Арлекин

– Не смей этого делать, поняла? – Яростно зашипел он на ухо Лисе, мысленно выпуская всю мощь своего сияния наружу. – Ты моя и останешься со мной.

Первое, что она ощутила – это сладкий, пьянящий вкус воздуха, ворвавшегося в лёгкие. Как будто после долгого погружения под воду наконец-то удалось достичь поверхности. Кислород хлынул в кровь, разгоняя туман в голове, возвращая ясность сознания.

Алина сделала глубокий, судорожный вдох, чувствуя, как расправляются сжатые до этого момента лёгкие. Каждая клеточка тела словно оживала, наполняясь новой энергией. В ушах всё ещё стоял звон, но он уже не был таким оглушительным, как раньше.

Её руки дрожали, когда она сомкнула их на его плечах, всё ещё не веря, что может нормально дышать. Мир вокруг постепенно обретал чёткость, краски становились ярче, звуки – яснее.

Алина всхлипнула и наконец вдохнула полной грудью, чувствуя, как жизнь возвращается в тело. Но вместе с этим возвращением пришло и осознание его близости, его власти над ней.

Его дыхание обжигало шею, а голос проникал прямо в сознание, заставляя трепетать каждую клеточку тела. Алина почувствовала, как по спине пробежал холодок, но не от страха – от чего-то иного, тёмного и притягательного.

– Ты не можешь так со мной говорить, – прошептала она, пытаясь отстраниться, но его хватка лишь усилилась.

– Могу и буду, – прорычал он, наклоняясь ещё ближе. – Ты моя слабость, моя сила, моё проклятие. И ты никуда не денешься.

Алина замерла, чувствуя, как внутри разгорается противоречивый огонь. Часть её хотела вырваться, убежать, забыть всё это как страшный сон. Но другая часть… Другая часть жаждала остаться, подчиниться, стать его.

– Отпусти… – Выдохнула она, но в голосе не было уверенности.

Он медленно отстранился, но не отпустил полностью. Его глаза горели странным, почти нечеловеческим огнём.

Она снова всхлипнула, на этот раз не от страха, а от смеси противоречивых эмоций.

– Что ты со мной делаешь? – Прошептала она, глядя ему в глаза.

– То, что должен, – ответил Демон, наконец отпуская её. – И ты это знаешь.

Алина стыдливо прикрыла нагую грудь руками, чувствуя, как печёт кожу в месте завершившегося алого рисунка, подобрала с пола бюстгальтер и попыталась одеться. Саша вежливо отвернулся к стене, и тогда ей стала видна его «татуировка».

Синие линии на его правой руке словно оживали, превращаясь в таинственный узор, который продолжал своё путешествие дальше. На спине они сплетались в причудливую сеть, напоминающую древние руны или магические символы. Хаотичные, но в то же время подчинённые какому-то неведанному порядку, они извивались вдоль позвоночника, словно живые змеи, и расходились по лопаткам широкими волнами.

В местах, где линии пересекались, они будто светились изнутри, создавая иллюзию глубины. Узор на спине был более насыщенным, чем на руке – некоторые участки казались почти чёрными, в то время как другие оставались нежно-голубыми, словно морская пена.

Не в силах побороть искушение Алина прикрылась разорванной футболкой и обошла Сашу. Замерла напротив его лица и жадно воззрилась на продолжение этого линейного шедевра.

На животе «татуировка» становилась более плавной, переходя в спиралевидные завитки, которые кружились вокруг пупка, словно водовороты в океане. Здесь линии были тоньше и изящнее, они будто танцевали. В местах изгибов тела рисунок казался трёхмерным – узоры то выступали вперёд, то уходили вглубь кожи.

Вся композиция выглядела как карта неизведанного мира. Некоторые линии обрывались внезапно, оставляя ощущение незавершённости, другие же плавно перетекали с одной части тела на другую, создавая впечатление единого целого.

– Брюки снять? – С насмешкой спросил Демон. – Там тоже есть чем полюбоваться.

– Сам и любуйся, – вполголоса ответила Алина и сбежала в спальню, чтобы привести себя в божеский вид.

Мог ли он уйти, пока она собиралась? Конечно. Но она почему-то знала, что вопрос её участия в сегодняшнем убийстве уже решен.

Сияние и впрямь её убивало, и чем скорее она пройдёт инициацию, тем быстрее отделается от этой угрозы.

– Захвати свои перчатки и нож, которые недавно купили, – долетел до неё окрик Демьянова.

