Откуда возникает личный рок?

Ты сам сопроводил свои – мечты,

Но думал искуситься – между лет,

Где стали вновь глаза – тебе расти,

Как пальма превосходства, чтобы им

Ты сам сегодня мог и – отомстить,

Лишь думая, как в жизни – хорошо

Заправить ту кровать, чтоб обошло

Гуманным слово – нужную примету.

В тебе – твоё окно, но в этом сне

И редком цвете жалости – вопроса,

Что нужен ты другому сердцу, где

Искал бы вновь – ужимки на лице.

Безопасный склеп культуры

над умом

Где череп фонтанирует – ещё

Загнув морали ритм – под перемычку,

Там будем вновь стоять и – проверять

Секунду – в безопасности под явь,

Что можем близко укрощать – шаги,

Завидуя той форме злой – привычки,

Что нет в ней склепа милого – ума,

А только форма тайны и – тюрьма,

Где нет вопросов в мужестве – её.

Ты этот склеп берёшь, чтоб подвезти

Сегодня вид культуры и – расти,

Но знать, откуда вышел бы – и сам,

Где вечером молился б – к небесам,

А утром под культурой – не умел

Искать пути обратные, где пел

Знакомый шаг – из мира потому,

Что больше нет им имени – во тьму,

Но только безопасный склеп – уму.

Противоречие в исходной красоте

Исходный код для матрицы – внутри,

Источник черт из взгляда – позади,

Но видишь лишь – каймлённые года,

Что нет им больше права – никогда

Угнать твой мерный барин – от идей

И вылить кучу разниц – на людей,

Что сам исходный код ты – понимал

И новой красоте – предпринимал

Единство глаз, чтобы открыть – ещё

Мечту – внутри серьёзности играть,

Но думать, как противно – красоту

К такой любви поэтому – склонять.

В глазах противоречие – из стен

И тонет форма явного – вокруг,

Чтоб нити протянуть сегодня – в тон

Любви идейной в каждом и – потом

Догнать серьёзный воздух – изо льда

И сам исходный код, как будто – рок

Искал им мифы – каждого для зла

И время понимал, как тот пророк.

Протоптанное счастье в казуальности

Случайность – это гении в аду,

Когда идёт по праву – ненароком

Судьба – в своё забитое, как стиль

Искусство современности – прощать.

Случайностью – ты можешь обещать,

Но думать о протоптанном – усилии,

Чтоб счастье видеть в толке – от того,

Что нет там мира больше, чем его

Оценки – вдоль курьёзов по судьбе.

Так эта казуальность – подведёт

Тебе и форму гения и – в важность

Искомый смысл и ад – пути на тот

Обломок счастья времени – для нас.

Для тех, в которых глаз – не перейдёт

Вопросом – современность, а поймёт,

Что больше жив ты юмором – пока

Те гении уносят мне – бока

За древний холм искусства и – вопросов.

Им нет числа и нет сегодня – лет,

Но думать больно казуально – мне,

И лечит форму гения – тот ад,

Что внутренне для смысла – он богат.

На вечный взгляд историю ведёт

Один вопрос ты задал и – осел,

Внутри не приведя ещё – примеры,

Что Рим не пал и может – не умел

Исчадием быть больше, чем уму

Ты сам проводишь – долгую игру

И волю от прелюдии – для сердца,

На вечный зов искусства – понимать

Тот взгляд внутри истории – идти

По стороне из верности – своей.

Но может человек играть – итог

И роли в постоянстве – между строк,

Он будет жизни покорять – ещё

На вечном взгляде мудрости – цветок.

О том, в котором спали мы – в глазах,

Забыв свой день и миром – как огни

Искали время подлинное – в снах,

Что жизни мы ещё сорвать – могли,

А может вечный взгляд – наедине

Из томной миру впадины – в окне,

Где будет каждый угол – идиот

Внутри так ненароком, как итог

Играть в душе истории и – думать.

