Сделка по любви

Сидящий рядом со мной Арон закашлялся, будто чем-то подавился. У меня не было сил, чтобы взять и разрушить сказку, выдуманную маркетологами. Но я должна это сделать.

– Э-э, твое видение весьма интересно. Да, когда речь заходит о примере истинной любви, романтике, сердечках и цветочках… это эффективно. Безусловно. Но вообще-то хорошо бы для начала обсудить это все. Например, не уверена, но, возможно, тебе следует знать, что… э-э, что…

Мужчина нахмурился:

– Да?

Я сделала глубокий вдох. Не так я это представляла сегодня утром, но неважно.

Видишь, Арон? Не все предсказуемо. Особенно когда дело касается лично тебя.

– На самом деле я и Арон… мы… мы не…

Вдруг я вздрогнула от неожиданности. Что-то столкнулось с тыльной стороной моей руки. Я опустила голову и обнаружила, что пальцы Арона крепко переплетаются с моими.

Ощущение тепла его кожи на моей ладони вызвало шок. Этот маленький, глупый, банальный контакт выбил воздух из моих легких, лишил дара речи и заставил забыть, о чем мы только что говорили. Это чувство, забытое, но никуда не девшееся, дремлющее под слоями гнева и смирения и в то же время такое прекрасное, до сих пор было способно отправить мой мозг в отключку.

Арон, откашлявшись, сказал:

– Мы не в силах передать вам наши эмоции, Леонардо. Это фантастика. Действительно невероятная новость.

Что, черт возьми, он несет?

Я быстро обернулась к нему в поисках объяснений. Арон предупреждающе поднял бровь, делая мне знак ничего не говорить.

– Ты ведь тоже в восторге от этого, любимая?

Я отчетливо услышала в его тоне «Даже не думай все испортить», будто он произнес это вслух.

Он что, сошел с ума?

– Ну, я…

– Ты, Матильда, самый необыкновенный человек в моей жизни. – Он выдавил фальшивую улыбку. – Ты – редкий и драгоценный дар, и рядом с тобой я считаю себя самым счастливым человеком в мире. Я хотел бы, чтобы так было каждую секунду, всегда. В конце концов, по-другому и быть не могло. Из нашей чистой любви могут возникнуть только самые чистые чувства.

Он произнес все это таким слащавым голосом, что мне захотелось его придушить.

За десять лет он ни разу не говорил мне ничего подобного. Да мы никогда и не были такой парой. Мы, скорее, жили от «Сегодня я терплю тебя больше, чем вчера» до «Знаешь что? Думаю, я терплю тебя больше, чем ты меня».

– Что ж, значит, я могу рассчитывать на ваше содействие в рекламной кампании?

– Мы в твоем распоряжении, Леонардо, – ответил мужчина, сидящий рядом со мной.

Тот, который, как я считала, был любовью всей моей жизни. С которым я рассталась прошлой ночью. И который, стоило кому-то посулить гору денег, немедленно принес мне ложную клятву в вечной любви.

– Замечательно. Мы сообщим вам при первой же возможности, каков дальнейший план действий. Будьте наготове, ладно?

– Считайте, что уже.

Россетти-младший с довольным видом встал. Арон поднялся ему навстречу. Но я обессиленно сидела на диване, гадая, что, черт возьми, за последний час пошло не так. Но чем больше я об этом думала, тем больше понимала, что исправить уже ничего нельзя: все пошло не так.

И это не шутка.

Это правда.

Огромная, эпическая катастрофа.

Глава 5

Арон

– О чем ты, черт тебя дери, только думал?

Это первые слова, которые сказала мне Матильда, как только мы остались в кабинете наедине.

Наши сотрудники оживленно обсуждали новости, но замолчали, стоило им увидеть, как она на всех парах влетела в офис с поднятой рукой и нетипичным безапелляционным «Позже!», а потом бросились в коридор.

Забаррикадировавшись вместе со мной в кабинете, она швырнула сумку на стол и мрачно скрестила руки на груди.

Отдаю ей должное: она сдерживалась на протяжении всей – весьма продолжительной – поездки, прежде чем взорваться. В ее случае это не было само собой разумеющимся.

– АРОН! Соизволишь ли ты говорить? Или делаешь это только тогда, когда врешь?