Через пять минут она появилась в коридоре. Саша окинул её пристальным взглядом, подмечая каждую деталь. Его брови недовольно сошлись на переносице.

– Волосы убери в пучок, – процедил он, указывая на её распущенные локоны. – Живо.

Алина поспешно собрала волосы.

– Обувь никуда не годится, надень… я не знаю, кеды, – продолжил он, скрестив руки на груди. – В этих туфлях ты далеко не убежишь.

Она виновато опустила глаза, понимая, что действительно допустила промах.

– И украшения, – его голос стал жёстче. – Сними всё. Никаких блестяшек.

Алина начала торопливо расстегивать серёжки, стягивать браслеты. Каждое его слово, – вернее манера речи, в какой отчитывают описавшегося щенка – било по самолюбию, но спорить было глупо.

– А теперь руки, – он шагнул ближе, берясь за её ладонь. – Ногти должны быть короткими и чистыми.

Его пальцы без всякой нежности повернули её кисть, изучая каждый ноготь. Алина почувствовала себя школьницей на медосмотре, но промолчала.

– Приемлемо, – вынес он вердикт, отпуская её руку. – Переобувайся и пошли.

Она кивнула, присела рядом с обувной полкой и выудила из ящика почти новую пару кед со шнурками.

– И запомни, – его голос вонзился в макушку, как вражеский топор. – Отныне ты подчиняешься каждому моему приказу. Без обсуждений. Никаких возражений, никаких вопросов. Твоя жизнь зависит от этого.

Алина обернулась, встречаясь с его твёрдым взглядом. В глубине его глаз читалась не только строгость, но и забота. Она снова кивнула, на этот раз более уверенно.

– Я поняла, – тихо произнесла она. – Я всё сделаю.

– Хорошо, – его лицо немного смягчилось. – Потому что времени у нас мало, а подготовка должна быть идеальной.

У психованного Демона всё разложено по полочкам, ага. Проходили, знаем.

Глава 15

Тёмные улицы ночного Иркутска словно вымерли. Лишь редкие фонари бросали тусклый свет на мокрый асфальт, отражая в нём мерцающие звёзды. Двое путников двигались от центра города к окраине – мужчина и женщина. Их силуэты сливались с тенью, а одежда была настолько неприметной, что казалось, они растворяются в ночи.

Демон нёс спортивную сумку, оттягивающую плечо. Взгляд скользил по окнам домов, по затихшим в столь поздний час мостовым, по ярким фасадам запертых магазинов, а мысли блуждали где-то вдали от привычных мест и декораций.

Рядом шла Алина. Её волнение выдавали подрагивающие руки и частые взгляды по сторонам. Она то и дело озиралась, будто ожидая, что из темноты выскочит кто-то страшный. Дыхание было прерывистым, а шаги – неуверенными. Пальцы нервно теребили край куртки, сердце колотилось так, что, казалось, готово было выскочить из груди.

Они миновали последние огни центра и углубились в спальный район. Дома здесь были ниже, а улицы – пустыннее. Их путь лежал к пятиэтажке с малосемейками, что стояла неподалёку от следственного изолятора. Казалось, сама атмосфера этого места пропитана напряжением и ожиданием чего-то недоброго. Холодный ветер пробирался под одежду, заставляя Алину ёжиться и прижиматься ближе к своему спутнику.

– Почему мы идём пешком? – Вдруг задал вопрос Саша, словно настроившись принять у неё экзамен.

– А? Не знаю, – робко отозвалась Алина.

– Лисонька, начинай думать, сейчас самое время.

– Сань, вот это последнее, что мне сейчас…

– Никаких имён – это первое правило, – грубо перебил он. – Я Демон, ты Лиса, запомни раз и навсегда. Неизвестно, чем обернётся твоя встреча с жертвой, особенно когда пойдешь на дело в одиночку. Всегда думай о последствиях, усекла?

Алина кивнула и глубже затолкала руки в карманы куртки в надежде согреться. Её било мелкой дрожью, а внутренности трепыхались, словно плохо застывшее заливное.

– Прогулка прочищает мозги, настраивает, успокаивает. Ты должна выбросить все эмоции, чтобы оставаться хладнокровной в любой ситуации.

Снова согласное мотыляние головой.

– Сейчас можешь ни о чём не беспокоиться. У меня есть четкий план, и мы всё сделаем в соответствии с ним.