Благонадёжный Господин

Дела твои, что роли – от идей

И форма для пространства – у лица

Виляет миром в подлинник – скорее,

Чем можешь ты приветствовать – его

Вопросы – в каждом образе ума,

Ведь тонкий Господин – тебе на теле,

Что светлый образ мифа и – души

Задаст в любви вопросы – по себе.

Задумает о благе этим – дни

И в слове частной привязи – уже

Ты сам ведёшь ту форму – на душе,

Где думаешь о благе этом – миру.

Смотря в благонадёжности – виток,

Что можно встретить форму – на себе,

Закрыв тот парус сердца и – поток

Проявленного солнца – без причины.

Там нет тебя ещё, но благо ждёт

И ищет формы страсти – по лицу,

Давая Господину тонны – рук

От дам прилежных, укрощая звук.

Достигло солнце образа иллюзии

Внутри природы может – никого,

Но новый ждёт искусство – от того

Источник лет, как солнце – по нутру,

Задев свой миф и образ – поутру.

Им нет числа тебе – умом лететь

По небу превосходства, чтобы петь,

Им нет в душе иллюзии – крутой,

А только парус вечности – слепой.

Как небо в той иллюзии – пути

Вращает солнце образа – к душе

И верит, что прошли сегодня – путь

Мы даже в сердце нужного – уже,

Что можно видеть странное – в уме

И чувствовать свой прежний – диалект,

Ведь он внутри, как прародитель – черт,

Страдающих от счастья – по тебе.

Достигло этим солнце и – поёт

Культуру формы образа – за гнёт,

Стареет, но не видит, что – его

Глаза закрыли сводом – бытие,

Заняв у солнца мысли – только факт

Иллюзий древних, думая – под день,

Что все мы жили в собранных – руках,

Как сердца наконечники – в судьбе.

За риск мечты астрономической поэзии

Владеешь искусством и тело – тебе,

Что роскошь прямая – на этой звезде,

Где хочешь ты космосу – время понять,

Но вверить искомое чувство – под риск.

За ним и мечта расправляет – деталь,

А после сквозит укрощение – дней

За выемкой сердца – бежать невпопад,

Рисуя культуру, как мнительный ад.

За этой свободой, что сам ты – не шёл,

Внутри от поэзии лучшей – своей,

Но думал в душе астрономией – слов,

Что будешь искать – иллюзорность уже

На душу свободную в том – в никого,

На образ падения к звёздам – впотьмах,

Что жилы твои будут сердцем – ещё

Гротескнее образов мира – для нас.

Уже ты владеешь искусством – ему

И топчешь харизму за долгие – сны,

Но мучаешь риском обыденность – слов,

Где будем мы прииском в лучшей – душе.

В почёте смерть укладывает

тень свою

Открываешь ты волю – под явь

И нет смерти внутри – от причин,

Но за чёрным оттенком – души

Ходит воин в искусстве – один.

Он бы думал твой мир и – ещё,

Где укладывать душу там – смог,

Занимая искусственно – тьму

Между мыслями – прямо у рока.

Мне его и сегодня – не жаль,

Но в оценках ты стал бы – вести

Только смерть, как лекало – пути

В отдалённые формы – намедни.

На почёте ты смерть – одолжил

И в потерянной воле ей – лжи

Будут формы – как смелое в тень

Иллюзорности думать – о жизни.

Там беда и прощальный – намёк

На почёт разложить – этот рок,

Что, быть может, упал – не один,

Открывая свой памяти – гимн.

Невидаль и её отражение

в обществе

Прибываешь из времени – там,

Где нет места смотреть – на уме,

Только невидаль верит, что сам

Ты искусственно видишь – тот день,

Ту порочную в теле – любовь,

Без которой нет счастья – вокруг

Удивлённости – думать, что вдруг

Стало время в душе – провидением.

