внутри голос, холодный и жалостливый.

Спина напряглась сама собой. Я медленно обвела Флипа взглядом с ног до головы, задержавшись на нервно подрагивающем веке. Это ложь. Гнусная, отравленная ложь. Между нами нет ничего общего. Этот дурак просто все еще надеялся вернуться к работе в Кварталах.

Малочисленные Мухобои, шныряющие по ангару, не то чтобы не смотрели в нашу сторону – они обходили нас по огромной дуге. Вид у всех был разный: от напуганного неопределенностью до воодушевленного скорыми действиями. Но у каждого на плече красовалась повязка с изображением черной харрисины под красной сеткой.

– Подумал, что год до совершеннолетия не так и много, – помолчав, уже чуть решительнее добавил он. – Наказав их, мы продемонстрировали другим, что не намерены больше терпеть.

Не хотелось признавать, но зерно истины в его словах было. Сепаратистам удавалось продуктивно вмешиваться в дела Культа по большей части из-за сети осведомителей. Любой житель города, почувствовав несправедливость к себе хоть раз, мог стать Молью. Шепот, подкинутая записка или надпись на стене. Вычислить паразитов, если они помогают не на постоянной основе, было весьма затруднительно. А для Харрисинов достаточно крупицы информации, и кто знает, как они ей воспользуются.

– Подготовь подробный отчет для Центра, – развернувшись, я бросила через плечо, ловя его взгляд. – И не рекомендую впредь заниматься самодеятельностью. Ты еще не достиг карьерного дна, но если потребуется, быстро там окажешься.

Флип весь сжался, резко кивнул и вымолвил:

– Разумеется.

Дальнейший путь мы прошли в молчании.

В своем импровизированном кабинете он вручил мне конверт с именами, плотно набитый бумагами. Как и ожидалось, замкомандира явно не сидел без дела, стараясь извлечь выгоду из своего положения. Эта мысль – о том, как каждый здесь пытается что-то урвать для себя, – вызвала в памяти образ того парня. Он вчера тоже здесь что-то искал?

– Накануне, когда я пришла, здесь был посторонний.

Флип стоял за своим столом, упорно делая вид, что занят изучением документов.

– Вилл. Я уже который год пытаюсь его завербовать, – он отложил одну пачку бумаг и взялся за пересмотр другой.

Оторвавшись от изучения досье покупателей, я взглянула на него. С каких пор руководящий состав занимается набором рекрутов?

– Кто он?

– Один из тех, кто пострадал от Харрисинов. Его семья жила в доме, смежном со складом, который сепаратисты решили подорвать.

– Меня интересует не это.

«В истории самое важное – исток…»

Лучше бы Воратрикс и дальше неистово скрежетала о стены моего сознания. В такие моменты я знала, как подавлять ее волю. Но сейчас она словно пыталась что-то мне рассказать, а может, даже сблизиться.

– Держит лавку в Поясе. Торгует магическими штуками. Обладает слабой магией воздуха, зато научился филигранно ее контролировать, – отложив стопку докладов, Флип устало опустился на стул. – Это позволяет ему слышать почти все подковерные сплетни. Он что-то вроде внештатного информатора.

Теперь ясно, почему к нему так прикипел Флип. Так называемыми слухачами не рождаются, ими становятся. И мало просто иметь подходящий тип способностей – необходимы колоссальные терпение и усидчивость для развития подобного навыка. Такая магия была бы полезна и Культу.

– Понятно, – свернув и убрав документы за пазуху, я развернулась и двинулась к выходу. – К завтрашнему вечеру вся остальная информация должна быть готова.

Замкомандира ничего не ответил, лишь со свистом тяжело вздохнул. Меня провожала лишь тихая, ядовитая мысль Воратрикс:

«Испорченный инструмент возвращается к своему хозяину…»

Резные двери в покои Опиавуса были распахнуты настежь. Караульные даже не взглянули на меня, когда я прошла мимо, направляясь вглубь его покоев. Предвечернее солнце играло на позолоте скульптур, роняя на белый мрамор пола мягкие блики.

Все пространство было наполнено нежным медовым ароматом глициний, которые теперь вместо сирени красовались в огромных вазах. Под этим лиловым каскадом ниспадающих кистей возилась одна из прислужниц. Услышав мои шаги, она обернулась и пронзила меня пристальным оценивающим взглядом. За белой вуалью я узнала ту самую девушку, что не хотела вчера меня пускать.

Я остановилась в пяти шагах от нее, сцепив руки за спиной. Такие, как она, не достойны моих вопросов. Прислуга должна чувствовать, что нужно хозяину. Поизучав меня какое-то время, служанка, поджав губы, тихо, но отчеканивая каждое слово, произнесла:

– Его Светлость не изволит принимать.

Продолжая смотреть на нее сверху вниз, я пришла к выводу, что она плохо осознает свое положение. Пояснять что-либо я не намерена. Лишь бы бестолковая поймет все сама, иначе это будет ее последний день в Пирамиде.

