Чёртова Книга

– Яра! – Мира рванулась в сторону голоса, но незнакомец снова крепко удержал её, заставив остановиться.

– Не она! – Возразил парень. Он резко огляделся, его лицо стало жестким. – Плохо… Плохо дело! – выдохнул он, и в его глазах мелькнуло что-то похожее на страх. Он остановился и снова повернулся к Мире. – Слушай! Быстро!

– Что?! Что нам делать?! – Задыхаясь от страха, Спросила девочка. Её била крупная дрожь, в голосе звучали едва сдерживаемые слёзы. Неужели это конец? Они ведь уже почти выбрались! Почти!

– Снимай футболку! – Нахмурившись, без тени смущения решительно произнёс парень и разжал пальцы, выпустив девчоночью ладонь из своей.

– Чтоооо?! – Мира отпрянула, обдав его взглядом, полным непонимания и возмущения.

Девочка гневно выдохнула, снова набрала полную грудь воздуха, чтобы высказать спасителю всё, что она о нём думает и посоветовать, куда ему следует отправиться, как тот её грубо перебил, его голос был полон досады:

– Да нет же! Варуна! – Парень закатил глаза с выражением крайнего раздражения. – В смысле снимай, сейчас же выворачивай наизнанку и надевай снова! Быстро! Вы, юные ведьмы, своим незнанием элементарного создаёте такие неловкости! – Не дожидаясь ответа, он первым развернулся к ней спиной и быстрым, резким движением стянул свою собственную темную футболку через голову. – Я не смотрю, клянусь, поторопись! Нам нужно поскорее убраться из леса!

Мира, покраснев от смущения и растерянности, но поняв, наконец, суть, поспешно стянула свою футболку, вывернула её наизнанку и спешно натянула обратно. Ткань легла неудобно, но сейчас это было совершенно неважно.

– Готово… – буркнула она, отводя взгляд.

Парень мгновенно повернулся и, снова схватив Миру за руку уже выше локтя, вновь потянул её вперед, почти бегом.

– Только я не понимаю… – начала Мира, едва переводя дух, пока он снова тащил её вперед по тропе. – Чем эти переодевания…

– Старый способ сбить с толку лесную нечисть! – перебил он, не замедляя шага. Его голос был прерывистым от быстрого движения. – Заговор, конечно, был бы лучше, но я не знаю подходящего. Не моя специализация. Как я уже говорил, я не колдун. Просто… знаю кое-что. – Он резко дернул её за руку, заставляя перепрыгнуть через внезапно возникший на тропе валежник. – Беги! Не останавливайся!

– А кто ты? Как тебя зовут? Откуда ты? – выдохнула Мира, едва поспевая за его длинными шагами, чувствуя, как колет в боку. Лес вокруг них словно взбесился – голоса звучали со всех сторон, тени деревьев казались живыми и враждебными.

– Не думаешь, что сейчас не время для бесед? Беги быстрее! – огрызнулся парень, оглядываясь через плечо. В его глазах мелькнуло тревога – Нам нужно ускориться!

Глава 14

– Главное не оглядываться! Главное не оглядываться! Главное не оглядываться, Яра! – словно мантру, бормотала девочка, из последних сил мчась по пустынной, погружённой во мрак улице. Слова, врывающиеся хриплым шепотом, тут же срывались в судорожные, беззвучные рыдания, застревая комом в пересохшем горле.

Каждый вдох обжигал лёгкие, ноги немели и едва слушались, подгибаясь от долгого, быстрого бега. Мерзкий, липкий страх скручивал внутренности в тугой узел, сжимал горло, заставляя сердце то неистово колотиться, то замирать в грудной клетке. Но девочка не могла себе позволить остановиться и перевести дух. Только не сейчас, не здесь, не в этой жуткой, давящей со всех сторон, тишине! Сперва нужно добраться до спасительных стен, до порога, за которым, как ей безумно хотелось верить, власть Главного Чёрта заканчивалась. До дома, где лежала их единственная надежда – проклятая книга.