Эта невидаль в форме – от ран

Мне приносит ту личности – явь,

Покоряя свободой из – сердца

Отражение в страхах, когда б

Время помнило мыслями – вздор,

В поколении встретившись – вновь

Без причины, в которой – укор

Стал естественной нормой – ума.

Эта невидаль в обществе – зла,

Словно тайна по смерти – во тьме,

Но приходит украдкой – за нами

Между сложностью жизни – тогда,

Как неловко в том счастье – уму

Двигать тайные знаки – к огню,

Словно невидаль в обществе – ран

Управляет той формой – в душе.

Стеснение невидимому страху

Если в розы укладывать – рад

Ты сегодня свой страх и – обряд,

Если пишет от масти – чудес

Томно утро – твой каменный вес,

Ты возьми сплошь обыденность – мне,

За стеснением – в каждом глазу,

Чтобы время в душе – проложив

Думать обществу – словно ожив -

Ты не будешь искусственным – нам.

В этих розах – невидимый блик

Понимает твой утренний – миг,

В этой сказке ты жив – потому,

Что внутри необъятен – во тьму,

Нападая на льва – между ран,

Что поднял ты свой мир и – капкан,

Чтобы страху стеснять – мило дни

Замечанием в истине – мифов.

Наблюдатель – под небом земным,

Собиратель от черепа – сплошь

Ты поднимешь те розы – на мир,

Чтобы думать по истине – сложно.

За что ты идиому поднесёшь?

За что ты дверь удержишь – для себя,

За тем гарцуешь – не взывая к лицам,

Подняв сейчас искусственно – глаза,

Чтоб верить современности – вокруг.

За что ты идиому – поднесёшь,

Меняя правом вымышленный – образ

За целой головой – стращая остров

Помятых глаз от нищенства – ума?

Ты здесь один и кажется – в углу

Ты выбит в деревянной – атмосфере,

Подняв моральный облик – на кону

Манеры человека, чтобы врать,

Но славой идиому – не понять,

Она горит и подзывает – томно,

Припомнив тихий ужас – на кону

Знакомой чести в личности – уму.

За этой идиомой двери – нет,

Не вышел, не ушёл, не постоял ты,

Но памятью заправил сам – итог,

Чтоб в том проговорить – один ответ,

Что в целом идиомой – движешь свет,

Он мне почти что умер – осторожно

Напротив свежей данности – ключа,

Где можем мы свой рок – не замечать.

Геном оторванного проходимца

Затёртые усы и гневный – холм

Морали древней – может у тебя,

Заносчиво посмотрит в силу – волн,

Имеющих геном – напротив дня.

Направив редким крыльям – эпилог,

Закравшись цветом утреннего – дня,

Чтоб гордо хоронить ещё – меня,

Не пробуя забыть – другой виток.

Оторванный из чести – между дел,

Сегодня проходимец для – любви,

Быть может спрятан в мелочности – ей,

Но взят за бедной ролью – бытия,

Где шорох каждой воли – не обит

Магнитом смерти, поднимая звук,

Но пробует прожить один – потуг,

Закравшись в теле утреннего – дня.

Геном за этим усом, что – мечта,

Что рок кровавой цели – без любви,

Где сам ты проходимец – для себя

И воли естества сегодня – мнить,

Что гневный час и редкость – на лице

Твоей беды бежит, подняв урок,

Но думает из выемки – тех строк,

Что счастья нет от боли – у тебя.

Воодушевлённый социальной разницей

Мне белый век иллюзией – ходил

За час рассвета, поднимая шанс,

Там думал социально, что продать

Свой юмор мило может – на беде,

Но сам одушевлённый – не умел

Искать сегодня мудрости – задел,

А только думал в памяти – занять

Мечтой свободы – социальный путь.

Ты ждёшь его и воздух – на губах,

Как соль внутри Атлантики – бежит,

Но мир не от прохлады – ворошит

Прощальный казус тёплого – укора.

За разницей ты сердце – осознал

И там одушевил прохладный – щит,

Где нет тебе и разницы, а – я

Внутри иллюзий думаю – в глазах,

Что белый век от страха – бытия.