Начал накрапывать дождь. Ледяная пыль ложилась на щёки, унимая внутренний жар. Навстречу по дороге проскользил автомобиль, ослепляя огнями дальнего света.

Саша набросил на голову капюшон толстовки и приподнял воротник, спасаясь от промозглого ветра.

– А как бы ты всё обставила? – Спросил он, намекая на предстоящую нелегкую работёнку.

Алина попыталась вообразить, что действует самостоятельно. Она знает об Антоне многое, и что из этого можно использовать в качестве наживки? Как заманить гадкого мужичонку в ловушку, при этом умудриться сделать всё без свидетелей, да ещё найти подходящее место для этой самой ловушки?

– Честно? Ума не приложу. Мы с тобой никогда не обсуждали, как убивать и, главное, где.

– Ты хотела бы вести такие разговоры? – Он глянул на неё с видом человека, услышавшего нечто из ряда вон.

– Нет.

– Потому мы это и не обсуждали, – заключил Демон. – Ну же, Лис, включай фантазию. Не обязательно говорить именно о том таксисте. Вообрази гипотетическую ситуацию и предложи выдуманный сценарий. Я хочу быть уверен, что ты и без меня справишься.

Ей послышались слова, запальчиво произнесенные в коридоре: «Ты моя слабость, моя сила, моё проклятие. И ты никуда не денешься». В животе всё съежилось от интимности каждого слова. Внимать им было подобно хождению по краю бездны – чувства и эмоции сплелись в такой сложный клубок, того и гляди, запутаешься, оступишься и сорвёшься вниз.

– Я даже представить не могу, – после долгих минут раздумий выдавила она из себя.

– Да, потому что представляешь совсем другое. Надо уметь переключаться между делом и личными обстоятельствами. Да, я что-то там ляпнул, тебе польстило, и это всё крайне важно в твоём конфетно-розовом восприятии. Но сейчас мы идём убивать человека, и тебе явно не достаёт сосредоточенности. Или топай обратно, или возьми себя в руки, девчонка!

Алина разозлилась. Примерзкая манера копаться в чужих мыслях довела до белого каления в течение одной секунды. Она сжала кулаки и захотела со всей силы двинуть одним из них Демона в плечо.

– Неприятно, когда шарят у тебя в голове, правда? – Насмешливо уточнил Саша с подтекстом, в котором ясно слышались эмоции по поводу её ковыряний в его прошлом.

– Я, к твоему сведению, не шарю, – огрызнулась она. – Это всё получается неосознанно.

– Так и я не горю желанием изучать твою плоскую манеру мыслить, просто ты едва ли не орёшь эту чушь внутренним голосом. Тут и глухой бы услышал.

– Плоская манера мыслить, вот как, значит, – обиженно фыркнула Алина.

– Ну да. У тебя есть выпуклости поинтереснее, – саркастически молвил Демон. – Логическое мышление – явно не твой конёк.

– Скажи мне, ты какое-то особенное удовольствие получаешь, когда оскорбляешь женщин? – Лиса прищурилась, силясь разглядеть истину за обманчиво красивой обложкой.

– Я разве назвал всех женщин тупыми?

– То есть только меня?

– В догадливости тебе не откажешь.

Она задохнулась от возмущения.

С каждым шагом напряжение нарастало. Демон шёл всё быстрее, его шаги становились более решительными, и Алина едва поспевала за ним, её страх становился всё ощутимее. Ночная прохлада не помогала унять дрожь. Впереди маячила их цель – мрачная пятиэтажка, словно сторож, охраняющая покой этого района. Её окна зияли пустотой, как глазницы мертвеца, а старые балконы скрипели под напором ветра, будто жалуясь на свою судьбу.

Где-то вдалеке слышался лай собак. Алина чувствовала, как пот стекает по спине, несмотря на прохладу ночи.

– План таков: караулим его на первом этаже. Обычно он уходит на работу в районе шести утра. Никто из соседей по подъезду так рано не встаёт, поэтому свидетелей быть не должно.

– Это ты на основе своей железной логики заключения составляешь?

– Нет, красивая, это я выводами на основе слежки делюсь, – в тон ей ответил Демон. – Хорош когти выпускать, а то домой отправлю.

– Так вот где ты пропадал эти два дня? – Лису осенило. – А я думала, ты дуешься из-за… Хм, понятно, в общем.