Нежить выполнила приказ Главного Чёрта и теперь Яру гнали к её же дому. Девочка бежала изо всех сил, стараясь оторваться от жутких провожатых, но те не отставали ни на шаг, как бы она ни ускорялась. Они не были видны глазу, сливаясь с мраком, но Яра отчётливо чувствовала чьё-то присутствие за спиной – ледяное дыхание на затылке, незримый взгляд, впивающийся в спину.

Девочка буквально кожей ощущала ликование преследующих, их радость и животрепещущий восторг от этой игры. Она чувствовала себя дичью, которую опытные охотники с наслаждением загоняют в приготовленную ловушку. Девочка понимала, что сейчас ей вряд ли причинят вред, всё-таки у неё тоже есть задание и пока она представляет хоть какую-то ценность для Главного Чёрта, её не тронут. Но легче от этого не становилось. Страх, холодный и всепроникающий, плотно засел у Яры в груди, вытесняя всё, кроме одной мысли: «Добежать. Найти. Вернуться за Мирой».

Улица, по которой она неслась, казалась не просто спящей. Она была мертвой. Застывшей. Деревня вовсе не казалась заброшенной, напротив, то тут, то там пестрели яркие, словно выкрашенные вчера, заборы, а за ними виднелись аккуратные, уютные домики, ухоженные палисадники с яблоневыми, грушевыми и сливовыми деревьями, в окружении маленьких клумб и кустов смородины, жимолости и вишни.

Вот в одном из дворов колышется забытое на верёвке бельё. У ворот соседнего, вполне современного дома, притулилась такая же современная, припорошенная дорожной пылью машина. Но во всей этой, вроде бы, знакомой картине не было ни капли жизни. Ни движения, ни звука. Как декорации к спектаклю, где все актеры разом исчезли.

Первое, на что Яра обратила внимание, как только оказалась в деревне – густая, плотная тьма, не природная, а неестественная. Нигде – ни в одном окне – не мерцал уютный, мягкий свет домашних ламп, не виднелся синий отблеск телевизора. Ни над одним крыльцом не горела тусклая лампочка, привлекающая множество насекомых в летнюю, тёплую ночь. Редкие фонари, что должны были рассекать темноту узкой дороги, стояли глухими, безжизненными столбами.

И тишина… Гнетущая, всепоглощающая, давящая тишина! Она была не просто отсутствием звука. Она была чем-то большим, ощутимым, практически материальным, как вата, забившая уши и окутавшая мир. Не было слышно абсолютно ничего. Ни тихих вечерних разговоров, доносящихся со дворов, ни стрекотания сверчков в траве, ни даже привычного, назойливого кваканья лягушек из ближнего пруда. Даже собаки, обычно чуткие к малейшему шороху, молчали, будто не слышали её бег и рыдания за забором.

Казалось, что вся деревня в один миг застыла, как кадр из фильма о живописной глубинке, поставленного на паузу кем-то невидимым и всемогущим. И этот холодный, мёртвый покой, накрывший всё вокруг, был страшнее любого воя, любого крика. Он обволакивал, проникал под кожу липкими щупальцами, сгущал воздух до состояния желе, парализуя волю, рождая одно-единственное, животное желание – спрятаться. Забиться в самую глухую щель, едва дыша, чтобы ничем не выдать своё местоположение, свернуться калачиком, слиться с темнотой и ждать, ждать, когда же это всё, наконец, закончится.

Вот из темноты выступил знакомый ярко-жёлтый забор. Надежда, острая и сладкая, ударила в виски, придавая загнанной девочке новые силы. Вот оно! Спасение совсем рядом! Только бы хватило сил добежать, влететь в спасительные ворота, рухнуть на знакомую землю двора, и тогда…. Тогда можно будет остановиться. Отдышаться. Плакать. Потому что там, за этим забором, она будет в безопасности. Всё это, наконец, закончится.