Сникая в том иллюзией – в пути,

Загнув моральный ветер, чтобы ждать,

Когда ты будешь счастьем – выбирать

Ту разницу покорности – от чувства.

Нативный путь к преграде

социальной тени

Не бардак в голове – от преград

Ты держал в изобилии – ран,

Не тщеславный от мук – приговор,

Но прощальный ответ – по любви,

Где нативный ты сам – под дугу

Беспрепятственной формы – в тени,

Смотришь прямо, чтоб думать её

Социальной затравкой – в картине.

Белым шёпотом ниже, как звук

Стал тебе необъявленной – раной,

Дальше мудрости, чтобы в разлуке

Ставить редкий апломб – для двоих.

Ты к преграде стремился – понять,

Где нативности будут – те руки,

Где и сам ты в печаль – перейдёшь,

Чтобы грезить за умственный – труд?

Он ведь больше тебя – удручал,

Видел тонкие формы – под грудью,

Словно сам ты в себе – промолчал

В бардаке этой мудрости – вдруг.

Рассказывая старому

мысли о чуде

За границей, как меч по рулю

Я не вижу твой свет, а стою

Между мыслями в счастье – толпы,

Чтобы думать то старое – вдруг,

Чтобы эхом в том времени – взять

Соль искусственной раны – за нить

И потом под итогом – пропасть

К современности сердца – в граните.

Рассказал ли тот сон – по чутью,

Словно старый шарманщик – в уме,

Ты бежишь к иллюзорности, где

Ветром ходит – обыденный путь.

За границей иль в части – тоски,

Что и чудо там вышло бы – всё

В том твоё – в человеческой маске,

Над которой ей жить – суждено.

Это эхо отходит – под жуть,

Ставит волей ту сумраком – явь,

Этим ты негодуешь – прожить,

Точно старый оценщик – опять.

Робко в душу свой мир – предложив,

Но пытаясь пройти – от преград,

За границей, что был бы там – рад

Рассказать – эти старые мысли.

Архетип предсказуемой

роли свободы

Автомат из потери – в глазах

Держишь робко – задев там меня,

Добавляя свой мир – на дрожжах,

Будто вылеплен в счастье – поднять

Предсказуемой честности нить,

Чтоб больнее нам было – хранить

Чудо собственной власти – в вине,

За которой тот кит – в глубине

Ходит в вечности счастья – в уме,

Верит подлинной радости, вдруг,

Чтобы видеть ту истину – в мире

И завидовать к честности – я.

Предсказуемой маской под – явь,

Где и твой архетип видит – день,

Он в строптивой примете – один,

Как затравленный остров – из длин

Стал мне новой зарёй – между стен,

Стал заметной фигурой – от ран

В добывающей древности глаз -

Верить в прошлое – будто бы там

Видел ты – эту горе свободу.

В архетип превращая свой – мир,

Видя робкие стены нам – в том,

Чтобы общество верило – слову

О свободе за благо – в ту пору.

Логос мужества –

единство на цепи

Не меня ты сегодня – привёл

В этот дом – из затерянной маски

Иллюзорности – думать потом,

Принимая свой тяжести – вес,

Где и сам ты вампир – на цепи,

Образующей гласности смерти,

Хочешь высмотреть – малую кровь,

Чтобы видеть от счастья – дожди.

Логос мужества свой – собери,

Достигая там цепи – до службы,

Добывая ту ясности – грань

Внеземной историчности – в нас,

Где одни мы не можем – понять,

Что единство в цепи – не досужее

Обличение в стройности – глаз,

Открывающих мир – каждый раз,

Что хотим мы – объять на себе.

Этим логосом стал ты – сейчас,

Стал тогда и уже ты – не важен,

Но бежишь на цепи, как в огне

Иллюзорного общества – мне,

Чтобы вид свой на том – сохранять.

Твоё ли творчество на

архаизме – тень?