Сделав маленький шаг в сторону, она посмотрела мне за спину. Похоже, ей нужно было убедиться, добровольно ли стража меня пропустила. Не заметив трупов у входа, служанка подняла на меня высокомерный взгляд. Светлые брови были сдвинуты к переносице, курносый нос сморщен.

– Он в саду, – пренебрежительно бросила она и указала бледной рукой в сторону. – Тебе туда.

Эта фарфоровая кукла меряла статус близостью к трону. Ничего из себя не представляя, она воображала, что ценна для Опиавуса. Слепая дура. Еще одна в длинной череде тех, кого он сочтет никчемными и просто выбросит.

«Не будь такой лицемерной, Молния… У вас больше общего, чем ты думаешь»,– лениво протянула Воратрикс, вызывая во мне раздражение.

Быстро пройдя в конец коридора, я миновала арочный проем и очутилась на большой веранде, выходившей в сад. Прохладный воздух пах свободой, резко контрастируя с удушающей притарностью глициний внутри.

Его Светлость, раскинув руки, восседал по пояс в купели спиной ко мне. Вода в чаше была словно розовое молоко, а на поверхности плавало множество лепестков роз и цветков жасмина. Над купелью парил не просто пар, а сама суть роскоши, неги и плоти, заставлявший вдыхать поглубже, улавливая нежную кремово-медовую ноту. Сладостная атмосфера не расслабляла, а лишь заставляла напрячься сильнее. Эта нега была не для меня.

Рядом находились две прислужницы: первая сидела в позе лотоса, держа на коленях поднос с фруктами, вторая полулежала, вальяжно опустив ногу в воду и медленно ею покачивая. Ни одна не взглянула на меня.

«Сколько бы Шакал ни купался в эфирных маслах, это не скроет смрад уже гниющей плоти».

Этот мерзкий шепот в голове становился все настойчивее. Игнорируя его, я громко обозначила свое присутствие:

– Лера Корвус. – Хоть он и не видел, я машинально отвела одну руку за спину, а другую приложила кулаком к груди. Голова сама склонилась в поклоне. – Ваша Светлость.

Краем глаза заметила, как Опиавус плавно, по-змеиному, обернулся. Через несколько мгновений он мягко произнес, не удостоив служанок даже легким движением пальцев:

– Вон.

Без колебаний обе поднялись и удалились с веранды – ни звука, ни взгляда. Просто слепое, моментальное повиновение. Именно так должны вести себя слуги.

– Можешь поднять голову, – бросил он, медленно отворачиваясь, чтобы продолжить наблюдать, как солнечный диск клонится к горным вершинам.

Его разрешение должно было расслабить, но вышло наоборот. Каждый мускул насторожился, ощущая его мощь как физическое давление. Я не видела его лица, но по безмолвной сосредоточенности чувствовала: умом он устремлен куда-то вдаль, словно полководец, планирующий захват новых земель.

Как только звуки шагов стихли, я начала доклад:

– Количество патрулей в городе увеличено втрое. По периметру Теней выставлены караулы.

Его мускулистые плечи напряглись и тут же обмякли. Он погрузился в купель глубже, по грудь.

– Что насчет носителя?

– Мухобои уже предоставили часть информации о том, в чьи руки попали чернила, – говорила я ровным тоном, но с каждым словом внутри холодело все сильнее. – В ближайшее время я займусь изучением списков. Уже завтра ко всем подозреваемым направят либо стражников, либо людей Мухобоев. Если потребуется, запрошу еще агентов у Культа.

– Меня больше интересует результат, – мягко уточнил Опиавус, но в этой мягкости сквозило раздражение.

«Результат – его наступающий конец…»– вся моя кожа ощутила ледяное хмыканье Воратрикс.

– Максимум через три дня носитель будет у вас, – позволив себе сделать паузу, я сглотнула ком в горле. – Если за пределами города и есть место, куда можно сбежать, это не имеет значения. Ему не покинуть Аурелию.

Его Светлость медленно провел ладонью по поверхности воды, сминая лепестки роз, и, развернувшись ко мне, начал подниматься из купели. Вода стекала с его точеного тела тонкими струйками. От него исходила аура власти – плотная, почти осязаемая, словно подсвечивающая кожу легким ореолом.

Он подошел вплотную, пожирая меня взглядом, а когда его бархатные пальцы коснулись моей щеки, сердце пропустило несколько ударов. В эти секунды тишины, прежде чем разум успел возвести барьеры, голос Воратрикс заскрежетал прямо в ушах:

«Так близко! Отдай контроль! И я избавлю мир от бремени Его застоя… Дай МНЕ сделать это!»– ее тон был полон не отвращения, а голодного животного восторга.

Я едва удержалась, чтобы не отшатнуться, мысленно толкая эту тварь обратно на дно сознания. Но ее ликующий хохот эхом отдавался в черепе, и я уже не знала, кого боюсь больше – его или того, что сидит во мне.