Но едва мелькнула эта мысль, как внутри, сквозь толщу страха и изнеможения, ярко, болезненно вспыхнуло другое: «Ничего не закончится, пока Мира там! Я должна! Должна вернуться за ней! Нельзя бросать её с этими чудовищами!» И слёзы вдруг разом кончились. Их место заняла волна ярости – слепой, всесокрушающей, белой от накала. Она обожгла изнутри, выжигая остатки страха и беспомощности, наполняя жилы нечеловеческой силой. Эта ярость была к себе – за глупость, за безрассудство, за то, что втянула Миру. И к чертям – за их наглость, за страх, за плен подруги. И к этому мертвому миру, который равнодушно взирал на её муку.

Яра закричала – нечеловечески, разрывающим душу воплем, в котором сплелись и боль, и бессилие, и эта новая, жгучая злоба. Она сделала последнее усилие, отчаянный рывок, толкнула вытянутыми, дрожащими руками деревянную калитку, и… ворвалась в такой знакомый, спасительный двор. Пробежав по инерции еще несколько шагов по знакомой каменной дорожке, ведущей к разноцветному, когда-то веселому крыльцу, она остановилась. Остановилась и оглянулась. Ворота за ней были открыты. Улица – пуста и безмолвна. Никто не преследовал. Никто не наблюдал. Они просто… исчезли. Как будто их и не было. Но леденящее ощущение их присутствия еще висело в воздухе, как запах озона после грозы.

Тяжело, с хрипом и свистом втягивая в себя обжигающий воздух, Яра опустилась на землю, а затем обессиленно завалилась набок. И тогда рыдания нахлынули с новой силой – громкие, истеричные, сотрясающие все её хрупкое тело. Она билась в судорогах плача, захлебываясь слезами, не в силах сдержать этот поток отчаяния, ужаса и леденящего душу осознания того, что побег – только начало. Начало чего-то еще более страшного. Она здесь, а Мира – там. В лапах чудовищ. Из-за неё.

Страх, сковывавший её всё это время, начал медленно отступать, выпуская из своих ледяных объятий. Но на смену ему пришла другая, не менее сильная эмоция – чувство вины, острое, как нож. Оно пульсировало в висках, заставляя поднимать голову, озираться, впиваться взглядом в тёмный силуэт дома. «Вставай! – кричал внутренний голос. – Нет времени ныть и жалеть себя! Ты не одна! Мира… Мира осталась ТАМ!» Мысль о подруге, которая была сейчас совсем одна в этом жутком лесу, была сильнее любой усталости. Сильнее страха возвращения.

Яра судорожно, со всхлипом, втянула воздух. Глаза невыносимо горели и чесались, будто в них насыпали песка. Губы пересохли, потрескались, во рту стоял противный привкус металла и пыли, смешанный со слезами. Она с трудом поднялась с земли, ощущая, как каждая мышца ноет и протестует, как дрожь пробегает по всему телу. Её пальцы, цепляясь за шершавую, знакомую кору ближайшей яблони, дрожали. Но она выпрямилась. Сейчас она не имела права быть слабой. Не имела права поддаться панике или жалости к себе. Позже. Если… Когда… они с Мирой вдвоём окажутся в безопасности, за крепкими стенами дома, тогда она выплачется. Выкричится. Отдаст волю чувствам и сможет прорыдать хоть целый день. Но сейчас – нужно двигаться. Сейчас она должна пойти в дом. Найти эту чёртову книгу и вернуться за подругой. До рассвета. Только бы успеть до рассвета.

Тяжело передвигая непослушные, ватные ноги, Яра поднялась по разноцветному крыльцу. Краска на ступенях облупилась, дерево скрипело под ногами, звук казался оглушительно громким в мертвой тишине. Дверь, к счастью, оказалась не запертой. В деревне, где все друг друга знали, двери запирали редко, а в особо душные ночи и вовсе могли оставить её открытой нараспашку, чтобы свежий воздух попадал в дом. Сейчас эта привычка была спасением.