– Вредно это для тебя: думать. Поседеешь раньше срока, – парировал Саша, но уже без злобы, словно предлагая заключить временное перемирие. – Слушай дальше. Как появится Антон, я его вырублю. Твоей задачей будет открыть дверь подвала, вот ключ, – он подал ей железный ключ с острыми зубцами, – а после закрыть изнутри и помочь спустить тело. Он килограммов девяносто, наверное, весит, вдвоем управимся. Только я тебя прошу, будь осторожна, там довольно крутая лестница и почти нет света. Не паникуй, не эмоционируй, просто делай, что говорю. Если накроет сиянием твоим, скажи мне. И вот ещё что.

Саша остановился и привлек девушку к себе за плечи.

– Не прикасайся к нему в открытую, только через одежду. Перчаток не снимай, как бы они не мешали. Понятно?

Алина молча согласилась.

– Зачем тебе нож и пистолет, если убивать… – Она сглотнула, пугаясь резкого слова. – С ним ведь покончит сияние, правда?

– Правда, но о самозащите ты должна думать всегда. Ты ведь не умеешь ловить пули зубами?

– Не умею, – горько усмехнулась она.

– И точно не знаешь, что на уме у твари, за которой ты охотишься?

– Но ты ведь знаешь.

– Когда выхожу из дома? Нет. Поэтому беру всё, что может понадобиться. Во внутреннем кармане куртки у меня бинты и шприц с обезболивающим. Человек, Лиска, – это зверь пострашнее любой акулы. Когда кто-то угрожает его жизни, он идёт до конца. Никто не пожалеет тебя, потому что ты слабее, плохо подготовилась или расстроена. Всем плевать, что ты тоже идёшь против своей воли и некто бесчувственный свыше отправил тебя убивать. Или ты, или тебя – таков закон джунглей. А теперь соберись. Мы на задании. Отбрось весь мусор. Твоя задача – выжить. И ты с ней справишься, ясно?

– Ясно, – эхом повторила Алина. – Может, напьемся, когда вернёмся?

Демон с сомнением посмотрел на её бледное до синевы лицо, лихорадочно блестящие глаза и мелко дрожащий подбородок. Её предложение обещало найти завершение в кровати – выпусти вожжи контроля хоть на секунду и назад пути не будет.

– Напьемся, – пообещал он и обнял трусиху за плечи, поцеловал в макушку. – Всё будет хорошо. Я не дам тебя в обиду.

– Потому что сам привык обижать, – буркнула расчувствовавшаяся девица и крепче прижалась щекой к его плечу.

Наконец, они достигли цели. Зловещий дом встретил их тишиной и темнотой. Только в нескольких окнах горел свет, да и тот казался каким-то тусклым, будто уставшим от долгой службы. Демон остановился, ещё раз огляделся по сторонам и, убедившись, что их никто не видит, направился к подъезду. Алина последовала за ним, с каждым шагом всё больше погружаясь в пучину страха и неизвестности.

Грохот распахнувшейся двери эхом прокатился по подъезду. Металлические замки клацнули в последний раз. На лестничную клетку вышел Он. Их разделяло четыре этажа, но Алина будто видела его воочию.

Перед ней стоял мужчина лет сорока, с лицом, изрезанным морщинами. Его глаза – два тёмных колодца, в которых плескалась первозданная злоба. В них не было ни капли сострадания, только холодная расчётливость хищника, примеривающегося к жертве.

Седые пряди в тёмных волосах придавали его облику нечто дьявольское. Морщинки в уголках глаз складывались в вечную усмешку, от которой кровь стыла в жилах. Широкие плечи и массивная фигура излучали подавляющую силу, а руки – грубые, с толстыми пальцами – словно созданы были для того чтобы причинять боль.

Его одежда – лёгкая ветровка, мятая рубашка и застиранная куртка – не могла скрыть звериной сущности. От него веяло запахом пота и дешёвого одеколона, а в каждом движении сквозила затаённая угроза.

Он был воплощением всего того ужаса, что таится в тёмных закоулках города. Приверженец варварских взглядов, считающий, что женщина должна знать своё место – под кулаком мужчины. Четыре года тюрьмы не изменили его, а лишь закалили его ненависть, сделали её ещё более ядовитой и опасной.

Каждый его шаг отдавался в ушах Алины глухим ударом молота, каждый вздох казался предсмертным хрипом.

Шаги! Чёткий, безжалостный ритм приближался неотвратимо, как приговор. Каждый удар подошвы о бетонную ступень отдавался в висках пульсирующей болью. В углу, скрытый мраком, притаился Демон. Его силуэт, словно чернильное пятно, растекался по стене.