Кавардак, словно Марс на кону

Разбирает здесь тени – под мир,

Где твой вид обнажённый – вокруг

Ставит общества грани – в кумирах,

Верит в подлинный счастья – подъём,

Где и творчество стыло – на мне,

Как оказия в той лишь – вине,

Где-то в форме судьи – архаизма.

Стало видно ту грань – на лице,

Тонет общество в малом – кольце,

Принижая свой мысленный – день

В заготовке от честности – в дух.

На твоём ли особенном – сне

Стало творчество старым – ко мне,

Только ходит тот дух – на окне,

Чтобы внутренне в этом – иметь

То ли тень, то ли мир – для других,

Им сегодня закинув тот – путь

По обратной харизме – для жизни

Видеть общество, чтобы вздохнуть.

Задавая войну вопросов

Ты не придёшь и этим – по руке

Волна вопросов – в каждом дураке,

Что можешь этот день – не пережить,

Но думая внутри – сегодня ждать,

Как пламя у костра – разложит путь

От сложности вопросов – на уме,

Что каждый день ты ходишь – на аду

И думаешь прожить – ещё волну

Сегодняшнего вымысла – от сердца.

Тот случай был оценщиком – души,

Но зная форму этики – ты ждал,

Как лучший друг крадётся – не спеша

К тебе – в подземный уровень её

Формальной тени мудрости – зажав

Пространственный источник – между дел,

Когда волной вопросов ты – умел

Блистать от рамки этой – по руке.

Бежал, и задавая тонны – слов

Искал приметный уровень – миров,

Но сам ты не хотел вопросы – ждать,

Гадая в сердце мудрости – опять,

Как будешь ты влачить – ещё надежду.

Суеверие современных

остатков ума

Мне бы панк – на ковровом роду,

Мне бы ветвь от оливы – на смерть,

Чтобы думать, как Ницше – теперь

И обыденность чистить – под воду,

Чтобы слаженно вышла – та явь

Над прикормленным эхом – в себя,

Чтобы видеть ту пустошь – опять,

Где суеверием можно – погибнуть.

Ты сказал, что нет места – душе

Выше пропасти – там обходить

Дух нетленный и этим – водить

Нам с тобой на двоих – современность.

Что есть прочит она – на уме,

Чтобы видеть остатки – во тьме

И поэтому в странном – глазу

Повторять мне элегии – верно.

Но, быть может, и это – теперь

Мне выходит, как спаянно дверь

Выше пропасти панка – за два

Иллюзорных каната – под воду.

Им ценнее прожить – белый свет,

Нам немногое нужно – украсть,

Чтобы думать, как этим припасть

В суеверии – будто бы смелость.

Зажитый образ смерти

Белёсый и белый – на новом носу,

Ты ждёшь, словно смерти – ещё полосу,

Ты хочешь внутри объясняться – к себе,

Как сделать в глазах – не одно ремесло

Сегодня подобным на виде – в судьбу,

Дотронувшись плазменной воли – во мне,

Как образ по смерти – кидает весну

И ждёт, что есть мочи – ещё к одному

Напротив Вселенной, где сам ты – не шёл,

Зажитому образу – в новой строке,

Что хочет и голову вдаль – прокрутить,

Но думать от счастья – такому водить

Свой смерти приказ, забывая ответ,

Тот мир идеальности – будто бы цвет

Стал медным преддверием – нам на одно

Внутри разногласие в смерти – клеймо.

Оно и сегодня не хочет – пропасть,

Не верит, что обществом – можно упасть

На дно этой пошлости, чтобы уметь

Увидеть затем идеалом и – смерть.

Одно отчаяние дерзостью влекло

На одном ли мосту по тебе – постояло

Это общество в цвете Москвы – поутру,

На глазах обывателя думало, млело,

Что отчаяние трезвому часу – ко сну,

Где в душе – табурет и над мифом – она,

Незабвенная роль удивления – слёз,

Что в пути идеальности гордо – унёс

Ты морали догадку для жизни – в неё.