Оказавшись внутри, Ярослава на миг замерла, прислушиваясь к звенящей тишине. Дом спал. Густой, непробудный сон навис над комнатами. Пахло химозным «хвойным лесом», выпечкой и свежестью. Этот знакомый запах почему-то сдавил горло новой волной тоски. Девочка задумалась о том, что сейчас, когда она, наконец, добралась до дома, она могла бы разбудить бабушку и Светлану Григорьевну и, возможно, взрослые помогли бы ей. Взрослые ведь всегда могут решить любые проблемы! Они сильные, они знают, что делать!

Но Яра быстро отбросила эту мысль, с горечью осознавая её наивность. Пока она будет рассказывать всё бабушке, пока та поверит, пока они придумают хоть какой-то план – пройдёт слишком много времени. Они могут не успеть. Рассвет не ждет.

И к тому же, взрослые могут совсем не поверить ей. Если задуматься, всё, что Яра могла рассказать, больше походило на бред, на выдумку, на страшную сказку, но никак не на реальность. «Черти? Шабаш? Плененная подруга?» Вряд ли ей поверят, даже родная бабушка. Сочтут, что девочка перегрелась на солнце, начиталась страшных книг или, того хуже, сошла с ума. А драгоценные минуты уйдут.

Яра тряхнула головой, отгоняя назойливые, предательские мысли о легком пути. Легкого пути не было. Во всём этом была только её вина, а значит её ответственность. Девочка поплелась к лестнице, её шаги глухо отдавались в прихожей. Каждая ступенька давалась с усилием. Тяжело переставляя непослушные ноги, она поднялась к себе в комнату – ту самую, где они с Мирой разбирали находки из сарая. И оглядела её внимательным, отчаянным взглядом. Комната казалась чужой в предрассветном полумраке, знакомые очертания мебели превращались в угрожающие тени. Стоило поторопиться, ночь не бесконечная и терпение Главного Чёрта – тоже. Яра должна была как можно скорее отыскать эту проклятую книжку и вернуться за Мирой.

***

Бессилие и отчаяние – вот что чувствовала Яра, стоя посреди своей комнаты и растерянно смотря на книгу, которую сжимала в руках так крепко, что пальцы побелели. Девочка рвано дышала, стараясь сдержать подступающие к горлу новые слёзы. Кажется, за сегодняшнюю ночь она пролила их больше, чем за всю предыдущую жизнь.

Жутко хотелось просто рухнуть на стоящую рядом кровать, уткнуться лицом в подушку, свернуться калачиком, обхватить коленки руками и пролежать так, жалея себя до тех пор, пока не придёт спасительное беспамятство сна. Забыться. Сбежать от этого кошмара хоть во сне. Но она не могла. Нельзя было останавливаться ни на минуту, пока Мира там, совсем одна, в кромешной тьме леса, среди тех, кто смотрел на людей как на игрушку или добычу.

– Это не она! Тогда какая? Какая?! – Хрипло прошептала Яра. Слова царапали пересохшее горло, как наждачная бумага. Она чувствовала жгучую жажду. Невероятно сильную жажду и всепоглощающую усталость. Столько потрясений за одну ночь, нескончаемые рыдания, быстрый и долгий бег на пределе возможностей – всё это вымотало девочку, оставив пустую, дрожащую оболочку. Ей так отчаянно нужен был отдых и, хотя бы глоток воды, чтобы смочить пересохший рот.

Ярослава покачала головой, смахнув со лба липкие пряди волос, еще раз внимательно оглядела комнату – заваленный старыми тетрадями и блокнотами стол, коробки с пожелтевшими бумагами, стопки книг в потрепанных переплетах, которые они с Мирой так весело тащили из сарая, чувствуя себя причастными к чему-то тайному и запретному.