Со всем возможным спокойствием я отодвинул крутящееся кресло и сел за свой рабочий стол. Потянулся за мячиком для снятия стресса, но Матильда меня опередила и бросила его в мусорную корзину.

– Так что?

Изображая несвойственную мне расслабленность, я достал из ящика принтера лист бумаги А4 и начал складывать из него самолетик.

– Не понимаю, что я должен объяснять. Или, может быть, все эти годы я тебя переоценивал?

– Ты сумасшедший.

– О, вот как? Неужели?

– ДА! ТЫ НЕ ИМЕЕШЬ ПРАВА! ТЫ НЕ МОЖЕШЬ… – закричала она, но потом, вспомнив, что стены здесь сделаны из папиросной бумаги, понизила голос до заговорщического шепота: – Ты не можешь вот так… вот так…

– …Вот так сказать тому парню в костюме, что мы любим и безмерно ценим друг друга, потому что всех устраивает именно такая реальность?

Огоньки, вспыхивающие в ее взгляде, прекрасно сочетались с пламенно-рыжим цветом волос.

– И это все, что для тебя важно? Что ситуация всех устраивает?

– Ну… – начал я нерешительно.

– Мы же обо всем договорились! И ты продал нас – за что? За две монетки?

Я опустил бумажный самолетик на столешницу, заставляя себя на время зарыть топор войны.

– Будем откровенны. Речь идет далеко не о двух монетках.

Фыркнув, Матильда тяжело опустилась на один из двух потертых стульев, предназначенных для посетителей. Поставила локоть на подлокотник, подбородок опустила на ладонь. Волосы упали ей на лицо, губы были недовольно надуты, в глазах пылала оскорбленная гордость.

– Много ли у нас было хорошего с тех пор, как мы основали компанию, Матильда?

– Кое-что было. Все-таки мы сводили концы с концами. Каким-то образом. Некоторым и это не удается, им приходится объявлять о банкротстве, а мы…

Мой скептический взгляд оборвал ее на полуслове. Если она хочет, чтобы я был честен, ей придется быть честной с самой собой.

Это необходимое условие для любых отношений: мы оба усвоили это на собственном горьком опыте.

– Матильда.

– Ладно! Мало у нас было хорошего! Доволен?

– Ровным счетом ничего. Не об этом мы с тобой мечтали десять лет назад.

– Нам было по двадцать. Что мы тогда могли знать? – сказала она, откинувшись на спинку стула.

– Мы были молодыми, а не слабоумными.

– Нет, мы были полны иллюзий и почти ничего не знали о мире! Идеалисты с полным отсутствием чувства реальности. Абсурд, учитывая, где мы учились.

Я поневоле вспомнил, сколько всего мне – нам – пришлось преодолеть, чтобы получить диплом одного из самых престижных университетов Европы.

– Мы всегда делали все, что было в наших силах, не получая ничего взамен. Что, черт возьми, заставило нас считать, будто одних усердия, самопожертвования и силы воли будет достаточно, чтобы реализовать себя и жить жизнью своей мечты? Передозировка диснеевских мультфильмов в детстве? Или, может быть, безрассудство?

– Матильда… – мрачно прервал я.

– Нам нужно было влиться в систему, как сделали остальные. К тебе же после защиты диплома компании в очередь выстраивались. Да и ко мне тоже…

Эта фраза ранила больше, чем все другие замечания – возможно, справедливые, а может, и ошибочные; не так это и важно теперь. Она попала прямо в болевую точку, окруженную колючей проволокой, туда, куда для всех проход закрыт, но только Матильда, вопреки моей воле, способна была туда забраться.

– Нам просто не повезло. И хочешь верь, хочешь нет, но если бы мог вернуться назад, я бы ничего не изменил.

– Ничего, – скептически повторила она. – Даже меня?

Удар попал в цель. Мы с ней все время балансировали на грани. Один неверный шаг – и мы снова на поле боя.

– Даже тебя. – Я до крови прикусил щеку изнутри, чтобы не зайти дальше и не наговорить лишнего. – Да и в любом случае это не имеет значения. Нельзя изменить прошлое. Можно двигаться только вперед. Такие события поворачивают жизнь на сто восемьдесят градусов. Это огромный подарок судьбы, и он достался нам. Теперь просто нужно… немного подыграть. Если приложение и дальше будет успешным, оно поможет подняться PopLab. Мы разделим выручку и профинансируем те проекты, которые нам нравятся, не беспокоясь о бюджете, которого всегда не хватает. Разве это не ты два часа назад собиралась снять новый офис и не знала, где взять деньги?