Алина окаменела. Время остановилось, превратившись в тягучую смолу. Ключ в кармане впивался в ладонь, оставляя следы на коже. Пальцы вцепились в металл. Обратный отсчёт тикал в голове, смешиваясь с грохотом сердца: три… два… один…

Воздух сгустился, стал вязким, почти осязаемым. Каждый вздох давался с трудом, будто приходилось продираться сквозь паутину страха. Приближающиеся шаги звучали теперь в унисон с её паническим дыханием.

Наконец жертва появилась в поле зрения – словно мишень в объективе прицела. Демон не колебался ни секунды. Молниеносным движением он взмахнул пистолетом, и сокрушительный удар рукоятки обрушился на затылок мужчины. Тот рухнул как подкошенный.

Алина действовала с поразительной скоростью. Её пальцы, будто сами по себе, нашли замочную скважину, провернули ключ. Дверь в подвал распахнулась с пронзительным скрипом, эхом разнёсшимся по подъезду.

Демон, не теряя времени, ухватил изверга за подмышки. Одним мощным рывком он вздёрнул бесчувственное тело и потащил к ступеням, ведущим вниз.

Алина захлопнула дверь, провернула ключ несколько раз, создавая барьер между ними и внешним миром. Руки дрожали, но она держалась за стену, словно та была её единственным спасением.

Спустившись на несколько ступеней вниз, она крепко взяла ноги бесчувственной жертвы, готовая к следующему этапу их отчаянного плана.

В подвале воцарилась гнетущая тишина, нарушаемая лишь тяжёлым дыханием Алины и глухими ударами сердца, от которых, казалось, вибрировали стены.

Тьма поглотила их, словно голодная пасть. Сырой воздух пропитался запахом плесени и затхлости. Демон и Алина, действуя слаженно, стащили Антона вниз по лестнице и опустили на холодный бетонный пол.

Саша, ловко ориентируясь в непроницаемой мгле, нащупал выключатель где-то на стене и нажал клавишу. В тусклом свете одинокой лампочки, свисавшей с потолка на голом проводе, лицо таксиста казалось маской смерти. Его дыхание было хриплым, прерывистым – признак того, что сознание ещё не покинуло его окончательно.

Алина, прижавшись спиной к стене, пыталась унять дрожь в руках. Её сердце билось где-то в горле, готовое выскочить от страха и напряжения.

Демон, напротив, оставался спокойным и сосредоточенным. Он поставил на центр вычищенного от грязи и мусора пятачка пола стул, поодаль бросил сумку со всем необходимым и снова взял мужика под руки, намереваясь пересадить на стул.

– Помоги, – тихо велел Демон, не отрывая взгляда от бесчувственного тела. – Нужно действовать быстро.

Алина кивнула, хотя знала, что он не увидит этого движения. Гротескное понимание – самое страшное ещё впереди, опалило внутренности словно струёй жидкого азота.

В подвале воцарилась гнетущая тишина, нарушаемая лишь тяжёлым дыханием пленника и их собственными ударами сердец. Время, казалось, остановилось, превратившись в вязкую субстанцию, в которой они все трое тонули, словно в болоте.

Они усадили Антона на стул, и прежде чем поняла, что творит, Алина сорвала с руки левую перчатку и приложила ко лбу жертвы.

Живые картины предстали перед её внутренним взором. В густом сумраке спального района она парила над домами, словно бесплотный призрак. Её сверхъестественное зрение проникало сквозь бетонные стены, улавливая каждую эмоцию, каждый вздох обитателей хрущёвки на окраине.

Дом номер тринадцать светился в её восприятии зловещим багровым светом – там, за тонкими стенами, разворачивалась трагедия.

Каждый месяц, а порой и чаще, участковый появлялся у порога этого проклятого жилища. Внутри квартиры разыгрывалась одна и та же сцена: измученная женщина с синяками, которые в её восприятии горели адским пламенем, и мужчина – воплощение чистой ярости, окутанный тёмной аурой агрессии.

Она видела, как разрывалось сердце несчастной Ирины между любовью и страхом, как в её сознании боролись противоречивые мысли. «Он же отец моих детей», «сама виновата» – эти слова, словно ядовитые змеи, извивались в её мозгу, отравляя разум. Её душа кричала от боли, но тело оставалось парализованным страхом.

Видение переменилось.