В последние дни они изучали содержимое сарая деда Григория и принесли сюда множество вещей оттуда. Поэтому Яра решила, что нужная книга, скорее всего, будет здесь, в её комнате. Но она ошиблась. Долгие, лихорадочные поиски, переворачивание каждой страницы, встряхивание каждого фолианта – ничего не дали. Ничего, кроме пыли, разочарования и нарастающей паники. И теперь времени оставалось совсем мало. Скоро начнёт светать, ей нужно успеть найти эту чёртову книгу и вернуться к хижине. Что будет, если она не успеет, девочка даже не хотела представлять. Мысль о Мире, навсегда оставшейся служить чертям, была невыносимой.

Яра круто развернулась, чувствуя, как последние капли надежды уходят сквозь пальцы, и выбежала из комнаты. Быстро спустилась по лестнице, не заботясь о том, чтобы передвигаться тише. Скрип ступеней под ногами казался ей вызовом этой мертвой тишине. Почему-то девочка была уверена, что сейчас бабушка не проснётся. Вряд ли вообще кто-то из взрослых услышит её этой ночью.

Девочка задумалась, шагая по темному коридору к выходу, почему эта волшебная Купальская ночь, которая должна была стать для неё прекрасным приключением, открытием магии, вдруг обернулась таким кошмаром. Она – юная ведьма, которая совсем недавно открыла в себе колдовской дар, должна сейчас танцевать у костра, проводить обряды и впитывать Силу, ощущать, как магия наполняет каждую клеточку. А вместо этого она бегает по лесу и деревне в поисках какой-то загадочной книги, чтобы отдать её настоящему чёрту в обмен на свободу подруги. Это было не приключение. Это был позор. Провал.

К сожалению, ответ был простой и до тошноты горький. Это случилось из-за неё. Во всём виновата только она. Ребята ведь не хотели идти на этот шабаш. И Мира не хотела, но пошла. Пошла только из-за Яры, из-за её упрямства, сумасбродства и безответственности. Сама Яра, отправляясь в это опасное приключение, совсем не думала о последствиях, о том, во что она на самом деле ввязывается и втягивает друзей. Она видела только блеск магии, свое предназначение, свою сказку. Игнорировала все предупреждения, все страхи. И теперь она должна всё исправить. Хорошо хоть Демид не пошел с ними и остался дома, хотя бы он сейчас в безопасности. Эта мысль была крошечным островком облегчения в море её вины.

С этими тяжёлыми мыслями Яра быстрым шагом вошла во двор Миры, прошла мимо спящих яблонь к темному силуэту сарая. И не дойдя до него несколько метров, остановилась как вкопанная. В сарае горел свет! Тусклый, желтоватый свет лампочки пробивался сквозь щели в дощатых стенах и приоткрытую дверь. А изнутри слышался шорох – явно не мышиный. Кто там мог быть в такое время? Мира – в лесу, Светлана Григорьевна не заходит сюда, да и что ей тут делать ночью? Сама Яра стоит снаружи. Кто ещё мог забраться в этот сарай? Вор? Сомнительно. Кому придёт в голову обворовывать старый сарай, полный хлама? Сердце Яры бешено заколотилось, смешав страх с внезапной, безумной надеждой. Мира? Неужели ей удалось сбежать?

Пока Яра прокручивала в голове варианты, из сарая раздался грохот – будто что-то тяжелое упало – и тихое, сдавленное ругательство. Тихий голос показался девочке знакомым, и в следующую секунду она поняла кто там. Облегчённо выдохнув, смахнув со лба холодный пот, девочка поспешила внутрь, отодвинув скрипучую дверь.

– Дем, что ты здесь делаешь? – Громким шёпотом спросила Яра, как только переступила порог.

Демид стоял спиной ко входу, копошась у старого стола, заваленного книгами и бумагами, и не видел, когда подруга вошла. От неожиданности парень вздрогнул так, что подпрыгнул на месте, и выронил из рук книгу, которую только что поднял. Тяжелый фолиант с глухим стуком шлепнулся на пол, подняв облачко пыли. Демид медленно повернул голову, посмотрел через плечо широко раскрытыми глазами и шумно выдохнул, прижимая руку к груди.