Не одно ли отчаяние стало – в тебе -

Этой маской сомнений, увы, на Москве,

Ты идёшь и не хочешь реальность – свою

Разобрать на конструктор, откуда солью

Свой надзор современности в дар – у лица,

Что ещё остановкой – под ветер стою,

Накрывая за именем светлым – с конца

Этот мир и элегию сердца – ко сну.

Вещественный цикл красоты

нужного

Мне вещественный цикл – не прямая наверх,

Не иллюзия тонкого уровня – права,

Там дрожит и притворствует – ей на уме -

Однорукий оценщик фатальности – мира.

Он в сердцах обращён на системы – ума,

Он притворствует сам красоте – потому,

Чтобы думать об истинах – зная вину

На игре человеческой близости – мифов.

Там вещественный казус застыл и – увы,

Мне немного не жалко, умея – лететь

На обратный рассвет уникальной – тоски,

Чтобы думать о чувствах, которых и нет.

Нет в лице красоты, но у мёртвой – руки

Нет второго итога, откуда бы – явь

Стала бренностью долгого утра – вокруг,

Занимая свой цикл красоты – от недуга.

Собранный онтогенез

философии чуда

За железом из тонкой – слезы

Видит чудо – забытый прогресс,

Знает обществу новое, где и ему

Стало холодно думать – к приливу,

Видно жадно глотает – под век

Эта смерть – идеальности гриву,

Что в пути занимаемый видом – уму,

Стопроцентный ответ – от мотива.

Философия чуда – не знает к лицу

Свет реальности – будто по виду

Ты – вампир, открывающий честь и его

Разобщённый манер – удивления мира.

Собирая в себе оправдание – лгу,

Что забыла там маски – в душе

И наверное буду играться – во тьму,

Где и жизни в глазах – удивляюсь тому

Стопроцентному качеству – вида.

Направляя железо на опыт – к уму,

Чтобы думать – заняв свой куплет,

Чтобы верить о счастье – и быть от него

Онтологией форм, добывая тот рок

От приметы желания – нового вида.

Чёрный фитиль стадного чувства

Написал бы на ящике – свет наяву,

Напророчил иллюзии, словно толпу

И крадёшь мир земной, забывая умнеть

В идеальности возраста – это хотеть.

Верить чувствам таким, от которых ещё

Ты болел и не видел на чёрном – клеймо,

Только светит фитиль, понимая весну

От напрасного мужества – жить одному.

Чтобы верить за стадом, откуда бы сам

Ты сложил идеальности крылья – к себе,

Чтобы чувство забыть и умнея – вести

Тот фитиль, от которого хочешь – расти.

Ты в пределе любви от такой – высоты,

Мельче здравого тона и выше – игры,

Там не можешь по возрасту – снова былым

Открывать управление мира – под ним.

Но и белый фитиль не умён – по руке,

Не осветит фатальности – ниже стихов,

Он ведь чёрный в глазах расстояния – мне,

Синхроничный остаток материи – вне.

Разумение фантастики в

философской печали

Мне не пишет твой робот – в огне,

Не играет под правилом – ныне,

Он в России был ликом – во сне

Исчезающей близости – формы ума.

Он казался мне в тысячном – сне,

Как внутри – объективности линия,

Что крадётся и ждёт, унывая за мир

Этой пошлости жить – под дугу.

Там и ты не нагнулся, но выжат уму,

Разумением в древности – смысла,

Точно робот в фантастике – или вина

Верит в пользу забытого телу – ума,

Но спросив – не услышит на имени.

Это давняя воли, забытая смерть,

Тёплый ветер и ссохшийся дар – на тебе,

Где не будет фантастики – только одна

Постоянна ветвь утомления – мира.

На печальном аду, над твоей синевой,

Где играют в России ей волей – глаза,

Там забыл ты искусственный образ, увы,

Точно верил в обычности, что пересилил