– Но это даже не наше приложение! – сказала Матильда, побледнев.

– Почему это? – невозмутимо ответил я.

– Арон, черт возьми! Речь о программном ядре, спроектированном не нами!

– Ядро, может, и не наше, но всю остальную архитектуру прописали мы.

Она возмущенно развела руками:

– И, по-твоему, этого достаточно?

– Исправили, упорядочили и развили проект мы, написали бóльшую часть строк кода мы, придумали инновационную часть в виде чатов мы, внедрили искусственный интеллект, обрабатывающий данные, мы, устранили ошибки мы, позаботились о визуальной составляющей мы, сделали приложение пригодным для продажи тоже мы. А он даже не знает, что это приложение существует. Так что да, я убежден, что этого достаточно. Аргументы?

– Все не так устроено, Арон! Решать, что правильно, а что нет, не твоя прерогатива!

– Хочешь тоже поучаствовать? В конце концов, приложение мы опубликовали вдвоем. Тебе что же, только сейчас пришло в голову, что, упс, программное ядро-то немного… украдено?

– Мы были малолетками! А теперь мы… Мы…

Мошенники.

О да. Десять лет назад мы были двумя нищими Робин Гудами, стремящимися восстановить справедливость, и допустили небольшую ошибку, в результате чего родилось невероятно крутое приложение, которому долгое время не везло. И теперь мы являем собой пример того, к чему ведет идеальное мошенничество. Два афериста. Но лучше не говорить это при ней вслух.

Такая ошибка будет стоить нам шанса запрыгнуть на подножку этого поезда. Моральные установки Матильды не позволят. Мы откажемся от рекламы, денег, может быть, попросим убрать MyMatch с рынка. Разделим компанию согласно первоначальному плану. И продолжим плыть по течению, но теперь каждый сам по себе. Станем тянуть свою лямку поодиночке, движимые гордостью и страхом неудачи, но рано или поздно все равно утонем. Оба.

Возможно, ее такой финал вполне бы устроил, потому что, сколько бы она ни шутила по этому поводу, она не колеблясь принесет себя в жертву ради драгоценных идеалов. Для нее важнее остаться морально безупречной, чем добиться желаемого. Но не для меня. Из нас двоих я тот, кто чувствует риск и идет на него.

Матильда резко встала. На мгновение мне показалось, что она собирается уйти и наши переговоры на этом закончатся, но направилась она не к выходу, а к своему столу.

Она наклонилась к клавиатуре и что-то напечатала, а затем развернула ноутбук ко мне. На экране отобразилось профессиональное резюме.

Я узнал человека, изображенного в рамке в верхнем левом углу. Волосы – вернее, то, что от них осталось, – темно-каштановые, самодовольное лицо. В руках он держит табличку с какой-то бесполезной наградой, живот туго натягивает дизайнерскую рубашку под распахнутым пиджаком.

– Постарел он нехило, но выражение морды лица все то же.

– Так и есть, – согласилась Матильда, слегка поколебавшись.

– И чем же теперь занимается наш мастер-фломастер?

– Программ-менеджер в очень известной корпорации по управлению программным обеспечением, – ответила она.

– Уж от него-то нельзя было ожидать меньшего.

– Да, – пробормотала она, – в Австралии.

– Австралия?! – переспросил я, едва не задохнувшись.

Каковы шансы, что большой айтишник, живущий и работающий в Австралии, узнает, что двое его бывших сокурсников, оставшихся в Италии, разработали программное обеспечение, отдаленно напоминающее то, над которым он думал на летнем факультативном практикуме десять лет назад, но потом отбросил эту идею?

Матильда стояла, прислонившись к стене. Я всматривался в ее лицо, пытаясь расшифровать его выражение, которое вроде бы, как ни странно, не сводилось к категоричному «Нет, забудь об этом, никогда».

– Ты обдумываешь мое предложение.

– Что? Вовсе нет!

– Не ври, ты думаешь об этом. Преимущества очевидны. И потом, это же не навсегда.

– Все не так просто.