– Фух, это ты! Чего так пугаешь? Я уже думал, меня Светлана Григорьевна поймала! Вот от родителей нам всем влетит, если узнают, что мы ночью по деревне шастаем! – Парень снова наклонился, поднял книгу, отряхнул её и положил на край стола, а после обернулся и улыбаясь подошёл ближе к Яре. – Искал вас, идиоток! Решил проверить, не свалили ли вы на тот шабаш. Окно в Мириной комнате открыто, я вас звал, а в ответ тишина. Заглянул внутрь, а вас там и нет. Пришлось идти сюда, искать, где там ваш шабаш должен быть, я не запомнил… – Он замолчал, улыбка застыла, а потом и вовсе схлынула с его лица.

Как только парень увидел заплаканное, перемазанное грязью и пылью лицо подруги, её растрепанные волосы, глаза, красные и опухшие от слез, и пустой, потерянный взгляд – улыбка мгновенно слетела с его лица. Взгляд стал серьёзным и обеспокоенным. Демид посмотрел за спину подруги, внимательно вглядываясь в темноту двора, надеясь там, за границей света, увидеть знакомую рыжую копну волос Миры. Но той нигде не было. Тогда парень решительно шагнул вперед, обхватил Ярины плечи своими теплыми, крепкими руками и настороженно смотря в красные от пролитых слёз глаза девочки, спросил тихо, но очень четко:

– Яр? Что случилось? Где Мира? Что с тобой?

Яра не выдержала его прямого, полного тревоги взгляда и, закрыв глаза, задрожала. Под веками снова защипало, и из-под сомкнутых ресниц просочились новые, горячие слёзы. Девочка тряслась мелкой дрожью и мотала головой из стороны в сторону, отчаянно пытаясь взять себя в руки, собрать слова в кучу. Надо рассказать всё другу. Обязательно надо! Он ведь здесь, рядом, он сильный, он поможет! Он не бросит.

Но страх втянуть ещё и его в смертельную опасность, страх увидеть в его глазах осуждение не давал девочке вымолвить ни слова. Горло сдавила невидимая хватка, стало тяжело дышать. Яра начала часто, поверхностно хватать ртом воздух, сбросила с себя руки друга и отошла на пару шагов назад, к стене, опираясь на нее ладонью. Слёзы резко прекратились, сменившись приступом чистой, леденящей паники. Она не могла дышать! Девочка вдыхала, часто и мелко, но воздух, колючим комком застревал где-то в верхней части груди, не доходя до лёгких. В глазах поплыли темные пятна, в ушах зазвенело. Яра испуганно крутила головой, бестолково шарила взглядом по заваленному сараю, сама, не понимая, что ищет – выход? Спасение? Помощь? В глазах начало темнеть.

– Тшшшшш – Внезапно девочка почувствовала крепкие, уверенные объятия друга. Он притянул её к себе, прижал голову к своему плечу, и она услышала тихий, спокойный, успокаивающий шёпот прямо у уха: – Дыши, Яра. Спокойно. Дыши вместе со мной. Вот так, вдоооооох-выыыыыдох, – он сделал громкий, медленный вдох, заставляя ее неосознанно повторять за ним, – еще раз, вдооооох-выыыыдох. Всё хорошо, малышка, всё будет хорошо. Я здесь. Дыши. Назови мне… назови мне пять предметов, которые ты видишь в сарае. Прямо сейчас. Говори.

Девочка, всё ещё пытаясь глубоко, прерывисто дышать, начала перечислять, запинаясь и глотая воздух:

– С-стол… П-полка… К-коробка… П-паутина… К-книги… – Просьба друга показалась ей странной и глупой, но на удивление это работало.