Мрачный вечер окутал город свинцовым одеялом. Холодный дождь барабанил по зонту участкового, пока он шёл к подъезду. Запах мочи и затхлости ударил в нос, когда он приблизился к двери.

Он стоял там, посреди лестничной клетки – пьяный монстр, его лицо багровело от ярости, глаза налились кровью. От него воняло перегаром, потом и злобой. Грязная рубашка прилипла к телу, руки тряслись от ярости.

– Опять ты?! – Проревел Антон, брызгая слюной. – Какого хрена припёрся?!

Участковый сжал зубы, стараясь сохранить самообладание:

– Слушай меня внимательно, ублюдок! Если ещё раз тронешь жену – я тебя посажу! Надолго! В самую глубокую яму, где ты будешь медленно подыхать!

Тиран расхохотался, его смех звучал как скрежет металла по стеклу:

– Ты меня не запугаешь! Она – моя собственность! Женщина должна знать своё место, чёрт возьми!

Участковый шагнул вперёд.

– Никто! Слышишь меня, НИКТО не имеет права поднимать руку на другого человека! Ты – не бог, чтобы решать судьбы!

– Да что ты знаешь?! – Заорал мужчина, его лицо исказилось от ненависти. – Я её муж! Я решаю, как с ней обращаться! Я её воспитываю!

Его речь, яростная, невнятная со слипшимися окончаниями, была щедро сдобрена матом.

Полицейский почувствовал, как адреналин закипает в крови. Он видел в этих глазах чистое зло, первобытную жестокость.

– Послушай, – процедил он сквозь зубы, – ты отец! Как ты можешь так обращаться с матерью своих детей?

– ЗАТКНИСЬ! – Взревело ничтожество, его кулак взлетел в воздух. – Не твоё собачье дело! Я знаю, как воспитывать свою семью!

Участковый отпрянул, чувствуя, как внутри всё кипит. Тьма в этом человеке была настолько густой, что казалось, она физически давила на него.

– Последний раз предупреждаю! – Прошипел полицейский, развернувшись к выходу. – Если ещё раз… если ещё раз я услышу о твоих выходках – ты пожалеешь, что родился на свет!

Но он уже знал, что эти слова – пустой звук. Тьма поглотила человечность этого существа. Навсегда.

Дождь усилился, словно природа оплакивала очередную сломанную судьбу. А в тёмной квартире продолжал жить монстр, уверенный в своём праве на насилие. И никто не мог его остановить.

Новая смена видений.

Тревожный звонок разорвал тишину диспетчерской. Хриплый голос соседки задыхался от слёз: «Он убил её! Приезжайте скорее!»

Сирена патрульной машины разрезала ночной воздух, словно нож. Красные огни отражались в лужах, превращая их в зловещие отблески. Участковый вбежал в подъезд, сердце у него колотилось в бешеном ритме.

Дверь в квартиру была приоткрыта. Он толкнул её ногой, и то, что предстало перед его глазами, навсегда отпечаталось в памяти.

В тусклом свете прихожей виднелась фигура мужчины. Он сидел на корточках рядом с неподвижным телом, его лицо выражало странное спокойствие. Никаких следов крови – только безмолвие и тишина, нарушаемая лишь тяжёлым дыханием.

Убийца поднял глаза на вошедшего полицейского. В его взгляде не было ни страха, ни раскаяния – только холодная уверенность в своей правоте. Его руки были сложены на коленях, словно он ждал важного гостя.

– А, это ты, – произнёс он почти спокойно.

Участковый замер, не веря своим глазам. Убийца сохранял поразительное самообладание, будто происходящее было для него обыденностью. Голос звучал размеренно, почти буднично.

Тело женщины лежало неподвижно, её лицо было обращено к потолку. В комнате царил беспорядок: опрокинутый стул, разбросанные вещи, но крови почти не было видно – лишь мрачная тишина, пропитанная ядом смерти.

– Я выполнил свой долг, – продолжил убийца, словно рассуждая вслух. – Она получила то, что заслужила. Я всегда утверждал, что женщина должна знать своё место.

Участковый почувствовал, как внутри него закипает ярость, но усилием воли сдержал эмоции. Он достал наручники, стараясь не показывать своего волнения.

– Вы арестованы, – произнёс он, глядя прямо в глаза душегуба. – По подозрению в убийстве собственной жены.

Тот лишь усмехнулся, позволяя надеть наручники. В его глазах читалось превосходство, словно он одержал какую-то невидимую победу. Он поднялся медленно, словно наслаждаясь моментом.