– Как раз наоборот. Наша Принцесска – успешный человек, живущий в другом полушарии. Неужели ты хочешь нарушить его безмятежное пребывание в компании сумчатых, оглушив новостью, что много лет назад он стал генетическим отцом приложения, которое потом мы с тобой породили на свет?

– Все-таки ты…

– Инфантильный, невыносимый, бесчувственный… Можешь и не утруждаться, пытаясь меня оскорбить. Я все сделаю сам.

– Умоляю, не лишай меня последнего доступного удовольствия.

На мгновение воспоминания о том, как это случалось раньше, когда споры были не настоящими спорами, а прелюдией к куда более приятным занятиям, вспыхнули в моих синапсах. О том, как когда-то мы не могли вынести долгой разлуки. Как просыпались по утрам от поцелуев, которые спускались по спине и перерастали в оргазмы перед завтраком. Как мои руки скользили по ее нежной коже, не встречая препятствий в виде одежды, как переплетались наши поцелуи, как я тонул и умирал внутри нее.

Фантомная боль.

Что-то, что когда-то существовало и теперь исчезло, но осталось впечатанным в нервную систему и сохраняется в ней гораздо дольше, чем в реальности.

– Значит, ты уверен, что это сработает.

– Что-что? – очнулся я, поморгав.

– Если мы будем притворяться – в безумной надежде, что никто об этом не узнает, – будто все еще вместе, пока MyMatch не принесет нам достаточно денег… Ты уверен, что этот план не является профессиональным самоубийством?

– Я признаю наличие большой доли риска, но риск – это благородное дело и вообще необходимое условие любого предприятия.

– Значит, ты уверен?

Как странно, что, несмотря ни на что, мое мнение для нее все еще было важно. И в этот раз она использовала его как измерительную рулетку, чтобы перед прыжком в воду выяснить, насколько там глубоко.

Но имело ли значение, что я думаю? Или важнее, в чем мы оба отчаянно нуждались?

– Это наша лучшая и единственная возможность, да.

Матильда прижалась головой к стене и замолчала.

Медленно шли секунды.

– Ай, ладно, – сдалась она наконец. – Я согласна. Сделаем это.

Я улыбнулся. Она все еще доверяла мне. Я и не надеялся.

– И нечего так ухмыляться: ты практически заставил меня согласиться своим слащавым заявлением, сделанным в присутствии акулы маркетинга!

Я улыбнулся еще шире.

Поправка: она мне не доверяла. Даже чуть-чуть.

Что ж, мне все равно.

– Но это будет только видимостью, – добавила она. – Когда возникнет необходимость, мы будем вести себя как примерные дети на концерте в конце года, но не более того. Наше расставание остается в силе.

– По рукам.

– Надеюсь, сработает. Почему это кажется мне безумием?

Потому что так и есть.

– Из тебя получится прекрасная актриса. Секрет в том, чтобы вспомнить, что когда-то я действительно тебе нравился.

– По молодости совершается немало ошибок. К счастью, для некоторых есть условно-досрочное освобождение, – спокойно парировала она, и я почувствовал себя так, будто сглотнул желчь.

Я бы мог кое-что ответить на это, но побоялся, что количество дискуссионных бонусов на сегодня исчерпано.

Я изобразил фальшивую улыбку:

– Как и сказал, меня все устраивает.

– А я сказала, что мне не нравится этот фарс!

Она оттолкнулась от стены и начала расхаживать взад-вперед по обшарпанному офису, чтобы сбросить напряжение.

В этот момент раздался звонок по внутренней линии. Я взял трубку. Это оказался Карим.

– Э-э-э, шефы, извините, что прерываю, но мы получаем массу телефонных звонков… и Флавия уже час смотрит в интернете видеоролики, в которых люди используют наш MyMatch! Какие будут указания?

– Идем.

Матильда встала на фоне голой оштукатуренной стены со шведскими часами за пять евро, батарейки в которых ни разу не менялись.

– Так, ладно, ладно, – пробормотала она себе под нос. – Это всего на несколько дней. Все будет хорошо. Безболезненно, мы даже ничего не заметим. В конце концов, кому может быть интересна личная жизнь двух тридцатилетних неудачников?

Глава 6

Матильда

«Вот они, двое влюбленных, открывшие тайные механизмы любви!

Tinder? Нет уж, спасибо!