Фокусировка на простом, на осязаемом, на здесь и сейчас отвлекала от панической спирали. Дыхание постепенно выравнивалось, воздух, тяжело проталкиваясь, начал заполнять лёгкие, а сдавливающий голову стальной обруч ослаб, исчез. Яра стояла в утешающих объятьях друга, чувствуя его тепло и запах стирального порошка, смешанный с пылью сарая. Ей отчаянно хотелось оттянуть момент, когда придётся всё рассказать, когда придется увидеть в его глазах ужас или злость. Но вскоре парень осторожно отстранился, держа её за плечи, заглянул ей в лицо и тихонько, но настойчиво попросил:

– Расскажи мне всё. Что случилось? Где Мира?

И Яра рассказала. Сначала говорить было тяжело, слова рвались клочьями, путались. Мысленно девочка возвращалась обратно в лес, в тот жуткий шабаш, проживала всё заново – страх, унижение, отчаяние, слова Главного Чёрта, бегство – и оттого страх волнами возвращался, сжимая горло.

Она так не хотела признаваться во всём другу. Девочка боялась, что он осудит за то, что пошла на этот проклятый шабаш и втянула подругу, за то, что подставила Миру и оставила её там одну. Она и сама себя осуждала, но лишиться его поддержки, увидеть разочарование в его глазах – было страшно вдвойне. Тем не менее, Яра не утаила ничего. Сейчас нельзя врать и недоговаривать, это могло только усугубить всё и погубить Миру. Демид поможет ей, даже если осудит, всё равно поможет. Он такой. Но если она ему соврёт, всё обязательно вскроется, и вот тогда она может лишиться друга навсегда. Потерять всё.

Всё время своего рассказа Ярослава дрожала, то ли от страха, то ли от бессилия, а может, и просто от предрассветной прохлады, пробиравшей под тонкую футболку. Девочка так глубоко погрузилась в свои мысли, в стыд и ужас, что не сразу поняла, что некоторое время уже стоит одна и обнимает себя за плечи, пытаясь согреться. Демьян отстранился, стоял теперь в паре шагов от подруги, спиной к столу, и смотрел куда-то на стену, поверх её головы, в тень. Его лицо было каменным. Тишина после её рассказа повисла тяжелым, гнетущим покрывалом.

– Ты злишься? – Спросила Яра, нарушив повисшую тяжёлую тишину. Её голос прозвучал хрипло и неуверенно.

Она смотрела на друга полными слёз глазами и с хрупкой, почти детской надеждой ждала его ответа. Приговора.

– Да. – Сухо ответил парень, не меняя позы. – Я злюсь.

Его зубы были крепко сжаты, желваки на скулах гуляли, выдавая бурю чувств, бушующую внутри. Сейчас он выглядел старше своих лет. Непроницаемое серьезное лицо с заострившимися чертами, словно окаменело и в тусклом освещении лампочки было больше похоже на угрюмую, неживую восковую маску. Прежде яркие голубые глаза потемнели до цвета грозового неба и смотрели куда угодно – на груду книг, на тени в углу, на свои пыльные кроссовки, – но только не на Яру.

Девочка понуро опустила голову и посмотрела себе под ноги, на пыльный дощатый пол. Вот так. Она всю жизнь мечтала стать главной героиней невероятной истории, спасти мир от зла и обрести верных друзей. А в итоге всех подвела. Втянула в смертельные неприятности, подставила Миру, и теперь друзья вынуждены расхлёбывать последствия её безрассудства. Не очень хорошая из неё получилась главная героиня. Останутся ли у неё друзья, когда это всё закончится? Подумав это, Яра поспешила себя поправить: если всё закончится. За окном сарая небо уже начало сереть по краю, в щели пробивался холодный, серый свет. Времени практически не осталось.

– Отложим это на потом. – Проговорил Демьян, наконец, повернувшись к ней. Его голос был ровным, но в нем чувствовалась сталь. – Но вам обеим влетит, как только мы вытащим Миру. Я тебе это обещаю. – Он посмотрел ей прямо в глаза. В его взгляде не было ненависти, но была холодная, обжигающая ярость и непоколебимая решимость.