Вызвавший бум среди молодежи MyMatch не предлагает быстрых знакомств, которые так же быстро забываются, но обещает реальность столь же прекрасную, как и история самих его создателей, Арона Каррары и Матильды Моретти (на фото вместе, в момент нежности. Источник: интернет). Это та самая итальянская пара, которая открыла секрет любви: благодаря сложной комбинации научных параметров, основанных на признанных психологических и поведенческих моделях, их алгоритму удается найти среди пользователей тех, между кем может возникнуть драгоценное “избирательное сходство”[13]. Отличная экономия времени и душевных сил, которые могли бы быть потрачены на разочарование. Особенно приложение нравится юному поколению, которое от него в восторге.

Но кто же они, эти новые Амуры цифрового века?

Программисты, партнеры по бизнесу и по жизни на протяжении уже десяти лет: университет стал точкой отсчета, в которой они встретились и по уши влюбились. Непреодолимое чувство побудило их выбрать друг друга, жить и работать вместе, основав PopLab.

“Я не смогла бы отправиться в этот путь ни с кем другим. Арон есть и всегда будет моей константой”, – написала Матильда под фотографией, на которой стоит с бокалом просекко в руке, празднуя открытие их офиса в необычном месте в стиле гранж на окраине города.

Их чистая романтическая любовь заставляет тысячи людей мечтать о такой же (на фото: Арон и Матильда на иллюстрации фанатки. Источник: интернет). Под их очарование попала и прекрасная ДжессиЛав, блогер и инфлюэнсер, которая “открыла” их для широкой общественности.

“Я мечтаю встретиться с ними лично, чтобы поблагодарить за тот огромный подарок, который они мне сделали”, – взволнованно призналась интернет-звезда, держась за руки со своим новым возлюбленным.

И пока мы ждем исполнения ее желания, давайте насладимся торжеством истинной любви, которая бывает не только в сказках».

– Всё в порядке?

– Ну… – протянула я и сделала еще глоток, заливая тревогу крепко замешанным спритцем. Это единственное, что пришло мне на ум в качестве ответа на содержание абсурдной статьи, которую я только что прочитала в официальном профиле главной национальной газеты.

И это еще не все.

Кроме текста было еще видео. Я нажала на него. По количеству оттенков голубого, использованных в оформлении помещения, и ослепительно яркому свету, падающему на лица сидящих в креслах гостей, я узнала телевизионную студию. Ведущая объявила, что сейчас они посмотрят видеоролик, который тут же появился на большом экране. Волна ужаса пробегает от моего затылка вниз по шее, руки немеют, в кончиках пальцев начинает покалывать.

Это склейка всех немногочисленных фотографий, которые я выкладывала в Сеть за последние десять лет. Кто-то не поленился скачать их и смонтировать под слащавую фоновую музыку, поверх которой наложен голос якобы репортера, с зашкаливающим пафосом вещающего то, что написано в статье, но с использованием синонимов и интонационных подчеркиваний каждого предложения.

После того как ролик закончился, действие вернулось в студию. Небольшая группа эксцентричных личностей начала обсуждать тему, название которой написано внизу экрана: «Инженеры любви: наука или мошенничество»?.

Пять лет университета, бесчисленные часы учебы, выпускная работа по алгоритмам искусственного интеллекта, применяемым в поисковых системах, – все это только для того, чтобы в низкосортном ток-шоу, которое крутят по национальному телевидению в середине недели после полудня, тебя назвали «инженером любви».

«Мы даже ничего не заметим» – я такое сказала? Это же кошмар наяву.

– Что-то мне нехорошо, – хрипло выдавила я и осушила стакан одним глотком.

Наклонившись к центру стола, Бетта вопросительно кивнула:

– Что там?

– Теперь мое лицо засветилось на передаче «Полдень с нами»[14].

– Я в курсе. Это я тебе скинула ссылку, помнишь? Пять минут назад. Сразу после того, как эта милейшая девушка принесла нам напитки.

Я почувствовала, как мой сердечный ритм выходит из-под контроля. Интересно, сколько людей скинули ссылку на эту тупую передачу другим?

– Бетта.

– Слава нашла тебя.

Я на грани обморока:

– Уж лучше лава, раскаленная…

– В Помпеях бы так не сказали. Эй, тебя даже нарисовали!

Она показала на цветную цифровую иллюстрацию, на которой изображены мы с Ароном: я сижу на нем, наши губы почти соприкасаются. Мы были нарисованы очень похоже, с ума сойти, автор рисунка гений. По сторонам от нас на земле стоят наши компьютеры, из каждого поднимается вверх цепочка маленьких сердечек, которые соединяются над нашими головами.

– Сексуально. Романтично. Для более реалистичной версии следовало бы заменить сердечки ножами с хорошо заточенными лезвиями. – Выключив телефон, она вернула его мне. – У меня вопрос.

– Добивай. Но так, чтобы уж наверняка. Убей меня и доставь тело моим родителям в том виде, в котором сочтешь нужным. Они не будут в претензии.

Бетта сделала глоток спритца.

– Если бы я это сделала, меня убила бы твоя сестра за то, что я лишила ее подружки невесты перед самым днем свадьбы. Тебя некому заменить. Все уже распланировано, вплоть до банкетных табличек.

Свадьба.

До нее осталось меньше месяца. Необходимость вычеркнуть Арона из списка гостей пока что переведена в «спящий режим операционной системы». Я должна обо всем рассказать Софии, но не уверена, что могу это сделать, учитывая обстоятельства. Может, никто и заметит, если я приду на свадьбу без него?

Я ударила себя ладонью по лбу. Один. Два, три раза.

– А у тебя правильная реакция, – заметила подруга, с очень раздражающим звуком потягивая коктейль через соломинку. – А что говорит Арон?

Услышать его имя – все равно что получить удар под дых.

– Как всегда, ничего.

– Не понимаю, как можно оставаться вместе с таким малообщительным человеком.

– Да вообще-то мы не вместе, – призналась я, с опаской оглядевшись по сторонам.

В кафе, поместившемся за зданием начальной школы, в которой работает Бетта, было не очень многолюдно, и на нас, сидящих за одним из столиков в глубине зала, никто не обращал внимания.

– Напомню, что ты единственная, кто знает правду.

– Спасибо за доверие.

– Это не доверие, а инстинкт самосохранения. Если бы я никому об этом не рассказала, то сошла бы с ума.

– Тебя это не минует, раз ты все еще живешь с ним под одной крышей.

– Это единственное решение. Нам нужно время, чтобы найти новое место и не оказаться в какой-нибудь дыре с заоблачной арендной платой.

– А еще вы работаете вместе! – заметила Бетта.

– Это тоже временно. Не мог же один из нас выставить другого из дома или офиса. Я начну искать новое место для офиса, а он… В тридцать лет последнее, чего хочешь, – это делить ванную и кухню с каким-нибудь студентом.

– У друзей тоже есть диваны.

– Хочешь его приютить?

– М-м-м. Нет. А как насчет его семьи? – пошла она ва-банк.

– Ради всего святого. Арон давно сжег мосты между собой и биологическими родителями, да и о приемных вряд ли хоть что-то знает. Есть, конечно, еще его брат, но я никогда не могла понять, чем он вообще зарабатывает на жизнь. И потом…

– …Он совсем ненадежен? Хорошо, забудь про семейный вариант. И про все остальные. Вы вообще не можете расстаться: все думают, что вы пара века.

В моем стакане остался только тающий лед. Я повертела соломинкой, ударяя кубиками по стеклу.

– Ты тоже считаешь, что это идиотская идея?

– Притворяться ради денег, будто крутишь с кем-то роман? Если в Голливуде это делают для пиара фильмов, не понимаю, почему вы не можете сделать то же для продвижения своего приложения.

Потому что голливудские режиссеры не крадут сценарии Стивена Спилберга и не выдают их за свои, – ответ очевиден.

Но Бетта ничего не знала об этой стороне вопроса. Я никогда не признавалась ей в этом и не собиралась сейчас. Даже если в ближайшем будущем нас ожидает конец света, эта тайна уйдет со мной в могилу.

– Ты мне вот что скажи: ваше приложение, MyMatch, оно правда работает?

Скривив рот, я неопределенно ответила:

– Теоретически.

– Если у тебя будут брать интервью, а это обязательно случится, не вздумай такого говорить. Ты же создательница! Неужели нельзя показать больше энтузиазма?

– «Я бы никогда не стала использовать его, чтобы найти себе мужчину» – так достаточно энтузиазма?

– Даже не буду комментировать.